Полигон рассказ - часть 2-4

АНДРЕЙ ОРЛОВ, "П О Л И Г О Н"

ЧАСТЬ II (4)



...Сергей молчал, чувствуя в невозможном, грязном, низком, противном, постыдном, соглашательском, кошмарном, коварном, самом безумном изо всех безумств, как в нарастающем блаженстве, как Лёха смелее смелого, словно дело решённое, разминает пальцем вход в его девственную железобетонную задницу.

— Ты правда этого хочешь? — в который раз повторял он.

— Лёх, не задавай вопросов, прошу. Как человека прошу…

— Если ты скажешь мне «стоп», я тут же выну… Но мне кажется, что ты не хочешь… Просто уступаешь мне… Но почему, а? Почему? Это важно…

— Отстань, сказал. Делай что делал, и не базарь. Мужик ты, «или где»?

Сергей уже видел, как член Лёхи снова торчит столбом. Его же собственный пока оставался безучастным к происходящему.

— Ладно, — велел Сергей, — ну чего ты там ковыряешься столько времени?.. Давай уже!

— Я буду осторожно, — пообещал Лёха. И улыбнулся: — Буду как со знаменем полка!

— Терять всё равно нечего. Я сам хочу пройти весь этот путь до конца и не говорить тебе никаких «стопов».

— Смелость, Серёга, города берёт. Скоро мы услышим, как с боями и без боёв оставлены Мурманск, Северодвинск, Архангельск, Полярный и многие мелкие населённые пункты. И никто не скажет, что мы — береговые крысы. Нас ждёт великая кругосветка, чудак! Настоящий «дальний поход»! Не дрейфь...

— Ладно трепаться, — буркнул Сергей. Он лежал на спине, задрав вверх абсолютно голые ноги, которые время от времени касались плеч Лёхи. — Ты ещё докажи, какой ты боцман-лоцман и шкипер-триппер…

— Типун тебе на морскую болезнь, салага! А остальное ты сейчас узнаешь, — и Лёха бережно подхватил ноги Сергея, одновременно разводя их в стороны. Его член трепетно, благоговейно проник в Серёгино заповедное отверстие, как самая деликатная из торпед в брюхо эскадренного миноносца…

«Нет, не больно, не больно, не больно...» — внушал себе Сергей.

Малость ощущался дискомфорт, но это с непривычки... Лучше б и его, конечно, не было… — «Не больно, не больно, не больно... Первый блин — в жопу…А, чёрт! Ладно уж... А кровь будет? Должна же быть...»

— *** не скальпель, а трах не аборт, — словно прочёл его мысли Лёха. — Всё будет как по маслу, надо просто привыкнуть малость...

Лёха осторожно вводил член всё дальше и дальше, а Сергеем всецело завладевало странное чувство.

Он ощущал слабость, истому и незнакомое состояние наполненности изнутри… Изнутри!… Это была колдовская смесь: боль, переходящая в сладостный кайф и вожделение.

«Ё-моё, кто бы только знал, а…» — упорно билось в мозгу у Серёги.

Нравилось ли ему то, что сейчас с ним происходило? Да, пожалуй, что нравилось…

И тут он понял, наконец, что значит «Отдаться»… Это не имело абсолютно ничего общего с тем, что он представлял себе прежде по этому поводу. И уж тем более с тем, что он об этом слышал!

Ничего не хотелось делать, ничего не хотелось говорить… Хотелось просто позволять проникать в себя глубже и глубже… Только это и больше ничего…

В этот момент Лёха имел над Сергеем какую-то странную, роковую власть… Сергей думал, что, оказывается, как просто полностью подчинить себе, своей воле другого парня! Для этого всего лишь достаточно сунуть свой член ему в задницу… Как просто!.. И как сложно…

Да, теперь Сергей в полной мере ощутил всю парадоксальность и сумасшедшую силу этого особого, запретного наслаждения. Он разгадал эту тайну на собственной шкуре. И вот теперь-то он знал наверняка, что значит не только «обладать», но и «принадлежать». И глубины у этого «принадлежать», какого-то предела, где следует остановиться — просто не существовало. Туда можно было падать и падать…. Бесконечно…

Сергей не мог догадаться лишь об одном: как много зависело сейчас от Лёхи, от его жертвенности, от его умения и его такта. Сергей довольствовался лишь тем, что ему сейчас дарят: поэтому он поддался непроизвольному желанию и сам расставил ноги как можно шире. Он чувствовал себя слабым существом, обращённым в рабство, и в этом не было стыда. Он принадлежал мужику… Впервые в жизни… Другому мужику, матросу с большим ***м…Своему соседу по койке… Которого он полчаса назад драл точно так же, в то же место…

Лёха медленно раскачивался над ним, зажмурив глаза, и сопел, а Сергей с любопытством наблюдал, как он двигается. В его душе родилось в этот момент странное встречное движение — благодарности, любования и доверия к своему другу. Он вдруг пронзительно осознал, что ближе Лёхи у него никого нет, ни вчера, ни сегодня, и, возможно, вот так уже не будет.

— Я почти приплыл... Терпи, родной... — доложил Лёха как вахтенному, и на его лице задрожала болезненно-сладостная гримаса. — Напрягись-ка, ну, Серёжа, милый, ну… — он словно жутко мучился от того, что ему приходилось делать. Но Сергей знал, что это не так. Он что есть силы сжал мышцы и напрягся, хотя это почему-то теперь стало трудно сделать.

Лёха вскрикнул, хищно и сладострастно оскалился, напрягшись всем телом. Мускулы под его кожей вспухли округлыми буграми, на лбу болезненно нависли крупные зернистые капли пота...

— Аааааа…. — уже протяжно и безвольно выдохнул он и замер на последнем издыхании…

Чуть позже он медленно, боязливо вытащил член из Сергея. Он старался не смотреть ему в глаза, когда спрашивал его с несколько наигранной веселостью:

— Ты живой? Не истёк кровью? Ходить сможешь? Ну! Как оно?..

Сергей не стал ему ничего говорить о своих чувствах. Между ног у него было мокро и тепло, а в животе кругами разбегались приятные волны пульса. Почему-то сейчас он их чувствовал…

Он потянулся за дежурным полотенцем и сам привёл в порядок и себя, и отстрелявшегося Лёху...

Только теперь он ощутил, как откуда-то сверху, едва уловимо, начала постепенно наваливаться прежняя болезненная пустота.

Они лежали рядом, думая каждый о своём.

— С тобой так хорошо, — признался Лёха каким-то глуховатым голосом, положив руку на грудь Сергея. — Теперь ты мой караул, да? Мой клей «БФ». Так?..

— «БФ-2»,— улыбнулся Сергей. Ему не хотелось разговаривать — с ощущением надвигающейся пустоты опять заныл проклятый левый висок: как тогда, на причале.

— Давай будем вместе…— это было последнее, что пробормотал Лёха. Он мирно устроился у Сергея на плече и засопел.

— Будем… — погладил его руку Сергей, и его слова породили тёмное гулкое эхо в тесной дежурке. Но он не заметил этого…

Он немного полежал, а затем осторожно поднялся и стал одеваться.

Лёха что-то пробормотал во сне, перевернулся на живот. Сергей скользнул взглядом по его тугим ягодицам, которые его сейчас уже не возбуждали, и достал из кармана бушлата предпоследнюю сигарету.

Голова ныла всё сильнее. Опять… Ну зачем всплыла на поверхность эта странная боль!! Сергей не знал зачем: он не хотел её. Мысли взбунтовались и посыпались одна за другой, словно хлопья сажи: непонятные, странные, беспокойные… Кончилась недолгая ребяческая расслабуха и она уступила место тревожному, беспричинному ожиданию Страха.

Что-то копилось у Сергея внутри, просыпáлось, и ему хотелось в этом разобраться наедине.

Лёха — славный малый, бесспорно. Происшедшее с ними перелистнулось, как яркая страница в скучной и серой книге с названием «Полигон».

Между ними не было любви, тут Сергей не строил иллюзий. Их с Лёхой отношения нельзя было назвать даже проверенной дружбой. Просто обоюдная симпатия, привязанность, породившая красивый, но непрочный союз, голодную сиюминутную жажду обладать и принадлежать… Они сблизились потому, что их молодые тела потянулись друг к другу. Не дýши, не сердца — а плоть, слепая и властная, как пещерная древняя мгла. Энергия боли, тоски и унижения должна была выплеснуться — вот так… Другого не дано. Или?..

Но почему именно сегодня и почему — так?

А, какая, блин, разница! Всё уже произошло… Они переступили черту и путь назад был для них отрезан.

Навсегда…

Навсегда?

Навсегда?!!

Два молодых самца с нехилыми каменными бицепсами и бойцовскими плечами, преданно ласкающие друг друга… И что? А то, что ни одна сволочь на свете так и не разобралась, что здесь истина и что ложь. Значит, здесь нет ничего определённо постыдного, противоестественного? Большой вопрос. Судий тьма, но устыдить может только тот, кто сам никогда не пил из этой реки.

Что же тогда жгло Сергея изнутри — мутное, досадливое, мучительное? Чувство, которое он не мог назвать и как-то весомо определить. Оно росло вместе с угнездившейся внутри, тикающей как маятник, головной болью…

Это никак не было связано с Лёхой и с тем, что между ними произошло… Но оно, это чувство, отравляло Сергею всю отчерпнутую от этой вначале мрачной, а потом просветлённой ночи радость. Радость от нечаянной близости с хорошим парнем, радость от примирения, радость от новых ощущений и нового понимания своего места в неясном, многолюдном и многосложном мире. Оно перечёркивало всё лучшее, заслоняло светлое… И непостижимым образом было связано с вязкой темнотой на улице, обступавшей кочегарку со всех сторон, с ветром, с морем и с призрачным светом вечно странствующей, вечно одинокой и безнадежно мертвой луны.

И тут Сергей будто споткнулся: стоп! — он понял, почему вернулась эта назойливая, растущая боль в висках.

ОН СЛЫШАЛ ВНОВЬ КОЛОКОЛ!!!… Удары спятившей рынды на катере!

БОМ-БОМ-БОМ-БОМ-БОМ-БОМ…

Ещё полчаса назад этот звук не проникал сюда, в кочегарку, так неистово. Но теперь он ввинчивался в мозг словно здоровенный шуруп. Звал, плакал, требовал, манил…

«Что ему нужно?» — твердил Сергей, руками сжимая голову, которую разрывало на куски.

«По ком звонит колокол?» — вспыхнуло вдруг в его воспалённом мозгу. Где-то он уже читал про это…

 

«Нет человека, который был бы как Остров, сам по себе: каждый человек есть часть материка, часть Суши; и если волной снесет в море береговой Утес, меньше станет Европа, и также, если смоет край Мыса или разрушит Замок твой или друга твоего; смерть каждого человека умаляет и меня, ибо я един со всем Человечеством, а потому не спрашивай никогда, по ком звонит Колокол: он звонит по Тебе».

 

Сергей взял ещё мокрое полотенце и туго стянул на голове. Он был готов сделать что угодно, лишь бы унять эту дьявольскую колокольную мигрень. И ещё — не слышать этого изнурительного набата, не ощущать всем телом ритмичные удары, металлом о металл, молотом по наковальне…

 

…И тут Сергей услышал странный смех, хихиканье. Отчётливо, совсем рядом с собой…

Перепугано заозирался — как в детстве, когда остаешься один на один с темнотой в своей комнате, без взрослых, когда мир вокруг вдруг становится полон чудовищ и монстров. Но ничего особенного Сергей не заметил. Он почти успокоился. Лёха крепко спал, больше здесь никого быть не могло. И не было…

Смех повторился через несколько минут, ещё более омерзительный — как гримаса маленького, тщедушного, полного ненависти существа с огромными торчащими из пасти зубами и хлипкими ручонками…

«Откуда я его знаю? Откуда это всё берется? Этот звук…»

Никто, конечно, не ответил ему.

Безобразный карлик, чудовище... Он подобрался совсем близко… И торжествовал! Теперь ему уже не было нужды прятаться в темноте углов, с нетерпением и злобой наблюдая оттуда за происходящим, ожидая своего верного часа — «часа теней». Теперь оно здесь, это существо… Ведь это оно смотрело на Сергея, когда тот сидел на причале и когда из ветреной ночи неожиданно появился Лёха… Оно!!!…

«Что же делать? Что же, блин, делать?!! — Сергей был близок к панике, настолько вновь оказался застигнут врасплох и намертво придавлен этим многотонным, неостановимым страхом, буквально отравлен им — Может, это просто болезнь? Может, я — «того»? Но ведь не существует болезней, которые за один день сводят человека с ума! Их просто нет!»

Сергей почувствовал, как злоба и ненависть маленькой твари, безобразного демона страха впиваются в него, льются, словно мутная вода из болота, текут, наполняя все его душевные сосуды и вытесняя все остальные — человеческие — чувства…

«Я не хочу, не хочу!!!… — как заклинание прохрипел Сергей, хватаясь руками за горло и остатки собственной воли. — Не надо! Не надо...Нет…»

Противостоять злобному, ядовитому напору тьмы было невозможно. Воли и сил не хватало, они были раздавлены и смяты, скручены и раскиданы по сторонам. А вместе с ними и сам Сергей…

Он отчаянно попытался собраться. В последний раз… Тщетно…

«А не верь, — услышал он в себе чужой, отчетливый голос. — Что за вера насилием? Притом же в вере никакие доказательства не помогают, особенно материальные... Фома поверил не потому, что увидел воскресшего Христа, а потому, что ещё прежде желал поверить...»

«Что? Что?!!!» —  Сергей не спрашивал. Он уже ничего, почти ничего не соображал…

 

В Сергея безудержно втекала иная реальность, и ему в ней становилось блаженно, что ли... Его сопротивление походило больше на бесплодный спор и бездействие, в нём перерождалась душа, открывались её потаенные, невообразимые и неожиданные грани…

Он опять слышал навязчивое и разумное, но теперь — более чем убедительное: «Если хочешь, я одной с тобой философии... Остальное же всё, бог, все эти миры... есть только моя эманация...»

И Сергей уже не знал, кто в нём и сколько их, и где его собственный голос — по сути тот же, со своим лукавым двойником из преисподней, вышедшим по-старомодному, из зеркала, и усевшимся за столом напротив. Проклятие Сергея вышло из ночи, его принес ветер, полоумный лунный свет, оно выбурились из волн колокольной панихиды (а ещё говорят, что нечисть боится колокольного звона!)…

«А душа? — подумал Сергей в просвете чужих голосов. — Душа — от Бога... И где же тогда Бог? Спит, что ли, по-стариковски, ни хрена не слышит?..» И тут же он вспомнил про понятие «душевная болезнь», «сдвиг по фазе» и окончательно запутался... Завертела его карусель, забила ему разум — и исчез он, как будто кто-то спустил его в унитаз... Не было больше страха, сомнений… Ничего этого больше не было…

Когда б в кочегарке было зеркало, он увидел бы, что взгляд его сделался острым, как опасная бритва. Губы сжались в узкую щель, а уголки рта сардонически опустились вниз. Зрачки превратились в крошечные булавочные точки, через которые в реальность заглядывала сама Тьма, а белки глаз зловеще покрылись красными прожилками кровеносных сосудов…

Разум больше не цеплялся за спасительную соломинку и не боролся с надвигающимся безумьем, потому что никакого разума в Сергее не осталось. Тьма нагло и по-хозяйски властно сбросила его со своего места. Так, словно имела на это право…

Сергей вроде бы всё помнил: себя, кто он такой и где он находится, — но он стал совершенно другим…

Голова больше не болела. Надрывный стон Колокола теперь не мучил его.

Тяжелые руки налились свинцовой, убойной силой, словно были сделаны из металла, а не из плоти и крови.

Он сорвал с головы ненужную больше повязку и медленно принялся сворачивать полотенце в тугой жгут.

Он уже знал — зачем…

Его сосредоточенный взгляд не сходил со спящего Лёхи. Он буквально пожирал его глазами, похотливо лапал его, терзал… И чем больше он НЕНАВИДЕЛ Лёху, тем животнее он его ХОТЕЛ…

Рот Сергея скривился в маниакальном, беззвучно-диком оскале. Он поднялся с банкетки, расстегнул штаны и решительно двинулся на Лёху…

В одно мгновение оседлав спящего товарища, Сергей вогнал в Лёху член — безжалостно и весь сразу. Он сделал это с необъяснимой лёгкостью и быстротой. В ту же секунду Сергей набросил влажное ещё полотенце Лёхе на шею.

Тот тут же проснулся и, ничего ещё не понимая, инстинктивно вцепился пальцами в жгут, который не давал ему дышать. Лёха захрипел, постарался вывернуться, но ему это не удалось. Вены у него на лбу и висках вспухли, лицо побагровело. Он был бессилен что-либо изменить и бился в агонии, как затравленное, насмерть перепуганное живое существо.

Сергей вошел в ритм и уже не обращал внимания на эти хрипы. Оно бешено двигал членом вкривь и вкось, сознательно стараясь причинить как можно большие страдания Лёхе, и всё никак не могла насытиться, остановиться… Тьма торжествовала!

— За что?.. — просипел Лёха, когда на секунду хватка Сергея ослабла и тот успел глотнуть немного воздуха.

— Ты что сказал?!! — страшным голосом прокричал Сергей. — Что ты сказал, ублюдок?!! Повтори!!!

— Отпусти... Ты... меня... убиваешь… Пожалуйста!

— Да! убиваю!!! — Теперь голос Сергея звучал злорадно, упоённо. — УБИВАЮ, что же ещё?!! Помолись своему вонючему богу, если ты веришь в него! Потому что скоро ты увидишься с ним лично! Понял, гнида?!!

Стон Лёхи захлёбывался от страха, недоумения и боли.

— Се-рё-жаааа…

И тут бешеные телодвижения Сергея достигли цели — он кончил. Но не так, как всегда… Никакой спермы не было, оргазма — тоже… Это были странные, а точнее сказать страшные для обычного человека ощущения, замешанные на жажде убийства, жажде крови и боли, на необъяснимой ненависти и насилии, причём всё это — помноженное в сто, тысячу раз….

— Ну что?!! — прокричал Лёхе в самое ухо Сергей. — Ты готов отчалить в лучший из миров? Лучше тебе быть готовым, потому что пришло время умирать!!!

И он что есть силы стянул полотенце на Лёхиной шее... И замер, как статуя. Он ждал…

Но Лёха оказался необычайно живучим. Наперекор всему он продолжал жить и все ещё бился, пытаясь освободиться из удушающего плена.

— Надоело мне это! — заорал Сергей. — ХВАТИТ!!! — и, отбросив полотенце в сторону, тут же ловко крутанул голову Лёхи вокруг собственной оси. Позвоночник хрустнул, Лёха резко дёрнулся и тут же ослаб в руках Сергея. Тот отпустил его и он упал на банкетку, словно тряпичная кукла.

— ВОТ ТАК! ВОТ ТАК!!! — Сергей медленно вытянул член из неподвижного Лёхи. Затем поднялся на ноги и спокойно застегнул штаны.

— Всё!.. — прошептал он и, закатив свои страшные, бело-красные глаза, поднял вверх руки с победно сжатыми кулаками. Сжатыми так сильно, что заныли суставы, а ногти впились в ладони до крови…

На улице глухо пророкотало, словно в небе собиралась гроза... Но только один раз…

Сергей посмотрел на бездыханного, раскинувшегося лицом вниз Лёху и улыбнулся. Ни сострадания, ни раскаяния он не испытывал. Он даже не попытался объяснить себе, зачем он всё это сделал, почему…

Злоба и ненависть потихоньку отступали, но им на смену пришли нечеловеческая хитрость, изворотливость и расчётливость настоящего, опытного убийцы. Все изменения, так неожиданно происшедшие с Сергеем, медленно и тягуче покатились назад…

Глаза постепенно вновь становились ясными, взгляд — рассеянным и уставшим, выражение лица — скорбным и болезненным… Опять заныл левый висок, но теперь не сильно, а еле-еле… Теперь эта боль не доставляла мучительных страданий…

«Всё убрать… быстро!»

Сергей наклонился над телом Лёхи и натянул на него трусы вместе со штанами робы. Потом перевернул его, усадил на банкетке — словно живого, только уснувшего — и напялил на него фланку с гюйсом. Он старался не смотреть ему в лицо…

Дело дошло до бушлата. Вдев безжизненные, но ещё тёплые и гибкие руки Лёхи в рукава, Сергей уложил его на спину и застегнул бушлат наглухо, до ворота.

«Всё…

Нет, не всё…»

Он сложил Лёхины руки так, как складывают их у покойников, и только тогда присел рядом.

«Теперь — Всё…»

Внутри у Сергея разливалась пустота и слабость. Он уже начал понимать своим умом, что именно произошло, что он сделал, но в нем не было сейчас сил на эмоции. Он знал, что все слёзы и вопли раскаяния он оставляет на потом, а сейчас ему предстоит закончить то, что не он начал… Не он?…

Сергей знал, что он — это снова он, что он — вернулся и что за время его отсутствия произошло что-то ужасное, непонятное и непоправимое…

Убийство…

 Это слово резануло как хорошо отточенный нож — стало неприятно, но боли не было.

Сергей посмотрел на свои руки. На них не алела Лёхина кровь. Просто чистая кожа, и всё…

Но кровь ещё проступит, потом… И её будет с избытком!

И это Сергей тоже знал и принимал с какой-то тихой отрешённостью…

Он сидел и долго смотрел перед собой… Один в звенящей тишине кочегарки… стеклянной тишине…

Потом он поднялся и подхватил тело ещё тёплого Лёхи на руки так, как берут маленького ребёнка. Лёха был огромным бугаём, но Сергею казалась вовсе не тяжёлой эта ноша. Он должен был вынести Лёху на улицу, прочь из этого страшного, мрачного склепа… Его руки словно бы поддерживал кто-то ещё…

 

Он притащил Лёху на причал.

Ветер свистел, луна теперь мертвенно и ослепительно зияла над морем. Катер всё так же безвольно прыгал на волнах, только волны теперь стали выше и мощнее. Настоящий шторм! А на небе по прежнему не было ни облачка — только игольчатые россыпи до отвращения равнодушных звёзд.

Колокол надрывался, но его ошалевший звон совсем теперь не трогал Сергея, который исподлобья смотрел на весь окружающий мир: на луну, на звёзды, на море, на ветер…

Смотрел жёстко, чувствуя их немую враждебность…

И прижимал к груди своего Лёху: самое дорогое, что у него было и что он должен был отдать теперь им — луне, звёздам, морю, ветру… и Тьме…

Из глаз Сергея сами собой покатились горячие слёзы. Они текли по его щекам и падали Лёхе на лицо…

Слишком поздно… Как всегда… Но почему?!!

Горечь утраты навалилась на Сергея всей своей тяжестью и пригвоздила его к причалу.

Он плакал о том, что случилось, о том, что могло бы случиться и не случится теперь никогда… Жизнь открыла ему свои страшные тайны, а потом бросила одного, предназначенного лишь самому себе…

Безжалостно!.. Несправедливо!.. Подло!..

Сергей медленно разжал руки, и тело Алексея полетело в воду… Послышался глухой удар о волны, и холодные брызги окатили Сергея с ног до головы. Море приняло свою новую тайну… Море?

— Вот то, что вы хотели! — будто пьяный, покачиваясь, крикнул Сергей, обращаясь ни к кому. — Довольны? А теперь оставьте меня в покое! Все! Ясно вам?! — прокричал он в ещё большей ярости и бессилии. — Оставьте! Меня! Все! Слыши-те-е-е-е, вы-ы?!

Ответом ему был только надсадный свист ветра, да голос поминального колокола:

БОМ-БОМ-БОМ-БОМ-БОМ-БОМ…

…Сергей вернулся в кочегарку за своим АКМ и быстро привел там всё в порядок. Пустая дежурка действовала на него угнетающе, поэтому он поспешил покинуть её как можно быстрее… Краем глаза он вдруг заметил у стены то самое их с Лёхой мокрое полотенце и забрал его с собой.

Он вернулся на причал, выбросил полотенце в море и, как раньше, уселся на кнехте, обхватив руками холодный автомат.


Безумная вахта продолжалась…

Он знал, что Алексея будут искать…

Он знал, что они ничего не найдут…

Он знал, что темная бездна разверзлась и закрылась, и что больше она, скорее всего, не откроется…

Он знал, что Тьма получила то, что хотела…

Он знал, что скоро эта ужасная ночь закончится и над морем поднимется солнце…   

Всё это он знал…   

Единственное, что он не знал — КАК ОН БУДЕТ ТЕПЕРЬ СО ВСЕМ ЭТИМ ЖИТЬ…




1995-2001 © Андрей Орлов. Все права защищены.
Перепечатка и публикация разрешается только с согласия Автора.

Текст впервые опубликован на сайте "COMUFLAGE@КОМУФЛЯЖ" и выложен здесь с согласия автора.