Сарагон часть 5

Волны.

Яркое синее небо. Быстро летящие к северу белые комочки облаков. И зеленовато-синяя громада моря. Плотный сильный ветер гонит к берегу большие пологие волны, изредка срывая с вершин барашки серебристой пены. Волны вырастают над  песчаным дном маленькой бухточки и, меняя цвет с прозрачно-зеленого на мутно-желтый, рушатся на золотистый пляж.
Жгучее Солнце первого летнего месяца тяжелым горячим дыханием прижимает мои плечи, раскаляет черную рубаху.
Я здесь один. От стен замка меня отделяет каменная гряда и пол-лиги извилистых тропинок. Они почти скрылись в разросшейся траве, которая зеленым потоком заполняет еще недавно мертвый край, вытесняя остролистые сорняки, пряча под изумрудным пологом скрюченные мертвые кусты, наползая змеиными языками на безжизненные пустоши.
Возвращается жизнь. Вновь прилетели птицы, их звонкие трели выгнали из мертвых лесов всякую нежить, ослабевшую, лишенную хозяина. Даже камни Черного Замка стали светлеть, приобретая оттенки пока еще тусклых цветов.
Жизнь меняет все вокруг. И я не исключение. Надоело мне сидеть в сыром подвале. Разбирать вместе с отцом Дунваром старые манускрипты. А когда становилось совсем невмоготу, и я бросал все к чертям, выходил за стены замка. Уже месяц, как я отказался от телохранителя - старого седого ратника, которого приставил ко мне сэр Горнер. И теперь, подпоясавшись перевязью с мечом, я в одиночку брожу, а иногда и бегаю по окрестностям. Отец Дунвар покачивает головой и тихонько улыбается в седую бороду, подсмеиваясь над происходящей со мной переменой.
А она становилась все более явной. Мне опротивел труд летописца. Хотелось движения, активности, борьбы. Возможность столкнуться на лесной тропинке с уцелевшим монстром вызывала не страх, а возбуждение и желание помериться силами. Но даже сам себе я не признавался в причине этого. В том, что я ищу какого-то наполнения своей жизни, внезапно опустевшей после отъезда из Черного замка рыцарей с их прекрасной «гостьей».
И убегая из крепости, я пытался убежать от себя.
Две недели назад я нашел эту укромную бухточку. А сегодня, почувствовав в сердце резкий спазм тоски, что-то буркнул отцу Дунвару и извилистой тропкой пришел в гости к волнам.
А волны кидались на берег, выгибая покрытые белыми гребнями спины, с ревом бились у ног. Усмехнувшись отголоску былых страхов и расстегнув перевязь, я отбросил в сторону ножны с тонким коротким мечом. Скинул пропахшую потом рубаху, снял краги и кожаные штаны, пошел к прибою.

Пронизанный лучами Солнца и чистым ветром мир, звеня, летит навстречу. Огромная волна несет меня, орущего от радости подростка, к сверкающему праздничному берегу. На золотом песке стоят мои друзья – такие же до черноты загорелые ребята, приветственно машут руками. Прозрачная громада подо мной вздымает спину, загибает пенный гребень. Споткнувшись, рушится. Но я, наполненный восторгом и доверием к стихии, лечу вперед и рву своею грудью чуть ощутимые, как паутинки, струны радуг, а свежий ветер обдувает мне лицо, пытается замедлить полет. Напрасно. Он подвластен моей воле. И я лечу туда и так, как захочу. Но вот и берег. Ступни касаются горячего песка, и я бегу к своим друзьям. 

Я стоял и всей душой пытался удержать, запомнить навсегда, нежданное виденье. Чувствуя ясную светлую радость. Беззаботно рассмеялся в раскинувшийся передо мной мир, в легкие взлохмаченные облака, в яркое солнце, в безбрежное море…
И пошел вперед.
По плотному влажному песку.
Нет, это было по-другому, чем в видении. Не было пронизанного ветром и солнцем простора. Не было полетов и ждущих меня друзей. Был бой.
Волны, одна за другой, вставали над головой и обрушивались на меня тысячами фунтов воды и поднятого со дна песка, норовили закружить, завертеть в гибельном водовороте – швырнуть о берег, утянуть в глубину.
И я сражался со стихией. Пружинисто выгибался, ловил подводные потоки и летел внутри рушащейся волны, послушный собственной воле. И чувствовал невообразимое ликование от того, что могу вот так, на равных, общаться с морем, могу оседлать неистовую силу и подчинить ее себе.
Но излишнее самомнение – грех, так же, как его отсутствие. Я зазевался после особенно удачного полета, и навалившаяся на меня волна скрутила, завертела, кинула о твердый влажный песок, потянула нахлебавшегося воды и почти потерявшего сознание под следующую пенную громаду. Но я мотнул головой, нетвердо встал на ноги и сделал единственно правильное действие – метнулся навстречу волне, налетел грудью на упругую вогнутую стену, пробил ее, повернулся в мутном, несущемся навстречу мире и, поджав колени к груди, как на лихом скакуне прокатился, пролетел, сумев не потерять равновесия, до самого берега. Вскочил на ноги и опять, не давая себе отдыха, кинулся в море.
Я повторял эти полеты раз за разом. И лишь вконец обессилев, шатаясь и ничего не слыша от звона в ушах, выбрался на пляж и растянулся на горячем песке.
Кружилась голова, перед глазами мелькали разноцветные пятна. Они складывались в неясные видения и смутные образы, почему-то казавшиеся мне важными и значительными…


…Я стою посреди комнаты с непривычной мебелью и непонятными приборами. С потолка светят яркие магические шары похожие на свечи, запрятанные внутрь стеклянных пузырей. Я стою в этом ярком свете и кручу легкий тонкий меч. Он, как живой, мечется у меня в руках, молниеносно рассекая воздух, наполняя комнату свистящим шорохом, неожиданно меняя траекторию и нанося по пустоте стремительные неожиданные удары. Мы с клинком - одно целое. Я радостно и благодарно принимаю его движения, и, внося в них изменения, строю сложную сеть атаки…

…Длинный каменный причал. В основании его большое красивое здание. Я иду к нему рядом с Другом. Тот трогает меня за плечо и показывает вверх. Над нашими головами в густо-синем предвечернем небе несколько розоватых облаков сложились в ровный четкий ромб.
- Это хорошо! – почему-то радуюсь я.
- Да, - Друг смотрит на меня серьезно и прямо. - Пришел твой час. Я даже немного завидую.
Он кладет мне руку на плечо и чуть подталкивает вперед.
Из дверей дома выходят и становятся полукругом несколько непривычно одетых людей. Двое из них отходят в сторону, раскинув руки и подняв лица вверх к своему творению.
- Твой выбор, - серьезно и торжественно произносит Друг.
Я  улыбаюсь:
- Ты ведь его знаешь. Волны и Небо.
Друг отходит пару шагов назад и, встав в общий строй, произносит звучно и веско:
- Да будет так! - и добавляет потише, - Лети.
И я, напрягая какие-то неведомые струнки, с почти физическим трудом отрываю себя от земли, взлетаю...

…- Мне нужна помощь. Мне очень нужна помощь, - на лице леди Арни печаль и обреченность. – Никто не хочет меня слушать и нет человека, который смог бы остановить вновь наползающее зло. Нет Рыцаря. Так много кругом рыцарей, но нет  Рыцаря. Я всю жизнь искала его, но находила не тех. Горанус, Ротмар, а теперь… Опять все то же. И где же мне тебя найти – рыцарь без страха и упрека… И как остановить мне тех, кто считает себя таковыми, не являясь ими на самом деле?…

-… Вот и все, - радостно улыбаясь, подходит ко мне Друг. - Теперь это всегда с тобой. Ты - Мастер Волн и Неба. Ты нам нужен. Мы встретились не зря, и нам предстоит еще многое сделать. Но сначала ты должен найти себя и близких тебе людей. Мы помогли тебе, чем смогли - но дальше твой путь. Вот и все. До свиданья, друг! Возвращайся к нам, когда будет тяжело или радостно…




Летописи

Темный подвал. Только свечи бросают коричневые отсветы на черный камень. Он кругом. Из его отполированных подошвами плит сделан пол. Грубо отесанная кладка стен переходит в арки, перекрещивающиеся над головой.  Массивность стен угнетает. Такое впечатление, что их объем превосходит пустое пространство комнат и переходов. Они кажутся мышиными норами, проточенными в царстве камней.
Здесь тяжело работать. Может, в этом причина моих частых вылазок за пределы замка? Наверное, и в этом тоже.
Когда возможно, мы с отцом Дунваром вытаскиваем рукописи наверх, в облюбованную нами Южную башню.
…Ту, где я впервые увидел леди Арни.
Эта башня не такая, как другие. Или мне кажется? Камень, из которого она сложена, светлее, окна пропускают больше солнечных лучей и упругого морского ветра, камин потрескивает дружелюбно и гостеприимно. А кресло возле камина как бы хранит Ее тепло.
В этом кресле обычно сижу я. Это был единственный невежливый поступок по отношению к отцу Дунвару. Впрочем, он принял его как должное, лишь слегка усмехнулся в бороду. И всегда садится на массивный деревянный табурет перед большим дубовым столом, вечно заваленным принесенными из подвала рукописями. Тихо посапывает, шуршит пергаментом. И мне хорошо и уютно. Так, что даже темные события, описываемые в хрониках не вызывают особой печали и гнева…


…Вот уже четыре дня, как я один.
Прискакал запыленный, усталый и чем-то озабоченный гонец, передал отцу Дунвару свернутый в трубочку и тщательно запечатанный свиток.
Читал его старый маг один, запершись в своей келье.
А через час он вышел из нее облаченный в походный плащ. Тяжело опираясь на потемневший от возраста и Колдовства ясеневый посох. Он был спокоен. Только углубившиеся морщины и заострившийся профиль выдавали встревоженность и решимость.
- Я еду, Сквор.
- Что-то случилось?
- Пока нет.
Я стоял и вопросительно на него смотрел. Маг отвел глаза, тихо проговорил:
- Сквор, мальчик мой, если бы я мог, то рассказал бы тебе все. Но это не моя тайна… А может, и нет ее вовсе… Что ж я буду тебя нагружать такой ношей? Мы еще встретимся и поговорим… А пока… Внимательно изучи летописи. Я не смог уделить им должного внимания – увлекся магическими манускриптами. Но то, что я прочел, вызывает непонятное чувство недоговоренности, какого-то двойного смысла. Здесь что-то таится, и это что-то, поверь моему чутью, очень и очень важное. Быть может, самое важное. Важней выигранной битвы… Разгадай эту тайну, мой мальчик.
И он уехал, лишь раз оглянувшись и прокричав мне: «Волны и Небо!». «Волны и Небо» – откликнулись тайные струны души…


…Пришло одиночество. Навалилось пудовым грузом на плечи. Я отвык от него. И привыкнуть больше не смогу. Корпение над старинными рукописями в тускло освещенном свечами подвале, столь привычное и казавшееся мне раньше уютным, теперь вызывает во мне приступы тоски и желание вырваться на волю.
Может, по этой причине я не смог найти той зацепки, той тайны, о которой говорил маг. Строчки иероглифов складывались в описание ничего не говорящих мне событий, проносились мимо сознания. Забивали голову ненужными фактами.
Я понял, что выдыхаюсь, и сегодня решил послать в преисподнюю древнюю премудрость и пойти проветриться.
Вчера пронесся ливень, и проселок покрылся лужами, разбух. Я не пошел по нему. Свернул на неприметную тропинку и побежал через искрящуюся мелкими капельками траву к «своей» бухточке. Вылетел на плотный влажный песок и, на ходу скинув одежду, с разбега бултыхнулся в теплую, мутноватую после недавнего шторма воду.
Я долго плавал и нырял, смывая с тела и души усталость. Вконец уставший, выбрался на берег и растянулся на песке. Кружилась голова, в ушах звенело. Закрыв глаза, я стал смотреть на проплывающие красные круги и погружаться в дрему…

…Огромный зал. Пустой и гулкий. Ряды столов, заставленных серыми ящиками с чернеющими стеклянными окошками. Над всем этим огромный стеклянный купол, за которым пылают звезды, рассыпанные в незнакомые созвездия. Но я не смотрю на них. Я сажусь перед одним из аппаратов и надеваю на голову черный шлем.
Мир взрывается красками.
Я стою на опушке леса. Из нее выходит невысокий парень. Его глаза за стеклами золоченых очков внимательные и добрые.
- Я слушаю вас, - приветливо обращается он.
- Здравствуйте, мне нужна помощь.
- Разумеется. Назовите код доступа.
- Волны и небо.
Парень широко улыбается и вежливо произносит:
- Код прошел. Разрешите произвести сканирование?
- Да, - решаюсь я не понимая вопоса.
Черная пелена и ощущение падения в пропасть. Как взмах гигантского крыла. Накрыла. Пронеслась.
- Сканирование произведено. Ключевые параметры – время написания летописей. Возраст пергаментов не соответствует содержанию. Необходимо найти подлинно старый документ. Вероятная зона обнаружения – Тайник в Южной башне. Спасибо за пользование аналитическим комплексом.
Парень повернулся ко мне спиной и направился к лесу.
- Спасибо! – крикнул я ему на прощание.
Снял шлем.
Обвел взглядом зал.
И проснулся…

Тайник нашелся сразу. Простенькое заклинание поиска, доступное даже мне - и камень слева от окна налился голубоватым свечением. Пять минут работы кинжалом - и передо мной свернутая в трубочку пергаментная лента. На обратной ее стороне красивые выразительные иероглифы: «Это все, что мне удалось спасти. Род приказал Адону переписать хроники и сжечь старые рукописи. Эту я выкрала. Может, найдется когда-нибудь человек, который захочет узнать Правду. Принцесса Арни.»
На пергаменте ровные ряды иероглифов:
«День восьмой месяца Змеелова года Орла. Сегодня исполнилось четыре месяца с того дня как Рыцарь Радуги Родерик Ротмар взял приступом крепость черного мага Винсента, победил его в поединке и получил в трофеи Камень Судьбы. Три месяца назад вернулся герцог Ротмар в Синий замок, где с нетерпеньем и тревогой его ждала любимая жена принцесса Арни. И были званные пиры, и были розданы награды, и многие молодые воины были посвящены в рыцари, а рыцари наделены титулами и поместьями. Жаль, что не все вернулись из похода. Особенно велика потеря нашего мага и клирика отца Франциска. Но беды уходят в прошлое, а новая жизнь, не омраченная угрозой войны, удивительно радостна и спокойна. Одно меня беспокоит – странный сероватый налет, который последнее время начал покрывать лазоревые камни нашей цитадели. Но это такая мелочь по сравнению с радостным смехом леди Арни и лучезарной улыбкой ее супруга сэра Ротмара…»