Ты читаешь

Ты стоишь…
  И думаешь на перепутье двух перечеркнутых тенденций. Твоя изогнуто-скрюченно-взбалмошная походка отдает некоей старинной утварью. Она, точно, повторяет скучающие страдания старого стула, когда ты идешь за сигаретами в ларек и скромно, насупясь, протягиваешь старую десятку, украдкой сунутую в карман твоим братом поутру…  Ты весь состоишь из этого. Из неровного шага и сутулой осанки, из кое-как прибранных волос, и ботинок, так неумело нашкваренных гуталином вскорости, что становится неуютно-холодно от твоего бытия. Ты вшаркиваешь в свой гоголевский подъезд слишком настойчиво для его внутреннего спокойствия, специально облагороженного зеленой краской, чтобы убить все гоголевское - все так соответствующее тебе, что эти ступеньки, под каблуками ног, не устающие пробивать на своем кассирном аппарате: ГОГОЛЬ!ГОГОЛЬ! – замолкают под ударами твоих странно расположенных конечностей…
 Ты входишь…
 Твоя квартира – на редкость устаревшая и из ряда вон выходящая-коммунальная, слишком много повидала на своем непорочном веку. Она-то в чем виновата?! Ее топтали и трогали, закусывали обоями с ее заскорузлых стен, нанизывали на вилку ее ороговевшие трубы-придатки, так славно прогоревшие в это лето, что не стало горячей воды. Дошла старушка до ручки…
 Ты ее обходишь стороной, стремясь проникнуть в созданное тобой маргинальное пространство бытия на грани пересечения уродства и красоты. Оно внедряет в себя остатки богемного лоска и героиновые происки съемных жильцов грузин. Здесь попахивает блевотиной и женскими духами. Тут бывает челядь и остросюжетные романтики. Около-где просыпают свои лучшие дни дзен-буддистские храмоподвижники и неоконченные экстремалы. Там - в углу до сих пор гнездится не взлетевшая до звезд виолончель…
 Ты знаешь…
 Как вывести прочь из своей жизни ненужное женское тело, расположившееся меж двух баранов, представленных в виде  событий…? Понимая, что один из баранов – ты…, ты просто и расчетливо указываешь на дверь строго охраняемого невидимыми доберманами пространства. А лай настоящий, преследующий жертву до конца!
 В твоем пространстве нет места больше, чем ты пожелаешь. Оно внедряет осколки и руины, начинания и бездействия, пьянства и похоть, любовь и смерть, странствия и разлуки…
 Нескончаемый поток беженцев…
 Стоп! Что это там? Пригнездилось в освещенном синим, плевке на разноцветных обоях? А… нет, постойте!
 «Разрешите представиться. Я – беженец.»
 Ты разражаешься потоком…
 «Кто?! Ты?!»
 «Да…, я…»
 «Ты всегда была уверена в себе сука! Куда тебе бежать?!»
 «Сюда…»
 «Твоя слюноподобная жизнь в лоске евроремонтных ожирений за два года нашего знакомства не произвела ни грамма!»
 «А ты произвел…?»
 « Я – да!»
 «И что же?»
 «Себя!»
 «С моей помощью…»
 «Заткнись, тварь!»
 «Прости…»
 «Я пытался произвести тебя! Сука! Сука! Сука!»
 «И что же…?»
 « Где? Где? Где ты?»
 « Я здесь… Я беженец, прилипший кусочком салата к твоей стене…»
 « Ты? Пожалуй, прилипнешь, тварь! Ты прилипла ко мне, и отделаться от тебя нет сил! Там кричат о философии жизни и смерти, о красоте самопознания, а ты щебечешь свои райские песенки о присутствии святости в отношении самой себя! Какая же ты мразь!»
 «Я хочу, как лучше…»
 « Не надо мне лучше! Ничего не надо! Я полон сам себя до свертывания крови в ушах!»
 «Я… я…»
 «Головка от ***!»
 «Что, прости…?»
 «Знакома тебе любовь?!»
 «Да, вроде…»
 «Так вот и люби свои обои, на которых ты висишь! Смотри, как они гармонируют с твоим жизненным превосходством, как они строго вливаются в гамму твоей одежды – такие же блевотные, как и ты сама! Сука! Меня от тебя тошнит!»
 «Блюй… Здесь же можно…»
 «Ну, уж это мне решать! Кстати, ты блевала здесь сотни раз!»
 «Я знаю…»
 «А теперь не позволю. Держи-ка в себе свои животные мотивы. Чувствуешь кипение внутри себя? Ха-ха! Так тебе и надо! А от обоев оторваться не в силах! Вот что я тебе скажу… Видишь ту группу, сидящую в правом углу?»
 «Да…»
 «Это мои новые друзья, повергнувшие меня в транс. Я остаюсь в состоянии нирвано-аппокалептического шока. И только поэтому я говорю тебе эти слова! Я слишком спокоен внешне, чтобы размазать тебя по стене, мой дорогой кусочек прошлых метаний… Виси, ежели хочешь!»
 Ты уходишь…