Прошлое Настоящее. Будущее?

С.С. с благодарностью за преподнесенные уроки

Как странно… Я сижу в самолете, прикрыв глаза, но все равно улавливая бескрайность облаков, остающихся неподвижными. Где-то внизу, под ними, города, там спешат по делам люди, а я пытаюсь подавить в себе нервную дрожь - итог всей двухнедельной интриги и сегодняшнего чуть-не-опоздания на самолет. Откуда-то дует, я подбираю под себя ногу, молчу. Мысли скачут, из них выделяется лишь одна "Скоро я тебя увижу". Эта фраза стала моим неосознанным девизом в последнее время. На нее, только с другими сроками, как на сверхпрочную нитку, леску, проволочку, нанизаны мои одинаковые блестященькие и гладенькие дни-бусинки. Только иногда попадается что-то такое краеугольное, большое и непонятное - бабах!- встреча, знакомство, стишок написался. И опять ровные дни, один к одному, любо-дорого посмотреть. А потом - ты - и мелкий бисер повседневности сменяется оправленностью неизвестно во что сверкающей чешской бижутерии из моего детства. Почти бриллианты, но, опять-таки, суррогат, как наши недолгие встречи, бурные, блестящие - и потому искусственные, на что-то большее просто денег не хватало, а сейчас думаю, что времени и терпения - тоже.
Мы уже приземлились, чуть моросит дождь, моя любимая мокрая погода. Одно плохо - здесь намного холодней, чем дома. Аэропорт как кусочек заграницы, все говорят не по-русски, а тебя нет. Выгляжу я здесь довольно сиротливо, эдакой бедной дальней родственницей - потертые джинсы, растянутый, но очень теплый и любимый свитер, волосы распущены и успели слегка намокнуть. Полухиппанка, полуидиотка. И что я здесь делаю, в совершенно чужой тогда республике, а теперь уже и стране, стоя на виду у всех и пытаясь изобразить невозмутимость? Наверное, люблю - все-все здесь, этот воздух - ты им дышишь, этих людей - они тебя видят чаще, чем я, и сами не подозревают, как им повезло в жизни - видеть тебя рядом с собой. Я знаю, что тебе не нравится такой мой вид, а я люблю бывать непонятным полуфабрикатом, мне так легче себя защитить, да и кому интересна такая кляча, каких 100 тысяч штук на квадратный километр? ТЫ! Я снова вижу твои волосы, и уже не помню о том, что смылась тайком из дому, что чуть не опоздала на самолет, что ты порядком задержался. Дальше было неинтересно. Может быть, я начинаю любить тебя в себе?
Как страшно…Я не помню твоих глаз. Я помню наши ссоры, не такие уж многочисленные, если быть честной. То, что мне выгодно, я помню. А хорошее куда-то ушло. Или это инстинктивная самооборона, вроде предохранения от отравления ядом - каждый день ворошить все и подставлять уже, по-моему, бесчувственное сердце под эти удары,уколы, укусы. А оно все равно, хоть и бесчувственное, но чуть - чуть спотыкается и я ощущаю, что падаю, оно остается на месте, а я падаю с ним и одновременно внутрь его, и нет там ни конца ни края, и даже крика нет - только рот открыт. Так я буду лететь в сердце, только с гораздо большей скоростью, если потеряю тебя. Но это неприкосновенный вопрос, на него, прикрытый тряпочкой, чтобы не так был заметен, можно только посмотреть, в крайнем случае, коснуться, проходя мимо, но, чтобы заговорить о нем… Нетушки, оттуда сразу запах аниса и мятного экстракта, и во рту привкус такой же - холодный, и кажется, что тебя вывернули наизнанку и поставили под вентилятор. Но вопрос -то все равно решать надо. Я так больше не могу. Хотя нет, конечно, могу. Опять стать консервированной килькой в томате и жить в ожидании, когда ты придешь, откроешт банку и скажешь "Все, начинатеся счастливая жизнь!" А нельзя ли чуть-чуть и сейчас? И лучше бы не чуть-чуть, а побольше. Значит, просто не хочу. Не хочу курить в одиночестве, пить сухое вино, жить редкими звонками. И любовь моя стала консервой в консерве, упакованная до поры, до времени, ну, как если бы в животе у кильки найти такую маленькую баночку с икрой. Кабачковой, разумеется. Такой переработанной и почти переваренной уже. И просто непонятно, как из вполне определенного кабачка можно сделать такой совершенно неопределенный продукт, и как эта баночка вообще в кильку попала. Но страшнее другое - то, что из этой икры кабачок уже не сделать. А как же тогда бедная любовь?
Как грустно…..Ты сидишь в старом продавленном и оттого очень удобном кресле, а я - на полу, чуть поодаль. Ты знаешь, что один твой знак и я, верной собакой,буду у твоих ног, но ты молчишь, а я вся пустая, как шоколадный заяц или дед-мороз. Ты молчишь грозно, я знаю, чем это закончится через пару минут, но ты забыл, что шоколадки тают в теплых руках, а на холоде они замерзают, покрываются белесым налетом и становятся безвкусными. Если есть их быстро, конечно. А я тоже молчу, хотя я и завела этот разговор, и, даже если я и неправа, то уж право-то я имела. А про обязанности я всегда помнила. Но у меня не было обязанности быть одной, у меня было право быть с тобой и тебя любить.
И тут кресло разверзается и я вижу в нем бесконечное черное небо, расшитое бесчисленными созвездиями и ты уносишься туда, в той же позе, но уже сидя не в кресле, а просто в пространстве, и твои глаза загораются зелеными огоньками. Или это море, а звезды - не звезды, а фосфорицирующие медузы? А я так и сижу на полу в вечной позе васнецовской Аленушки. А что еще делать - твое кресло пусто, а меня, даже если я и сяду в него, он не примет.
Как просто…