Отдых

Марина волокла к дому два тяжелых пакета с продуктами и чувствовала, что начинает закипать. «Конечно, ведь у меня мужа нет, донести больше некому, это ведь женская работа — надсажаться, — У пакета порвались лямки, пришлось прижать его к груди, — Вот заставить бы его сейчас мучиться. Да толку-то, его посылать. Он сроду с такими пакетами не ходит. Его и пошлешь, так он придет с одной булкой хлеба: «А больше ничего не было!»
Дома ее никто не встретил. Зато надрывался телевизор. Она заглянула в комнату.
Славик лежал на диване, и вставать оттуда, по-видимому, не собирался.
— Я и не слышал, как ты пришла.
Марина не ответила, потащила сумки на кухню. Разбирала их с грохотом, хлопала дверцами шкафов и холодильника, уронила консерву и от этого разозлилась еще больше.
— Что за грохот? Чего-нибудь вкусненькое купила? — Явился, ненаглядный. Подкрадывается как привидение. Напугал только.
— На какие шиши? — Не удержалась Марина. Понимала ведь, что это ему в укор, в смысле мало зарабатывает, но все-таки выдала.
— Ладно, я пойду тогда, мадам не в настроении, — Славик исчез снова. Также бесшумно.  Вернулся к дивану и телевизору.
Эта «мадам» добавила свою каплю, но Марина пока промолчала.
Решила подогреть чай. Заглянула в чайник: разумеется, пустой. Сахарница тоже. Неужели так трудно, если взял последнее, добавить снова? Налила воду, насыпала сахар, вскипятила чайник. Только уселась с кружкой, из комнаты крик.
— Не слышу! — Проорала в ответ Марина. — Если хочешь что-то сказать, приди и скажи.
Она знала, что он не придет, поэтому обреченно пошла сама, вдруг он что-то важное хотел сказать.
— Представляешь, депутаты снова себе зарплату повысили, вот сволочи-то,  совести совсем нет! Вот послушай только, — Славик прибавил звук.
— Это что, так важно, что не могло пяти минут подождать? — Марина развернулась и пошла допивать чай. Знала ведь, что опять чепуха какая-нибудь, так нет, пошла. Наивная.
Из комнаты снова что-то донеслось.
— Приди и скажи сам! Почему я бегать должна? — Взорвалась Марина.
Из комнаты, разумеется, никто не пришел. Конечно, кому захочется вставать с мягкого дивана. Уж только не Славику, ему бы там всю жизнь лежать не надоело.
Стала мучить мысль, что же он сказал. А вдруг в этот раз что-то важное?
Она снова поставила чашку и пошла в комнату.
— Что ты говорил?
— Ничего.
Всё понятно, обиделся.
— Что, повторить трудно?
— Трудно.
— Язык отнимется?
— Отнимется.
— У меня ноги не отнимаются из кухни к тебе бегать, а у него язык отнимется! И вообще, убавь звук, я что, орать должна?
— Я смотрю.
— Ах, он смотрит! Прекрасно! Кран на кухне течет уже месяц, картошки дома нет, а он телевизор, видите ли, смотрит…
— Я отдыхаю!
— Отдыхает он! Для отдыха лучше бы книжку почитал или в театр сходил. Хоть к культуре бы приобщился чуть-чуть. Тоже мне, нашел отдых — телевизор!..
Марина разошлась и не останавливалась еще примерно полчаса.
Славик выключил телевизор (все равно из-за пылесоса ничего не слышно), но с дивана не встал и только лениво огрызался.
Оставаясь в пределах слышимости, она вытерла пыль и помыла пол. Казалось, крик придает ей энергии. Вообще-то именно сегодня затевать уборку было не обязательно, но надо же куда-то потратить отрицательную энергию. Да и больно уж хотелось сделать что-нибудь в ответ на вызывающее поведение мужа. Точнее он никак себя не вел, лежал просто на диване, но именно это и было вызывающим.
Когда она взялась за стирку и завела стиральную машину, Славик не выдержал. Быстро собрался и ушел в гараж; там он всегда пережидал подобные стихийные бедствия.
«Ладно, может хоть жигуль свой починит, а то уже полгода без колес», — думала она, развешивая белье.
Раскинув последнюю простыню, она облегченно вздохнула: теперь можно и отдохнуть.
Марина удобно устроилась на диване и включила телевизор.
Февраль 2001