Гуманист - Вивисектор

Перед Вами - загорающееся светило науки, молодой талантливый российский ученый. Сейчас он пишет диссертацию по одной очень интересной медицинской проблеме. Уже готов обзор литературы, близится к завершению экспериментальная часть работы. В данный момент он направляется в лабораторию, где находятся 150 подопытных животных - молодых белых крыс. Сегодняшняя задача - вывести из эксперимента первую группу - 50 тварей. “Вывести” означает отправить в мир иной.
Визит к научному руководителю - старенькому, дышащему на ладан дедушке.
- Здравствуйте, Иван Матвеевич.
- Приветствую тебя, восходящая звезда науки.
- Скажите пожалуйста, Иван Матвеевич, поступил ли к нам яд для крыс.
- Яду, голубчик, нет, и в ближайшее время не предвидится. Могу посоветовать: я, когда делал науку, просто перерезал крысам горло - эффективнее любой отравы. Попробуй так.
- Я попробую. Большое спасибо, Иван Матвеевич.
Ученый пошел в лабораторию, по дороге раздумывая о той пользе, которую принесет его открытие тысячам страждущих. Казалось, он видел их лица и слышал мольбы о помощи. И только он, светило современной науки способен им помочь. Благие намерения так и рвались наружу, заполняя собой всю Вселенную. А крысам выпала великая честь погибнуть за Человека, принести себя в благородную жертву. “Буду богатым - обязательно поставлю памятник Крысе, ведь есть же памятник павловской собаке”,- мечтал он.
Вот белая коморка, отделанная кафелем, по стенам которой высятся стеллажи с клетками, в которых сидят несчастные животные. Ученый переоделся в белоснежный халат и сказал подопытным: “Вы простите меня, но ведь людей спасать надо”.
Экспериментатор выхватил жертву, и зажав ее в левой руке, остреньким ножичком пересек ей горло. Красненькая теплая струйка крови потекла, как сок из разрезаемого граната. Тварь потрепыхалась и затихла. Еще взмах скальпеля - и вспорото брюхо, необходимые для изучения внутренности найдены и выпотрошены, положены в баночку с формалином для дальнейшего изучения. Сделана фотография для вклеивания в диссертацию. Трупик положен в пакетик, который санитарка отнесет в местный крематорий. Потом- вторая жертва, третья...
И вдруг наш герой начал ощущать какое-то непонятное чувство полной, абсолютной свободы. Ничего нет выше его в этой маленькой комнатке, никто не сможет ему не только что-то запретить, но даже упрекнуть. Над этими копошащимися тельцами он - полновластный хозяин, он им царь, он им и бог... Моральные предрассудки растаяли в одночасье, как густой туман под ярким солнцем. Казалось, в глубине подсознания Исследователя какой-то заключенный, отчаявшийся выйти на свободу, наконец разорвал железные прутья темницы, и едва вдохнув пьяного воздуха воли, мигом уселся на трон, который, разумеется, находился в рациональной, отключенной от Сердца, голове Ученого. На голове Гуманиста волосы встали дыбом, изо рта потекла пена.
Следующую крысу он вскрыл прямо живой, несмотря на страшное шипение и писк. Внутренности полезли наружу, а животное бросилось на утек, но тут же было поймано и повешено на собственных кишках. Очередной зверек был подвешен на самодельной дыбе за задние лапки, к передним Экспериментатор подвесил гирю в два килограмма, после чего принялся опаливать мордочку несчастной твари при помощи зажигалки “Cricet”. Крики животного привели Гуманиста в еще большее неистовство, и новая жертва была просто заколота насмерть шилом (разумеется, первым делом Вивисектор выколол ей глаза). Рыча Ученый носился по коморке, хватая все новых и новых тварей. В разный стороны летели окровавленные куски мяса, ошметки требухи, части крысиных тел. Четвертование путем отрезания всех лапок, хвоста, и через какое-то время - головы, разрубание по пояс на две части, снимание единым чулком всей кожи, удушения на смерть, ломка костей путем прижимания в дверях... Крыс-самок он насиловал при помощи все того же шила, разрывая им все их внутренности. Вскоре беленький халатик Ученого пропитался кровушкой до такой степени, что его можно было отжимать, пол каморки превратился в противень с кровяным желе, в котором отчаянно барахтались, пытаясь выбраться из собственных внутренностей агонизирующие, но еще живые твари. Ошметки, куски мясца были всюду - даже на оконцах и на лампе, откуда медленно сползала крысиная печень, оставляя за собой влажно-кровянистый след, а один кусочек требухи аккуратненько угодил в портфельчик Светила и затерялся между рукописью очередного раздела диссертации и бутербродами с колбасой, припасенными на обед. Да, любой средневековый палач, наверняка умер бы от сердечного приступа, увидев работу такого Гуманиста. Далеко шагнула позитивистская наука...
Перед казнью Ученый неизменно проводил с приговоренным существом беседу, в которой обвинял его во всех своих грехах и грехах всего Человечества, оправдывая тем самым в своих глазах все дальнейшие действия. Произносил эти слова он столь вдохновенно, что и сам в них верил, просто не мог усомниться.
Вивисектор устал, запыхался, и вбив последний гвоздик в сердце последнего зверька (два предыдущих были забиты в голову), изнеможенно сел. Закурил, задумался.
Что удерживает его от такого же обращения с людьми, как и людей от подобной расправы в отношении его? Уголовный кодекс? Но он ведь тоже создается людьми, и почему в законодателях не может жить такой же монстр, как и в Гуманисте? Право способно только регулировать существующие порядки, но радикально изменить их не в силах. Если вместо единичных отморозков маньяками-убийцами станет половина населения - оно уже будет бессильно... Гуманизм? А на чем он основан? Просто на серии морализаторских измышлений, и стоит только получить полную свободу, мечту либералов, как оно тут же растают, подобно миражу. Остается только право сильного (сила в этом веке эквивалентна богатству), но тогда все слабые (даже не физически, а скорее просто не способные к обогащению) обречены, а на каждого сильного найдется еще более сильный, и таким образом обречены все, за исключением небольшой горстки сверхбогатеев.
Видимо, есть некая уже не осознаваемая и никем не признанная нить, которая удерживает нас от пересечения опасной черты. Где-то в глубине души, скорее сердцем, чем мозгом люди все-таки боятся потери чего-то такого, для выражения чего в современных языках нет даже слов, а если и есть, то они уже давно имеют совсем другой смысл. Держится еще эта тоненькая ниточка, но и ее уже перетирают беспощадные жернова либерализма. Еще немного и ... Уже сейчас через запретную черту маршируют батальоны садистов, посмеиваясь над ее иллюзорностью, а гуманизм в образе худосочного моралиста с книжечкой в руках, кричит им вслед: “Люди, одумайтесь, не делайте этого”, что очень напоминает надпись “Курение вредит Вашему здоровью” на полупустой пачке “Беломора”. Вот, сегодня и я заглянул по ту сторону, и то, что там увидел- уже никогда не забуду. Беречь, беречь всеми силами спасительную ниточку- вот наша задача, в противном случае весь белый свет будет отдан Тотальному садисту.
В это время в каморку вошла уборщица Тетя Клава, трясущаяся алкоголичка. Ученый достал из портфеля бутылку “Столичной”. “Вот Вам, тетя Клава за Ваши труды” ,- сказал он.
Несмотря на чудовищные усилия, сегодняшнюю задачу Вивисектор так и не выполнил, ибо в кучах разбросанных ошметок уже не найти никаких требуемых органов. Замучены были все 150 животных - в пылу азарта было уже не до счета. Ученый докурил сигарету и покинул здание Института. С помойки, расположенной во дворе, валил густой зловонный дым - горел мусор, что столь часто бывает в питерских дворах. Ученый подошел к раскаленному до красна баку, и без всякого сожаления бросил в его огненную пасть портфельчик с так и не дописанной диссертацией. Гуманизму пришел конец.
Знающие его люди говорят, что теперь в случае попадания мухи в его чашку с чаем, он вылавливает муху и сушит ее феном до тех пор, пока она не улетит...