Недвиговка в знаке весов

Недвиговка в знаке весов

Сергей Вахотин.

Буддист Васильев погрузился в медитативное состояние, из которого был выведен жирной зелёной мухой, невесть каким образом залетевшей на тринадцатый этаж многоэтажного дома, что напротив горбольницы на Ворошиловском и, строго соблюдая принцип ахимсы, сделав три вдоха ртом и три выдоха носом, встал из позы лотоса, открыл окно и вооружившись полотенцем аккуратно отогнал муху к окну и помогая левой рукой со случайно подвернувшимся журналом "Лиза", заставил назойливую тварь ринуться с этой высоты в едкое городское пространство, ошалев от которого, она рванула вниз под углом, примерно, 35 градусов в строго-южном направлении и была схвачена и съедена птицей "стриж" (может быть "ласточка" - точно определить не удалось, поскольку, как первые, так и вторые чрезвычайно шустры в полёте), которая, чтобы обеспечить себе такой движняк вынуждена постоянно хавать ну и, соответственно, переваривать и выделять продукты метаболизма и выделяет их в тот самый момент, когда проглатывает очередную порцию, что и случилось, когда птица проглотила зелёную муху и эти экскременты устремились к земле по дуге, похожей на траекторию бомбометания, которая изображена на странице 68 учебника физики для седьмого класса средней школы, изданного в Москве "Учпедгизом" в 1951 году и, впоследствии, двенадцать раз переиздававшемся с изменениями и дополнениями с неизменным сохранением этого рисунка в девяти изданиях на этой же странице, а в предпоследнем и последнем случаях, на транцах 69 и 70 соответственно; и конечная точка этой дуги соотнеслась с тыльной стороной ладони Антона Валентиновича Назаренко, пенсионера, но крепкого ещё шестидесятичетырёхлетнего мужчины, прогуливавшего в это самое время лохматую глупую беспородную собаку типа "болонка", любимицу его жены, Веры Юрьевны, тоже пенсионерки, бывшей зав отделом магазина "Кооператор Дона", женщины некрасивой, склочной, на пять лет моложе своего мужа, который всегда считал её дурой, но ценил её способности, которые позволяли поддерживать порядок в доме, не позволяли холодильнику быть неполным и, в течении почти трёх десятков лет, обеспечивали ему полноценное трёхразовое питание, что и являлось далеко не последней причиной того, что в свои годы Антон Валентинович выглядел моложе, чем его сверстники и этот вид являлся одним из предметов гордости Веры Юрьевны, всякий раз, когда в компании заходила речь о возрасте и болезнях, говорившей: "А вот Антоша у меня - седьмой десяток, а как выглядит! А?" и присутствующие всегда кивали головой и говорили: "Да, да, конечно...", и вот, эти забота и гордость позволяли Антону Валентиновичу смириться с необходимостью дважды в день, утром и вечером, как на сей раз, прогуливать тихо ненавидимую собаку, кличка которой по странному стечению обстоятельств, была "Муха", что за секунду до контакта дерьма с её хозяином почуяла на противоположной стороне асфальтовой дорожки кобелиную метку и прытко двинула по направлению к ней, натянув поводок и заставив, тем самым, правую руку Антона Валентиновича дёрнуться вверх и вправо, а тело - сделать шаг правой ногой в направлении движения руки; в это-то самое время птичий помёт шлёпнулся на державшую поводок руку и господин Назаренко сразу понял, что произошло, поэтому уста его разомкнулись, чтобы произнести что-нибудь сообразное сложившейся ситуации, но вырвалось из них только "Уу!", а окончание фразы было прервано резким толчком в спину, от которого он не мог бы свалиться, если бы не подпрыгнул, взмахнув руками и сделав выпад левой ногой вперёд, что развернуло его на девяносто градусов и в краткий миг полёта вербальное отношение к эмоциональной реакции было изменено на более адекватное и Антон Валентинович приземлился с возгласом: "Бля!; и в тот же миг был заключен в крепкие объятия, причиной которых была лёгкая потеря равновесия, произошедшая от неожиданного столкновения двадцативосьмилетней Натальи Михайловны Кушнарёвой, кассирши в магазине, что на углу Будённовского и Мечникова, ныне разведённой, живущей в девятиэтажке на Соколова в двухкомнатной квартире с мамой и пятилетним сыном Мишкой и, в данный момент спешащей на свидание с Володей Карагановым, двадцати шести лет, брюнетом, уроженцем города Миллерово, год с небольшим назад он закончил экономфак университета и работал в фирме, занимающейся поставкой продуктов в магазин, где Наталья Михайловна работала и как-то связанной с макаронной фабрикой, как она слышала; вчера Володя был у директора, договаривался на счёт муки и круп, потом зашел в торговый зал и обратил внимание на Наталью потому, что кроме неё обращать внимание было не на кого; честно говоря, остальным бабам-то было уже под сорок и за сорок, ну и завис у кассы минут на десять, за это время они успели выяснить, что завтрашний вечер у них обоих может быть свободным и они договорились встретиться возле "Трёх поросят" в семь вечера и Наталья Михайловна спешила, так как вышла из дому без четверти семь, а когда она заметила, что на перекрёстке, где, как раз, зажёгся красный, стоит троллейбус и, если поторопиться, то можно успеть и приехать вовремя, поскольку было уже без десяти, она решила наддать ходу и перешла с быстрого шага на лёгкую трусцу, намереваясь обойти слева мужчину с собакой на поводке, и в тот момент, когда она начала обходной манёвр, собачка двинула влево и следом за ней шагнул и мужчина и слегка тормознулся в своём движении; Наталья подалась вправо и попыталась остановиться, но её скорость была слишком велика, а расстояние между ними - слишком мало и она, успев только выставить левое плечо вперёд, врезалась им в мужскую спину, от чего человек неуклюже подпрыгнув отлетел на шаг и развернувшись в пол-оборота, приземлился, громко крикнув: "Бля!"; потерявшая же при столкновении равновесие, Наталья Михайловна, дабы вернуть его, по инерции, тоже сделала шаг вперёд и взмахнув руками схватилась за первое под них подвернувшееся, каковое оказалось Антоном Валентиновичем Назаренко и, неожиданно для себя самой, сказала: "Блин!", но почувствовав, что уже не падает, отпустила Антона Валентиновича, который так и оставаясь на полусогнутых, сделал по направлению к ней движение, от которого она непроизвольно отшатнулась назад, всплеснув руками, что вызвало, наконец-то, должную реакцию у собаки Мухи и она, взвизгнув, залилась истерическим лаем и бросилась прятаться за хозяйскую спину и, когда хозяин повернулся к ней, то она не оставила своего намерения и быстро переместилась, оказавшись между ним и Натальей Михайловной, заставив её испуганно отпрыгнуть назад на метр с лишним, а Антона Валентиновича ещё раз развернуться на сто восемьдесят градусов и предпринять решительные меры, заключавшиеся в том, что он зло крикнул: "С-сука!" и резко потянул поводок вверх и перехватил его левой рукой в тот момент, когда задние собачьи лапы чуть приоторвались от земли; Муха замолотила по воздуху передними, захрипела, заперхала, и секунды через четыре, всё ещё дёргаясь, стала успокаиваться под громкие уговоры хозяина: "Заткнись ты! Заткнись! Кому сказал! Заткнись!" , что и позволило секунд через десять ослабить поводок, после чего Муха, скуля, спряталась-таки за хозяйскими ногами, слегка к ним прижимаясь; за это время Наталья успела негромко сказать: "О! Вы! Извините! Да!" и повторила "Извините!" гораздо внятнее, когда Муха успокоилась, прибавив при этом, "пожалуйста", на что Антон Валентинович отдуваясь тоже сказал: "Извините! Да!" одновременно решив, что теперь собачья прогулка точно закончена и он идёт домой, где расскажет о случившемся жене, вскоре поужинает и будет смотреть телевизор и, во исполнение этого решения, сделал шаг в направлении противоположном тому, в котором он двигался прежде, глядя на Наталью и держа собаку на коротком поводке, заметив при этом, что во время инцидента большая часть птичьих экскрементов переместилась с тыльной стороны его ладони на рукав женской куртки, но умолчал об этом факте, а, лишь, сказал: "Ничего, ничего! Ффуу! Это... Ффу... Вы извините!" и пошел домой, волоча Муху, но через четыре шага оглянулся и увидел глядящую на него Наталью Михайловну, кивнул ей, попустил поводок и ускорил шаг, а она, ответив на этот кивок лёгким вздёргиванием левого плеча, ещё пару секунд смотрела вслед, а затем принялась восстанавливать картину мира, разрушенную неожиданным столкновением и, в первую очередь, убедилась в том, что вот сейчас, красный сменится зелёным и на троллейбус она уже не успевает, но, однако, пошла, и довольно быстро, по направлению к перекрёстку, намереваясь перейти улицу и там, где зажёгся красный, действительно вспыхнувший в момент, когда она была в двух метрах от дороги, сделав ещё шаг, Наталья по привычке взглянула влево и увидела знакомый ей автомобиль "Жигули" девятой модели цвета кофе с молоком и за рулём этой "девятки" сидел Коля, живущий в соседнем доме, с которым знакома она была давно, но, вообще-то, шапочно, знала, что он был в Афгане, уже в конце войны, потом, где-то учился, крутился, тогда, четыре года назад, завёл жигулёнок - "копейку", а в прошлом году - поменял на "девятку"; лет десять-одиннадцать назад, они несколько раз встречались в компаниях, после замужества же, Наталья на Соколова не жила и вернулась в мамину квартиру год назад, после развода и иногда встречала Колю во дворе и запомнила его машину потому, что Коля только-только её купил и она была вся такая блестящая, теперь она слегка пообтёрлась, но вечерний свет хорошо обрисовывал Колино лицо и Наташа быстро, пока не сменился сигнал светофора, и помахивая рукой, чтобы обратить на себя внимание, пошла к машине и почувствовав неприятный запашок, исходивший от рукава, решила разобраться, опустила руку и взялась за ручку передней дверцы; Коля, узнавший её как только она махнула рукой, наклонился, открыл замок; Наталья, приоткрыв дверь сказала улыбаясь: "Привет! Ты куда?" - "На Западный. Привет!", тоже улыбаясь сказал Коля - "А ты?" - "На Садовую. Подбросишь? Спешу!" - быстро проговорила Наталья, после чего Коля секунду оценивая ситуацию, глядя одновременно на неё и на светофор, потом улыбнулся пошире и сказал: "Садись!" и едва захлопнулась дверца, красный мигнул, сменился зелёным и Коля начал выворачивать на Ворошиловский, а Наталья принялась осматривать рукав в поисках источника запаха, но при этом спросила: "Как твои дела? Чем занят?", на что Николай ответил: "Да, кручусь, хлопоты всё..." - "Аа! Вот!" - воскликнула она; "Что?" - спросил Коля, "Да гадость какая-то! Откуда она?!" и продемонстрировала влажную полоску с белыми разводами в верхней части правого рукава, "Птичка", стрельнув в её сторону глазами точно определил Николай, "Ну, тебе удача будет", "Да, только воняет вот" - сказала Наташа, вытаскивая из сумки пакетик с салфетками, вытянула одну, отыскивая дезодорант, обильно прыснула на неё и принялась тереть пятно; "А что на Западном? Работа?" - "Да нет, День рождения, у друга - вместе служили - жена - тридцать лет сегодня, поздравлять еду", это, кстати сказать, был, лишь, формальный повод поездки, на деле же, Коля хотел поближе познакомиться с Инной, подругой жены Толика, Ленки, и заметим, и Инна была не против, Толик с Ленкой это тоже заметили и, когда Инна ушла (она забегала на четверть часа), похихикали, поприкалывали, но обещали посодействовать на Дне рождения; так что, Николай был в приподнятом настроении, но беспристрастным взглядом отметил, что Наталья будет посимпатичнее да и помоложе, "А ты куда?" - спросил он, покосившись на неё, держащую в пальцах, сложенных щепотью, смятую салфетку и ищущую взглядом, куда бы её деть; они встретились глазами и он почти незаметным движением головы показал на боковое стекло, она поняла, повернулась, опустила стекло сантиметра на полтора, выпихнула пальцем салфетку и пока проделывала эту процедуру, соврала: "Да, с подругой договорились встретиться, пойти посмотреть кое-что... " и повернувшись посмотреть на Колю, вновь встретилась с его взглядом, после чего стала доставать вторую салфетку и тут подумала, что надо бы глянуть в зеркало, то, что в косметичке, но вспомнила. Что зеркало есть в салоне, а салфетку доставать не стала, понадеявшись, что хватит и одной, а коли нет, то время поговорить найдётся; в этот момент машина приблизилась к Красноармейской и коля сказал: "Я сейчас сюда, потом по Семашко, Ага?", "Нормально" - сказала Наташа - "Я на себя посмотрю" - и кивнула на зеркало, "Ага" - сказал Коля, готовясь повернуть, а Наташа достала расческу, оперлась рукой о спинку водительского сидения, слегка приподнялась, увидев своё отражение, улыбнулась, сказала: "У! Растрепалась! Бежала!" и в момент окончания фразы в задний бампер "девятки", сделавшей почти половину поворота, въехал вишневый "Фольксваген", за полтора месяца до этого, угнанный неизвестными в городе Лодзи у гражданина Польши, Казимежа Щепаньского, купленный в городе Кёльне (Германия), куда Казимеж ездил навестить свою родную сестру Хелену, работавшую там горничной в доме Герберта Шмидтке, инженера-конструктора крупной фирмы, купил у его приятеля и коллеги Юргена Мейнбродта по смешной для Фольксвагена 1992 года выпуска цене, в тысячу шестьсот марок, перегнал его в родную Лодзь, но так и не успел насладиться покупкой, поскольку машину угнали через четыре дня при помощи сложной, но отработанной системы перегнали в Белоруссию, где его и купил, в Минске Мелком Хунгинян для своего брата Давида Хунгиняна, жителя поселения Чалтырь, что в двадцати километрах от Ростова-на-Дону и ни кто из них, ни Давид ни его брат, ни неизвестные угонщики, ни Казимеж Щипаньский не знали, что Юрген Мейнбродт продал свой фольцваген потому, что не был уверен в надёжности его тормозов, даже после того, как их дважды осматривал и регулировал механик, правда Казимеж во время перегона заметил в них какие-то нелады, но разобраться не успел - угнали, и теперь вот, за рулём машины был Давид Хунгинян - водитель неплохой, но грубоватый, как впрочем многие водители-армяне; он шел по Красноармейской под семьдесят и, разумеется, сделал бы всё правильно и объехал бы эту девятку, выворачивающую с Ворошиловского, если бы не растерялся, когда нажав на тормоз обнаружил, что машина не сбрасывает скорость так быстро, как требуется, дёрнул руль влево и вдавил тормоз на полную, если не сделал бы этого, то точно проскочил, но колёса стали, "фолькс" заюзил и правым бортом влепился в задний бампер Жигулей; удар был не очень даже и силён, но его хватило, чтобы бросить Наталью Михайловну Кушнарёву головой прямо в зеркало, которое разбилось на три крупных осколка и один из них, острым как битва краем, полосонул ей шею возле левого уха, перерезал сонную артерию, а молодое сильное сердце за десять секунд выхлестнуло из организма почти всю кровь, разбрызгав её по всему салону и с головы до ног окатив Колю, который оцепенел, зажмурив глаза и думал, обнаружит ли "трубочка" семьдесят граммов водки, которые он выпил полчаса назад и что делать с десятиграммовым пакетом травы, лежащим во внутреннем кармане его насквозь пропитанной кровью голубой джинсовой куртки.

ОМ-МАНИ-ПАДМЕ-ХУМ