Банальная история

Алексей сидел за столом, пытаясь закончить курсовой проект, но ничего не получалось. Формулировки не лезли в голову, все, написанное ранее, представлялось сплошной абракадаброй. Он покачал головой и отложил ручку. Очевидно, сегодня так и не удастся доделать работу. А сдавать уже через неделю. Потом начнется сессия. Последняя его сессия в университете. Дальше – защита дипломной работы и – учеба окончена. Вот только бы разобраться сейчас с этим курсовым, тем более, что потом придется сдавать экзамен этому преподавателю. Если затянуть сейчас – может придраться на экзамене, а лишних проблем перед свадьбой Алексей не хотел. Это ж ненормально, если жених бегает, как встрепанный, пытаясь сдать хвосты в сессию. Он усмехнулся, вспомнив старую шутку: «Студентам из Африки сдать хвосты». Конечно, хотелось подождать со свадьбой до окончания университета, но не получается. В конце концов, ребенок важнее всех дипломов вместе взятых. Алексей отложил в сторону пачку исписанных листов, выбрасывая из головы учебу, сессию, преподавателей, достал из кармана рубашки клочок бумаги и принялся его рассматривать. Лена забегала еще утром, принесла планируемый список гостей, который он должен был просмотреть и подкорректировать. Алексей глупо улыбнулся, вчитываясь в неразборчивые строчки. Лена всегда отличалась потрясающе плохим почерком. Как она сама говорила, это – дурная наследственность от мамы-врача. Алексей водил пальцем по бумажке, разбирая имена. Друзья его и ее, родственники близкие и дальние, мать, отец... Алексей вздохнул. Его родители не будут на свадьбе единственного сына. Не будут просто потому, что умерли много лет назад...

...Марина Васильевна, мать Алексея, умерла родами. Глупо так получилось. Ездила в гости к родственникам, к какой-то двоюродной бабушке, у которой не было своих детей и она хотела увидеть Марину, которую считала своей внучкой. Марина с мужем рассудили, что после рождения ребенка никак не выйдет навестить старушку, поэтому лучше съездить до этого события. Вот Марина и поехала на восьмом месяце беременности. Обратно летела самолетом, везя домой кучу подарков. Старушка была так счастлива тем, что у Марины скоро родится ребенок, что не знала, чем задарить будущую маму. В аэропорту Марина забрала чемодан с транспортера и заторопилась навстречу мужу. И тут ей стало плохо. Тело скрутила резкая спазма внизу живота. Тянущая боль нахлынула неожиданно, в глазах потемнело. Марина упала, теряя сознание. Прямо из аэропорта ее забрала «Скорая», отвезли в роддом. Трое суток Марина, не помня себя от боли, заходилась криком на узкой панцирной койке, пытаясь вывернуть слабеющими руками металлические прутья спинки. Врачи осматривали, качая головами, кололи стимуляторы и опять осматривали, мрачнея. Михаил, ее муж, просидев почти сутки в приемном покое, уехал домой и звонил в роддом каждые полчаса. Состояние Марины не изменялось. К четвертым суткам, перестав слышать сердце ребенка, посчитав, что он задохнулся, решились на кесарево сечение. Во время операции Марина умерла. А ребенка удалось спасти. Посиневший, полузадохнувшийся, он едва попискивал, еще не зная, что при рождении стал сиротой.

На похороны приехала мать Михаила Мартыновича, да так и осталась – нянчить внука. Однако, когда мальчику исполнилось полтора года и его отдали в ясли, она опять уехала в родную деревню, утверждая, что плохо, когда дом без присмотра. Михаил Мартынович остался один с маленьким сыном. Рассудив, что так жить нехорошо, он женился. Новая жена его была женщина спокойная,  рассудительная, своих детей у нее не было, Лёшу она любила, как родного сына.

Потом, когда Лёше было уже семь лет, родилась девочка. Все были просто счастливы, пока ей не исполнился год. Правда, врачи находили отклонения в развитии ребенка, но считалось, что это все перерастаемо. Однако, это было не так. И маленькая Таня не ходила, не говорила, только лежала в своей кроватке, пуская пузыри, глядя в потолок бессмысленными глазенками. Замедленное развитие – вот что говорили врачи. Надежда Валентиновна, мачеха Лёши, тихо плакала по ночам над кроваткой дочери. Она считала, что это – ее вина. Поздний ребенок, все-таки ей было тридцать семь лет, когда она родила. Отец только беспомощно хмурился и утешал жену, как мог. В этой возне с  Таней, о Лёше почти забыли. Нет, он не мог пожаловаться на недостаток внимания, но исчезла какая-то теплота, с которой к нему относились раньше. По крайней мере, Лёша так думал. Он привык быть единственным ребенком. Поэтому вся эта возня с больной девочкой его даже раздражала. Он сердился – неужели его было недостаточно, раз они решили завести еще одного ребенка.

Потом Таня понемножку начала учиться ходить, разговаривать. Родители оттаяли, все начало налаживаться. Однако, просветление оказалось временным. У Тани начались эпилептические припадки. Без видимой причины, девочка начинала задыхаться, падала, дергалась в конвульсиях, изо рта шла пена. Ей поставили какой-то хитрый диагноз, из которого следовало только одно – болезнь неизлечима. Таня будет инвалидом всю свою жизнь. Она никогда не сможет нормально учиться, она не выйдет замуж, у нее не будет детей, вся жизнь девочки оказалась перечеркнута врожденной инвалидностью. И никто в этом не был виноват, но и сделать ничего было нельзя. Можно было только поддерживать относительное здоровье ребенка. В доме поселилось холодное отчаяние.

Когда Лёша узнал, что Таня безнадежно больна, он даже начал любить свою маленькую сестру. По крайней мере он ей сочувствовал, понимая, что она лишена чего-то очень важного, что являлось частью его собственной жизни. Лёша играл с девочкой, выводил ее на прогулки, кормил с ложечки, не обращая внимания на то, что она выплевывает еду прямо на его рубашку. И опять жизнь стала входить в какую-то колею. Человек не может отчаиваться вечно и способен привыкнуть ко многому. Все смирились с тем, что Таня – именно такая, какая есть. И тут случилось несчастье.

Михаил Мартынович, отец Лёши, в один день почувствовал себя плохо. До этого он пару месяцев чувствовал, что заболевает, но считал болезнь всего лишь легким недомоганием, вызванным простудой. Однако, когда началась рвота, а кожа его начала желтеть, стало ясно, что он болен всерьез. Диагноз был неумолим – рак печени. Во время болезни отца, Лёша особенно сблизился с мачехой. Даже начал называть ее мамой. Свою мать он, конечно, никогда не знал, но до этого момента стеснялся называть мамой постороннюю, как он думал, женщину.
 
Михаил Мартынович умер через два месяца, в возрасте сорока одного года. Надежда Валентиновна осталась одна, с двумя детьми на руках, из которых один был инвалидом. Нужны были деньги на лекарства для Тани, поддержание ее организма в относительно нормальном состоянии стоило довольно-таки дорого. Раз в год девочку нужно было возить в Москву, на сеансы специальной терапии. Это тоже обходилось недешево, а зарплата Надежды Валентиновны была совсем небольшой. В конце концов, откуда большая зарплата у обычного инженера на заводе? Пенсия, которую она получала на детей, после смерти мужа, тоже не могла покрыть все необходимые расходы. Некоторое время они жили, пользуясь деньгами, отложенными раньше на то, что Михаил Мартынович, смеясь, называл черным днем. Теперь все дни были одинаковыми и безнадежно черными. И тогда случилось два события, почти одновременно. Приехала мать Надежды Валентиновны, для того, чтобы присматривать за детьми. Ведь очень тяжело работать, когда дома остается ребенок-инвалид, которого нельзя отдать ни в один детский сад, а нанять няньку – не хватает денег. И в жизнь Надежды Николаевны пришел другой мужчина.

Олег Викторович работал на том же заводе начальником отдела. Бездетный вдовец с двумя взрослыми детьми. Он искал спокойную, домовитую и симпатичную женщину. Надежда Валентиновна была именно такой. Наличие у нее двух детей его, поначалу, не смущало. Мать настаивала, говоря, что Наде нужна опора в жизни, что ей просто не выжить в такой ситуации, не вырастить детей. И Надежда Валентиновна согласилась. Они поженились. Лёша, еще не оправившийся от смерти отца, счел это предательством со стороны мачехи. Он перестал звать ее мамой, откровенно ей грубил, начал приходить домой из школы поздно, связался с какой-то компанией подростков, половина из которых состояла на учете в милиции. Надежда Валентиновна молча терпела, пытаясь найти потерянный ключик к сердцу пасынка. Она понимала его – сирота, живущий с фактически чужими ему людьми. Однако, Олег Викторович терпеть не захотел. Сначала он пытался разговаривать с Лёшей, что-то ему объяснить, мальчик в ответ только дерзил, откровенно не обращая внимания ни на какие слова. Только ехидно интересовался – как он должен называть мужа своей мачехи, говорил, что он не тянет даже на отчима, поэтому пусть не пытается заменить отца. И тогда Олег Викторович не выдержал и ударил Лёшу. Мальчик смолчал, только злобно посмотрел на мачеху, обвиняя ее во всех своих бедах. А на следующий день ушел из дому.
 
Его искали неделю, боясь обратиться в милицию, не желая выносить на люди разногласия в семье. Надежда Валентиновна бегала по Лёшиным друзьям, заходила в школу. В конце концов его нашли на чердаке одного из домов в районе, где они жили. Лёша устроил там себе жилье, собираясь стать настоящим беспризорником, как в тех книжках, которыми он зачитывался. После того, как его вернули домой, встал вопрос – как жить дальше. После мучительных раздумий, Лёшу решили отправить к его бабушке, матери Михаила Мартыновича, в деревню. Она давно уже просила, чтобы внука отдали ей, но пока был жив Михаил Мартынович, этот вопрос даже не рассматривался. После смерти первого мужа, Надежда Валентиновна тоже не хотела отдавать Лёшу, считая это неправильным – отправлять куда-то мальчика. Однако, при сложившейся ситуации, другого выхода не оставалось. И Лёшу увезли, несмотря на его протесты.

Мальчик готовился к затяжной войне со злой старухой, которой он почему-то представлял свою бабушку, думал, что придется доказывать свою самостоятельность и право на собственное мнение. Однако, когда Лёша увидел Галину Николаевну, он понял, что никакой войны не будет. Маленькая сухонькая старушка едва доставала макушкой до плеча своего двенадцатилетнего внука. Кроме того, она его искренне любила, ведь у нее больше никого не осталось в этой жизни. И мальчик начал оттаивать. Он всей душой привязался к своей бабушке, которая буквально сдувала с него пылинки. Лёша был готов ради нее на все. Помогал по дому, как мог, бегал по магазинам за покупками, даже учиться стал отлично, лишь бы только бабушка могла им гордиться. И она гордилась. Приходя из школы с родительских собраний, Галина Николаевна просто сияла, думая о том, какой у нее хороший внук. И Лёша старался еще больше. Только вот мачеху свою не простил. Точнее, он умом понимал, что Надежда Валентиновна желала ему только добра, но вот в душе его мира не было. Поэтому он старался общаться с ней как можно реже, ограничиваясь редкими звонками для того, чтобы узнать, как здоровье Тани.

И вот Лёша вырос. И теперь он уже не Лёша, а – Алексей, практически выпускник университета, будущий инженер. И буквально через месяц он собирается жениться...

... Алексей встряхнул головой, отгоняя непрошеные воспоминания. Еще раз перечитал список гостей, улыбнулся, увидев, что Лена включила туда и его мачеху, и бабушку, причем – первыми в списке родственников. Алексей подумал еще некоторое время, теребя бумажку, потом решительно набрал номер телефона.

- Привет, Слав. Слушай, можно, я к тебе заеду? Дело есть?
 
Помолчал, слушая ответ.

- Да нет, Слав, с курсовым все в порядке. Просто... ну... как бы это тебе сказать... Мы с Ленкой... ну... короче – свадьба через месяц. Свидетелем будешь? Не кричи на меня! Я сейчас приду! В парке? Почему? Ага, понял...

Алексей оделся и помчался в парк. Слава был его лучшим другом, кого ж еще пригласить в качестве свидетеля на свадьбу? Другие кандидатуры даже не хотелось и рассматривать. Алексей хотел предупредить друга сейчас, чтобы не делать этого в последний момент. Пусть сразу знает.
Слава уже ждал его, сидя на скамейке в парке. Кивнул на двухлетнюю девочку, пытающуюся слепить снеговика.

- Вот, видишь, соседка просила за дочкой присмотреть. Она мне иногда помогает с готовкой и стиркой, так неудобно было отказаться.

- Я так и понял, - улыбнулся Алексей.

Они сидели на скамейке, поглядывая на девочку, и обсуждали детали предстоящей свадьбы. Слава настаивал на том, что присутствовать должна вся группа, ведь такое знаменательное событие! Алексей протестовал, лихорадочно подсчитывая расходы и понимая, что такое количество людей просто не потянуть. Слава отмахивался, объясняя, что студенты просто скинутся по такому случаю, поэтому незачем волноваться за деньги. Они спорили, перечитывая в который раз список приглашенных, жестикулировали, вырывали друг у друга из рук бумажку, что-то в ней исправляя.

Из-за поворота аллеи выбежал мужчина. Он несся, не разбирая дороги. Слава, увидев в его руке нож, ахнул и бросился к девочке, желая столкнуть ее с дороги, прикрыть, уберечь. Мужчина сбил его с ног, ударил. Слава упал, прямо на девочку, закрывая ее своим телом. Мужчина с ножом дико вскрикнул, озираясь, глядя побелевшими бессмысленными глазами. Алексей растерянно начал подниматься со скамейки, еще не до конца понимая, что произошло, заталкивая в карман список свадебных гостей, чтобы не потерять. Мелькнула мысль о том, что нужно было бы сказать мачехе, что он был не прав все эти годы, возлагая на нее несуществующую вину, подумал, что бабушку придется привезти из деревни к свадьбе, она уже совсем старая, самой тяжело будет приехать. Алексей еще глубже засунул бумажку в карман, представляя, как рассердится Лена, если он ее потеряет. И он будет виноват. Всю жизнь жить с виной, сначала перед матерью, за то, что родился, потом перед отцом, которому было тяжело растить ребенка, мачеха, которую напрасно обидел, возлагая на нее свою вину, бабушка, которую он оставил одну в деревне и практически не приезжает в гости... Сейчас он совершит поступок, который перечеркнет все его вины... Он остановит этого сумасшедшего... Отец кивнул головой, а мать улыбнулась... Алексей шагнул вперед и упал, захлебываясь кровью, под закружившиеся черные ветви деревьев, на белый снег, расцвеченный алыми яркими звездами. Мужчина побежал дальше, оглашая окрестности истошным визгом. Девочка всхлипывала, стараясь столкнуть с себя тяжелое Славино тело, испуганно прислушиваясь к тому, как Алексей пытается еще что-то сказать, выталкивая ставшее таким тяжелым слово из непослушных губ... «Прощ…» – прощаю?.. Или – «прощайте»?.. Она не понимала, плача от страха и невозможности избавиться от навалившейся тяжести...

... Нелепая случайность. Алкоголик, допившийся до белой горячки, считавший, что гонится за неведомым врагом. Слава выжил, без одной почки и куска селезенки. Алексей скончался там же, в парке, с перерезанной грязным кухонным ножом сонной артерией.

Через неделю после похорон Лена легла в больницу на аборт. Ее можно понять – ей не хотелось быть матерью-одиночкой, воспитывать своего ребенка одной во враждебном мире. Но у нее больше никогда не будет детей. Она изредка плачет по ночам, насмотревшись на старые фотографии. Ее муж отчаянно хочет ребенка и начинает уже посматривать на других женщин, понимая, что его жена – бесплодна.

Иногда на могилу Алексея приезжает маленькая старушка, привозит несколько цветков и горько плачет. У нее больше никого не осталось на этом свете, у этой старушки. Все, кого она любила, лежат под холодными плитами на городском кладбище...