Сергей дмитриев уголок sd

Сергей ДМИТРИЕВ.

« АНТИКВАРНАЯ ИСТОРИЯ».

1.

Они вошли в квартиру под видом газовщиков, оглушили хозяина, ударив по голове чем-то тяжелым и унесли всю его уникальную коллекцию. Хозяина звали Радием Морозовым и он справедливо считался одним из крупнейших городских собирателей живописи и антиквариата. В свободное от коллекционирования время, Радий Александрович писал научные труды, которые с успехом издавались за рубежом, поэтому в средствах не нуждался и мог себе позволить роскошь наслаждаться высоким искусством не выходя из пространства собственной квартиры.
Зная, что висящие на стенах и лежащие под стеклом на витринах произведения малых голландцев, Пикассо, Мане - кусок лакомый, Радий Александрович постарался полностью себя обезопасить от желающих на нем нажиться, поставив двойную железную дверь, подведя сигнализацию и, заставив жену уйти с работы,  выступать в роли сторожа  его сокровищ. Сам он также старался не выходить за порог своего жилища, предпочитая совершать очередные научные подвиги среди любимых полотен и гравюр, благо он был ученым-теоретиком и для работы ему достаточно было чистого листа бумаги и ручки.
Потрясла Морозова не беспримерная наглость преступников и  не потеря бесценной коллекции, а его собственная глупость - ведь он сам, своими руками открыл дверь и впустил злодеев. «Господи, лучше бы они меня убили...», - как в дешевой мелодраме, шептал всемирно известный ученый глядя в высокий, давно нуждающийся в ремонте, потолок. Рядом сидел следователь, позади него тряслась жена Радия Александровича, предчувствуя, что ее ждет после ухода из квартиры представителя закона. Это ведь она уговорила мужа вызвать злосчастных газовщиков, а сама поехала к подруге, с которой уже несколько лет не виделась. Даже если полотна и будут когда-нибудь найдены, этого он ей никогда не забудет.
Следователь выяснил, что о вызове знали в ЖЭКе, собственно туда и звонила жена, чтобы вызвать газовщиков.
Все было просто - преступники заинтересовались квартирой профессора давно, следили за ней, подключились к телефонному кабелю и как только представилась возможность - совершили налет. Теперь, получив «бабки» за проделанную работу и реализовав похищенное, они «лягут на дно», чтобы переждать «шухер», возможно след их давно из города простыл, и налетчики благополучно греют косточки где-нибудь на Черноморском побережье или у бабушки на даче ловят в пруду карасей. А картины, приобретя уже новых хозяев, теперь украшают стены чьей-нибудь дачи в какой-нибудь заповедной зоне.
Всего этого следователь Морозову не сказал, зачем человека нервировать?.., пообещал держать в курсе расследования и благополучно отбыл на следующую точку, где его товарищи соскребали со стены то, что когда-то было крупным «авторитетом».

2.


Преступление в большом городе - вещь столь же привычная, как отравленный воздух, утренний рассвет или постоянные сетования граждан на тяжелую жизнь. К нему привыкли, его ждут, о нем говорят, особенно если это общественно значимое преступление. На их смаковании делают тиражи газет, становятся «звездами» телеэфира, обсуждая последние новости криминального беспредела, приятно проводят время с любимой девушкой.
Событию, происшедшему в маленьком, полуподвальном, магазинчике, претендующим на звание антикварного, но больше похожего на лавку старьевщика, не нашлось бы места в криминальном отделе даже бесплатной районной газетенки. Собственно захламленную пыльными, никому не нужными предметами былой купеческой роскоши, торговую точку лучше и было бы назвать складом старья, каких-то ломаных подсвечников, бездарных копий полотен из Эрмитажа и Русского музея, битой керамики и аляповатой посуды, из которой постеснялись бы есть даже приблудные кошки. И все-таки в магазине был продавец и даже стоял кассовый аппарат.
Продавец, парень лет восемнадцати, долговязый и угловатый, читал детектив и уныло поглядывал на часы. Новоявленного труженика антиквариата звали Эдуардом, он поступил на службу в магазин потому что, как и подавляющее большинство своих одногодков, не хотел служить в рядах «неустрашимой и легендарной». Но если у некоторых его знакомых были обеспеченные родители, способные или устроить своих чад в институт, или просто улучшить жизнь вечно нуждающихся работников военкоматов, у Эдуарда таковых не было. Его родители получали крохотную пенсию и все время проводили на своем маленьком участке, где-то в Синявино.
Эдуард, отсидевшись во время призыва  в нетопленом доме на даче родителей, вернулся в город и его за мизерные деньги взял в свой магазин Семен Сергеевич Самойлов.
...Сначала Эдуарду показалось, что он, не выходя из магазина, смотрит боевик из жизни бандитов. Перед ним выросли три верзилоподобные фигуры с «омоновскими» масками на квадратных физиономиях. Необычные посетители ласково отодвинули в сторону оторопевшего продавца, а затем без всяких слов, по-деловому принялись крушить в магазине все что им попадало под руки - рвались полотна псевдо-Шишкина и якобы-Левитана, со звоном заканчивал на полу жизнь дешевый хрусталь, подсвечник, в умелых руках одного из вошедших, превратился в подобие кувалды и через несколько секунд в магазине не осталось ни одной целой чашки, тарелки и блюдца.
Через пару минут троица покинула место побоища, так и не произнеся ни единого слова.
Когда Эдуарду показалось, что налетчики удалились на достаточное расстояние, он набрал номер телефона своего шефа.

3.


В то время, пока Эдуард сбивчиво докладывал Семену Сергеевичу о происшедшем в магазине безобразии, жена антиквара, Александра Матвеевна Самойлова внутри кооперативного ларька, где она работала продавщицей, общалась с Эллой Антоновной Костиной. Беседа, который постоянно мешали докучливые покупатели, тем не менее шла неторопливо и касалась проблем медицины, точнее медицинских препаратов. Все знают, что принимать лекарства следует только по назначению и под наблюдением врача, но все, как правило, данные знания игнорируют. Собственно это и было лейтмотивом разговора двух старинных подруг. По просьбе Эллы Антоновны Александра Матвеевна достала очень редкие таблетки.
- По одной штуке три раза в день, только с алкоголем не мешай, концы отдашь, - предупреждала Александра Матвеевна, - а так препарат замечательный, мне их Гоги достает.
Элла Антоновна внимательно оглядела коробочку, хитро улыбнулась и уточнила:
- Твой компаньон?
Александра Матвеевна смутилась, а ее подруга продолжила:
- Познакомила бы...
- Ага...Ты его сразу в оборот возьмешь, я тебя знаю! - с откровенной завистью произнесла Александра Матвеевна.
- А что? Для чего мужики придуманы?!...Только для этого дела! А так - от них толку, что молока от волка..., - со знанием дела подытожила румяная, большегрудая женщина, чем-то похожая на Мерилин Монро, если бы та дожила до сорока лет.
Элла Антоновна и в свои годы владела какой-то магией, на которую клевали многочисленные любовники. Глядя на вечно жизнерадостную, пышнотелую, уютную женщину трудно было предположить, что ее мучит хронический недуг, о котором она периодически старается забыть, но так как этого не получается, глушит себя всевозможными таблетками.
- Шебутная ты баба! - вздохнула Александра Матвеевна. В свои сорок два она, в отличии от Эллы Антоновны, выглядела на все пятьдесят восемь.
Когда-то давно на нее заглядывались проходящие мужчины и кривили ротики дамы, оценивая ее фигурку, походку, лицо. Та же Эллочка все время подначивала - столько лет, а у тебя нет достойного мужика. А Александра Матвеевна все ждала и ждала своего принца. Конечно, она не была синим чулком и мужчины периодически появлялись в ее жизни, правда не без помощи все той же Эллы Антоновны, но это все были мимолетные связи.
Ну, а когда Александре Матвеевне показалось, что она нашла-таки свою половину, эта половина оказалась женатым существом, которое во время отпуска своей благоверной решило приударить за тогда еще весьма привлекательной Сашенькой ( да-а, когда-то ее звали Сашенькой), а в итоге оказался полностью подчиненным всем желаниям собственной законной супруги индивидуумом. На всю жизнь запомнила Александра Матвеевна его затравленные глаза и зашедшуюся в истерическом крике бабу - его жену, вытаскивающую из постели голое тело негаданного избранника Александры Матвеевны. Все получилось, как в плохом водевиле. Только после Сашеньке пришлось сделать аборт, а через несколько месяцев в ее жизни появился Семен Сергеевич Самойлов и Сашенька Голубева превратилась в Александру Матвеевну Самойлову.
Первые годы супруги жили хорошо, Семен Сергеевич оберегал молодую жену, где-то доставал деньги, работал, хотя время было застойное и приходилось серьезно рисковать, чтобы купить или продать достойную коллекционеров вещь. Уже тогда Семен Самойлов занялся антиквариатом, скупкой предметов старины, живописи, посуды. У Самойловых родился сын Николай, казалось, что жизнь наладилась, течет по прямой, укатанной колее и никаких неожиданностей впереди не предвидится, но случайно Семен узнал о некоторых страницах прошлой жизни Александры, узнал о ее последнем любовнике и у них все пошло наперекосяк. Нормальная жизнь в доме закончилась, Семен стал погуливать на стороне, а Александра замкнулась в скорлупе, доверяя все свои тайны лишь близкой подруге Элле.
А потом случилось несчастье с сыном - он ушел в армию здоровым парнем, а вернулся - хроническим наркоманом и теперь все время проводил в поисках травки и порошка.
Александра Матвеевна устроилась в кооперативный ларек продавщицей, здесь же в ларьке ее навещал хозяин торговой точки - Гоги, тщедушный грузин у которого постоянно пахло изо рта чесноком. Их «любовь» была похожа на случку двух облезлых собак.
Александре казалось, что хоть так она мстит мужу за угробленную жизнь. На самом деле, и она боялась себе в этом признаться, никто кроме Гоги, пусть и таким животным образом, ее на этом свете не любил, они никому не была нужна, даже подруга Элла навещала ее лишь затем, чтобы похвастаться очередными успехами на сексуальном фронте и заполучить порцию лекарств, которые где-то доставал Гоги.
4.

Поклонниками других лекарств была полна обшарпанная комната в квартире настоятельницы наркотического притона Тамары Михайловны. Под потолкам плавал сизый дым, от не мерянного количества сигарет с «травкой», на газете лежали использованные шприцы и горка маленьких полиэтиленовых пакетиков. Приняв положенную дозу, обитатели комнаты источали зловонное благовоние и полный эйфорический покой. В данную секунду каждый из них находился на верху блаженства, за обладание которым давно все, что можно было продать, было продано, а многое из того, что можно было украсть - украдено.
Мертвый покой потухших тел нарушал доносящихся с кухни визгливый голос Тамары Михайловны. Вместе с голосом, с кухни упрямо полз тошнотворный запах варева, которое методично помешивала на зажженной плите хозяйка заведения, вполне цветущая женщина сорока пяти лет, отродясь не пробовавшая, не только кокаина или марихуаны, но даже сигареты «Друг» ей были больше неизвестны с того момента, как она решила начать курить. Ее хватило на одну затяжку, после чего в жизни Тамары Михайловны наступил бесконечный период здорового существования за счет периодически помирающих подопечных.
К распространению наркотиков она пристрастилась давно, причем занималась этим с долей здоровой благотворительности, ибо ее бизнес был настолько невелик, а доходы настолько малы, что даже соответственные товарищи, занимающиеся аналогичной деятельностью не считали нужным обращать на нее внимание. Бывали дни, когда дебит едва совпадал с кредитом, но профессионального фармацевта Тамару Михайловну это не смущало. Собственно, занималась она этим делом исключительно ради удовлетворения своего обостренного тщеславия, Тамара Михайловна хотела быть в собственных глазах этакой Екатериной II-ой, от желаний которой трепещут ее подданные.
Власть над людьми Тамаре Михайловне, в отличии от российской императрицы, давали лекарства, которые владелица притона доставала по собственным профессиональным каналам, а потом сама же и производила из них у себя на кухне вполне пригодные для употребления наркотики. Фирменные же препараты Тамаре Михайловне, по сходной цене, приносил ее давний товарищ по медицинскому училищу, с которым когда-то она даже собиралась расписаться. Но чувства ушли, так и не разгоревшись, а дружба осталась.
Клиентура у представительницы самой гуманной профессии была не большой, но достаточно ограниченной в средствах, а потому - надежной. Поклонников таланта Тамары Михайловны прежде всего привлекали цены и доступность получения «кайфа», что называется, не отходя от кассы. К тому же точка была абсолютно безопасной от посягательств представителей власти, с которыми Тамара Михайловна не скупясь делилась некоторыми излишками зеленых купюр.
Но, как известно, всякая деятельность имеет пределы, имела определенные пределы и благотворительность Тамары Михайловны.
Когда она понимала, что ее клиент не может расплатиться с ней за ее добро, Тамара Михайловна очень огорчалась. Свое расстройство она выплескивала обильным словоизлиянием, сдобренным знакомыми всякому интеллигентному россиянину выражениями. Если приведенные меры не приносили желаемый результат, клиент терял возможность наслаждаться обществом Тамары Михайловны и пользоваться плодами ее титанического труда. А так как в иных местах подобный товар стоил много больше, страждущий получить его не мог и благополучно выздоравливал, если не успевал до этого времени окочуриться. То есть альтернатива была предельно обнажена, что решало все возникающие проблемы без особого напряжения.
- Ты мне должен пять тысяч «баксов»! Ты их когда обещал вернуть?! - визгливый голос Тамары Михайловны набирал обороты.
Николай Самойлов, привалившись к стене, извиваясь от «ломки», ненавидя себя, эту стоящую над ним тушу, весь этот подлый, бессмысленный мир, мог только едва шевелить губами:
- Дай мне один порошок, последний раз, я верну, я...
- А если не дам?.. - вот он, момент очередного торжества!, и этот ублюдок извивается у нее под ногами и молит о пощаде.
- Да я тебя! - собрав последние силы, Николай попробовал подняться...И тут же улетел к противоположной стене кухни. Подняв голову наверх, сквозь серую пелену и отупляющую сознание боль, он увидел ухмыляющуюся физиономию приставленного к Тамаре Михайловне проверяющего, которого хозяйка притона называла про себя «чердачным перекрытием», тонко намекая на «крышу».
- Фу, какая невоспитанность! Замахиваться на пожилую женщину, ...- скривила губки Тамара Михайловна.
Николай, размазывая по щекам слезы, на четвереньках пополз в сторону хозяйки:
- Я у отца возьму, он даст... Я частями отдам...
Добраться до подола платья Тамары Михайловны ему не позволил все тот же невозмутимый, усмехающийся верзила, больше доверяющий своим мохнатым кулачищам, чем голосовым связкам. Легко, как пушинку приподняв парня с пола, он несуетно бросил его обратно к стене.
- Если через три дня ты не вернешь свой долг, больше вот этого, - иезуитски улыбаясь, Тамара Михайловна вынула из ящика полиэтиленовый пакетик с белым порошком и покрутила им перед Николаем, готовым броситься на вожделенный продукт, - не получишь!...
И пакетик полетел в лицо Николая.

5.

В театре «Содружество актеров» шел детский утренник. Какие-то зайцы, волки, и другие, малопонятные из-за бедности костюмов, персонажи прыгали по сцене, отчаянно развлекая заполнивших зрительный зал детей и сопровождающих их взрослых. Не смотря ни на что публике представление нравилось, она в необходимых местах ужасалась и везде, где только возможно, аплодировала.
На последнем ряду, сбоку примостился Семен Сергеевич Самойлов - немолодой, высокий, худощавый человек с пробивающейся на макушке лысиной. Кажется, это был единственный зритель, который с трудом воспринимал происходящее на сцене, мучительно ожидая, чтобы все скорее закончилось. Чуть оживлялся он лишь в тот момент, когда на сцене появлялся мужчина в голубой накидке и с сильно забеленным лицом. Наконец, на авансцену высыпали все участники спектакля и доброжелательные зрители устроили им овацию.
Семен Сергеевич вышел из зала в фойе театра, повернул налево, и уверенно открыл дверь, защищенную грозной надписью «Посторонним вход воспрещен!». Пройдя по темному, неосвещенному коридору, он едва не выскочил на сцену, где актеры продолжали накачивать пресс в неутомимых поклонах. Медленно опустился занавес. Аплодисменты стихли и актеры двинулись прямо на стоящего в кулисе Семена Сергеевича.
- Сеня?!... Привет! Пришел-таки на спектакль, а где семья?... , - актер в голубой накидке широко улыбался, отчаянно тряся руку антиквара-любителя, - О! Да у тебя, никак, что-то стряслось! , - заметив выражение лица Семена и сменив образ с бурно радостного на серьезно озабоченный, произнес актер в голубой накидке.
- Да, Андрей, на меня наехали... Я тебе домой звонил, а потом вспомнил, что сейчас каникулы и сюда...
- Во дела! - сменив образ с серьезно озабоченного на старательно удивленный, заметил актер и, подхватив Семена Сергеевича под руку, повел его в свою гримуборную, - Кому понадобился тихий антиквар... Да-а... сейчас на улицу выйти страшно, а у тебя как-никак частный бизнес! - с долей здоровой иронии и примесью видимой заинтересованности продолжал говорит Андрей, - Ты в милицию звонил? Вызывал?...
Друзья зашли в гримерную. Семен Сергеевич устало опустился на стоящий рядом с зеркалом диван, а актер, расположившись перед зеркалом, стал снимать с лица грим.
- Какой смысл.., - отвечая на вопросы товарища, обреченно сказал антиквар-неудачник, - все равно ничего не найдут, только доставать будут... Зря же не наезжают, сам понимаешь...
- Д-а... У тебя что-то не чисто? - любуясь собой в зеркале, спросил Андрей, - Ты выкладывай, старик, не тушуйся..., - неожиданно актер сменил тему, - Выпить хочешь! У нас вчера пьянка была, сорок лет Генке Киселеву справляли, я одну бутылку стырил на опохмел, - актер полез в шкафчик и достал оттуда бутылку водки.
Перспектива залить горе алкоголем никак не изменила настроения Семена Сергеевича, который продолжал скулить, тупо глядя перед собой.
- Это ведь только предупреждение... А вот от кого?... Вроде всем исправно плачу...
- А может это дела каких-нибудь завистников, конкурентов..., - больше уделяя внимания открыванию бутылки, заметил Андрей.
- Каких конкурентов?! Кто сегодня хламом торгует...
- Умные люди! - актер, наконец заинтересовался плачем Семена Самойлова, но вместо соболезнования перешел в наступление, - Ты, это, не прикидывайся ветошью, был я у тебя, видел. Часики одни на пару сотен «зеленых» тянут, а мебель, хрусталь?...
- Что делать, Андрей? - словно за спасительную соломинку, схватился за актера Семен Сергеевич.
- Вечный вопрос русской интеллигенции..., - с усмешечкой ответил Андрей.
- Не смешно! - обиделся антиквар, - Мне спросить кроме тебя не у кого.
- А у жены, сына? - продолжал ехидничать актер.
- Будто не знаешь - она со своим черным в ларьке трахается, а сыночек вообще домой не заявляется. К наркотикам пристрастился. Морда белая, глаза ввалились и блестят, будто он без просыпу «портянку» глушит.
- А может глушит?
- Колется он, я его руки видел - все в уколах...
- Да, хреновые твои дела, старик... Может тебе уехать куда-нибудь.., - предложил актер.
- На какие шиши!- усмехнулся Семен Сергеевич.
- Продай часть своего добра, магазин кому-нибудь в аренду сдай...
- Я сам арендатор. Мне за этот склад еще платить и платить, - не глядя на актера, канючил антиквар.
- В долг у кого-нибудь возьми. Да хоть у своих художников, что тебе картины на продажу подсовывают, - не отставал с советами Андрей.
- Они сами бедные, как церковные мыши.
- Ну, тогда не знаю, - пожал плечами актер.
- Господи, как я об этом не подумал?!... - прошептал Семен Сергеевич.
- Это ты еще о чем?...
- Если они до картин доберутся или чего еще более ценного..., - испуганно размышлял вслух антиквар, - я же всю жизнь выплачивать буду...
- Ты думаешь, все так серьезно?...
Казалось, Семен Сергеевич слушал только самого себя, не обращая внимания на удивленную физиономию актера, он продолжал:
- Перевезу-ка я их пока домой, а там видно будет... Чужое перевезу, а свое оставлю, пусть ломают...
- Хитер, старик! Слушай, стынет же, выдыхается..., - кивнул на налитую в чашки жидкость Андрей, - Теперь однозначно следует выпить!
- Теперь выпьем! -согласился Семен Сергеевич.

6.

Знаменитое полотно известного мастера позднего Возрождения неумолимо покрывалось слоем краски, долженствующим обозначать нечто в духе раннего авангарда времен Кандинского. Доморощенный живописец работал споро, благо новый «шедевр» не отличался большой сложностью. В углу его мастерской сохли несколько картин, скрывавшие под жирным слоем масляной краски творения русских художников-передвижников.

7.

- Мам... Мама! Еда в доме есть? - в комнату, где Александра Матвеевна наслаждалась просмотром сто девяносто восьмой серии очередного венесуэльского «мыла», просунулась голова ее сына, Николая Самойлова.
- Ой, Коленька! - притворно взвизгнула мамаша, - Ты что же это, гаденыш, для тебя родители только для жратвы и существуют?!..., - с пол-оборота набросилась на сына Александра Матвеевна. - Мам, дай есть! Опять со своими дружками шляндался. Вот у них еду и проси, а у меня есть нечего! Отца вчера чуть не убили. Такие же вот, как и ты! Не мешай мне фильм смотреть!!...
Вопли драгоценнейшей супружницы Семен Сергеевич слышал подходя к двери. Однако ничуть тому не удивился, все последние месяцы это было нормальным состоянием в их тесном семейном кругу. Иногда, правда, в стену стучали соседи. Однажды, даже, вызвали участкового. Тот пришел, посмотрел вокруг, посоветовал разговаривать тише после одиннадцати вечера и благополучно исчез.
Сына Семен Сергеевич увидел в коридоре, куда, открыв входную дверь, ввалился с двумя тяжелыми чемоданами. Николай собирался ответить матери, но отец его опередил:
- Сынок?! - восторженно приветствовал молодого Самойлова Семен Сергеевич, - Ты еще живой? Какими судьбами?! Какие препараты сегодня в моде: гашиш, ЛТД, кокаин, морфий, марихуана?...
- Папа, одолжи пять тысяч долларов, - неожиданно спокойно обратился к родителю беспутный отпрыск.
- Чего?!, - от неожиданности старший Самойлов бухнул на пол оба чемодана, - мать, у тебя не завалялись пять тысяч долларов, сыночку на мороженое!... - крикнул в приоткрытую дверь комнаты Семен Сергеевич.
Александра Матвеевна безучастно продолжала наблюдать конечные титры телевизионного сериала, не желая вступать в дискуссию с мужской половиной семейства. Но титры кончились и им на смену пошла реклама. Реклама Александру Матвеевну раздражала, особенно ей претили женские гигиенические средства. Она выключила телевизор и направилась в прихожую, где ее мужчины продолжала мирную беседу.
Младший Самойлов, плотно наступая на все отцовские чувства собственного родителя, буквально молил:
- Папа, на меня включили счетчик...
Родитель же был непреклонен. Проблемы сына его давно не волновали, поэтому он невнятно бросил в ответ банальнейшую фразу:
- Раньше надо думать было... Помоги чемоданы допереть...
В коридоре появилась Александра Матвеевна. Два громадный чемодана запирали выход из комнаты, почему и привлекли ее внимание:
- Что это?
- Барахло из магазина, - честно ответил муж.
- Ты из квартиры собираешься склад сделать?! - привычно истерично заверещала Александра Матвеевна.
- Временно, - попытался успокоить супружницу Семен Сергеевич, -  У нас место в кладовке есть?
- Ты уже пол магазина перетащил! - продолжила буйство Александра Матвеевна. - Господи! Ну что у меня за жизнь проклятая!! Муж - барахольщик, сын - наркоман.
- Замолкни, Александра!
- А ты ударь! Может полегчает?..., - выплюнула в физиономию ненавистного муженька Александра Матвеевна. И, не желая более общаться с родственничками, женская половина возвратилась в комнату, включила телевизор и погрузилась в разноцветную пустоту очередной сладкой жизни.
Семен Сергеевич, привычный к подобным беседам, не обратил на эскапады жены никакого внимания, а взялся за чемоданы и потащил их к кладовке. Она действительно была вся забита антикварным барахлом, которое Самойлов предпочитал хранить дома. Во-первых, это ему казалось надежней, чем в магазинчике, а во-вторых, в магазине просто не хватало места, настолько тот был мал.
Старший Самойлов с помощью замученного наркотой сыночка кое как впихнули один чемодан в кладовку. Второй же упрямо не желал помещаться. Семен Сергеевич злобно пнул чемодан ногой и тот раскрылся. Из него посыпались свернутые в рулоны картины. Хозяин чемоданов бросился их поднимать, но одно из полотен развернулось...
- Э-э, папа, это же те картины, которые у коллекционера неделю назад гробанули. Я их по телевизору видел в передаче «Криминальный экран».
- Помолчи!... - шепотом воскликнул Семен Сергеевич, - Тебя это не касается...
- Ну, так что, папочка....Дашь мне пять тысяч баксов, или..., - Николай распрямился, и совершенно другим тоном обратился к «обожаемому» родителю.
- Ты меня шантажировать вздумал, ублюдок?! - Семен Сергеевич схватил за воротник сына и дернул его к себе, а потом прошипел ему прямо в лицо, - Если об этом кто-нибудь из твоих наркошей узнает, я тебя этими рукам придушу, сыночек!...

8.

На следующий день вечером Александра Матвеевна ехала с работы в автомобиле Гоги. Тот сидел за рулем иностранного, найденного где-то на автомобильной свалке в районе Гамбурга, мустанга и мурлыкал мотивчик новой песенки Алены Апиной. Эту певичку Александра Матвеевна терпеть не могла, но вынуждена была регулярно отслеживать ее творчество, потому что в ней души не чаял Гоги. Даже некоторые сношения с ним происходили под безголосое завывание московской поп-звезды.
- Ну, дорогая, теперь куда? - прервав фальшивое исполнение, повернулся к Александре Матвеевне Гоги.
- Поехали к тебе..., - предложила женщина.
- О! Прекрасная идея! - лукаво удивился грузин, хотя другого ответа от своей пассии он ожидать не мог.
- Семен домой все ценное перетащил из магазина... , - ни с того, ни с сего заявила Александра Матвеевна.
- Зачем? - заинтересовался Гоги.
- Говорит, что второй раз наедут серьезней...
- И в ментовку не обращался...
- Нет... Он боится всего...
- По-моему, Сашенька, он дурак! Кто же дома держит такие ценности?!
- Да, что я о нем! У него своя жизнь, у меня своя! - закруглилась с разговором о проблемах супруга Александра Матвеевна.

9.

Антикварный магазинчик Семена Сергеевича встретил Андрея Родина и Эллу Антоновну знакомой пустотой и скрюченной фигурой скучающего Эдуарда, сидящего за стойкой и упрямо поглощающего очередной шедевр детективной макулатуры. Привычное зрелище ничуть не удивило посетителей, напротив - даже обрадовало. Эдуард, последними из посетителей видевший в магазинчике только налетчиков, испуганно дернулся, но вглядевшись в улыбающиеся физиономии Андрея и Эллы  успокоился, отложил брошюрку и даже встал со стула.
- Познакомьтесь, Эллочка, это Эдуард! - важно представил продавца Андрей Родин.
- Очень приятно..., - проворковала пышнотелая красотка.
- Эдуард, познакомьтесь - это Элла Антоновна, для друзей - просто Эллочка, - продолжил ерничество актер.
- Здравствуйте, - неловко поклонился Эдуард.
- Эдуард, Семен Сергеевич наличествует?
- Да, конечно, - засуетился продавец, - сейчас позову... Семен Сергеевич, к вам пришли!
Семен осторожно выглянул из-за двери, но увидев Андрея и Эллу Антоновну, нацепил на лицо улыбочку и вышел к посетителям. Его тут же атаковал актер детского театра.
- Сеня, сегодня такой торжественный день, а ты не при параде!
- Что такое? - недоуменно спросил Семен.
- У Эллы - день рождения!
- Правда?! Поздравляю, - Семен взял с прилавка первую попавшуюся безделушку и сунул ее Элле Антоновне, - Вот, на добрую память!
-Нет, старик, ты так легко не отделаешься! - усмехнулся Андрей, - Давай-ка закрывай лавочку, поехали кутить. Элла приглашает!
- Не могу..., - испуганно пролепетал Семен Сергеевич.
- Почему? - прорезался голос Эллы Антоновны.
- Ну-у... там наверно будет и Александра...
- А-а... Понимаю, - закивала головой красавица, - Вот почему она придумала переучет в своем ларьке, поругались...
- Да, - честно сознался хозяин антикварного склада.
- Так ведь ее не будет, точно? - Андрей подмигнул Элле, та согласно кивнула головой, - Давай, старик, отпусти молодую поросль погулять, а то он тут засиделся! - командует актер.
- А! Ладно! - согласный на все Семен повернулся к Эдуарду, тихо подпирающему стеллаж с керамикой, - Эдик, закрывай магазин! И завтра можешь не приходить... Отдыхай, послезавтра откроем!...
- Вот это по-хозяйски! - оценил мушкетерский выпад Семена Андрей Родин.

10.

В притоне наркоманов время остановилось. Обитатели Эдема раскиданные по всему пространству полутемной комнаты, увлеченно купались в эфемерной иллюзии счастья. Среди них, с умильным выражением на физиономии, привалившись к стене полулежал Николай Самойлов.
А на кухне Тамара Михайловна выслушивала беспокойную речь охранника-надзирателя заведения.
- Коленька мне все рассказал, никакого риска.
- У нас собственный бизнес, Валерочка, зачем нам менять профиль?
- Он в отключке... И ничего не докажет... Как ты вернешь свои деньги, а?... Ну, сдохнет он, и что, бабки-то от этого не появятся...
- Верно излагаешь... Я подумаю... , - лениво макая в чай лимонный сухарик, отвечала верзиле Тамара Михайловна. Новость Валерочки не была для нее откровением. Очередную дозу Коленька получил лишь честно рассказав о том, что его папаша приволок к себе домой кое-какие картинки, украденные из коллекции Радия Морозова. Больше привратницу в двери Эдема беспокоило то, что об этом знает кретин Валерочка, с той же идиотской непосредственностью способный продать столь дорогостоящую новость своим непосредственным начальникам, о которой он только что ей честно рассказал. Поэтому Тамара Михайловна пыталась остановить его порыв, однако тот продолжал горячиться.
- Опоздаем! - нетерпеливо мерил аршинными шагами крошечную кухню охранник.
- Значит, не судьба..., - Тамара Михайловна упрямо продолжал мочить сухарик в чае, бесконечно раздражая этим владельца бритого затылка.
- Да ну тебя! - Валерочка махнул на хозяйку притона рукой, и уже было собрался выйти из кухни, но ее остановил властный голос Тамары Михайловны, мгновенно превратившейся из героини полотна Кустодиева в жесткую и властную хозяйку жизни.
- Не вздумай без моего ведома лезть в его квартиру... Сейчас у нас с ментами полный ажур, Валерочка, и если они узнают, что мы в домушники подались... Ты понимаешь, чем для нас это кончится... Съезди лучше на вокзал, товар забери...
- Ладно, - Валерочка неожиданно быстро смирился с «бабой гневной», но поспешил не на вокзал, а к шефу, поняв, что речь идет о тех самых картинах, которые по наводке шефа он, вместе с еще одним отморозком, изъял у ученого-коллекционера, а затем переправил в магазин Семена Самойлова для последующей обработки и продажи состоятельным покупателям.
Шефа Валерочка не нашел. Тот отключил сотовый телефон и на всю ночь завалился к знакомым на преферанс, уверенный, что не далее чем через месяц, получив хороший куш за картинки Радия Морозова, покинет давно опостылевшую ему  страну и окажется где-нибудь в районе Антильских островов. Валерочка, зная крутой нрав хозяина, не решился беспокоить его, тем более картинки находились у того, у кого они и должны были находиться. «Сенечка никуда не денется!», - подумал охранник и успокоенный этой мыслью отправился на вокзал выполнять поручение Тамары Михайловны.
Она же, услышав, как за Валерочкой захлопнулась дверь, бросилась к телефону. С трудом сдерживаемое волнение во время разговора с охранником вырвалось наружу и хозяйка притона лишь с третьего раза набрала нужный номер.
- Гоги! Это Тамара... Надо поговорить, дело есть...
- Подождет твое дело! - донесся из телефонной трубки низкий мужской голос с отчетливым грузинским акцентом, - До утра я занят, верно? - игриво спросив кого-то рядом, поспешил закончить разговор Гоги. Рядом с ним полулежала на диване разгоряченная вином Александра Матвеевна.
- Хорошо, я перезвоню утром! - Тамара Михайловна раздраженно бросила трубку, - Кобель несчастный!...

11.

В квартире Эллы Антоновны праздник неумолимо приближался к неизбежному завершению. Виновница торжества не стесняясь заигрывала с Семеном Сергеевичем, который уже после первой стопки перестал вспоминать о наличии у себя законной супруги и старательно помогал Эллочке себя охмурять. Романтическую идиллию ничуть не нарушало присутствие за обильно сервированным столом Андрея. Впрочем, актер периодически покидал теплое гнездышко, оставляя потрепанных годами влюбленных наедине. Руки Семена Сергеевича уже внимательно исследовали укромные места Эллы Антоновны, не встречая практически никакого сопротивления со стороны виновницы торжества. Хмель и желание совершенно затуманили голову антиквара. Очередной скрип двери на некоторое время вернул его к действительности. Андрей, наверное в десятый раз вернулся в комнату. На его лице зияло глубокое разочарование.
- Так где же твоя Леночка? - спросил Семен Сергеевич.
- Сказала, что придет обязательно... Давайте выпьем за дам! - предложил актер.
- За меня! - воскликнула Элла.
- За тебя! - в тон ей подтвердил Семен Сергеевич.
- Сенечка, - почти сидя на коленях антиквара и ощущая его дикое желание, Элла Антоновна ластилась к нему, - ты такой мужчина... Твоя Александра ничего не понимает в мужиках...
- Мне кажется, я тут лишний, - заметил Андрей.
- Мужчины, я сейчас, - Элла Антоновна вспорхнула с колен Семена и выскочила за дверь.
- У Эллы в квартире две комнаты, я вас тут оставлю..., - Андрей заговощически подмигнул антиквару.
- Но...
- Ты чего это, не хочешь разве?.. Такая женщина!...
Пикантный разговор прервал дверной звонок. В комнату заглянула Элла Антоновна.
- Андрей, встречай, Лена пришла!...
- Я же говорил, что она обязательно придет! - вскричал Андрей и пулей вылетел из комнаты.
- Надо же какой он горячий, - улыбнулась ему вослед Элла Антоновна, - ну, может быть теперь мы выпьем за нас?
- За нас, - согласился антиквар.
Пока Семен Сергеевич и подруга его жены разливали шампанское, из-за двери доносились голоса Андрея и его долгожданной подруги.
- Ну, наконец-то, я уж не знал что и думать!
- Я же сказала, что приду... Туда?
- Нет, там уже занято... Они тебя не дождались...
- Это он о нас, - расстегивая пуговицы рубашки Семена Сергеевича, игриво щебетала Элла Антоновна, - Я не люблю при свете.
Элла Антоновна погасила единственную лампу. Из-за двери послышался голос Лены.
- Они уже свет погасили.
- Значит и нам пора бай-бай! - удаляясь в другую комнату, ответил Андрей.
- Какой ты скорый! - кокетливо прошелестел высокий женский голосок.
Больше Семен Сергеевич ничего не слышал и не понимал. Он словно погрузился в сладостную нирвану, ласковые, опытные руки Эллы Антоновны бродили по его телу... После антиквар почти мгновенно заснул, наконец-то забыв о всех своих бедах и заботах.

12.

Пока старший Самойлов обнимал теплое тело Эллы Антоновны, его потомок валялся в наркотической дурмане в притоне Тамара Михайловны, а Александра Матвеевна, проклиная свою жизнь, удовлетворяла ненасытную страсть Гоги, в их квартире в гостях кто-то побывал. Не тратя даром времени этот кто-то направился прямо в кладовку, где в дальнем углу обнаружил чемодан с картинами, украденными из коллекции Радия Морозова. Полотна-путешественники нашли себе новое пристанище в большой сумке. Столь же скромно и бесшумно затворилась железная дверь...
Спустя полчаса за сумкой закрылась дверца автоматической камеры хранения...

13.

Утро в квартире Эллы Антоновны ничем не отличалось от утра в любой квартире, пережившей обильную пьянку и последующий эротический разгул. У Элла Антоновны болела голова, везде по комнате валялась ее одежда. Хозяйка квартира лежала на диване в чем мать родила и сосала из бокала остатки недопитого шампанского. На пороге комнаты объявился Андрей. Ничуть не смущаясь голого тела Эллы Антоновны, он весело обратился к ней.
- Привет! Семен уже ушел?
- Час назад... А твоя Лена?, - со смешком ответила Элла Антоновна.
- Еще раньше... У тебя опохмелиться ничего не осталось?...
- Дай хоть одеться-то...
- А ты мне такая нравишься! Ну, как тебе антиквар?
- Слабак!... Сразу заснул...., - Элла Антоновна начала одеваться.
- Тебя и рота не удовлетворит, я знаю!
- Бездарный пошляк!...
14.

Утро Семен Сергеевич провел в обществе Аристарха Ивановича, известного в узких кругах перекупщика картин. Антиквар просил за полотна десятую часть цены, но даже на нее Аристарх Иванович категорически не соглашался. И не потому, что у него не было денег или он не знал о чем идет речь. Перекупщик очень хотел заполучить эти картины, но еще больше он заботился о собственной безопасности. И связываться с засвеченными по телевидению полотнами ему совершенно не хотелось. Для вида он поторговался с Семеном Сергеевичем, готовым уступить картины практически даром, но так ни о чем не договорившись, стороны решили встретиться через некоторое время. Семен Сергеевич начал понимать, что он хорошо «лажанулся», но он даже не мог и догадываться, что ему предстоит пережить в очень скором будущем.
Придя домой, Семен Сергеевич почувствовал, что кто-то в ней побывал. Ничего не изменилось, но антиквар был уверен, что за время его отсутствия что-то произошло. Семен Сергеевич включил запись автоответчика на телефоне и услышал голос Эллы Антоновны.
- Сеня, это Элла, немедленно приезжай!
Антиквар некоторое время удивленно смотрел на телефон, а потом бросился в кладовку. Чемодан, где лежали унесенные им из магазина картины, был пуст...
Семен Сергеевич бросился к телефону.

15.

В коммунальной квартире надрывался телефон. Обитатели многокомнатного пристанища не спешили снимать трубку и Семен Сергеевич уже начал терять надежду, как из трубки послышался скрипучий женский голос.
- Але...
- Андрей Родина можно к телефону?...
- Але... Говорите громче, я плохо слышу...
- Родина Андрея, к телефону! - почти закричал в трубку антиквар.
- Андрюшу?... - переспросил старческий голос.
- Да! Черт подери! Андрюшу!! - потеряв всякое терпение заорал Семен Сергеевич.
- Попрошу вас говорить повежливей, молодой человек... Я вам не молоденькая девочка!
- Господи! Я вас очень прошу, Андрея Родина попросите пожалуйста к телефону, - едва сдерживая раздражение, прокричал антиквар.
- Хорошо... Подождите у телефона...
Трубка молчала несколько минут, которые показались Семену Сергеевичу вечностью. Наконец, он услышал, как средство связи ожило и послышался голос актера.
- Андрей Родин слушает!
- Андрей, это я, Семен!
- Чего кричишь, я хорошо слышу... Что стряслось?
- Меня обокрали!...
- Как?! Когда?!
- Ночью!
- В магазине?...
- В каком магазине?... Дома! Унесли то, что я принес из магазина!..., - продолжал кричать в трубку Семен Сергеевич.
- Да не кричи ты! Я ж оглохну... В милицию позвони, немедленно!
- Не могу я...
- Чем я могу помочь?
- Мне исчезнуть нужно, на время...
- Созрел, наконец!... Так... Сегодня у меня репетиция до двух, сможешь это время где-нибудь перекантоваться?
- Смогу.
- В три встречаемся на Московском вокзале под центральным табло. Возьми все необходимое.
- Спасибо, Андрей!

16.

Эдуард не успел достать ключ от антикварного магазинчика, как оказался в подержанной иномарке. С двух сторон его держали за руки бритоголовые отморозки. Эдуард инстинктивно дернулся, но тут же получил увесистый удар под ребра, а в ухо ему дохнуло дешевым одеколоном.
- Сиди тихо, падаль! - прошипел Валерочка.
Для убедительности второй отморозок воткнул кулачище в левый бок продавца подержанного искусства и надел на голову парня черный мешок, закрыв его глаза и рот.
- Не задохнется? - подал голос водитель.
- Сдохнет, значит туда ему и дорога! - зло выплюнул Валерочка.
- Не замочите раньше времени! - не поворачивая головы произнес водитель, - шеф его вам отдаст позже. Если сочтет нужным...
Смертельно перепуганный Эдуард лишь мелко дрожал, боясь пошевельнуться. Дышать было нечем и продавец антиквариата начал терять сознание, спасло его лишь то, что путешествие по родному городу закончилось удивительно быстро. Эдуард почувствовал, что его вытаскивают из машины и толкают перед собой. Открылась дверь, Эдуарда ткнули вперед и он, запнувшись о порог,  упал, больно ударившись о каменные ступени. Эдуарда грубо подняли и потащили вперед. Продавца антиквариата втолкнули в полутемную комнату. С Эдуарда сорвали мешок и он увидел, как из глубины комнаты к нему подошел улыбающийся мужчина средних лет.
- Здравствуй Эдик. Так куда твой шеф дел наши картины?
- Какие картины?... Я ничего не знаю, честное слово... Отпустите меня, пожалуйста..., - залепетал продавец антиквариата, - Я за прилавком стою, я ничего не знаю...
- Он так много говорит, а на простой вопрос не отвечает, странно..., - повернулся к подручным улыбающийся мужчина.
По достоинству оценив заявление начальника, Валерочка опробовал силу своего кулака на печени Эдуарда, продавец скривился от боли, следующий удар отбросил его к стене. Эдуард потерял сознание. Последнее, что он услышал, были ласковые слова улыбающегося мужчины.
- Валерочка, зачем же так сразу?...

17.

Пока подручные улыбающегося мужчины приводили в чувство Эдуарда, его хозяин, опасливо озираясь по сторонам, проникал в квартиру Эллы Антоновны. Он долго, но безуспешно звонил и уже собирался уйти, как двумя этажами выше скрипнула дверь и кто-то вышел на лестничную площадку. Семен Сергеевич почувствовал себя, будто пойманным на месте преступления. Человек сверху быстро спускался по ступеням. Антиквар толкнул дверь в квартиру Эллы Антоновны... и она открылась. Человек с верхнего этажа уже подходил к стоящему антиквару. И Семен Сергеевич юркнул в квартиру. В комнате, где он провел последнюю ночь, горел свет. В кресле перед телевизором сидела Элла Антоновна.
- Элла!
Женщина не отреагировала на Семена Сергеевича. И тут антиквар увидел, что рука Эллы безвольно опущена вниз, на полу валяется бокал. На столе стоит бутылка водки и лежат таблетки, которые Александра Матвеевна передала Элле. Страшная догадка мелькнула в голове Семена Сергеевича. Мгновением спустя она подтвердилась. Его ночная любовница была мертва.
Антиквар заметался по комнате. Первой его мыслью было убежать из страшной квартиры, но он вспомнил молодого человека, который наверняка видел, как Семен Сергеевич заходил к Элле Антоновне. Взгляд антиквара упал на телефон. Семен Сергеевич схватил трубку и набрал «03».
- Скорая! Немедленно приезжайте! Какая температура?! Вы с ума сошли! Человек умер! Позвоню... Может можно спасти, откачать? Лекарствами отравилась! Я не пьяный! Господи... Какой адрес? Черт.., Третья Парковая улица, 16, квартира 25! - антиквар бросил трубку и тут же набрал «02», -Милиция! Милиция! Тут человек умер... Не знаю как! «Скорую» я уже вызвал!... Несчастный случай... Отравление лекарствами. Как я здесь оказался?... Бред какой-то! В гости зашел. Дверь была открыта!
Скорая помощь и милицейский наряд приехали почти одновременно. Пока врачи констатировали летальный исход, на Семена Сергеевича набросился молоденький сержант милиции, обучающийся на первом курсе юридического и довольный тем, что в наличии имеется настоящий труп и явный подозреваемый в отравлении. Однако сбивчивые, но точные ответы антиквара поколебали желание труженика правоохранительных органов тут же арестовать Семена Сергеевича и отправить его в участок.
- Когда вы в последний раз видели Эллу Антонову живой?
- Прошедшей ночью... У нее был день рождения. Собрался узкий круг - я, Андрей Родин, он в детском театре работает, с ним была его девушка и Элла. Ну, мы с Эллой остались ночевать... А они были в другой комнате... Рано утром я ушел, Элла еще спала...
- А этот, Андрей Родин?...
- Я с ним разговаривал утром по телефону, сейчас он на репетиции в театре.
- Хорошо, мы до него доберемся... Вернемся к Элле Антоновне. У нее не было мрачных мыслей, она не говорила о самоубийстве или еще о чем-то подобном?
- Нет, она веселилась, было очень хорошо...
К сержанту подошел медицинский эксперт. В отличии от студента, он давно понял, что лучшим вариантом из всех всегда является несчастный случай - никаких лишних бумаг, объяснений, заявлений и последующих выволочек за очередной «глухарь». Эксперт живенько вернул сержанта на землю, объявив о чистом отравлении лекарствами и наличие действительно несчастного случая.
- Мда..., похоже несчастный случай..., - тоном упустившего преступника Шерлока Холмса констатировало будущее светило юридической науки, - Извините за беспокойство, Семен Сергеевич, в случае чего мы вас вызовем, - оставляя за собой последнее слово, завершил беседу с антикваром начинающий сыщик.

18.

До Московского вокзала Семену Сергеевичу в этот злосчастный весенний день так и не суждено было добраться. Едва он вышел из квартиры Эллы Антоновны, как почувствовал, что за ним кто-то следит. Антиквар бросился в проходной двор, пытаясь убежать от неизвестных преследователей. Выскочил он прямо перед подержанной иномаркой. Из машины вышел Валерочка, сгреб в охапку Семена Сергеевича и бросил на заднее сиденье. Черный колпак на голову антиквара отморозки надевать на стали, а просто привезли в квартиру, где к трубе парового отопления наручниками был прикован Эдуард, а неподалеку от него, сидя в мягком кресле, излучал безмерную радость жизни улыбающийся мужчина средних лет.
- Вот видишь этого молодого человека, - кивнул он Семену Сергеевичу на Эдуарда, - ему еще нет двадцати лет. Если не скажешь, куда ты дел картины - ему никогда не будет двадцати лет...
- Я не знаю, где они, не знаю, поверьте мне!
- Валерочка! - скомандовал улыбающийся мужчина и отморозок с удовольствием обрушил на Эдуарда удар резиновой, милицейской дубинкой.
- Видишь, ему больно, из-за тебя..., - с интонацией отеческого участия проговорил главарь, - а потом мы займемся тобой... Ты ведь не хочешь вот так развлекаться, - Валерочка еще раз огрел дубинкой Эдуарда, от боли парень потерял сознание, - Валерочка, угомонись... Дай человеку сосредоточиться, подумать о своей грешной судьбе... Ну, подумал?... - повернулся улыбающийся мужчина к Семену Сергеевичу, - Так скажешь, где картины?... Нет?... Тогда я тебе расскажу. Чего это ты вздумал перевезти их к себе домой, а? Решил нас «кинуть»?!
- У меня в магазине был налет, все раскурочили. Я побоялся, что могут добраться до полотен. Я собирался вам их сам привезти. Я...
- Так чего ж не привез?
- Их у меня украли!
- ?!...
- Честное слово, кто-то прошедшей ночью был в моей квартире и унес все картины.
- А ты спал, да? - ласково-недоверчиво спросил главарь.
- Этой ночью я был в другом месте.
- В каком?
- Я был у женщины...
- Ты?!... Молодец! Тебе бы рассказы писать, прямо Достоевский.
- Я правду говорю, честное слово!
- Во чешет! - умилился Валерочка.
- Так, так... Интересно, - подошел почти вплотную к Семену Сергеевичу улыбающийся мужчина, - Может быть ты скажешь, что не знаешь, кто украл наши картинки?! Ты что это?, совсем нас за лохов держишь?! - неожиданно окрысился главарь, Валерочка мгновенно отреагировал на изменение интонации, но ударить антиквара не успел, его остановил улыбающийся мужчина, - погоди Валерочка, я по его глазам вижу, что он думает... Пусть подумает, а мы подождем, у нас еще есть время... Кстати, о чем ты говорил с Аристархом? Небось хотел ему наши картинки тиснуть, а нам лапшу навешать, мол, обокрали, ничего не знаю?... Я прав?! Видишь, нам все о тебе известно, а ты решил с нами игру затеять... Неужели думал выиграть?... Посмотрите на него!... - отморозки подобострастно захихикали, - Ну! Подумал?! Или хочешь присоединиться к Эдуарду, ему одному скучно...
- Да, я догадываюсь где картины, я вам их привезу, - устало согласился антиквар.
- Удрать хочешь?... - мило поинтересовался улыбающийся главарь.
- Куда?... Вы ж меня из-под земли достанете...
- Приятно иметь дело с толковым человеком. Приведи его в чувство, - главарь показал Валерочке на Эдуарда. Валерочка кивнул второму отморозку и тот плеснул из ведра в лицо парня холодной водой. Эдуард захрипел и открыл глаза.
- А ты пойдешь с моим человеком, и, если что, твой Эдуард живым отсюда не выйдет... И тебя мы из-под земли достанем, - наконец-то перестал улыбаться главарь.

19.

Подержанная иномарка остановилась у Финлянского вокзала. Из машины вышел Семен Сергеевич, рядом, как тень, нарисовался Валерочка. Антиквар двинулся прямо в центр людского водоворота.
- Эй, ты не вздумай удрать, слышал, что хозяин говорил? - шипел отморозок, придерживая Семена Сергеевича под локоть.
- Ты голубой, что ли? - озадачил неожиданным вопросом Валерочку антиквар.
- Ты чего?! - искренне возмутился бандит, - Ты у меня поговоришь! Я тебя сам замочу!
- Не лапай меня, я тебе задницу не подставлял! - продолжал откровенно нарываться на скандал Семен Сергеевич. Валерочка от подобного хамства оторопел и на мгновение отцепился от антиквара. Этого хватило Семена Сергеевичу, чтобы рвануть в зал ожидания вокзала и исчезнуть в толпе.
Остановился антиквар на пороге расположенного на вокзале милицейского поста. Мирно дремавших бойцов правоохранителей он разбудил отчаянным воплем.
- Я хочу сделать заявление!

20.

Семен Сергеевич рассказал все. И о том, как он прятал ворованные картины, и о тех, кто их украл, и о том, как сам организовал погром в собственном магазинчике, пытаясь создать видимость того, что кто-то на него «наехал» и украл ворованные из коллекции Радия Морозова картины, и о том, как хотел сбыть полотна из квартиры Радия Морозова одному перекупщику и «кинуть» настоящих воров, но не сошелся с перекупщиком в цене, и о том, как картины кто-то украл из его квартиры... Антиквар испугался. Он испугался за свою жизнь. Ему очень захотелось жить. И он выбрал меньшее из зол, придя в милицию с повинной. Взяли всех, кроме Валерочки, который был объявлен во всероссийский розыск.
И все-таки Семен Сергеевич не знал главного - кто же украл из его квартиры ворованные картины? И где их теперь искать?
Следствие тянулось долго. Если бы не Радий Морозов, о деле давно бы забыли, объявив законченным «глухарем», но ученый-коллекционер продолжал бомбардировать МВД письмами и требованиями, и следователям приходилось из раза в раз безуспешно допрашивать Семена Сергеевича и обокравших квартиру коллекционера бандитов.
Ни картин, ни вторичного их похитителя так и не нашли...
Картины из квартиры Семена Сергеевича украл актер Андрей Родин не без помощи покойной Эллы Антоновны.  Актер детского театра придумал почти беспроигрышную комбинацию, а навел его на мысль о подобном способе обогащения Семен Сергеевич, рассказавший о своих проблемах. И Родин решил использовать для осуществления собственного преступного замысла Эллу Антоновну.
- Я все беру на себя. В милицию он не побежит. Твоя задача - лишь немного мне подыграть..., - уговаривал Родин Эллу Антоновну.
- Жалко мужика...
- Он сам виноват, незачем из магазина делать перевалочную базу ворованных картин.
- Почему ворованных?
- За ним и раньше такие дела были, я ж его давно знаю. Я уверен, что он собирается эти полотна «прихватизировать», а свалить на мифических похитителей, так почему бы ему в этом не помочь
- Такое ощущение, что ты сам эти картины воровал.
- Я не воровал, но нутром чую - здесь большой куш! Сенечка не очень хороший актер, а полез передо мной комедь разыгрывать... Да и вообще, если за ним ничего нет и у него хорошая «крыша», значит здесь что-то не чисто. Ты подумай, кому нужен его клоповник? Я уверен, что налет на магазин организовал сам Сенечка, чтобы обеспечить железное алиби. Теперь самые ценные картины у него, а он может сказать, что их украли из магазина налетчики... Здорово придумано, я от Сенечки такой прыти не ожидал. Если бы за ним все было чисто, тогда почему в милицию не обратиться? Результата никакого, зато совесть чиста. А он вместо этого начал мне байки про «наезд» накручивать...
Элла Антоновна должна была отвлечь Семена Сергеевича, чтобы Андрей без проблем побывал в квартире антиквара и унес из нее самые ценные картины. Но чтобы незаметно исчезнуть из квартиры Эллы Антоновны и не вызвать подозрения антиквара актеру требовалось создать себе алиби в его глазах. И Родин с блеском воспользовался своими недюжинными актерскими способностями - умением говорить разными голосами - не только мужскими, но и женскими. В этом Андрею снова помогла Элла Антоновна. Это она позвонила в дверь и объявила, что наконец-то пришла Лена - подружка актера. Естественно никакой Лены в природе не существовало и в прихожей был один Андрей, который и устроил представление разговаривая сам с собой, то есть говоря за себя и за мифическую Лену.
Изъяв из кармана пальто ключи от квартиры, зная, что сын антиквара валяется в наркотическом дурмане, а жена Семена Сергеевича развлекается с Гоги, Родин спокойно посетил квартиру антиквара, переложил из чемодана в сумку украденные у коллекционера Радия Морозова картины и отвез похищенное в автоматическую камеру хранения на Московском вокзале. Андрей был уверен, что улов будет хорошим, но он не ожидал, что настолько хорошим. Актер детского театра прилично разбирался в живописи и понял, что к нему в руки попали настоящие шедевры.
Осуществив столь не хитрую операцию, Андрей вернулся в квартиру Эллы Антоновны, положил в карман пальто антиквара ключи от его квартиры и улегся спать в соседней комнате.
У актера оставалась только одна проблема - как избавиться от соучастника преступления, Эллы Антоновны. Но и здесь цепкий ум Андрея Родина оказался на высоте. Он знал, что Элла Антоновна пользуется лекарствами не совместимыми с алкоголем и решил этим воспользоваться. Он чувствовал женщин и был уверен, что Элла Антоновна рано или поздно «расколется» чего допустить он никак не мог.
- То, что мы сделали - низость! - честно заявила Элла Антоновна и актер понял, что кончать с нею надо немедленно.
- Дура! Это обеспеченная старость и уверенность в завтрашнем дне, - грубо ответил женщине Андрей Родин.
- Я расскажу Семену... Я решила...
- Ночью у тебя времени не нашлось это сделать?! Да, он ведь сразу уснул...
- Дерьмо!
- Пожалуйста, рассказывай, а я скажу, что это была шутка... Он домой поехал?
- Нет, у него какие-то дела...
- Ну так что, выпьем?...
- Остатки в холодильнике, - Элла Антоновна вышла из комнаты. Вскоре из ванной донесся шум льющейся воды.
Андрей бросился к холодильнику и, как он и ожидал, на одной из полок обнаружил лекарства, Эллы Антоновны. Актер налил бокал шампанского и бросил в него три таблетки, себе он, естественно, налил бокал без лекарств. Обнаружив в холодильнике основательно опустошенную бутылку водки, где на донышке плескалась сорокоградусная жидкость, он высыпал туда белый порошок другого лекарства.
Посещение ванны охладило пыл Эллы Антоновны и она уже значительно благожелательнее глядела на Андрея, встречавшего ее бокалом шампанского. Актер и женщина чокнулись и выпили.
- Шампанское прокисло, что ли? - скривила губы Элла Антоновна.
- Да, похоже, - подтвердил Родин, - давай водочкой продезинфицируем.
Актер споро налил в бокал Эллы Антоновны отравленную лекарством водку. Раскупорил новую бутылку, налил себе.
- Ты меня споить решил, давай напьемся!... Никогда святой не была, но воровкой - бог миловал. И вот - дожила! - Элла Антоновна залпом осушила почти полный бокал водки. Вдруг ее лицо изменилось, женщина мгновенно побледнела, - Ой, Андрей, мне плохо...
- Сейчас, вот, в кресло садись..., - актер осторожно усадил женщину в кресло перед телевизором. Элла Антоновна неожиданно выпрямилась и тут же обмякла...
Родин убрал второй бокал и рюмки, стер все отпечатки пальцев, держа платком бутылку приложил ее к пальцам умершей. Бросил на пол бокал, положил на стол рядом с бутылкой коробочки с лекарствами.
Затем он подошел к телефону и набрал номер Семена Сергеевича. На автоответчик голосом Эллы Антоновны Андрей Родин наговорил.
- Сеня, это Элла, немедленно приезжай!
Потом была гонка. Актер схватил машину, показал оторопевшему частнику сотенную банкноту и заявил, что гонится за сбежавшей с любовником женой. Частник понял только то, что ехать надо быстро, тогда сотня спокойно перекочует в его карман. Андрей на стал разочаровывать владельца автотранспортного средства, честно сунул ему в руку сто рублей за дорогу, которая от силы стоила пятьдесят, и выскочил из машины. Родин боялся, что антиквар обнаружит пропажу картин раньше, чем он вернется в свою коммуналку. Уже звонил телефон, когда Андрей Родин влетел в комнату и скинул с себя пальто. Телефон надрывался и лишь пару минут спустя актер услышал разговор восьмидесятилетней соседки Амелии Никаноровны с Семеном Сергеевичем. Актер вздохнул свободно. Теперь он был уверен, что у него все получилось.
Целый месяц его вызывали в качестве свидетеля, солили в коридорах следственного управления, таскали в суд, долго пытались найти Лену, но Андрей убедил следствие, что его возлюбленная выбрала свободу и отправилась на постоянное место жительства в Канаду, потому что в совершенстве владела английским языком и все документы для отъезда у нее были на руках. Тем более о наличии Лены с пеной у рта доказывал Семен Сергеевич, искренне уверенный в ее существовании.
Родин не торопился реализовать похищенное и на два года спрятал баул с полотнами на чердаке  дачи и лишь затем принялся наводить справки куда бы пристроить свое богатство. Выяснилось, что сделать это не просто и только через несколько месяцев Андрей вышел, как ему показалось, на стоящего человека.
... Спустя неделю тело Андрея Родина было найдено на веранде его дачи. Следователи перерыли весь дом, но ничего примечательного не обнаружили. Насторожило служителей закона лишь то, что убийцы, похоже, ничего с дачи не взяли. Впрочем, и брать-то было особенно нечего. Никаких следов борьбы также не обнаружили. Мертвый актер сидел за столом, уронив голову в салат из кислой капусты. Смерть наступила от удара тяжелым предметом в затылочную часть головы. Убийц не нашли. Опрос дачников также ничего не дал, Родина соседи недолюбливали и посему не горели желанием много говорить, ограничившись ничего не значащими заявлениями о том, что ничего не видели, не слышали и не знают.
...Через год научная общественность города проводила в последний путь ученого-коллекционера Радия Морозова и о похищенных из его квартиры картинах забыли окончательно...