Служба пристрастия

А.

Пристрастие служит человечеству. Выбираю то, что мне нравится. Выбираю снег, выбираю из него крупицы собственных мыслей – летя в воздушных пространствах, они, уставши, роняли свои тела в рыхлость слежавшегося снегопада. Выбираю, чтобы вспомнить то, о чём думал я в этот момент, в этот сумеречный вечер ровно минуту назад, ровно час назад, ровно сутки, ровно год, вечность назад. Есть ли у нас память до-сознания, до-рождения? Впечатления утробы не влияют ли на наше бытие вне её? Вот мать говорит сыну, показывая старое фото: «здесь – ты у меня под сердцем, а какой тогда был памятный вечер!». Помнит ли улыбающийся сын тепло, ласкавшее кожу, внутренний  трепет его матери, запечатлевшиеся на чёрно-белой фотобумаге? Есть ли пристрастие, перенесённое в его душе из утробы матери – пристрастие к тому, сфотографированному теплу с лёгкими платьями, с какими-то цитрусовыми, с запахом тонких духов, с летним весельем?


Б.

Ночь желеобразно тряслась от звука шагов. Взгляд по пристрастию устремлён к небу – луна молчит или её просто не слышно за пеленой (прозрачно-призрачной) снега. Снег, такой мелкий, колкий, незаметный, густой, будто идёт не из облаков или туч – его будто бы стряхнули с деревьев соседнего парка – влекомый притяжением луны и поднимающимся ввысь столбиком пара из моего рта снег оседает в ночном воздухе. Небо прояснено, лишь дымка снежная туманит взор. Присутствует красоты странной оптический эффект: заглядывающаяся на землю луна окружена ореолом, этот ореол будто пульсирует, но очень незаметно – видимо, сказывается расстояние до луны. Иду медленно, желеобразно сотрясая ночь звуком своих шагов – имею пристрастие. Такие еле значимые моменты легче всего превратить в память – пристрастие, умываясь молчанием и не находя в происходящем никакого практического смысла – только упиваясь свежестью и ничегонезначимостью момента я превращаю его в лёгкое воспоминание.

 В.

Страсть опрокинула моё тело в бездну слепоты. В ногах правды нет – полежи… Множество достойных людей пытались найти в себе пристрастие к смерти: когда она неотвратима, когда она спасительна и когда она совершенно не нужна. Неотвратимость смерти оправдывает любые поступки, содеянные в моменты неотвратимости – унижение, слабость, плач, истерика, рёв, злость, ярость, молчание, похоть – на земле много всякого сочинили за тысячи лет цивилизации. Пристрастие к смерти – престранное дело в пространствах бытовой жизни, ведь что ни говори, чем ни гласи, мы, в большинстве своём, проживаем дар небес будучи в заботах, далёких от звёзд, квазаров, планет, даже от собственной земной атмосферы (неба). Смерть как антитеза жизни имеет значительное преимущество – умерший человек может жить дольше, чем любой живой; с другой стороны, человек не может умереть, не имея жизни. Пристрастившиеся к смерти считают, что жизнь – переходная, буферная зона между небытием полной безвестности и небытием частичной известности.

Г.

Человечество служит пристрастию, идёт на поводу у этого сильнейшего чувства, заложенного генетически, приобретённого и крайне неосмысленного за годы жизни, выращенного искусственным способом самим человеком ради факта наличия хоть какого-нибудь пристрастия. Без пристрастия человек выглядит пустой погремушкой, не имеющей, не дарующей, не вполне живой. Имея пристрастие, человечество дифференцирует самоё себя на атомы, молекулярные соединения и вещества, имеющие уникальные характеристики. Вкус человеку придают не духи, вылитые на кожу, а пристрастие выливать из определённым образом…

Д.

Опять мысли уходят в беспристрастность. Там они либо теряют вкус, остроту и смысл, либо умирают – из пристрастия к смерти.