Порча

...В просторной комнате, освещаемой несколькими восковыми свечами, сильно пахло ладаном. Два окошка закрывали черные плотные занавески. На стенах висели несколько икон, а в красном углу, покрытая рушником, одна самая большая. На массивном, накрытом красной скатертью, столе стояли разнообразные предметы: мисочки и пучки сухих трав, баночки и мешочки. Напротив, на длинной лавке сидели молодой мужчина и девушка. Посреди комнаты, в очерченном мелом кругу, стояла коленях пожилая женщина в черном платье и молилась. Мужчина на лавке нервничал, и девушка, держа его за руку, шепотом просила его успокоиться. Женщина  тем временем подошла к нему, и, положив свои руки ему на голову, закрыла глаза и зашептала...

Николай Комков и Марина поженились три года назад. Он - преуспевающий бизнесмен, не миллионер конечно, но и не какой-то там ларечник, а владелец перспективного предприятия. Марина была из бедной семьи, отец давно умер, жила с мамой. Николаю она приглянулась из-за красоты и большого ума, что у женщин очень редко совмещается. Несмотря на протесты Колиных предков, они быстро сыграли пышную свадьбу, и молодая жена поселилась у Коли. Живущие с сыном родители были очень недовольны "этой золушкой", но Коля их не слушал. Однако  в последнее время начались крупные скандалы, а Коля все чаще прикладывался к бутылке. Причины на это были. Как ни желал  Коля ребенка, ничего у них с Мариной не получалось. На себя поначалу он не думал, потому как, будучи студентом, чуть не сделал мамой одну первокурсницу, но, получив откупные,  та согласилась на аборт. Уговорил Марину провериться, и она принесла ему справку, что все в порядке. Обследовался сам, но и ему дали такую же. Покупал заграничные настои и бальзамы, даже у экстрасенса был - ничего не помогло. Коля становился раздражительным, на упреки  родителей поднимал скандалы. Те просто не могли не напомнить сыну о том, что просто дурак.  А четыре месяца назад стал его сексуальный аппарат слабнуть, так что перспектива импотенции замаячила на недалеком горизонте ближайших лет. "Виагра" и "Иохимбо" теперь постоянно лежали на его ночном столике. Но если и случался день, когда у Николая все было хорошо, то Марина жаловалась  на боли и все такое. В общем, Коля стал выпивать, а Марина плакать. Колины родители, видя такое, начали настойчиво требовать развода, но только доводили этим сына до ярости.

Тогда  Марина уговорила Колю пойти к знахарке, мол, есть одна, к ней много людей ходят. Николай, как и многие новые русские, был человек и верующий, и суеверный, носил крестик и еще какой-то амулет, освятил автомобиль и офис. Поэтому он  не упирался.

Знахарка-колдунья, помолившись и прошептав над Колей и Мариной заговор, долго выливала воск в мисочку, катала и разбивала яйца, жгла на свече какие-то травы и шерсть; и, наконец, сообщила результат:

- Ой, деточки, - раскачивая головой, жалобно, со вздохами говорила она, - Ой, родненькие, порча у вас! Порчу навели, давно, не смогу я ее снять.

Марина разревелась, а Николай, слегка опешивший потребовал доказательств и имя наводившего. Доказательства знахарка ему представила: замысловатые фигуры из-за стывшего воска, пепел и плавающего в разбитом яйце опарыша.  А вот имя называть не стала.

- Не могу, сыночек, грех, нельзя, скажу только, не чужой он тебе.

Николай настаивал, а колдунья отказывалась. Под конец она посоветовала молодым перетряхнуть, подушки, обшарить подкладку одежды и вообще            осмотреть комнаты и постели. Тогда, мол, и правда откроется.

Дорогою домой супруги, горячо обсуждали новость, и Коля окончательно уверовав в порчу, раздумывал, кто же сделал им пакость.

- Кого поймаю - убью! - пообещал он.

Родителей дома не было, и Коля, придя, домой, сразу же кинулся обыскивать спальню. Марина, сказав, что плохо себя чувствует, ушла на кухню.

Распоров и вытряхнув подушки, Николай нашел в них связанные нитками щепки, ленты и клочья шерсти. Под кроватью он обнаружил пятна черного воска. Коля пришел от находок в ярость. Показывая их Марине, он клялся убить вредителей. Затем он стал обшаривать одежду. И нащупав что-то, разорвал подкладку. В руках у него оказался листок бумаги, развернув который, Николай увидел написанное рукой матери заклинание. Полный проклятий и чудных имен духов, текст заканчивался словами:"...а раба Николая, бессильного и бесплотного, скрючит и закрутит, и в черную землю положит..." и еще разной колдовской чушью. Прочитав это, Николай побледнел и издал громкий и протяжный рев.

В это время клацнул замок, и в квартиру вошли родители. Размахивая бумажкой, Николай подскочил к матери с криком "ах ты сука старая!" и схватил ее за горло. Отец кинулся защищать мать. Марина проскользнула мимо них, и, как была в халате, бросилась бежать на улицу, зовя на помощь.

Утром, когда трупы задушенной матери и отца с  разбитой головой забрали в морг, спецмашина везла связанного, с пеной на губах, но уже успокоившегося после укола Николая из отделения милиции в психбольницу.

Там, когда при обследовании Николай попытался броситься на доктора Степашину, с криком "это ведьма, ведьма", то врачи с сожалением решили, что молодой человек окончательно и бесповоротно сошел с ума и проведет жизнь в изоляторе. Вызванная ими Марина с горьким плачем подписала все необходимые для этого бумаги. Доктор Степашина взяла ее под руку и повела к себе в кабинет, принять успокоительное.

Лекарство, впрочем, не понадобилось. Закрыв дверь, Марина тут же перестала изображать из себя несчастную полувдову и с благодарностью обняла Степашину.

- Спасибо, тетя Лена! - тихо сказала Марина. - Наконец-то!

 Степашина согласилась, что неплохо сыграла знахарку, и что ее план вообще удался, чего она с Марининой мамой и не ожидали. Зато скоро, когда окончательно оформят недееспособность  Николая, она  получит свои двадцать тысяч.  Марина перестанет, наконец, глотать контрацептивы и избавится от спирали. А Николай продолжал прием препаратов, только уже не в кофе, приготовляемом Мариной последние четыре месяца.

- Ты записку сожгла? - строго спросила Степашина. Марина кивнула. Злосчастный листок с заклинаниями, написанный Петровичем за две бутылки водки, Марина успела спрятать от милиции, а потом уничтожила...

А спустя полгода, похоронив умершего в больнице Николая, Маринина мама серьезно сказала дочери:

- Мариночка, магазин-то давай продадим тоже, и поедешь ты, наверное, в Москву.

- Зачем? - удивилась Марина.

- Доченька, что сейчас четыреста тысяч? Только на хлеб. А в Москве вон, сколько богатых, а стреляют их как мух. Одним меньше - никто и не заметит. У меня там одноклассницы моей сынок убивцев работает. Обещал помочь. А годика через два и мужа тебе найдем, хорошего, спокойного, не из этих придурков-бизисменав. Тебе двадцать семь будет, пора тогда о семье подумать.

- Мам, а может не надо, а? Хватит. Опять под какого-нибудь кнура ложиться. Противно же!

- Доченька, ну в последний раз...