Лёнькин пистолет

Леньке сегодня положительно везло. Утром, выгоняя скотину, он увидел, как из-под крыши сарая, со стороны выгона выпорхнула ласточка. Он сразу ринулся обследовать гнездо, но пробраться туда было не так просто – кругом стояла стена крапивы выше его ростом. Обжигая руки и ноги и действуя палкой, как мечом, пастушок, наконец, очутился у стены. Она до самой крыши была обложена соломой, и Ленька, хватаясь за жерди и проволоку, которыми крепилась солома, вскарабкался вверх. Мальчик сунул руку под крышу, стараясь нащупать гнездо, но ничего не было. Он потянулся дальше, и возле самого стропила, на бревне стены, его пальцы уперлись в какой-то сверток. Веревка и верхний слой тряпок полностью сгнили и разваливались на мелкие куски. Все говорило о том, что его положили очень давно. Ленька начал лихорадочно разматывать и разрывать толстый слой ветоши и клеенки. Мальчик не мог поверить своим глазам: это был самый настоящий пистолет, увесистый, с красивой пластмассовой ручкой... Пастушок вытер смазку, и из-под нее проявился матовый блеск вороненой стали; он спрятал находку за пазухой, выбежал на улицу и направился в сторону, куда пошло его стадо.
Все утро он любовался пистолетом, вынимая и опять пряча его под рубашку.
Днем, когда солнце стало подниматься к зениту, мальчик погнал скотину ближе к лесу, откуда веяло прохладой. Там коровы спасались от слепней и оводов, забираясь в чащу густых кустарников. У опушки леса деревенские ребята состязались в меткости метания ножа в цель. Ленька, наблюдая за игрой, долго превозмогал желание похвастаться находкой, но искушение было так велико, а событие так значительно, что пистолет вскоре пошел по рукам ребят. Все восхищались, взводили затвор, " прицеливались, каждый торопился подержать его еще и еще раз.
– Лень, а Лень, – обратился Толя Шкадов, – сбегай, верни мою рыжую, вон она к деревне пошла, а мы пока игру закончим. Я ведь вчера твою рябую из кустов пригонял.
– А пистолет, – спросил он.
– Ой, счастье! – закричал Женька Бондарь. – Я таких могу принести сто сразу, с ним домой никто не убежит.
Все засмеялись. Ленька рванулся к Бондарю, пытаясь вырвать у него из рук пистолет.
– Отдай! – закричал он.
Миша Родин, самый старший из ребят, выхватил пистолет, переложил из руки в руку, как бы взвешивая его, и спокойно сказал:
– Иди смело, – я отвечаю!
Когда запыхавшийся пастушок вернулся обратно, ребята, сидя на траве, поочередно ударяли ручкой перочинного ножа по тонко заточенному деревянному колышку, загоняя его в землю. Это был заключительный этап, самый интересный во всей игре. Проигравший должен вытянуть колышек зубами, даже если он окажется загнанным по самую макушку. На этот раз такая задача предстояла Димке Дубику, маленькому худенькому мальчику, который не пропускал ни одной игры и почти всегда проигрывал. Теперь Димка стоял на коленях и внимательно считал удары каждого.
Ленька осмотрел всех и ни у кого не увидел свою находку.
– А где пистолет? – тревожно спросил он.
Димка Дубик обернулся к Леньке, но, заметив, что Толя Шкадов в это время сделал несколько лишних ударов, озлобленно закричал:
– Не мешай, привязался со своим пистолетом!
Остальные молчали. Мальчик бросился в круг, выбил пяткой из земли колышек и, подступая вплотную к сидевшему на корточках Мише Родину, голосом, не предвещавшим ничего хорошего, произнес:
– Отдай!
Тот встал, отступил на шаг и резко ответил:
– Что пристал, ты мне его давал? Видишь, кузнец пошел из лесу? Он взял твой пистолет. Что мы могли сделать? Ленька увидел черную удаляющуюся спину кузнеца.
– Врете вы все! – всхлипнул он.
– Была охота, – отозвался Женька Бондарь, – догони – увидишь! Ленька не хотел догонять кузнеца: он его боялся. Всякий раз, когда пастушок оказывался вблизи кузницы, кузнец старался его поймать и измазать дегтем. Вечером, разогнав коров по соседским дворам, Ленька побежал к Славке Чешику.
Солнце спряталось за плетнями огородов, быстро опускались сумерки. Они сидели в густых зарослях бурьяна на окраине деревни и ждали, когда ляжет темная летняя ночь, время от времени высовывали головы, наблюдая за окрестностью. Объектом их наблюдений была кузница. Они были уверены, что пистолет кузнец прячет только там.
Сумерки густели, клочья тумана медленно ложились на бурьян, предметы теряли свои очертания.
– Пошли, уже пора! – прошептал Ленька. Они поднялись и, бесшумно ступая босыми ногами, слегка раздвигая руками бурьян, направились к кузнице.
Бурьян кончился, ребята вышли на ровное пастбище, под ногами чувствовалась мягкая трава, где-то невдалеке фыркали пасущиеся кони. Пройдя еще несколько метров, они увидели смазанный теменью ночи силуэт кузницы. Вокруг валялись плуги, бороны, сломанные колеса, стояли телеги и еще какие-то предметы, очертания которых еле угадывались.
– Будешь светить только вниз, на доску стены, – сказал Ленька, передавая другу фонарик и забирая у него монтировку.
Луч света скользнул по стене вниз, пошарил и уперся в доску, которая держалась на одном гвозде. Ленька поддел доску монтировкой, и она, заскрипев, подалась.
– Тише! – застонал Чешик.
Рука у него дрогнула, и луч света заметался по стене.
– Держи монтировку! – шепотом сказал Ленька, забирая у Славки фонарик. – Стой здесь, я быстро!
Он шмыгнул боком в проделанную щель – под ногами загремели сваленные в кучу лемеха и еще какие-то куски железа. Внимательно ощупывая все предметы, луч фонарика задерживался на отдельных из них. Он выхватил из темноты несколько настенных ящиков, и Ленька затрепетал от радости – вот где спрятан его пистолет! Забравшись на верстак, он открыл крайний справа – на полках лежали ключи, зубила, ножовки; попробовал дотянуться до верхних полок – не получилось. Ухватившись рукой за открытую дверку, Ленька посветил себе под ноги: к краю верстака были привернуты огромные тиски.
Он встал на них обеими ногами. То, что увидел он на верхней полке, изумило его. Там аккуратно, друг возле друга лежали блестящие инструменты, которым Ленька не знал даже названия, но пистолета не было.
В этот момент звякнул замок на двери. От неожиданности мальчик скользнул вниз. С верстака со звоном посыпались какие-то железки.
– Кто там? – грозно закричал кузнец, гремя металлическим засовом.
Натыкаясь на острые предметы, больно раня ноги, маленький разбойник, сломя голову, бросился к проделанному в стене окну. Еще мгновение, и он, прихрамывая, что есть духу бежал по направлению к кладбищу. Вскоре впереди стала заметна ковыляющая фигурка Чешика.
– Ушли без потерь! – догоняя друга подумал Ленька. Где-то сзади, гулко топая ногами, следом бежал кузнец, но два прихрамывающих силуэта уже растворились в густых зарослях кладбища. Еле переводя дыхание, они опустились на какую-то могилу рядом с огромным памятником. Могила оказалась не обыкновенным холмиком земли, а бетонированной плитой. И это их немало удивило.
– Смотри, – прошептал Славка, – что-то шевелится, вон... справа, черное.
– Что ты мелешь? Это же куст!
– А правда, – опять заговорил Славка, – что покойники по ночам встают и бродят по кладбищу во всем белом?
– Не зна-а-ю, – протянул Ленька, чувствуя, как в душу заползает необъяснимая тревога.
– Тетка Степанида рассказывала, что однажды вечером за ней увязался покойник и провожал до самого дома.
– Врет, наверное, – неуверенно ответил Ленька, приглядываясь к тому предмету, на который раньше указывал Славка.
– И в самом деле шевелится, – подумал он, – и на человека похож.
– Уа! Уа! – закричало что-то детским голосом и захлопало в ветках осины. Мальчики инстинктивно прижались друг к другу и затаили дыхание.
– Coвa! – прошептал Ленька.
– Идем! – дрожащим голосом проговорил Славка. – Кузнец уже ушел.
Резкий порывистый ветер зашелестел листьями, деревья зашумели, где-то заскрипел старый ствол, и снова раздался плач:
– Уа! Уal
Стало жутко. Ленька резко встал – какая-то огромная птица шарахнулась в сторону, хлопая крыльями по веткам кустарника.
Расстались возле церкви. Ленька медленно шел посреди улицы. Окна в хатах уже не светились – деревня спала. Было зябко. «Не везет, – думал он, – опять день кончился неудачно».
Утром мать долго тормошила Леньку. Он поворачивался с боку на бок и жалобно просил:
– Мамулечка, еще одну минутку!
– Вставай! – говорила она. – Посмотри!
Ленька свесил с кровати ноги, долго протирал глаза, зевая и потягиваясь, и, когда открыл, бросился к столу – на столе лежал тот самый пистолет. Мать стояла в стороне и улыбалась:
– Прочитай, что написано на ручке.
На рукоятке была маленькая отчищенная до блеска пластинка, которая раньше скрывалась под слоем грязи и смазки. На ней было выгравировано две строчки:
«Степану Дудину – за доблесть и мужество от командования».
– Твой дед, – сказала мать с гордостью и добавила: – Надпись-то кузнец обнаружил.