Парусник Улисса

«ПАРУСНИК УЛИССА»

-У кого самый сильный мускул?
-У льва, учитель.
-Не то.
-У слона, учитель.
-Не то.

В одной из мечетей, что раскинула свой свод – ковёр-самолёт в двух шагах от восточного базара, шло собрание учёного человека и шахидов. А под самым куполом кружила бабочка-прелестница, привлечённая бирюзовыми изразцами: с высоты неба они так напоминали готовую к спариванию самку, распустившую свои крылья на стебле минарета.
Ей, мудрейшей из учёных, стала любопытна мудрость людей, украшавших свои строения, словно поля в маках и ромашках, голубым цветом – ловушкой для ангелов и бабочек. Лучи солнца, проникающие в узкие окна по периметру купола, прогревали крылья и лица, давали возможность прелестнице увидеть ярость ультрафиолета. Вот учитель: его борода, как вязь, струится от углов рта (синус – косинус), – это правильный ответ, сам вопрос к этой встрече подрезан.
Она взглянула на лица учеников с фиолетовым пушком. Одни лица были совершенно чёрными, другие – серыми, и лишь одно – ярко-голубым с чёрной вязью прорастающего ответа. Бабочка, изучавшая химию в природной лаборатории, видела, как активно идут химические процессы в клетках мозга (синтез – диффузия – симбиоз). Она подлетела поближе к светлому лицу юноши, уселась на пушок и начала пить солёный пот. Все самцы падки на солёненькое – это им необходимо для пущего желания к женщинам.
-Не то, – утверждал учитель.
-У бабочки! – крикнул ученик.
-О юноша! Твоя мудрость превзошла мудрость многих уважаемых мужей этого города. Как твое имя?
-Мухамед Али.
-Молодец, Али. А теперь присмотрись к крыльям этой божьей твари. Если ты будешь внимателен, ты поймешь, что бабочка выворачивает их, как ей заблагорассудится, ходит с помощью одного мускула против ветра, тогда как искусные мореходы идут против ветра, используя верёвки, паруса и руки.
-Да, да... – одобрительно закивали ученики, знакомые с морем не понаслышке, с большим голубым морем.
-Сам аль-Фараби пытался вывести бабочкину формулу, создать летающий по небу корабль, но бросил эту затею, когда ему стало известно, что бабочки отрываются от земли, образуя вакуум между крыльями. Он нарёк эти существа «парусниками Улисса» и начал ревностно молиться. Как вы думаете, шахиды, почему аль-Фараби испугался пустоты?
-Там, где пустота, там шайтан, Улисс.
-Не то, ведь были и другие люди, целенаправленно искавшие пустоту в этом мире. Так, великий шейх суфизма аль-Русали писал о мускуле бабочек, сравнивая его с мускулом любви у мужчин – сердцем: «О братья! Под воздействием горячего солнца кровь приливает к этому мускулу, и поднимаем мы его до небес, за которыми ничто, космос, извиваемся на фиолетовых коврах, жаждем первого состояния любви, жаждем фиолетового костра космоса, но не можем до него достать, ибо не готово пространство для полёта. За крыльями у нас великая пустота». А теперь, уважаемые ученики, скажите, как разжечь такой огонь любви, чтобы космос оказался между крыльями вашего сердца?
Бабочка, напившись вдоволь, вспорхнула, спутала крылья змейкой и поспешила к выходу. Али бросился следом, не спросив разрешения, словно безумный, он бежал за ней босиком по пыльным улочкам. «У природы своя премудрость, – думал Али, – напиться солёненького, увидеть фиолетовое, – и в путь».
Через два квартала Али опрокинул повозку с инжиром. На большом пустыре он наблюдал, как бабочка кружится вокруг голубого мака, лакомится нектаром (чистейшим сахаром – напитком богов – реактивным топливом). Следующим цветком, к которому устремилась бабочка, была девочка (маковая головка). Её фигура, словно мачта парусника, о котором мечтал Али, а парус – паранджой-лепестком прикрывал лицо (шею, талию).
Девушка засмеялась, увидев оторопелого юношу, бежавшего за насекомым. «Где твой сачок, юноша?» – спросила она и снова засмеялась. Её голос звучал, как ручеёк, льющийся из серебряного кувшина в чашу, когда на стол уже выставлены жёлтые финики и изюм. Солнце и дождь одновременно.
Бабочка улучила момент ветра-улыбки и порхнула под паранджу, подняла своими крыльями паранджу до бровей, обнажая ярко-фиолетовый глаз-космос. (О, это был небесно-голубой глаз-небо!) Забилась об него в экстазе крыльями, обрызгивая зрачок, словно отложенное яйцо, атарактом (ядом), а затем орошая глаз и мятущиеся по холсту ресницы нектаром (семенем). Получился фиолетовый ковер с цветами.
-Мой сачок – твои очи, о ангел, – промолвил Али.
-Ой-ой-ой! – закричала девушка. – Грех мне: я показала своё лицо и теперь ослепла, ничего не вижу.
Она опустилась на острые колени, как в улыбке, слегка раздвинув их (углы) и заплакала. Из-под приподнявшегося подола слезой выпорхнула бабочка с побитыми (рваными) крыльями и улетела. Каплей растворилась в небе-земле, на языке солнца.
-Не бойся, я провожу тебя домой, где ты живешь? – Али приобнял девушку за плечи, помог подняться.
Они пошли по пыльным улочкам, оставляя за собой следы – взгляды – пощечины на земле Аллаха, которая носит их.
-Как твое имя? – спросил Али.
-Аля.
-А меня зовут Али.
Некоторое время они шли молча под палящим солнцем – дождём двоих. Невольные слёзы смывали с глаз девушки атаракту. Солёный пот струился ручьями по щекам Али, слепляя в комок проросший на подбородке вопрос.   
-Не та ли ты Аль-Аля (не путать с ой-ля-ля), дочь имама ибн Рустами, чью свадьбу объявили на пятничной молитве?
-Да, та, – ответила девушка, ещё не зная, что в очередную дату их встречи дождём двоих будет плакать один.

-Не то, не то ты сделал, мусульманин, – утверждал учитель на пятничной молитве, когда Али предстал перед судом. – Если бы ты не убежал с нашего занятия! Мы как раз обсуждали ветер, который должен надуть паруса нашего сердца. Обсуждали самый ароматный мускус.
-Я знаю, учитель, самый ароматный мускус у весны.
-Вот и ошибка. Сказал наш пророк (МЕИБ): «Клянусь тем, кто имеет полную власть надо мной, поистине запах изо рта постящегося лучше перед Всевышним, чем запах миска». Из твоего же рта идет запах поцелуя, финика и дождя. И это в месяц Рамазан, в великий пост.
-«У постящегося две радости: одна – когда он разговляется, вторая – когда предстаёт перед Всевышним». Это достоверный хадис, учитель.
-Ты находишь в себе смелость пререкаться? Приглядись к бабочке, ученик, за которой ты побежал. Она живёт несколько дней, но довольствуется малым. Тебе же дана долгая жизнь, – где твоя благодарность?
-Лучше бы я жил несколько дней, целуя фиолетовые глаза.
-О заблудший баран! Запомни: первое состояние любви – келья тела. Бабочка, прежде, чем стать таковой, была гусеницей. Всыпать ему тридцать плетей. Пусть поизвивается.
Два ученика робко подошли к Али.
-Пусть в течение десяти пятничных молитв получает по тридцать плетей, – не унимался учитель. – А пока заприте его в подвале, посадите на хлеб и воду.

Спустя два месяца тело Али ссохлось, а спина покрылась шрамами и волдырями, как у гусеницы. Братья шахиды жалели своего товарища, спрашивали, чем они могут облегчить его страдания.
Перед последней пятницей Али попросил их накрасить плети фиолетовой краской, чтобы они извивались голубыми ленточками.
Когда его хлестали, он всё ждал, что вот-вот прилетит «парусник Улисса» и укажет дорогу к возлюбленной. Ему казалось, что плети, как нити кокона, обвивают его тело, и скоро произойдёт чудесное перерождение: фиолетовые глаза солнца, являвшиеся ему по ночам, вознесут его до высоты голубых глаз.
Стоило последней экзекуции закончиться, как толпа разошлась, а его, одинокого, оставили на большом пустыре. Он сидел и всё ждал, когда прилетит «парусник». Солнце быстро садилось. Али знал, что бабочки по ночам не летают, потому что не могут видеть. Оставалась последняя минутная надежда, и вдруг с высоты неба к глазам Али начала быстро спускаться бабочка. Взмахнув рваными, как кожа Али на спине, крыльями, она рухнула наземь. Это была жёлтая бабочка-день.
Но Али больше беспокоило то, что солнце скоро зайдет, и жёлтая бабочка у его ног станет похожа на фиолетовую (голубую) бабочку, а когда взойдет, – вновь превратится в жёлтую, как высохший листик. 
Али боялся, что в четырнадцатую ночь четырнадцатой весны, в месяц, когда открываются врата неба и на землю спускаются ангелы, дождём двоих он будет плакать один. И эти солёные слёзы, как и слёзы из фиолетовых глаз, растворятся в пустоте. Ведь жизнь бабочек так коротка...