Дорогой папа

Конец ноября. Вечер. Старый московский дом. На последнем, девятом этаже.
Что там? Кажется, кто-то ходит на лестнице. Кажется, голоса? Громкие. Грубые. Ты слышишь среди них его голос? Нет, вроде бы, нет. Что, надеешься, не придет сегодня? В прошлый раз он чуть не убил тебя. А вдруг с ним что-то случилось? Лежит посреди шоссе, в крови, с подогнутыми ногами, как сбитая бездомная собака? Сколько раз за сегодняшний вечер ты проверял телефон? Сколько  раз выбегал на улицу, не застегнув до конца плащ трясущимися руками? Сидел, согнувшись, на лавочке,  или шагал взад и вперед под одним-единственным фонарем у дороги? Караулил. Готовился. Ждал.
Что, что  происходит? Ничего. Ты просто ошибся. Случайно, давно, незаметно для самого себя. Что же теперь делать? Чем ему помочь? Ты больше не знаешь. Ты уже все перепробовал. А тебе ведь тоже нужна помощь. Невыносимо и дальше быть единственным виноватым, ответственным за весь этот ужас. Ты старый, больной, одинокий человек. Тебе страшно.
Как же ты ненавидишь его. Руки сжимаются в кулаки каждый раз, как видишь это лицо. Такое чужое, злобное, тупое. Он давит на тебя, как могильная плита, ты чувствуешь себя беспомощным рабом перед всесильным надсмотрщиком. Не знаешь, как к нему подступиться, как ублажить. Старый трусливый кролик, тебе все равно не убежать от него, не перешагнуть через  глыбу. Да-да, когда-то глыба была твоим любимым сыном. Теперь ты умоляешь: спасите меня от него!
Дико, что никому нет дела. Он гибнет и других тянет на дно, а люди смотрят. Шушукаются, смеются, дают нелепые советы. Они думают, ты ничего не понимаешь. Не понимаешь, наверное.
Что ты вообще можешь в жизни? Изображать нормальную жизнь. Вставать каждое утро, ставить кофе, мыть посуду, подметать пол. Ходить в магазин, чтобы он не умер с голоду. Стирать его вещи. Давать ему деньги и в очередной раз робко надеяться... мечтать, что когда-нибудь наладится, образуется, исправится. И ты даже сможешь им гордиться… Но ничего не налаживается – наоборот, становится только хуже. Ты все больше стареешь, он все больше звереет.
Меньше попадаться ему на глаза. Ты его раздражаешь. Ты и сам себя раздражаешь. Ты бы сам себя с удовольствием потерял, выбросил, забыл. Все время холодно, плохо видишь, плохо слышишь. Бритва совсем затупилась, ножи ничего не режут, а ты не можешь наточить – руки трясутся. Может, и к лучшему, что плохо режут, что неострые. Потому что ты все-таки тоже живешь, тоже дышишь еще, хотя…
Ты плохо выглядишь. Стоишь перед зеркалом в полутемной передней и вглядываешься угрюмо – как же ты постарел. Глаза твои давно потухли, их заливает влага. Они теперь все время блестят, беззащитные, слепые, черные. Ты съежился и ссохся. Руки и ноги стали тонкими, как у ребенка. Лысый череп, серая кожа, гнилые зубы. Понятно, что его воротит от одного взгляда на тебя. Ты кричишь ему, что он тоже будет старым и слабым, а он наклоняется к твоему лицу и, шатаясь, пьяно смеется: «Когда же ты издохнешь, старик?»
У тебя больное сердце. Ты не спишь ночами из-за невыносимой боли. Ты задыхаешься. Каждая ночь – пытка. Медленно, темно, тихо. Хорошо, что ты не один. Хорошо, что можно дойти, цепляясь за стены, до гостиной и послушать его дыхание. Когда спит, он кажется совсем молодым. И добрым. Он ведь всегда был добрым мальчиком. Нервным, очень талантливым, любопытным. Совсем маленьким начал писать стихи и рассказы. Рисовал. Помнишь, он любил рисовать лица? Радостные, сосредоточенные, улыбающиеся, незлые. Подписывал: «Дорогому папе на долгую память». От его рисунков  тебе  становилось тепло на сердце. Он так боялся пъяных на улице. Утыкался тебе в живот, цеплялся за руки, плакал, не хотел отпускать. Каких трудов стоило его потом успокоить и уложить спать.
Лиза всегда была уверена, что ее сына ждет счастливая жизнь, что он многого добьется. Хорошо, что Лиза умерла. Ты виноват перед ней. Последние несколько лет постоянно твердишь себе об этом. Если бы она была жива, ничего бы не случилось. Если бы она была жива, вы нашли бы какой-то выход вместе. Она бы помогла ему. Они же так хорошо понимали друг друга. Ты не остался бы один на один с бедой. Нет, не может быть, чтобы все было потеряно. Нужно собрать силы и бороться. Это же обыкновенный невроз. Пьянство, распущенность. Он вымещает на тебе свои страхи. Бьет тебя, потому что чувствует себя в западне. Ты выдержишь. Кроме тебя, некому, сам знаешь. Господи, помоги мне, нет, помоги ему. Вылечи его сердце. Освободи  моего мальчика...

 Да, ночами, когда ты смотришь, как он спит и едва слышно дышит, тебе кажется, что у вас с ним еще есть шанс.