Ужас в музее

I


Как сказал когда-то один давно почивший мыслитель, у хорошего священника свободного времени не бывает. Тем не менее, отец Сергий все же выкроил несколько дней, чтобы навестить своего друга, тоже священника, Андрея Оскольского. Служба службой, а друзей забывать нехорошо, тем более что сдружились они еще до семинарии, когда отец Сергий безуспешно пытался окончить университет, в котором Андрей работал аспирантом. Вместе они из него и ушли - один утратил смысл своих мучений с формулами и уравнениями, другой - надежду на повышение оклада и защиту кандидатской. Правда, в начале маршрут двух отчаявшихся парней шел на оптовый рынок, но до него они не дошли. Заглянули по пути в собор, свечки Николаю-угоднику поставить, да вдруг обрели и веру, и надежду. На следующий день и документы в семинарию сдали. Теперь отец Андрей уже третий год был священником в районном городке Житомирщины, а друг приехал к нему в гости в первый раз.

Как водится, после всех застолий и разговоров отец Андрей решил показать другу свои "владения", катая его по городу и окрестностям на стареньком "опеле". Впрочем, осмотр достопримечательностей был недолгим по причине их малочисленности, так как этот городок отличался от родного города отца Сергия разве что отсутствием терриконов, а в остальном был точной копией Верхнедонска. Довольно скоро гость перестал выглядывать из окна автомобиля и продолжил интересоваться делами коллеги.

- Чем бы тебя удивить, - сказал отец Андрей, заметив, что его друг заметно заскучал, - у нас, конечно, не столица, но... А в музей не хочешь? Ты вроде раньше любил всякие древности.

- У вас музей?! - скептически спросил отец Сергий и пожал плечами, мол, поехали, так и быть. Хотя, что интересного можно увидеть в провинциальном музее? Генеральскую шинель? Ржавую каску и дюжину мятых гильз? Поделки местных мастеров, да саблю старую - всегда и везде одно и то же. Городской краеведческий музей, оправдывая сомнения отца Сергия, оказался старым двухэтажным домом. Наверное, лет сто назад в нем жил какой-то купец или большой чиновник. Сейчас здание находилось в весьма удручающем состоянии, во всяком случае, снаружи. Внутри стены были (как заметил отец Сергий) наспех подремонтированы и побелены. Не найдя на первом этаже ничего заслуживающего внимания, они поднялись по скрипящей деревянной лестнице выше. Там, в большой комнате, занимающей все левое крыло второго этажа, стояли и шумно разговаривали пятеро людей.

Одним из них был директор музея Скрипник, он же голова городского Руха и "Просвиты", двое мужчин в сорочках были его однопартийцы, а двух других отец Андрей видел впервые. Они оказались археологами, проводившими раскопки за городом. После знакомства с отцом Сергием директор Скрипник восторженно объявил священникам, что ему удалось уговорить археологов провести в музее выставку найденных ими предметов культуры эпохи Триполья.

- Вы же понимаете, какое это событие для нашего города! Люди узнают о своей истории...

Еще минут десять директор говорил о приобщении жителей города к своим древним корням, соскальзывая то на некую "щирую хлеборобскую душу", то на "извечное горе мирного народа". В конце концов, отец Сергий почувствовал, что его терпение иссякает.

- Я думаю, что это доброе дело должно получить благословение Господа. Мы с отцом Андреем освятим вашу выставку.

И прервав таким образом словоизлияния не в меру разговорчивого, хотя и очень душевного директора, отец Сергий предложил ему показать эту выставку.

- Мы откроем ее послезавтра. Сейчас нам только привезли экспонаты, и мы оформляем стенды, - объяснил директор и повел священников в соседнюю комнату. Она была чуть меньше по размерам, и в ней стояли у стен выставочные стенды. Две женщины средних лет, сотрудницы музея, размещали на них осколки керамики и потемневшие от времени орудия труда.

- А это, - директор с гордостью указал на лежащую в ящике с опилками статую, - думаю, будет главным экспонатом.

Статуя, около метра в высоту, изготовленная из базальта, изображала полную обнаженную женщину с очень сильно увеличенными животом и грудями. Интересным было то, что выполнена она была очень искусно, с малейшими подробностями и деталями. Необычно для древних мастеров, ваявших грубых каменных баб без лица. Несмотря на то, что отец Сергий неоднократно встречал подобные изваяния и рисунки, в его сердце закралось какое-то недоброе предчувствие.

- Интересная вещь, - сказал он подошедшему археологу. - Похоже, это Мокошь.

- Да, - согласился тот, - очень интересная. Ничего подобного в этих краях не находили. Так, грубые статуэтки были, а это впервые. А почему вы думаете, что это Мокошь? С таким же успехом ее можно назвать Исидой или Иштар. Трипольский язык нам пока неизвестен, как и имя этой статуи.

 - Несомненно, это Берегиня! - вмешался в разговор директор музея. - Никакая не Мокошь и не Исида. Древний символ материнства и любви!

Археолог усмехнулся, как усмехается добрый отец, когда его ребенок говорит очередную глупость, но ничего не сказал и отвернулся от пана директора, который почти что не целовал от радости лежащую статую. Отец Сергий понял причину этой усмешки, но тоже промолчал и, перебирая бороду, подошел к стендам. Обломки керамики, бусы, несколько топоров, наконечники стрел и копий. Его внимание привлекли два предмета. Первый, кремневой нож с золотой гравированной рукояткой, снова вызвал у него нехорошее, мрачное предчувствие, будто напомнил ему о чем-то плохом, но давно забытом.

Совсем другие эмоции вызывал искусно отшлифованный каменный топор. Удивительно, но деревянная резная рукоять топора не только сохранилась, не рассыпавшись в прах, но выглядела новой. Топор не просто навеял на отца Сергия непонятную ему радость, он привораживал, притягивал, просился в руки. Без задней мысли отец Сергий провел ладонью по топорищу, и она сама сомкнулась на рукоятке. Вдруг голова закружилась, перед глазами замелькали какие-то призрачные фигуры...

- Отец Сергий, вам плохо?! - прокричал над ухом директор музея. Кто-то поддержал его за плечи, чья-то мягкая рука бережно отобрала у него топор, принесли стул. "Сердце? А может эпилептик?" - зашептали голоса.

- Спасибо, все в порядке. Голова закружилась, - виновато пояснил отец Сергий, потирая лоб и глаза. - Жарко тут у вас, а я в рясе. Пожалуй, мне лучше уйти. На открытии выставки обязательно буду. До свидания!

- Что это с тобой? Ты же был здоров как бык, - спросил его отец Андрей, когда друзья вышли из музея.

- Жара, душно, - отмахнулся отец Сергий. - Не обращай внимания. Каш де джамм.

- Что? - подняв брови, изумленно спросил его друг.

- Что? - переспросил отец Сергий, удивленно смотря на него. Голова опять начала кружиться.

- Ты что-то в конце сказал. Не по-нашему.

- Я? - он потер виски. - Ничего. Тебе послышалось.

- Поехали-ка домой! - сочувствующе сказал отец Андрей, поглядывая на товарища.


II.


- Бахор... бахор... малас тэк пахори...

- Эй, проснись! - отец Андрей похлопал спящего друга по щеке.

Отец Сергий перестал бормотать во сне, вздохнул и приоткрыл глаза. - Господи! - простонал он и опять закрыл.

- Э, ты давай, просыпайся, - отец Андрей энергично потряс его за плечо. Отец Сергий со стоном привстал и начал протирать глаза.

- Ну и рожа у тебя, батюшка! - улыбнулся отец Андрей. - Как спалось?

- Да... ой, плохо, - покачал головой отец Сергий и решительно встал с кровати. Отец Андрей кивнул:

- Я думаю. Всю ночь ворочался и бормотал. Ты что, иностранный выучил?

- Делать мне больше нечего! А почему это ты спрашиваешь?

- Да, так... Забудь!

Позавтракав, они провели в церкви службу, а затем отец Сергий пожелал опять заглянуть в музей. Туда он отправился один - у его гостеприимного друга оказались неотложные дела. В музее уже заканчивали оформление выставки. Все черепки и орудия труда были разложены по стендам, а в центре комнаты две женщины и какой-то мужчина, еще не знакомый священнику, суетились вокруг статуи.

- Уже завершаем украшать нашу Берегиню, - потирая пухлые ладошки, заявил директор, а потом спохватился и взмахнул руками. - Познакомьтесь, это Ярослав Мельник, наш, так сказать, активист культурного фронта. Пан Ярослав, это отец Сергий, гость нашего города, священник УПЦ.

Украшавший статую колосьями пшеницы невысокий плотный мужчина повернулся, чтобы представиться гостю.

- "Яма дарк"!- взорвался чей-то грубый и яростный голос в голове у отца Сергия. Он едва не закашлялся. "Что со мною?" - подумал он.

- Здравствуйте, пан отче! - с улыбкой поздоровался Мельник и протянул ему ладонь, смотря прямо в глаза.

- Добрый день, пан Яро... - и священник разразился глубоким кашлем. "Тек ан дхори! Саваджа!" - опять этот голос. Он рвался наружу, хотел завладеть голосовыми связками и обрушиться на Мельника. - Саваджа!"

- Пан Ярослав не местный, - спас ситуацию директор музея, - он из Стрыя. Живет и работает у нас всего год, но очень много успел сделать.

Говоря это, директор с опаской поглядывал на отца Сергия. Вчера припадок, сегодня кашель - странный гость. Мельник же был воплощением спокойствия и, все еще улыбаясь и держа протянутую ладонь, ожидал, когда священник прокашляется.

- Простите, - постукивая себя по груди, сказал отец Сергий. Увидев, что Мельник так и стоит с протянутой рукой, он крепко пожал ее и энергично потряс. - Очень рад!

Между тем в голове священника голос произнес очередную и, судя по интонации, бранную тарабарскую фразу. Тем временем директор Скрипник подхватил его за локоть и подвел к статуе.

- Посмотрите, как пан Мельник ее оформил, - почти, что с умилением сказал Скрипник. - Он сам придумал.

Статуя стояла в центре наполненного землей невысокого короба, сбитого из досок в форме ромба. Вокруг ее ног лежали яблоки, груши, небольшая тыква, а по всему коробу была натыкана пшеница.

- Это все из моего сада и огорода, - пояснил Мельник, - я решил, что так будет более живописнее. Буду их менять каждый день. А сюда я налью молоко.

Пан Ярослав показал горшочек необычной формы, раскрашенный белыми и черными узорами. Отец Сергий нахмурился и обратился к директору:

- Это уже язычество! Как можно освящать подобное? Я зря дал вам обещание.

- Уверяю вас, отец Сергий! - заулыбался директор по-детски наивно и добродушно. - Мы все добрые христиане! А это только народный символ труда и изобилия. Праздник СПАСА...

- Мне лучше знать! - отрезал отец Сергий и ткнул пальцем в статую. - Как вы думаете, кто это?

- Берегиня, - тихо ответил директор, не понимая к чему клонит священник.

- Это Мокошь! - закричал отец Сергий, пугая директора. Женщины-сотрудницы повернулись к ним, вздрогнув от крика. - Вы даже этого не знаете!

- Н-ну и что! - директор задрожал и стал быстро моргать глазами. Казалось, сейчас он закроет лицо руками.

- А то, что Молох всего лишь мелкий бес по сравнению с ней. И Бог только знает, сколько людей было принесено в жертву вот этой статуе. До завтра, пан директор!

Сотрудники музея подошли к своему начальнику и посмотрели вслед уходящему священнику. На лице Мельника пылала ненависть.

- Что это с ним? - пробормотал директор.

- Пожалуйтесь Филарету, - предложил Мельник.

- А что я ему скажу, - отирая лоб большим платком, вздохнул директор, - что православный поп не захотел освящать языческого идола? Ладно, уж, не будем ссориться.

- Арбиал шашидаш эа, - тихо прошептал Мельник. Никто не услышал.


III


Когда отец Сергий пришел домой к другу, тот уже знал о ссоре в музее - директор позвонил ему и рассказал об инциденте.

- Поразил поганых в логове их, - пошутил он. А потом с серьезным лицом сказал. - И все-таки с тобой что-то не в порядке. Ты не заболел?

- Да нет, вроде, - пожал плечами отец Сергий. - Но я не уверен.

- А в чем дело? - спросил отец Андрей, накрывая на стол - они готовились обедать.

- Ладно с ним, с язычеством. Мы в конце концов не инквизиторы, да и в православии от христианства одно писание. Храмы, обряды и праздники мы взяли у язычников.

- Не кощунствуй, - улыбнулся отец Андрей.

- Увы! Но это правда. Даже Великодень - древний славянский праздник, не говоря уже о Купале и Спасе. Но я не об этом. Знаешь, пока я шел из музея, вспомнил сон. Тот, что видел этой ночью.

- То бес тебя искушал, - съязвил отец Андрей.

- Что? А-а, нет, женщин не было, не подкалывай. Я видел другое... Всадники, много всадников. И я среди них.

- Армагеддон значит, - не унимался друг, - и ты в числе войска Михаила-архангела! Покайся!

- У нас были бронзовые и каменные топоры, копья, луки, - не обращая внимания на шутки, продолжал отец Сергий. - Мы штурмовали огромный вал, на нем стояли люди в белых одеждах и кидали в нас камни и дротики. Потом мы ворвались на вал и в лежащий за ним город. Он был как большая деревня, много-много мазанок концентрическими кругами, а в центре - земляная пирамида. Все горело, мы рубили убегающих и прорывались к пирамиде... А дальше не помню.

- Как священник советую тебе помолиться. А как друг - сходить к психиатру. - Полусерьезно, полушутя посоветовал отец Андрей.

К вечеру они пошли на ставок. "Рыбалка - лучшее лекарство от дурных мыслей", - сказал отец Андрей. Там они просидели до самой ночи.

- А что это за дамба? - спросил отец Сергий, указывая на тянущийся через поля вал.

- Старая. Она всегда тут была. А после войны по ней шоссе провели. Готовая насыпь - асфальт положи и езди... Ты опять за свое? Выбрось свой сон из головы!

- А что ты знаешь о Мельнике? - после долгого молчания снова спросил отец Сергий.

- Живет у нас около года. Как приехал, сразу устроился в горисполком завотделом культуры. Устраивает всякие национальные, как говорит, праздники. На 1 Мая даже гостей пригласил, галичан каких-то, скакали вокруг костров всю ночь.

- Первого мая? - переспросил отец Сергий.

- Ну, вечером 30 апреля. Назвал это "Красной горкой", встречей весны. А утром опохмелялись за международную солидарность трудящихся. Когда археологи, что за городом работают, начали находить разные горшки битые, он им помощь от горисполкома выбил, да и сам там часто крутился. Человек он хороший, но неверующий. О, клюет! Тяни!

Но отец Сергий был в этот день таким рассеянным, что не только ничего не поймал, но и запутал лески. Отец Андрей махнул рукой.

- Раззява!


IV


Отец Андрей входил в церковь, когда остановил его друг.

- Отвези меня к месту раскопок. Срочно, - настойчиво сказал отец Сергий.

- Куда? - удивился отец Андрей и хмуро добавил, - некогда. Уже служба начинается. Давай потом?

- Сейчас! - громко и нервозно выкрикнул отец Сергий. - Отвези и приступай к службе.

Похоже, что спорить с ним было бесполезно. Отец Андрей, не снимая рясы, выгнал из гаража "опель" и сердито махнул товарищу:

- Садись! - И когда автомобиль тронулся, рыча негодным глушителем, он спросил у отца Сергия. - Ты опять что-то задумал? Почему именно сегодня, ведь Спас, службу надо вести... нас люди ждут!

- Сегодня я опять видел тот же сон, - сказал задумчиво отец Сергий, - и поверишь, видел в нем Мельника.

- О, Господи, началось! - вздохнул отец Андрей. - Слушай, поехали к врачу?

- Нет, мы поедем к археологам. У меня есть к ним пара вопросов. - Отец Сергий потер лицо ладонями, и сказал. - И знаешь, что делал Мельник?

- Где? - не отрывая глаз от дороги, спросил отец Андрей.

- Во сне. В моем сне. Он был на пирамиде, когда я на коне въехал на ее вершину. В белом балахоне, он держал нож... тот нож, из музея. Собирался вонзить его в связанного мальчика, лежащего у ног статуи. Мне... мне вдруг показалось, что это... мой сын!

- Сын! - удивился отец Андрей и повернул лицо к собеседнику. - У тебя что, есть ребенок?

- Нет. То есть, он... он был у меня во сне.

- Все! - сказал отец Андрей и остановил машину. Он повернулся к другу и положил руку ему на плечо. - Сережа, ты заболел. Давай поедем к врачу!

- Отвези меня к археологам, - с болью сказал отец Сергий, - пожалуйста! И больше я никогда не вспомню о своем сне. И вообще. Сделай это!

Отец Андрей поразмыслил, глядя другу в лицо, кивнул и повел автомобиль дальше. Через несколько минут они въехали на луг, где среди травы чернели кучи земли из вырытых археологами ям и траншей. Друзья вышли из машины.

- Никак гроза будет, - указал отец Андрей на собирающиеся в небе черные тучи, увеличивающиеся в размерах на глазах. Они подошли к археологам, которые возились в большой яме. Отец Андрей поздоровался, благословил копателей и, представив им друга, сел на стоящий неподалеку ящик.

- Я тебя подожду! - крикнул он товарищу. Тем временем погода портилась на глазах, и начал дуть сильный ветер. Через некоторое время он так усилился, что отец Андрей решил перейти в автомобиль. Направляясь к нему, он остановился возле ямы.

- Вы уверены? - громко говорил на ее дне отец Сергий археологам.

- Здесь целый город был, - доказывал археолог, - арии все разрушили. Вот наконечники их стрел, там мы нашли топоры - боевые секиры. А тот, который вы видели, лежал около пирамиды, под слоем углей. Видимо, пожар разрушил строение, и оно, рухнув, похоронило его. Поверьте, такие топоры не бросали. Да я вам его покажу!

- Он у вас?

- Да, - громко говорил археолог, закрываясь ладонью от несущегося по ветру песка. - Музей вчера отдал его назад. Сказали, что он не имеет отношения к их культуре и выставке.

- Это точно! - кивнул священник.

- Что? - ветер уже свистел, заглушая голоса.

- Говорю, точно не имеет!

Прикрывая глаза, они выбрались из ямы и пошли к вагончику, пошатываясь под порывами урагана. По лугу летели сухая трава, листья  и песок. Неподалеку билась и ржала привязанная к колышку лошадь. Отец Андрей, усомнившись в природности этого атмосферного катаклизма, зашептал молитву и поспешил к автомобилю. Между тем, его друг в сопровождении археологов вошел в вагончик.

- Фу-ух, - выдохнул один из них, вытирая глаза, - такого я еще не видел. Все очи засыпало. А вот и топор.

Археолог извлек из стенного железного шкафчика давешний топор и передал его отцу Сергию. - Возьмите, но не думаю, чтобы... э-э-э. О, Господи!

В дальнейшем археологи по-разному объясняли случившееся, но сходились в одном - когда ладонь священника сомкнулась на рукоятке топора, он судорожно вздрогнул, закатил глаза и... ну, в общем, тут все и началось.

- Докса кэш! - медленно проговорил он низким рокочущим голосом. Доброе умное лицо священника сменилось на полное ярости и силы лицо... Дикаря? Берсерка? Или лицо былинного богатыря в момент отсечения третьей головы Змея? Во всяком случае, оно изменилось настолько, что археологи в испуге отшатнулись, опасаясь, что батюшка тронулся умом и размозжит им головы своим каменным топором. Но, окинув их свирепым и властным взглядом сверкающих глаз, он лишь издал какой-то рычащий звук и вдруг рванулся к двери вагончика и распахнул ее сильным ударом ноги. В вагончик ворвался ветер, подхватив со стола бумаги и подняв их к потолку.

- Ешнун! Бахарта дэя яма! - прокричал священник навстречу урагану, после чего шагнул наружу.

Разинувшие рты археологи, после секундного замешательства вспомнившие, что он уносит топор, переглянулись и выбежали за ним.

Отец Сергий, несмотря на ураган, стрелою помчался по лугу и подбежал к обезумевшей от ветра лошади, хозяин которой так и не объявился выручить бедное животное. Ударом топора священник перерубил удерживающую ее веревку и с легкостью запрыгнул на лошадь. Несколько секунд лошадь топталась и прыгала, но затем, будто почувствовав настоящего всадника, во весь дух помчалась сквозь ураган в направлении города, неся на себе потрясающего топором отца Сергия.

- Сюда, эй, сюда! - это кричал опешившим ученым отец Андрей, высунувшись из окна своего "опеля". Смекнув, что он хочет, они быстро добежали до автомобиля и немедленно сели в него. Отец Андрей сразу же повел автомобиль к дороге, петляя по бугристому лугу

- Что произошло?! - почти прокричал он археологам.

- Что? Это мы у вас хотим спросить! - сердито ответил самый старший из них, худой мужчина лет шестидесяти. - Ведь это ваш друг. И он унес топор.

- И угнал лошадь! - воскликнул другой археолог. - А подумают на нас.

- Какой еще топор! Он что с ума сошел? - с испугом спросил отец Андрей. - И куда он скачет?

- Ну, вам, наверное, лучше знать, - пожал плечами старший. - Вы что, ничего в нем не замечали?

- А что я должен был в нем заметить? - сердито ответил отец Андрей. - Вы не намекайте! Может, у него какое-то дело, - он тут же понял, что сказал глупость, и извиняющимся тоном поправил:  - Наверное, у него есть причина.

- И она вам известна? - саркастически спросил ученый.

- Не знаю. Он себя как-то странно вел эти дни, - сказал отец Андрей. Археологи усмехнулись, но он не заметил и продолжил:  - Еще когда в музее были. А потом его сны. Какое-то сражение, и еще про Мельника что-то. Боже мой! Мельник! Я знаю, куда он скачет - в музей!

"Опель" выехал наконец на дорогу, и отец Андрей поддал газу. Очень скоро они приблизились к скачущему на лошади священнику. Отец Андрей стал сигналить ему, но тот даже не обернулся.

- Смотрите, отче, впереди дерево. Он должен остановиться. Тогда и стащим его. - Археолог указал рукой вперед. - Осторожно только, чтобы конь нас не ударил. Приготовьтесь!

Впереди, метрах в трехстах, действительно, лежало сломанное ураганом дерево, упавшее прямо поперек дороги, будто его специально свалили какие-то партизаны. Справа и слева от дороги вплотную стояли заборы дворов, и объехать его было практически невозможно. Однако отец Сергий несся прямо на него, явно не собираясь останавливаться.

- Господи, да он убьется! - испугался отец Андрей, когда всадник на полном скаку приблизился к дереву.

- Сомневаюсь, - тихо сказал старший археолог, внимательно всматриваясь в скачущего священника. - Вы бы, отче, притормозили. Его уже не достать.

Слова ученого оправдались. И как! В нескольких метрах от дерева отец Сергий ударил плашмя топором по лошади, чуть сильнее сжал ноги, и лошадь совершила великолепный прыжок. При этом всадник даже не покачнулся, лишь чуть наклонился вначале вперед и назад в конце, подняв руки в стороны для равновесия.

- Чему вас учат в семинарии? - спросил ученый у разинувшего рот отца Андрея, когда всадник уже скакал по другую сторону завала.

- Дело нечистое, - пробормотал тот и, очнувшись, стал разворачивать автомобиль. - Мы его опередим! Есть другая дорога, через кварталы.


V


Улицы города были погружены во мрак. Сквозь черные тучи, которые, несмотря на ураганный ветер, неподвижно висели над городом, не пробивался ни один лучик солнца. По улицам носились и летали ветки, листья, мусор, иногда с крыш срывало куски шифера, и тогда сидящие в "опеле" на разные лады молились и крестились.

- Приехали!

Лошади возле музея не было, а значит отец Сергий еще не прискакал - они его все-таки опередили. Но зато стоял пустой милицейский "бобик".

- Вот милиция-то нам совсем ни к чему, - сказал отец Андрей и вышел из автомобиля. Следом за ним вышли археологи и все они, опасливо поглядывая на черепичную крышу музея, быстро зашли в здание. И сразу наткнулись на лежащего на полу директора. Однако оказалось, что он жив и здоров и просто напуган. Увидев вошедших, он вскочил и бросился к ним.

- Ой, горе-то какое, ой доля наша горькая, ой нету нам счастья! - запричитал он, уткнувшись лицом в плечо отца Андрея, с некоторым даже удовольствием. Отец Андрей оторвал его от себя и попытался узнать, в чем дело, но директор поморгал своими телячьими глазами и тут же воткнулся в грудь одного из археологов, издав громкий всхлип.

- Приведите его в чувство! - нахмурился старший археолог. Его коллега понял это по-своему и влепил директору звонкую пощечину.

- Ты чего! - взвизгнул тот, хватаясь за толстую щеку. Но увидев, что от него ждут объяснений, вытер слезы и дрожащим голосом рассказал:

- Все было хорошо, мы пришли пораньше, чтобы в десять уже принимать посетителей. Около девяти утра с большой сумкой пришел Мельник и пошел наверх доукрасить эту проклятую статую. Ах, отец Андрей, как был прав ваш друг! Я говорил по телефону с директорами школ, чтобы они организовали экскурсии учеников - выставка должна длиться всего неделю, а потом поднялся наверх. И вот, о Господи! - он опять заплакал.

- Не отвлекайтесь, продолжайте! - нахмурился священник.

- Я хотел войти в выставочный зал, когда увидел, как Мельник, одетый в какой-то балахон, заносит нож над Тамарой, нашей сотрудницей. Она лежала на спине, перед статуей и, Господи, улыбалась. Зоя, вторая сотрудница, стояла рядом с такой же идиотской улыбкой и держала в руках горшок. Я закричал. Мельник повернул ко мне лицо, сказал: "тш-ш-ш" и поманил к себе. Я испугался, побежал вниз и вызвал милицию. Она приехала быстро, я повел их наверх, а потом, потом...

Директор опять заплакал, как ребенок. Тут они заметили, что брюки у него подмочены, но никто не улыбнулся. Отец Андрей усадил директора в кресло.

- Будьте с ним. Вызовите еще милицию, а когда придет отец Сергий, постарайтесь успокоить его, если придется - оглушите и свяжите. Я пойду наверх.

Отец Андрей медленно взошел на второй этаж. В большой комнате левого крыла лежали - на этот раз мертвые - трое милиционеров. Валяющиеся гильзы и два пистолета говорили о том, что перед смертью они открыли огонь. Священник подошел ближе и у него от страха зашевелились волосы. Милиционеры погибли не от ран. Их рты и ноздри были просто набиты землею. Они задохнулись. "Колдовство. Господи, помилуй!" - подумал со страхом отец Андрей. Немудрено, что директор обмочился. Постояв мгновение, он осторожно направился в выставочный зал, откуда доносилось невнятное шипящее бормотание.

В нос ему ударили запахи сырой земли, навоза, молока и крови. Он заглянул в зал. Там царил полумрак, но все же можно было увидеть все детали. Перед окровавленным идолом, под которым лежали тела двух сотрудниц музея, стоял Мельник в белом балахоне с капюшоном. Он сыпал на статую зерно и шептал.

- Фегока Мокошь Радомете те гесе! Фегока менесо... гилосори тенаси... Део... пикедео... А, это ты! - не оборачиваясь к стоящему в дверях священнику, сказал Мельник. - Заходи, не бойся. Теко де шамасе.

- Ты, сатанинское отродье, - с гневом сказал отец Андрей, сжимая кулаки, - что ты тут устроил?

- Ничтожный шаман убитого бога, - усмехнулся Мельник, продолжая сыпать на идола зерно, - будешь меня поучать? А может, хочешь поучаствовать? Иди сюда! Ты увидишь силу Мокошь, матери-земли, богини жизни. Йах! Я покажу тебе то, что никто не видел уже пять тысяч лет. Йах де тек!

Он повернулся к отцу Андрею. Все тот же Мельник, каким его уже год знали горожане. Даже улыбка простая и, как говорят, "щирая", неуместная сейчас, сияла на его лице. Будто и не он зарезал двух женщин и набил перегноем носоглотки троих милиционеров. А может, для него это дело обычное? Отец Андрей хотел было наброситься на Мельника, повалить его и, скрутив побольнее руки, дождаться милицию. Но с ужасом заметил, что ноги его не слушаются. Между тем, Мельник поднял лежащий перед идолом нож, каменный, с золотой чеканной рукояткой, и поманил священника пальцем.

- Иди сюда! Колосо де деодо. Умилостивим богиню, принесем обильную жертву. Йах!

Правая нога отца Андрея сама собой шагнула вперед. Теперь левая. Тело онемело и перестало слушаться. Он с ужасом понял, что попал под сильную гипноатаку. Нужно было что-то делать.

- Эй, колдун, а что ты будешь делать, когда попадешь к сатане в пекло? - спросил Мельника священник, решив заговорить ему зубы и ослабить силу внушения.

- Не говори глупости, шаман, - фыркнул колдун и опять поманил его пальцем. Отец Андрей судорожно соображал, чем еще можно отвлечь колдуна. Пока язык еще слушался его.

- Мельник, а ты не помнишь такую сцену, - нашелся священник, когда до колдуна ему оставалось три шага, - пирамида, мальчик, пожар и здоровенный всадник на коне, с топором в руке?

- Что? - взвизгнул колдун, услышав слова "всадник" и "топор". Гипноз исчез, и отец Андрей отскочил назад к дверям. - Проклятый шаман, откуда ты знаешь? Его убили, убили! А мальчика я принес в жертву. Он не успел. Не успел, проклятый конепас! Шаман! Кто тебе рассказал?

Отец Андрей мысленно возблагодарил Создателя за удачную мысль. И за сон отца Сергия. Значит, его друг не такой уж сумасшедший.

В этот момент внизу послышались крики, шум и грохот чего-то большого и падающего. Затем стук быстрых шагов на лестнице, и, спустя секунду, на пороге зала появился отец Сергий с топором в руке и гневом в глазах.

- Яма дарк! - рявкнул он, сверля яростным взором колдуна.

- Ты?! - воскликнул Мельник и отшатнулся назад к статуе. - Десо? Секе тенаси...

- Крите бала дева! - громыхнул возглас священника, и он бросился на колдуна, взмахнув своим топором.

Мельник инстинктивно выбросил вперед руку с зажатым в ней кремневым ножом, но это не остановило, да и не могло остановить несущийся на него торнадо из мускулов. Взмах - и отсеченная кисть, все еще сжимая нож, отлетела к стене. Еще взмах - и страшный крик потряс здание, в унисон ему ураган на улице заревел с удвоенной силой. С раскроенной головой, Мельник упал, простирая руки, а затем медленно потянулся к идолу.

- Мокошь, шахэ до нае, шахе до нае, - стонал он и дотронулся  идола. Отец Андрей, наблюдавший за всем этим из-за выставочной витрины, был готов присягнуть, что раненый колдун сейчас произведет на свет какую-нибудь пакость. Но досмотреть до конца ему не удалось. Его друг рывком вытащил его из-за витрины, взвалил на плечо и поспешно бросился вниз по лестнице. В холле он поставил отца Андрея на ноги и бесцеремонно вытолкал его на улицу. Следом за ним из музея повылетали археологи и директор.

На улице царил настоящий хаос. Археологи, директор и отец Андрей лежали, вцепившись в асфальт и друг в друга. Ураганный ветер перевернул милицейский "бобик" и метал черепицу с крыши музея. Отец Сергий, едва стоя на ногах, простер свой топор к небу и крикнул:

- Сварог! Сварог! Махадева!

Невероятной силы молния ударила в музей. Осколки кровли и окон разлетелись во все стороны, и ветер стих.


VI


Спустя три дня отец Сергий, босой и в грубой одежде, медленно шел по киевской трассе, провожаемый отцом Андреем.

- ...И вот я думаю так, - говорил отец Сергий другу, время от времени почесывая свое тело под власяницей, - они и вправду разрушили город, когда колдун украл сына вождя ариев. Но вождя убили, а колдун убежал. Если Мельник, или как его там, и вправду прожил пять тысяч лет, то сам понимаешь... Вот тебе и Мокошь!

- А пан директор нашел себе другую Берегиню, - заметил отец Андрей, - какую-то бабу скифскую.

- Любая Берегиня ведет начало от черных духов земли. История с колдуном Эшнуном-Мельником тому подтверждение. Это хорошо, что мы его остановили. А если бы он доколдовал до конца - кто знает, чего он там замышлял?

- Да, уж! - вздохнул отец Андрей и добавил:  - и с топором как чудно вышло. Вот и поверишь, что оружие - душа воина. Но только не пойму, почему ты, а не другой. Ведь топор в руки брал не ты один.

- Не хочу хвастать, но думаю, что душе вождя понадобилось сильное тело, а вы, ребята, хиленькие. А может я его далекий потомок?

- Да куда там! - улыбнулся Андрей. И что-то вспомнив, сочувственно сказал:  - Хорошо, что ты не греко-католик.

- Почему? - удивился отец Сергий.

- А потому что тебе пришлось бы идти пешком не в Лавру, а в Рим! - рассмеялся отец Андрей.