Сок с мякотью

...Никакого не принца Гамлета мы играем,
а просто человека по имени Гамлет,
который мог жить тогда и сейчас...
В.Высоцкий
 
"Почему мухи летят и на дерьмо, и на сладкое?"
Мне нравилось размышлять об этом. Солнышко, уходящее в сторону осени, заботливой мамой поглаживало мою челку, вельветовые штаны приятно шуршали на каждый шаг...
Хорошо! Я шел и улыбался чуть задумчивой улыбкой: все-таки август – замечательный месяц, природа цепляется за него, как стареющая девушка, дарит ему всю сладость своей опытной, но уже ненужной никому любви, а я еще молод, и я могу вот так просто идти в никуда, подставляя рот под ее поцелуи...
Хорошо! Все это – небо, солнце, стройные щиколотки - было почти счастьем. Почти. Не хватало только какой-то ерунды – маленького чуда, что ли.  И я искал его в прохожих лицах, в пятнистой траве и остатках луж, не находил пока, но не стеснялся ждать – шел, шел по теплому (так казалось кроссовкам) битуму, которым залили тротуар.
Хорошо! Боже, как хорошо...
У меня плохое зрение и богатая фантазия. Это делает окружающий мир интереснее – он пополняется множеством людей из кустов, статуй, неровностей рельефа и просто из темноты. Живые люди тоже становятся разнообразнее.
Он напомнил мне тогда ваньку-встаньку, которому зачем-то воткнули в попу две палки, заставив потерять былую устойчивость. Он забавно покачивался, медленно продвигаясь вперед в каком-то неимоверном полуприседе. Это было смешно, но я не смеялся. С любопытством человека, которому некуда спешить, я стоял и смотрел на медленно приближающуюся метаморфозу - лысого, гоповатого парня лет 17, который придерживал обоими руками необъятное желто-зеленое пузо, начинавшееся прямо от подбородка.
Шаг, еще шаг...
Арбуз! Я вообще очень люблю арбузы, а в тот момент никому на этой планете арбуз не нужен был больше, чем мне – чудо, настоящее чудо, притом большое и тяжелое, плавно покачивалось впереди... То, что надо!
Я стал перед арбузоносцем и твердо сказал: "Отдай арбуз!" – твердо, да, но в это же время как-то ласково, потому что я почти любил его, этого лоха, за то, что у него в руках было мое счастье. Он помолчал с минуту (это, конечно, только так говорится – с минуту, на самом деле, естественно, секунд пять, но мне эти секунды, как роженице, показались жизнью):
– Ч-чё?
Я радостно засмеялся. Не слушал, говорил ли он что-нибудь еще - просто, смеясь детским, особенным смехом, изо всех сил ударил в незащищенное (его руки обнимали арбуз) лицо. Мне это не было неприятно...
Он упал, лишь чуть-чуть ободрав об асфальт свою кожу ("корки" бывают только у мертвых арбузов), я поднял его с некоторым трепетом и нежно понес, нет, повел по воздуху, домой. Ноги мои, несмотря на плюс пудовую тяжесть, чуть касались земли. Нашел свое счастье...
"Я тебя породил, я тебя и убью" – с этими словами вонзается нож в самую макушку зеленой красавицы (решено – это будет "она"). Полупечальный хруст... Странное дело: оказалось, что треснуло в самом низу зеленого шара, и я долго думал об этом, уронив руку на усталую ладонь, а алый сок все тек и тек девственным нектаром – со стола на пол, в узорную лужицу, которая мечталась превратиться в море, море, море – сладкое и спокойное, как южные гу-бы...
Конечно, этого не произошло: скоро от арбуза, как и от любого скороспелого счастья, осталось только покалывание в животе и переполненное мусорное ведро, но зато я твердо знал, что прожил этот день не зря. Если искать смысл жизни, обязательно доживешь до смерти. А если изо всех сил ударить носком туфли в висок, есть шанс, что изо рта потечет кровь...