Единое целое

""- Вы падаете?.. Не нужно падать. Нужно идти. Идти – постоянно, твердо, четко, мерно, и, к тому же – всё время вперед, – (низкий, властный голос. Сильный голос.) -  Вперед, вперед. Иначе вы никогда не узнаете что там, за рубежом между реальностью и сном… Вы всё-таки упали. Поднимайтесь.
- Не могу… Больше не могу идти, – (тихий стон, болезненный вздох). -Я никогда так долго не шел. К тому же, мой рассудок  уже абсолютно отказался объяснять себе, и, соответственно, мне, куда именно мы направляемся. -  (усталые интонации), - Граница между сном и реальностью для меня – пустой звук, эфемерность, если хотите. Я эту самую границу переживаю каждое утро. А в данном случае – вечер.
-  В данном случае –  темно. А вечер, или утро – ваши домыслы, не более того. – (решительные нотки. Приказ.) - Вставайте.
Поднимается, отряхивает брюки. Темно и прохладно. Пустырь блистает звездным мусором. Две тени на холодной земле. Две тени – одна больше другой. Две тени начинают двигаться на восток…"" – Танюшка выключила радио, взяла портфель и ушла.
          Она  вышла из подъезда как раз в тот момент, когда на противоположной стороне улицы раздался крик: "" Убивают!"", и потом, тут же, откуда-то из окна дома, донеслось сдавленное: "" Батюшки мои…""  Танюшка поглядела туда, где, судя по крику, должны были убивать, и ничего не увидела, кроме пустого, сиротливого тротуара, с растущей прямо из асфальта, чахоточной липой. Танюшка все же пересекла проезжую часть, подошла к дереву, серьезно его разглядела, даже сорвала пару листьев – так, для общего успокоения, - но ничего не обнаружила, и, преисполненная бархатным чувством выполненного долга, пошла дальше. Но буквально в десяти шагах от липы, она наткнулась на светящийся серебряный шар, размером со средний арбуз, сверкающий в лучах весеннего солнца, который лежал, будто кем-то забытый мяч. Танюшка присела на корточки, потрогала шар пальчиком, отчего ощутила мороз, прожигающий насквозь. Танюшка одернула руку, и шар внезапно изменил окраску – он стал золотой. Но золотой он тоже был  всего несколько мгновений, а после и вовсе исчез. Танюшка вздохнула, впитав в легкие порцию утренней прохлады, поглядела на безоблачное небо и снова зашагала – вперед, в сторону  школы.
        На углу улицы Танюшка столкнулась с  Толиком, который сбил ее с ног, после чего и сам растянулся на асфальте, в метре от нее. Толик был  мальчиком из ее класса, ее соседом по парте, в отличие от нее – двоечником, и таким же, как она, любителем поговорить . Теперь они лежали на тротуаре, друг рядом с другом, и оба, как один, не торопились вставать. Танюшка лежала на спине, раскинув руки,  и в какой-то мизерный момент ощутила себя поваленным деревцем, а руки свои, соответственно, - веточками. Толик же расположился на боку, и лежал просто так, не ощущая ровным счетом ничего, кроме влажного асфальта под собой.
   - Я сегодня опять видела шар. –  произнесла Танюшка, разглядывая  макушку фонарного столба.
- Тот же самый? – нехотя поддержал беседу Толик, явно не интересуясь дальнейшими репликами Танюшки.
- Не знаю. – она закрыла глаза. – Они каждый день разные, но я не удивлюсь, если на самом деле все они – меняющийся один и тот же.
Толик поглядел на Танюшку, скептически закусил губу, а после произнес:
- А мне казалось, что ты знаешь все, что происходит с тобой. Во всяком случае, складывается такое впечатление.
- Это почему? – отозвалась она, не открывая глаз.
- Почему? – Толик усмехнулся. – Да хотя бы потому, что мне так кажется.
- Толик, ты не понимаешь меня.
- Я себя не понимаю. – вздохнул Толик. – И, к тому же, опять не готов к контрольной работе.
Танюшка разомкнула веки и перевернулась на бок, оказавшись лицом к лицу с Толиком.
- Ты слишком много думаешь о посторонних вещах. – сказала она.
- Что в твоем понимании посторонние вещи? – прищурился он. – Я или контрольная работа? Мне кажется, что в последние дни для тебя посторонние вещи – весь мир, кроме этих  странных шаров.
- Толик, я люблю тебя за то, что ты умеешь сам отвечать на свои вопросы, а правильно ты отвечаешь, либо нет, мне не важно: главное, чтобы человек мог опираться на свои мысли, не оглядываясь на чужие. – выпалила на одном дыхании Танюшка и отвернулась от Толика, поскольку в это мгновение он перестал её интересовать.
      Она снова обратила взгляд к макушке фонарного столба, и ее ум стал наполняться вереницей каких – то неразборчивых идей, выводов и сравнений: это было привычное для Танюшки состояние, в которое она погружалась всякий раз, когда начинала испытывать скуку либо разочарование.
- Я тебя тоже люблю. –  продолжал тем временем Толик. – А вот за что – вопрос сложный.
Он окинул Танюшку внимательным взглядом.
- Раньше мне казалось, что моя любовь к тебе произрастает из того, что ты отличница и всегда даешь списать. Но это было раньше. А теперь…Не понимаю…Может быть, у тебя красивые ноги?
- При чем тут ноги? – удивилась Танюшка.
- А кто его знает – при чем? Я даже не знаю,  какие они должны быть – красивые ноги.       
Танюшка устало вздохнула.
- Толик, ты никогда не увидишь ни одного  шара, если будешь размышлять на такие темы. Шары существуют только в абстракции.
- Я на кой мне твои шары? – отпарировал он. – Мне они совсем не требуются. Я и так нормально себя чувствую. Шары…Тоже мне…
Толик явно хотел еще что-то сказать, но осекся, - видимо, исчерпав словарный запас двоечника.
- Иногда мне кажется, что я живу во сне… -  неожиданно перешла на шепот Танюшка, - И все, что есть,  всего лишь - мое подсознание.
- И я?
- И ты. И я сама.
- Интересно! – возмутился Толик. – А почему же тогда я до сих пор учусь на двойки? Неужели твое подсознание не может изменить мое сознание хотя бы до степени хорошиста?
- Опять ты изъясняешься конкретно! – воскликнула Танюшка, - Толик,  попытайся хоть раз взглянуть на мир по-другому! И тогда ты поймешь меня. И тогда ты тоже начнешь видеть что-нибудь прекрасное.
- А ты спросила, нужно мне это или нет?
- И спрашивать не буду. Это нужно всем.
 Толик подпер щеку кулачком и нахмурился:
- Да? И с чего это ты, интересно, взяла? Откуда тебе знать, что именно нужно всем? Вот, к примеру, зачем мне твои шары? Что я с ними делать буду? А?
- Я отвечу только на первый вопрос, - спокойно ответила Танюшка. – Да.
- Замечательно! – вошел в раж Толик. –  А если я тебе скажу, что всем нужно съедать в день по три килограмма мармелада, что ты  сможешь мне возразить?
- Я не буду, Толик, тебе возражать. Ты в этом уверен – значит, так оно и есть.
- А если я не уверен, что от этого меняется?
Танюшка снова повернула голову к Толику и загадочно улыбнулась:
- Неуверенность  способна изменить всё.  И даже – разрушить. Так что, лучше – либо будь  уверен, либо не думай об этом вообще.
Толик не был готов ответить. В спорах с Танюшкой его не хватало надолго. Но, зато, он превосходно владел мастерством перевода с одной темы на совершенно иную.
- Ты мне дашь на контрольной списать? – заискивающе начал он, а потом добавил. - Кстати, у меня с собой есть мармелад.
- Шесть килограммов?
- Почему шесть? - не понял Толик.
- Каждому по три.
- Вот и ты заговорила конкретно! – радостно сообщил он.
- В том то и вся суть, Толик, что я могу говорить по-разному, а ты всегда это делаешь однообразно. Хотя, не могу не отметить, что другие говорят еще однообразнее тебя.
- Кто это – другие?
- Все, кроме тебя и меня. Все, которые мне безразличны.
- А я тебе не безразличен? – в голосе Толика мелькнули напряженные нотки.
- А ты мне интересен.
Взгляд Толика устремился в никуда. Видно было, что он пытается разобраться  в какой-то сложнейшей дилемме.
- Да, Толик, а если бы ты сумел видеть больше, чем теперь, то мы бы когда-нибудь смогли стать единым целым.
- Это как? – выпал из прострации Толик.
Тут Танюшка кинула взгляд в сторону и увидела, что над проезжей частью, словно микроскопическое солнце, покачивается на воздушных волнах красный шар.
- Толик! – воскликнула она. – Гляди!
Она вскочила на ноги.
- Куда? – Толик тоже поднялся.
Танюшка указал рукой в сторону шара.
- Что там? – недоумевал Толик, вглядываясь в пустующее пространство мостовой.
       Она стремительно рванулась вперед, выскочила на дорогу, протянула руку к шару, но не успела до него дотронуться, поскольку из-за угла, на огромной скорости, вылетел грузовик, и Танюшке пришлось вернуться на тротуар. Машина , зловеще громыхая, пронеслась по мостовой, скрыв на некоторое время шар под своим массивным брюхом , и когда она скрылась  за очередным поворотом, Танюшка облегченно вздохнула: шар остался на месте.
       Толик пытливо заглянул к ней в лицо.
- Неужели ты его не видишь… - проговорила Танюшка. – Он такой красивый…
- Кто? – несколько ревниво вопросил Толик.
Танюшка не ответила. Шар пропал. Она подобрала с земли портфель.
-     Пойдем, Толик, в школу. Мы уже очень опоздали.
       И она, гордо подняв голову, пересекла дорогу. Толик семенил за ней, размышляя о разных пустяках, и лишь иногда, на несколько секунд, задерживался, чтобы получше разглядеть очередного, бредущего мимо, единорога. При этом он очень удивлялся, что Танюшка не обращает никакого внимания на таких замечательных животных…