Джули Эллис. Эдем. Julie Ellis. Eden. продолжение 5

14

Викки вышла из своей комнаты, направляясь вниз по лестнице, как вдруг вспомнила, что завтра собирается приехать Алекс. Она с облегчением подумала, что хотя бы ещё один день его лицо не будет маячить у неё перед глазами.
- Мисс Сара нет дома, - внизу, в фойе говорил Сократ Бетси извиняющимся тоном.
- Я пришла не к тёте Саре, Сократ, - пояснила ему Бетси. - Я подумала, что мисс Викки, может быть, смогла бы сейчас спуститься вниз.
- Проходи, Бетси, - позвала Викки, довольная приходом девушки.
- Папа всегда говорит, что никто не ходит в гости с утра, - сказала Бетси, - но я подумала, что приду и заберу тебя с собой в Харрис Эйкес. Это в следующем доме. Ведь утро - это самое лучше время суток.
- Превосходная идея, - восторженно улыбнулась Викки.
- Сократ, скажешь тёте Саре, когда она вернётся, что я забрала мисс Викки в нашу усадьбу. И на обед её не ждите.
Две молодые женщины со счастливым, заговорщицким видом покинули дом.
- Я не могу общаться с девушками моего возраста, - искренне сказала Бетси, - но я могу общаться с тобой.
Плантация Харрисов, находящаяся “в следующем доме”, была в двадцати минутах езды. Как и в Эдеме, к дому вела обсаженная с двух сторон деревьями дорога. Стая гончих, возившаяся в саду около дома, приветствовала их заливистым лаем.
- Сайрес везёт нас прямо к конюшням, - пояснила Бетси, когда экипаж свернул в сторону от дома.
Несколько рабов приветствовали их, когда Бетси ввела Викки в большое помещение, которое оказалось её ветеринарной лечебницей. Викки с восхищением наблюдала, как Бетси накладывала мази, бальзамы, управлялась с пилюлями, меняла повязки. Обе молодые женщины окружали заботой больных собак, кошек, птиц, какую-то одинокую лошадь и прирученного лесного птенца. В Англии, вспомнила Викки, была школа, куда мужчины могли пойти учиться, чтобы потом стать ветеринарами; но, естественно, они никогда бы не допустили, чтобы там училась женщина. Это возмущало Викки.
- Давай поднимемся наверх и на пару минут заглянем к маме, - сказала Бетси, когда они, не спеша, шли обратно к дому. - Она любит, когда к ней ненадолго приходят, хотя никто не навещает её, правда, за исключением тёти Сары. Ты не бери в голову, если она скажет что-то странное, ладно?
- Конечно, - успокоила её Викки.
Дом Харрисов был обставлен не с таким богатством, как у Иденов, так как, с жалостью подумала Викки, миссис Харрис в течение стольких долгих лет была не способна выполнять обязанности хозяйки дома. Всё же здесь ощущался солидный комфорт, который Викки сразу оценила.
Две молодые женщины вместе поднялись по длинной мраморной лестнице на второй этаж. Бетси легонько постучала в дверь, расположенную сразу около лестницы. Дверь широко открылась вовнутрь, и на пороге стояла полная, чернокожая женщина с нежными чертами лица.
- Пэйшенс, я пришла с подругой. Мы хотим навестить маму. - В её глазах был невысказанный вопрос.
- Заходите, миллие, - пропела Пэйшенс. - Она сидеть у окна и смотреть на собак.
- Мам? - Бетси тихо вошла в комнату, приближаясь, так как будто она была здесь новичком. - Мам, мы с подругой пришли тебя проведать.
Невысокая, хрупкая женщина с белокурыми волосами обернулась, её глаза были голубыми и поблекшими, от неё веяло былой красотой.
- Бетси всегда называет меня мамой, - сказала Мадлен Харрис с кокетливым весельем. - Ты ведь знаешь, что мы сёстры, но девочки называют меня мамой, и ей тоже нравиться меня так называть. - Она слегка нахмурила брови. - Пэйшенс, когда девочки придут домой? Они уже слишком долго на озере.
- Они скоро бить дома, - успокоила её Пэйшенс. - Они там иметь много веселья.
- Ты сегодня хорошо позавтракала, мама?
- Да, конечно. Я сегодня всё съела. Пэйшенс была сегодня мной очень довольна. - Наконец она обратила внимание на Викки. - Вы новая подруга моей сестры?
- Да. - Она на секунду запнулась. - Я недавно приехала и живу с Иденами.
- Бетси, а я знаю Иденов? - спросила Мадлен.
- Ты знаешь тетю Сару Иден, - мягко сказала Бетси, - Она приходит поболтать с тобой.
- Ах, да, - неопределённо произнесла Мадлен. - Помню. - Но она не помнила.
В то времени, когда они спускались по производящей внушительное впечатление мраморной лестнице, внизу накрывали обеденный стол. Джошуа Харрис вышел из комнаты в зал и посмотрел на них снизу вверх с видом, говорившим, что присутствие Викки является для него приятным сюрпризом.
- Я сходила к Иденам и забрала Викки с собой, папа, - с довольным видом сказала Бетси. - Она останется с нами обедать.
- Конечно, конечно, - сказал Джошуа. - Чтобы Бетси пригласила кого-нибудь на обед - такое бывает не часто.
Викки слегка покраснела от комплимента. Ей понравился Джошуа Харрис, и было приятно, что тогда, на вечеринке, он сидел рядом с ней. Она вспомнила, что у Сары Иден он пользовался огромным уважением, как плантатор. Время от времени Барт делал саркастические замечания по поводу того, что та часто ходит к нему за советом. “Нет, она ходит к Джошуа не за советом, - говорил Барт прошлым вечером в галерее, - а чтобы подтвердить правильность того, что уже решила”.
Они сели за стол. Джошуа, сидящий во главе стола, положил себе красную рыбу в креольс­ком соусе.
- Как Майкл? - спросил он.
- Прекрасно, - ответила Викки. - Он всё ещё каждый день уезжает в Новый Орлеан. - Майкл скоро перестанет уезжать в город до самой осени, разве что раз или два в неделю. Летом суды обычно закрывались, и вновь возникала угроза эпидемии.
- Правда, что он успешно ведёт дело Уинтропа? - с любопытством спросил Джошуа.
- Я ничего не знаю об этом, - быстро ответила Викки. - Что это за дело Уинтропа?
- Уинтроп - это англичанин, приехавший в Луизиану, чтобы принять плантацию своего брата после того, как тот умер около года тому назад, - объяснил Джошуа. - Он сдавал в наём кое-кого из своих рабов. Один из них убежал, чтобы сообщить, что человек, нанявший его, дал ему пятьдесят плетей за то, что он допустил, чтобы на какой-то вилке, поданной на стол, случайно осталось маленькое пятнышко от прошлого приёма пищи. - Взгляд Джошуа был сердитым. - Он не только дал этому работнику пятьдесят плетей, но и приказал вымыть его ромом, что, конечно, было намного болезненней, чем порка. - Он быстро перевёл взгляд с Викки на Бетси и, внезапно извиняясь, сказал. - Прошу меня извинить; я не должен был обсуждать это за столом.
- Но ведь раб не может подать в суд на этого человека, разве не так? - спросила Викки, вся поглощённая этой ненавистной ситуацией.
- Да, раб не может подать иск. В суд идёт его владелец, Уинтроп. Очевидно, предъявляя претензию, что дурно обращались с его собственностью. Действительно, необходимо ярко осветить отвратительные привычки кое-кого из тех, кто владеет рабами или нанимает их. До меня вчера в городе дошёл слух, что Майкл вплотную подходит к тому, чтобы представлять интересы Уинтропа.
- Я должна спросить у него, - с жаром сказала Викки. Да! Это определённо то дело, которое доставляет удовольствие Майклу.
- Чужестранцы, прибывшие на Юг, полагают, что вся земля принадлежит плантаторам, каждый из которых имеет сотни рабов, - сказал Джошуа невозмутимым тоном. - Они не знают, что поистине крупных плантаций ничтожно мало. У нас район, где преобладают мелкие, независимые фермеры, семьи, которые выходят на поля и под солнцем выполняют тяжёлую работу бок-о-бок, может быть, с четырьмя неграми, часто взятыми в аренду. - Его взгляд задумчиво остановился на Викки. - Вы получили представление о рабстве? Вы считаете, что мы здесь все изверги какие-нибудь?
- Я считаю, что институт рабства отвратителен сам по себе, - честно ответила Викки. - Рассуждения некоторых типов, владеющих другими людьми, выводит меня из душевного равновесия. Тем не менее, - задумчиво продолжила она, - я не считаю, что все рабовладельцы изверги.
- Я согласен с Вами, что рабство - зло, - снисходительно сказал он, - но рабы рождены с изумительной силой пассивного сопротивления, которая позволяет им выдерживать сильные нагрузки. - Его глаза засверкали. - Они работают “от темна до темна”, да, - подтвердил он, - имея два часа для отдых в течение дня. Но с другой стороны, также работают белые фермеры и рабочие на фабриках на Севере. И к тому же, средний работник плантации делает около половины той работы, что выполняет работник фермы на Севере.
- Папа, это не очевидно, - горячо возразила Бетси. - Привези сюда с фермы белых работников, и пусть они поработают под южным солнцем. Их производительность значительно снизится.
- Допустим, - согласился Джошуа, - но в течение среднего сезона сбора хлопка большинство наших работников собирают около ста пятидесяти фунтов в день, когда захотят. А все эти “севе­ряне”, - он усмехнулся, - думают, что мы на этом имеем огромные деньги. Если б мы были удачливы, то получали денег немного больше того, что уходит на содержание плантации. Если б мы не добывали много денег для своего собственного пропитания, то были бы в серьёзном затруднении. Вопреки общественному мнению (а я думаю, что становится всё более явным, что общественное мнение ошибочно) добыча хлопка сегодня - невыгодное и рискованное предприятие. - Неожиданно он заговорил серьёзно. - В этом году в целом условия для бизнеса плохие. И многие из плантаторов прекратили работу из-за агентов, которые немилосердно запрашивают чрезмерно высокую цену. Что можно сделать, когда мало денег? Мы все здесь нищие, Викки, хотя и владеем землёй. Наши деньги завязаны на плантациях и рабах. Не позволяйте никому убедить вас в обратном. - Затем он заставил себя направить разговор на более приятную тему. - Однако как мы можем столь серьёзно говорить о том, что нам приготовила Эльвира? Бьюсь об заклад, что Вы никогда не пробовали что-нибудь подобное дома, в Англии, - подразнил он. - Если меня не подводит память, английская еда успокаивающая, а не возбуждающая.

Викки быстро шла по коридору в сторону гостиной. Майкл был уже дома; она могла слышать, как он разговаривает с отцом.
- Какого чёрта ты в такую жару попёрся в город? - спросил Барт. - Суд закрывается в конце месяца. До этого момента всё должно быть уже распланировано.
- Мне нужно было поехать для судебного разбирательства по новому делу, - сказал Майкл, когда Викки вошла в комнату. Его отец и Эва не спеша потягивали кларет. Викки вспомнила, что Майкл не пил ничего спиртного с той вечеринки. - Я пытаюсь втиснуть его в график до начала летнего перерыва.
- Что за спешка, Майкл? - спросила Сара, стоя в дверях гостиной.
- Джим Уинтроп хочет судиться по этому делу до своего отъезда по делам в Англию. Он будет отсутствовать, по меньшей мере, полгода.
- Уинтроп собирается попробовать вести дела непосредственно с заводами в Англии? - спросил Барт с самодовольной усмешкой. - В течение нескольких лет я говорил тебе, Сара, что есть только один способ удержаться на плаву, в то время как ты занималась хлопком. Убери посредников. Все это твоя заинтересованность в этих ублюдках - агентах-посредниках.
- Это был бы идеальный способ, - с раздражением уступила Сара. - Но, к несчастью, есть проблемы. Что с этим делом, Майкл?
- Уинтроп сдал в аренду раба, - смущаясь, начал Майкл. Повинуясь жесту своей матери, он замолчал, когда Нэнси и близняшки перемещались вокруг стола, подавая жаркое из ягнёнка. Когда они ушли, он вкратце обрисовал своим родителям дело Уинтропа. Эва слушала с явным интересом, что было для неё не характерно.
- Излишняя трата хорошего рома, - высказалась Эва.
- Уинтроп очень зол, - закончил Майкл. - Он собирается подавать в суд дурное обращение с его личной собственностью.
- Продолжай, - неодобрительно сказал Барт. - Но неужели это зайдёт слишком далеко?
- Может быть, он заслуживал плетей, - предположила Эва.
- За то, что он положил на стол вилку, которая не была основательно вымыта? - спросил Майкл.
- Разве этот вопрос нельзя уладить без суда? - с отвращением поинтересовалась Сара.
- Подать иск в суд - это основная идея, - серьёзно сказал Майкл. - Что привлечь общественное внимание на то, как некоторые люди дурно обращаются с рабами. Я знаю, что Джек никогда не позволил бы выпороть рабов, но у тебя есть и другие надзиратели, - напомнил он ей, - которые не настолько привередливы.
- Я немедленно уволю их! - взгляд Сара встретился с его настороженным взглядом, а Эва улыбнулась. Викки подумала, что Эва тоже об этом знает. - Я не допущу в Эдеме подобного обращения.
- Однако некоторые плантаторы (кое-кто из них живёт в другом месте, но имеют здесь плантацию) не знают или не хотят знать, что это продолжается до сих пор, - страстно сказал Майкл. - Такое положение дел необходимо менять.
- Надо же, рыцарь на белом коне, - насмешливо проговорила Эва, и Майкл раздражённо нахмурился.
- Ты не станешь другом никому из местных судей, - предостерёг его Барт, разглядывая Майкла задумчивым взглядом.
- Кто адвокат другой стороны? - спросила Сара.
Майкл глубоко вздохнул.
- Судья Кинг.
Барт и Сара переглянулись.
- Майкл, ради Бога, не связывайся с этим делом! - резко сказал Барт. - Ты не станешь бороться с Генри.
- Я принимаю это дело, папа. Я не продолжаю вендетту с судьей Кингом. Я - адвокат. - Его губы были упрямо сжаты.
- Я даже не беспокоюсь о том, как ты будешь защищать это дело в суде против Генри Кинга. Ты проиграешь, - угрюмо сказала Сара.
- Я буду вести это дело. Оно будет освещено в газетах должным образом, - сказал Майкл, едва сохраняя спокойствие. - Я сделаю всё возможное, чтобы выиграть.
- Ты ведёшь себя как какой-нибудь аболиционист с Севера, - сказала Сара. Её лицо пылало. - Майкл, неужели ты можешь смотреть, как это будет отражаться на твоей семье?
- Ни один здравомыслящий человек, без сомнения, не допустил бы, чтобы кому-либо дали пятьдесят плетей за такой смешной пустяк, - с серьёзным видом вставила замечание Викки. - Это же бесчеловечно.
- Викки, я, кажется, просила Вас не вмешиваться в разговор между Майклом и мной, - глаза Сары опасно сверкнули.
- Я не стану вмешиваться, - сказала она едва дрожащим голосом, - если меня об этом попросит Майкл. - Она перевела взгляд на своего мужа.
Майкл был поражён.
- Мама, - сказал Майкл спустя несколько секунд, - Викки всего лишь поддерживает своего мужа.
Но Викки знала, чего ему стоило это усилие.
Сара сделала глубокий, прерывистый вдох.
- Извините, - натянуто сказала она. - Но как матери Майкла мне больно видеть, как он гробит своё будущее из-за этой безрассудной идеи. - Она обратилась к Барту. - Барт, когда, я сказала, по расписанию прибывает пароход Алекса? У меня вылетело это из головы, а письмо я куда-то подевала.
- Пароход всегда прибывает позже на два часа, - пожал плечами Барт. - Сет будет там ждать его приезда.
Викки с горечью подумала, что Сара Иден никогда не простит ей этот момент, за то, что, услышав, как она поддерживает Майкла, он защищает её. И завтра приезжает Алекс. Алекс и его мать, должно быть, многое сумеют рассказать друг другу о ней.
Викки любила Майкла. Она с вызовом полагала, что любит его больше, чем какая-нибудь настоящая жена любит своего мужа. Всё равно, чего бы ей это не стоило, она будет поддерживать Майкла в чём угодно, чтобы он поверил в неё.
 

15

- Ладно, Джефферсон, сходи возьми мой кофе и принеси его в галерею, - раздражённо распорядился Барт. - Эндрью, немедленно откати меня туда.
Он не мог спать этим утром. Какого чёрта Сара с самого утра ходит по дому и рявкает на рабов, чтобы они для кого-то наводили порядок? Его разбудили в десять часов. Как будто им наносили визит королева Виктория и принц Альберт. Неужели Алекс обратил бы внимание, если б каждая комната в доме была покрыта толстым слоем пыли или, чёрт возьми, его стало бы заботить, что в его честь повесили свежие драпировки?
- Эндрью, сходи посмотри, принесли уже газеты или нет, - сказал он, когда его выкатили на улицу. - Уже довольно поздно, Бог свидетель.
- Да, са’ - снисходительно сказал Эндрью, зная, что тому не терпится увидеть Алекса, хотя через сорок восемь часов они будут стоять друг у друга поперёк горла.
- Эндрью, оставь газеты, - вдруг закричал Барт ему вослед. Чёртова Сара с её работоспособностью. Газеты привезут вместе с Алексом в экипаже. Чёрт, за Сарой пять поколений южан, а она всё ещё не знает, что рабы предназначены для того, чтобы создавать удобства своим хозяевам. Он всегда жаловался на то, как избалованы мальчики: никогда ничего не делают для себя. Он был здесь, вдали от фермерского хозяйства в Мэриленде, где не было ни одного раба, чтобы делать для него работу, и он знал то, что знали все южане. Вы владеете рабами для того, чтобы сделать свою жизнь лёгкой и спокойной. И наплевать на излишние траты.
Его мать всегда говорила: “Пока вокруг есть хоть одна женщина, Барт не будет нуждаться в чём-либо”. Где же у него получился прокол? “Когда женился на Саре”, - с горечью подумал он. Сара положила конец всему. Расстроила все его планы.
Его жена вышла в галерею. Лицо женщины было взволновано. Барт бесстрастно оглядел её. Большинство мужчин назвали бы Сару прекрасной. Даже в её возрасте.
- Я не понимаю, зачем Майклу нужно было сегодня поехать в Новый Орлеан, и почему Эве также надо было туда отправиться. - Она упала в кресло-качалку, но от этого её напряжение не уменьшилось ни на йоту. - Они могли бы встретить Алекса здесь.
- Уже почти время для обеда. Я полагаю, ты собираешься сообщить мне, что мы должны дождаться Алекса, - проворчал Барт.
Сара раздражённо вздохнула.
- Пароход сегодня, должно быть, здорово опоздал. Но уже несколько минут, как Алекс должен был приехать. Я приказала Юноне подождать.
Джефферсон вышел из галереи с широкой улыбкой, так как не пролил ни капли кофе из высокой чашки в блюдце.
- Иди передай Юноне, - сказала Сара Джефферсону, - что мы подождём мистера Алекса ещё несколько минут; потом я разрешу ей подавать обед.
- Они едут, - внезапно сказал Барт. - Я слышу звук экипаж там, внизу.
- Джефферсон, передай Юноне, пусть через пять минут начинает подавать на стол, - распорядилась Сара.
С взволнованным от ожидания лицом Сара поднялась на ноги. Барт вспомнил, что она, бывало, каждый раз смотрела вот так, когда он сам возвращался из Нового Орлеана. Двадцать пять лет назад.
В вихре пыли экипаж ехал к ним по дороге и сделал круг, чтобы остановиться перед галереей. Сара поспешила вниз по ступенькам, чтобы поприветствовать своего второго сына.
- Ах, Алекс, Алекс!
“Бросилась к нему со страстью юной новобрачной”, - со злобным весельем подумал Барт. Она теряла голову каждый раз, когда Алекс приезжал домой. Барт говорил ей, что уже прошло три года, как продали ту девочку. Алекс никогда бы не увидел её вновь. Но Сара всё ещё не могла выкинуть Джанин из головы.
- Это была отличная поездка, папа. - Алекс стремительно поднялся по ступенькам, чтобы обменяться рукопожатием с отцом. Его взгляд был непроницаемым. Барт подумал о том, что никогда нельзя была узнать, о чём думает этот парень.
- Мы идём прямо на обед, - сказала Сара, держа дверь широко открытой, чтобы Алекс смог вкатить отца в дом. Сет, очищавший часть стены рядом с основанием лестницы, взглянул, широко улыбаясь, на вошедших и тоже поспешил приветствовать Алекса.
На верху лестницы Барт заметил Викки. Девушка будто окаменела.
- Спускайтесь вниз, Викки, - оживлённо позвал он. - Алекс приехал. - Барт подумал, что она явно не рада вновь встретить Алекса.
Викки послушно поспешила вниз со слабой, натянутой улыбкой на лице.
- Привет, Алекс, - тихо сказала она. Её глаза были мрачными и осторожными. Барт вспомнил, что они встретились при нелицеприятных обстоятельствах. Эта девочка должна уяснить одну простую вещь: она не подчиняется Саре.
- Привет, - улыбка Алекса была загадачно-непостижимой. Он даже не побеспокоился о том, чтобы назвать её по имени.
- Пойдёмте в гостиную, - подтолкнула их Сара. - Вы, наверное, проголодались.
- Дома всегда вкуснее, мама, - сказал Алекс, и в его голосе послышался едва заметный оттенок осуждения.
Они вошли в гостиную и сели за стол. “Сара всегда подозревает в самом худшем Алекса. Она просто грохнется на землю, - подумал Барт, - если узнает про Майкла. Про того самого Майкла, который не может совершить ничего дурного. Но я всё время скрывал это неё, - размышлял он со злобным удовольствием. - Майкл должен быть мне благодарен”.
- Я пробуду здесь только неделю, - неожиданно сказал Алекс. Сара встрепенулась. - Я поеду в Вирджинию, чтобы провести лето с Фрэдом.
- Если это то, что ты хочешь, - осторожно сказала Сара. Она очень переживала, что его не было дома, но и то, что его не будет здесь, облегчало её душу. Когда она, наконец, оправится от этой бредятины?
- Тебе не следует тащить меня через весь штат навестить родственников, - поддразнил Алекс, и было ясно, что он всё ещё не простил её за то, что она каждый раз при его приезде вышвыривала его из Эдема.
- По этой причине ты уезжаешь в Вирджинию? - упрекнула его Сара с натянуто-весёлым видом. - Стало быть, тебе не следует сопровождать меня, когда я наношу визиты?
- Мама, ты ведь терпеть не можешь наносить визиты, - с едва заметной улыбкой сказал Алекс. - Ты каждый день вся изводишься, если находишься за пределами Эдема. Хлопок неправильно будет расти, если ты не будешь наблюдать за ним.
- Алекс, ты знаешь, какой изумительный надсмотрщик Джек, - сказала Сара. - Мне можно абсолютно не переживать, когда меня здесь нет. А если случится что-либо, с чем Джек не сможет спокойно управиться, то всё, что он должен сделать, так это пойти к Джошуа Харрису и поговорить с ним. - Она выдавила улыбку. - Какие у вас с Фрэдом планы на лето?
Алекс пожал плечами.
Барт с раздражением подумал, что Сара до смерти переживает, так как Алекс в Вирджинии будет сам себе хозяин, но ещё больше она бы расстроилась, если б он остался в Эдеме.
А правда была ещё и в том, что он никогда не чувствовал себя достаточно комфортно в присутствии Алекса. Нет, не с тех пор, как он вкатился тем вечером в конюшню, чтобы укрыться от внезапно начавшегося ливня, и застал там в сене Алекса вместе с Джанин. Он бросился к этому сену, как будто от этого зависела его жизнь. Эта девушка возбуждала всё его существо. Барт покрылся холодной испариной, вспоминая тот год.
- Как тебе Луизиана? - спросил Алекс у Викки с обманчивой любезностью.
- Я думаю, это самое прекрасное место, которое я когда-либо видела, - спокойно ответила Викки.
“Она напряжена, как дьявол, - подумал Барт. - Алекс заставляет её нервничать. Она была бы рада, если бы он убрался в Вирджинию”.

Барт в одиночестве сидел в галерее. Остальные разошлись по своим комнатам. Он мрачно отметил про себя, что во время ужина была какая-то напряжённость. Алекс всё время был в таком состоянии, будто он всем мешает. Возможно, было ошибкой отправлять его первый раз в школу в то место. Но с вновь накатившей на него мстительностью Барт подумал, что Сара сделала это для своего собственного душевного спокойствия. Видеть Алекса и все помнить у неё вызывало тошноту. Её самое любимое дитя.
- Папа... - голос Алекса испугал его. Он быстро повернул голову к двери.
- Я думал ты уже спишь.
- Внутри жарко. Я подумал, что смогу здесь немного охладиться. - Улыбаясь своей странной, блуждающей улыбкой, Алекс подошёл к креслу-качалке и с томной грацией опустился в него.
- Ты уверен, что хочешь поехать в Вирджинию, Алекс? - спросил Барт с неожиданной жалостью. - Ты мог бы провести лето дома.
- Мама не позволит мне. Ты ведь это знаешь, папа. Она найдёт любой способ, чтобы сбагрить меня отсюда. Почему, папа? - Он быстро подался вперёд. - Почему мама так боится оставлять меня здесь? Потому что она знает, что Джанин где-то здесь, поблизости? Она боится, что я встречу её?
- Алекс, я очень давно говорил тебе, - заботливо сказал Барт, - что я продал Джанин и её мать одной семье в Северной Каролине. Это прекрасная семья, где никогда она не должна будет делать большей части того, что делала здесь. За исключением того, чтобы быть горничной в прекрасной доме у леди.
- Знаешь, что я думаю? - голос Алекса задрожал. - Я думаю, что она где-нибудь в Новом Орлеане, и мама это знает. Я полагаю, мама перепугается до смерти, если я найду её.
- Ты должен прекратить думать об этих идиотских вещах, Алекс. Ты это прекрасно понимаешь! - Вдруг его голос стал глухим. - Ты выбросишь эту девушку из головы, раз и навсегда.
Барт откинулся в своём кресле, желая расслабиться. Он намеревался провести время с Одалией, которая должна прийти к нему сегодня вечером, но будет лучше, если прежде, чем она появиться, Алекс уйдёт.
Почему Майкл должен был следить за ним до этого борделя? Ведь для Алекса самая лучшая вещь в мире - это поразвлечься с кем-нибудь из тех сучек. Они были его целью. Они делали его мужчиной.
Барт мрачно подумал, что если бы Майкл не был таким святошей, пытаясь спасти Алекса, он бы, скорее всего, не женился бы. Чёрт бы побрал эту девчонку: она намерена поддерживать Майкла на каждом шагу в деле Уинтропа. Это может серьёзно повредить всем делам с Генри Кингом.
Его губы тронула улыбка. Майкл очень расстроился бы, если б узнал, что Сара ходила к судье и просила его дать Майклу всё лето на рассмотрение его предложения. Надо отдать Саре должное: она не боится бороться до конца за то, чего желает достичь.

Викки, не спеша, шла вдоль берега, чувствуя растущую потребность избавиться от той напряжённости, которая давит на неё внутри дома, не ощущая ни грамма красоты, наполнявшей её при прибытии сюда.
Сэм, следовавший за ней по пятам, с радостным лаем бросился за кроликом.
- Сэм, нет! - строго приказала она. - Сэм, вернись.
Добыча была оставлена в покое, и Сэм рысью пустился обратно к Викки. Она наклонилась, чтобы поднять палку и поиграть с собакой.
- Принеси её, Сэм, - приказала она, сильно бросая палку в направлении рощицы, находящейся справа от них и состоящей из одних пеканов.
Сэм с радостью кинулся за палкой, а Викки в это время обратила внимание на идущий вниз по реке пароход. Внезапно она услышала голос Алекса: “Сэм, ты куда помчался?”, и, как только Викки совершенно смутилась, Алекс вышел из-за деревьев, чтобы приласкать Сэма с той нежной грубостью, которую он так обожал.
- Доброе утро, - холодно произнесла она, размышляя, уйти или остаться.
- Викки, я хочу поговорить с тобой, - сказал Алекс настойчивым тоном.
- О чём?
- Я хочу извиниться, - виноватым тоном произнес Алекс, - за то, что написал маме о вас с Майклом. И о заведении Нины. - В нерешительности он замялся. - Она что-нибудь говорила тебе об этом?
- Нет, - призналась Викки, - но я знаю.
- Это была отвратительная выходка, - его взгляд говорил, что он огорчен случившимся. - Но я был так зол на Майкла, что тут же сел и написал это дурацкое письмо и сразу же его отправил. Я потом чуть не покончил с собой из-за этого. Я не мог встретиться с тобой с глазу на глаз с тех пор, как приехал домой.
- Почему ты был зол на Майкла? Из-за того, что он женился на мне?
Алекс вздрогнул:
- Нет. Это дело Майкла. Я был зол на него за то, что он не хотел попытаться поговорить с мамой, чтобы она позволила мне остаться в Нью-Йорке. - Он вздохнул. - Майкл тот человек, который оказывает хоть какое-то влияние на маму.
- Алекс, ты же знаешь, что твоя мать не допустила бы этого, - мягко возразила она. - Ничего из того, что мог бы сказать Майкл, не помогло бы.
- Я надеялся, что они не отправят меня обратно в школу. Я думал, что мама скажет, чтобы я ехал домой. Не просто на летние каникулы. Насовсем. Но мама никогда не позволит мне вернуться домой.
- Она надеялась, что ты пробудешь здесь всё лето, - сказала Викки, потрясённая той болью, которую, как она почувствовала, испытывал Алекс. - Она была ошеломлена, когда ты сказал, что собираешься остаться только на неделю.
- Да потому что через три дня она начала бы совершать эти идиотские визиты, таская меня от одного родственника к другому, в то время, как она настолько же, насколько и я терпеть не может, куда-либо уезжать из Эдема. После того, как я закончу колледж, она найдёт новые способы сплавить меня отсюда. Не знаешь, Викки, почему?
- Нет, - мягко ответила она.
- Потому что она не выносит моего присутствия и знает правду! - у него на лбу запульсировала жилка. - Четыре года назад папа перевёл из прачечной одну молодую рабыню в дом, чтобы она работала горничной. Её звали Джанин. - Его голос понизился. - Ей было четырнадцать. Самое прелестное существо, которое я когда-либо видел. Мы нашли способ убежать из дома и встретиться на конюшнях. Я полюбил её. Это было совсем не то, что у папы, когда он затаскивает какую-нибудь рабыню к себе в постель. Я полюбил Джанин! - Его голос дрожал. - А однажды папа застукал нас. Он так орал на меня. Поносил нас самыми последними словами. А потом он сказал мне. - Алекс издал длинный, полный боли вздох. - Я слышу голос отца даже сейчас: “Боже мой, Алекс, ты хоть знаешь, что ты натворил? Ты удовлетворил свою похоть со своей собственной сестрой! Джанин - моя дочь. От Луизы”.
- Ах, Алекс, - Викки охватил озноб.
- Три года назад, в этом же месяце, что и сейчас, у Джанин появился ребёнок. Наш ребёнок. Она ужасно страдала. Я был с ней. - На его лица проявился отпечаток неизгладимой беды. - Ребёнок оказался уродом. Помешанным уродцем. Наш проклятый Богом ребёнок, жертва инцеста. Слава Богу, он умер. Отец тут же продал Джанин и её мать. Вот почему мама не хочет видеть меня в Эдеме. Ей невыносимо видеть меня и вспоминать об этом.
- Алекс, вовсе нет, - возразила Викки. - Она любит тебя. Она?- Что ей сказать Алексу, чтобы он поверил? Это страшное проклятие Юга, затрагивающее даже постель. Как это ужасно для Алекса. Как ужасно для его матери. Она не уделила Барту ни капли сострадания.
- Я уверен, что папа продал Джанин где-то здесь, недалеко. Он продолжает твердить мне, что она где-то в Северной Каролине, но я думаю, я знаю, она где-то в Луизиане. Если я когда-либо найду Джанин, - его голос был глубоко взволнованным, - то заберу её отсюда. Как угодно, но я сделаю это!
- Это, наверное, одна из причин, почему Майкл так решительно настроен против рабства, - тихо проговорила Викки.
Алекс испугался.
- Майкл ничего не знает. Все, что папа сказал ему, это то, что я привёл Джанин на конюшни, а он нас там застукал. Это всё, что он знает. Не рассказывай ему, Викки. Прошу тебя, ничего не рассказывай.
- Не расскажу, - пообещала она. Её глаза внезапно наполнились слезами. Но Клодин Лемартайн знала. Это было частью того, что она имела в виду тем утром, когда они вместе сидели за чашкой чая в гостиной Лемартайнов, и когда она говорила о проклятии Эдема.
 

16

Эва беспокойно постукивала носками туфель, раскачиваясь в кресле-качалке. Алекс сидел на ступенях, лаская Сэма. Эва с озлоблением подумала, что Викки, по-видимому, увлечена беседой между Бартом и Майклом. Когда же эти двое наконец заткнуться?
- Папа, мы должны быть реалистами, - сказал Майкл. - Это быстро создаст настоящую панику. Прежде чем станет лучше, будет только хуже, - его голос, в котором прозвучали нотки мрачного предчувствия, понизился. - Состояние дел у банков весьма плачевное.
“Почему Сара такая бестолковая, - удивлялась Эва. - Почему не хочет продавать рабов? Она бы могла иметь достаточное количество наличных денег”.
- Тебе не пришлось бы терзаться мыслями о панике, - резко сказал Барт, - если бы ты действовал совместно с Генри Кингом.
- А я и не терзаюсь, отец, - сказал Майкл с решительным спокойствием. - Мы сумеем справиться с трудностями.
- А твоя мать терзается, - сухо сказал Барт. - Она сидит здесь, в доме, вместе с Джеком, пытаясь рассчитать, как мы будем жить зимой. Если б ты провёл несколько хороших дел вместе с Генри?
- Я не хочу больше говорить о судье Кинге, - спокойно сказал Майкл.
Эва с хмурым видом поднялась со своего места.
- Пойду, прогуляюсь, - сказала она Викки и поспешила вниз по ступеням.
Она быстрым шагом шла к реке. Во влажной ночной жаре её платье прилипало к телу. Как Сара может рассчитывать, что удержит её здесь, в Эдеме, в этом вакууме? Но Сара держится так, будто занята делами плантации и не имеет ни капли времени, чтобы осознать пустоту своей жизни. Или всё не так?
Неужели Сара никогда не подозревала, что она затащила её любимого сыночка в кровать? Пару раз в неделю после подсчёта числа работников к ней наверх поднимался надсмотрщик, чтобы запереться в библиотеке вместе с Сарой. Несмотря на жару, они запирали дверь. Обсуждали ли они пути выхода из кризиса? Или их голоса проникали в галерею, чтобы успокоить остальных? Говорил ли Джек о ценах на чёрную патоку, когда его руках находилась под юбкой Сары?
Каждый раз она пыталась посмотреть в лицо Джеку, когда убегал со скоростью вселяющего ужас нашествия американских зайцев. Она сделала его таким необузданным, что в пределах шести футов от неё он за себя не ручался. Он не получал ничего подобного от своей жены, если, конечно, всё, что сказала Сара, было правдой.
Она пошла ещё быстрее, её губы слегка приоткрылись, дыхание участилось, когда заметила едущего на незнакомой лошади Джека.
Следуя по тропинке, ведущей к реке, Эва задержалась, наблюдая за колёсным пароходом, направлявшимся в порт. Раздававшиеся на борту звуки музыки и смех возбуждали её. Она отвернулась и быстро пошла в лес. Вдалеке слышался лай стаи гончих. Вне всякого сомнения, несколько рабов, после того как их сосчитали, смылись поохотиться.
Она шла в том направлении, где располагались “кварталы”. В одной из комнат небольшого дома Лемартайнов горел свет. Осторожно, чтобы не потревожить какую-нибудь окрестную собаку, Эва подошла к окошку. На какое-то мгновение её охватило разочарование: окна освещённой комнаты были занавешены. Нет, вон там небрежно оставлена приоткрытой щёлочка. Эва подкралась. Её охватила романтика приключений. В отдалении был слышен странный ритм барабана.
Встав у окна, Эва заглянула в спальню с пышно украшенными стенами, на которых располагались портьеры, картины, статуэтки святых и множество свечей. Большой фигурный подсвечник, который назывался жирандаль, освещал кровать, где над кем-то нависала пожилая чернокожая женщина. Даже не разглядев лица лежащего, Эва знала, что это была Клодин Лемартайн.
- Ви випить это зальпом, мисси, и Ви почувствовать так хороший, - обещала негритянка, голос которой почти гипнотизировал. - Я приготовить только один порция. Ви чувствовать себя хороший через мальо минут.
- Матушка Дафна, мне это не повредит? - спрашивал жалобный голос, - ты уверена, что мне это не повредит?
- Это довольно прекрасно, - успокаивала женщина, - только один способ дельать - випить это зальпом.
Женщина переместилась так, что Эва увидела Клодин, вытянувшуюся на кровати в ночной рубашке. “И эта женщина - жена Джека”, - с презрением подумала она.
- Матушка Дафна, ничего не происходит, - пожаловалась Клодин, - я не чувствую каких-либо изменений.
- Будет, мильая, - успокоила негритянка, - просто надо ждать. - Она вышла из комнаты, оставив за собой дверь приоткрытой. Эве стало скучно, и она собралась было уходить, как Клодин внезапно вскрикнула:
- Матушка Дафна, я ощущаю такую лёгкость. И жар! Я вся горю!
Затем дверь открылась, и в комнату вошла молоденькая девушка. Как оценила Эва, лет шестнадцать, не больше, высокая, стройная, чернокожая и красивая. Взгляд Эвы непроизвольно снова прилип к окну.
- Матушка Дафна сказальа я прийти здесь, - сообщила девушка монотонным голосом. - Скоро вы почувствовать льучше.
- Я так горю, - капризно сказала Клодин. - Я вообще не чувствую, чтобы стало лучше.
- Ви только подождать, - пообещала девушка. - Я дельать так, чтобы Ви чувствовать прекрасно.
Матушка Дафна подошла к кровати с веером из павлиньих перьев и медленно замахала им. Из комнаты донёсся резкий запах. “Ладан”, - догадалась Эва. Девушка наклонилась над Клодин и стащила с неё рубашку. Клодин, голая, лежала на кровати, болезненно худая, белая как снег.
- Я безобразно выгляжу, - простонала Клодин, - А ведь когда-то я была красивой.
- Ви - корольева, - сказала девушка, положив длинные, тонкие ладони на маленькие, как у девочки-подростка, груди Клодин. - Прельестная, бельая корольева, - успокаивала она, массируя эти маленькие грудки.
Клодин начала двигаться на кровати. Когда она вновь заговорила, её голос был осипшим:
- Хочешь меня поцеловать?
Ни слова не говоря, девушка приблизила свои губы к одному из её сосков. Неужели это возбуждало Клодин? Или это было действие лекарство, которое дала ей рабыня, сделав её такой страстной?
Девушка раскрыла рот, чтобы охватить губами розовато-коричневый сосок. Её ладони ритмично двигались по узкому тазу хозяйки. Клодин начала корчиться.
- Я ощущаю такую пустоту. Такую ужасную пустоту, - пожаловалась она. - Там, внизу, - сказала Клодин с неожиданной настойчивостью. - Там, внизу! - Эва с внезапно нахлынувшим на неё возбуждением подумала, что Клодин желала отнюдь не Джека.
Одним стремительным движением, оставив ладони на груди хозяйки, девушка переместила свои губы вниз, перенеся одновременно в туже сторону свое стройное тело, чтобы зарыться губами между напряжёнными бёдрами. Эва ощутила, как внутри неё разгорается жаркое пламя страсти. На минуту она закрыла глаза, представляя, как это могло бы быть с Джеком. Чёрт бы его побрал!
От внезапно вскрика Клодин она быстро открыла глаза. Губы девушки заполняли её там, где она чувствовала пустоту. Одна ладонь рабыни ласкала слишком узкий крестец, пока лишь только нежно исследуя его, пока Клодин снова не вскрикнула.
- Шш, мисси, - успокаивала её матушка Дафна. - Ви не хотеть, льюди сльишать Ваше удовольствие.
- Матушка Дафна, я не выдержу! Я не могу вынести этого!
“Я слышала об этих вещах”, - подумала Эва, отходя от окна. В Европе встречались те, кто находил удовлетворение необычным способом. Но она никогда не занималась любовью с женщиной.
Обратно к дому она пошла по тропинке, ведущей к реке, всячески старясь успокоится. Алекс уже ушёл в свою комнату. Викки и Майкл сидели в галерее. Из глубины дома доносилось неясное бормотание: Сара и Джек продолжали свою беседу о делах плантации.
- Спокойной ночи, - кратко бросила Эва, проходя через галерею, и поднялась в свою комнату.
Наверху она с раздражением отпустила Одалию, желая побыть в одиночестве. Она разделась, натянула на себя лёгкую ночную рубашку, затем халат и посмотрелась в зеркало. Внизу на лестнице раздались шаги. Джек уходил из дома. Эва подошла к бутылке кларета, которую ранее ей принесла Одалия, и налила себе напитка.
Стоя у окна, она наблюдала, как Джек шёл по тропинке, по которой несколько минут назад проследовала она сама. К этому времени шарада в небольшом домике окончилась.
С неохотой собираясь ложиться, она плеснула себе вторую рюмку кларета, выпила его, а затем решила спуститься вниз и пожелать Саре спокойной ночи.
Догадываясь о той соблазнительной картинке, которую она собой представляет, Эва медленно спустилась по лестнице. Она с торжеством подумала, что в состоянии возбудить даже мужика в инвалидном кресле.
- Эва! - неожиданно раздавшийся голос Сары заставил её остановиться на последних ступеньках. - Куда это ты собралась в таком виде?
- В галерею, - ответила она слащавым голосом.
- Поднимись к себе в комнату, - взбешённым голосом приказала Сара.
- С какой стати? - с вызовом спросила Эва. - Не потому ли, что там находится некий старый мужик в инвалидном кресле?
Она засмеялась, поднимаясь по лестнице. Если Сара в достаточной степени занервничала, то она продаст-таки несколько рабов, чтобы ее младшая сестрёнка вернулась в Париж. “Но прежде, чем уеду, - подумала Эва, - я найду способ выпроводить Викки обратно в Нью-Йорк. Викки никогда не станет хозяйкой Эдема”.
 

17

Ровно через неделю в галерее, на ужасающей утренней жаре, Алекс ждал Майкла, чтобы вместе с ним поехать в Новый Орлеан. Алекс уезжал в Вирджинию. Его отец, проснувшийся по такому поводу рано, сидел, склонившись над утренней газетой. Рядом с ним в кресле-качалке сидела Викки.
- Я не понимаю, почему ты непременно хочешь остаться в городе на целый день в такую погоду, - говорила Сара Майклу, когда они выходили в галерею.
- Мама, я приезжаю в свой офис прямо из дома и не выхожу на свежий воздух, пока не отправлюсь домой. Дэвид даже приносит мне обед в офис.
Викки пристально поглядела в лицо Майкла. Похоже, что он говорит правду. И не было никаких остановок на Рэмпарт-Стрит, о которых говорила Эва. Внезапно до неё дошло. Эва всё это выдумала про Майкла.
- Надеюсь, остаток лета будет не таким жарким, - с загадочной улыбкой сказал Алекс. Он обменялся рукопожатием с отцом, затем поцеловал мать. Викки заметила, что руки Сары на мгновение потянулись к его плечам. Она очень хотела, чтобы он остался. Был ли Алекс прав? Находилась ли Джанин действительно где-нибудь в этих краях? Но что за жизнь была бы у них, с сочувствием подумала Викки. - До свидания, мама, - сказал он, и едва заметный упрёк в его голосе оказал на Сару некоторое воздействие. Викки заметила, как она вздрогнула. А потом Алекс наклонился, чтобы слегка поцеловать её в щёку. - До свидания, Викки, - в его взгляде была просьба о прощении за то, что он выдал родителям её тайну.
- До свидания, Алекс, - она с удивлением поймала себя на том, что ей жаль видеть, как он уезжает. Они не разговаривали откровенно, кроме того раза, но, тем не менее, тех немногих, горьких минут, когда Алекс доверился ей, Викки хватило, чтобы она почувствовала, что он её друг.
После обеда в этот же день в Эдем из города приехал Бен Вассерман, доставив Викки швейную машинку. Среди большого, шумного волнения собрали рабов, чтобы перенести оборудование из повозки в дом, вверх по лестнице в комнату Викки. Даже Барт присоединился в фойе к Саре и Викки, пока мистер Вассерман руководил перегрузкой.
- Завтра утром приедет джентльмен, который научит Вас с ней управляться, - пообещал он Викки. - Уверен, что у Вас не будет хлопот.
- Только не позволяйте никому из слуг прикасаться к ней, - предупредил Барт. - Они сломают какую-нибудь важную деталь. Вот поэтому труд рабов не используется на хлопковых фабриках. Они никуда не годятся, кроме как для работы на земле.
- Мистер Иден, у меня есть один клиент, - с извиняющимся видом сказал Бен, - который позволяет своим слугам шить на этих машинах, когда те надлежащим образом выучатся, и они делают это в высшей степени здорово.
- Мы не будем пускаться в подобные авантюры, - сказала Сара. - Только Викки будет пользоваться этой машиной. - Викки, чувствуя вину, подумала, что та раздражена этими расходами. Но Майкл знал, что она найдёт для этой швейной машины практичное применение. Это не потребует излишней траты денег.
- Мистер Вассерман, Вы останетесь с нами выпить лимонада с пирожными? - с формальной вежливостью спросила Сара.
- Благодарю Вас, миссис Иден, но мне нужно вернуться в город, - сказал он, очевидно помня, что его не пригласили на последнюю вечеринку. “Почему Майкл не настаивал на его присутствии?” - удивилась Викки.
Тем не менее, позже, когда Майкл приехал домой, Викки решила, что лучше будет пока не спрашивать. Майкл был чем-то расстроен. Он был молчалив, за исключением тех минут, когда Сара задавала ему общие вопросы. Только когда подали десерт и кофе, он разоткровенничался:
- Дело Джима Уинтропа исключено из реестра на шесть месяцев, - печальным голосом сообщил он. - Судья использовал свое влияние, чтобы перенести его на сентябрь, но Уинтроп вернётся не раньше конца ноября или начала декабря.

Быстро овладев премудростью шитья на швейной машине, Викки каждое утро принималась за разработку выкроек. Сначала одежда для грудных детей, затем для детей более старшего возраста. Моник была заинтригована тем, как это выходило у Викки, и, когда Сара уезжала на поля, она тайком обучала девушку пользоваться машинкой.
Когда Викки отважилась сходить в “кварталы” к рабам, чтобы раздать там одежду, которую они сшили, Сара была взбешена, но факт того, что Бетси занималась тем же самым, не позволил ей и рта раскрыть.
Викки шла по “кварталам”, останавливаясь то тут, то там, чтобы приласкать детей, время от времени испытывая потрясение от тех лачуг, в которых они жили. В однокомнатной хижине ютились по четыре-пять рабов. Это было то место, где они спали, ели, проводили свободное время, после работы на полях. Барт, неожиданно заняв оборонительную позицию, рассказал ей о других плантациях, где рабам уделяли меньше заботы. Там в таких же хижинах жили по две семьи. На маленьких фермах, как он ей рассказал, вся семья рабов спит на тряпье в курятнике. Она допустила, что это даже хуже, чем в двух комнатах тёти Молли в Файв-Пойнтсе.
В это утро она задержалась, чтобы поговорить с одной молодой мамой, на короткий срок отпущенную с полей в “кварталы”, чтобы она могла покормить новорождённого. Под влиянием какого-то внутреннего толчка Викки спросила, не могла бы она взять её ребёнка, прежде чем его вернут десятилетней девочке, присматривающей за маленькими детьми. Её охватила нежность, когда она прижала его к своей груди, и она была удивлена, неожиданно заметив, что та подавляет зевоту.
- Я такой сонний всё время из-за мой ребьёнок, - смущаясь, сказала женщина, а затем стрелой помчалась обратно на работу.
Викки сидела неподвижно, что причиняло ей некоторые неудобства, ребёнок уютно устроился у неё на руках, её мозг просчитывал ситуацию. Прошло две недели цикла. Она была беременна. Это был ребёнок Майкла. Счастье охватило её.
Пока ничего не говорить Майклу. Нужно быть абсолютно уверенной. Ещё две недели и тогда не может быть никакой ошибки. Ребёнок Майкла. Лилиан Картер не смогла подарить ему дитя. Она сможет.
Викки медленно побрела обратно к дому, охваченная чудом рождения новой жизни. Она захотела посвятить в это Бетси, но тут же отогнала от себя это искушение. Никто не должен знать до тех пор, пока она не скажет об этом Майклу.
Под влиянием импульса она посреди пути остановилась, решив навестить Клодин Лемартайн, которая, казалось, получила дополнительное удовольствие оттого, что жена Майкла зашла к ней. Кроме того, Клодин была скрытна и молчалива, как будто помнила свою тогдашнюю вспышку и сожалела об этом. Викки принадлежала к этой большой семье, следовательно, доверять ей нельзя.
Теперь дни ползли медленно, так как ей не терпелось поделиться своей радостью с Майклом. Постоянно заспанная, как это выглядело со стороны, она каждое утро оставалась в кровати позже обычного. В течение последующих двух недель раз пять приходила Бетси, чтобы взять её с собой в Харрис-Эйкес. Джошуа Харрис, забавляясь энтузиазмом этих молодых женщин, связанным со швейной машинкой, распорядился купить такую же для Бетси.
Хотя Майкл ездил в Новый Орлеан только два раза в неделю в эту изнуряющую летнюю жару, Викки все равно по вечерам редко была в его обществе. Он целыми днями проводил, закрывшись у себя в комнате с книгами по юриспруденции, или уходил погулять в одиночестве. Сара опасалась очередной вспышки жёлтой лихорадки, но статистика этого лета была не хуже, чем за прошлые года.
А потом, спустя немногим больше двух недель после того, как Алекс уехал в Вирджинию, Викки проснулась от внезапной боли, вызванной спазмами в животе. Она лежала на кровати, стиснув зубы от острой, опоясывающей боли в подложечной ямке.
Что происходит? Почему у неё так болит? “Ребёнок”, - со страхом подумала она. Она теряет ребёнка. А может быть она вообще не беременна. А потом с приступом внезапной, мучительной боли она поняла, что у неё выкидыш.
Она подумала, что следовало бы кого-нибудь позвать, подготавливая себя к новому приступу боли. Где же Моник? Но как только она предприняла попытку подняться на кровати, то сразу вскрикнула.
- Мисси? - Моник стрелой влетела в комнату. Она, наверное, ждала в комнате, услышав, что Викки проснулась. - Мисси? - она наклонилась над Викки.
- Моник, - проговорила она, задыхаясь от нового приступа боли, силясь справиться с ним. - Ах, Моник? - в районе бёдер она почувствовала влагу, ощутила тошноту, осознав, что из неё выходит её ребёнок. - Я теряю ребёнка. Я теряю его.
Через несколько минут над ней склонилась бледная, как полотно, Сара, распорядившись немедленно привести в дом матушку Ла Верне и приказала, чтобы послали кого-нибудь к доктору Россу. Викки лежала на кровати с закрытыми глазами, по её пепельному лицу катились слёзы.
Позже, когда пришли матушка Ла Верне и доктор Росс, она лежала, изнурённая, но уступив уговорам, пила маленькими глотками лимонад, принесённый ей Моник.
- Пару дней полежите и будете, как огурчик, - бодро сказал доктор Росс. Но там, где некогда рос их с Майклом ребёнок, уже ничего не было.
Викки вздрогнула от слабого стука в дверь. Моник вопросительно посмотрела на неё.
- Открой дверь, Моник, - сказала Викки.
В комнату вошёл Майкл. Его лицо было напряжено, а взгляд мрачен.
- Викки? - он подошёл к кровати. Моник бесшумно вышла из комнаты и закрыла за собой дверь.
- Не смотри так, Майкл, - попросила она. - Я чувствую себя прекрасно. Прости меня за ребёнка. - Она попыталась улыбнуться. - Но доктор Росс сказал, что мы не должны огорчаться. Он сказал, что природа таким образом избавилась от нездорового потомства.
- Викки, ты не должна снова беременеть! - его голос дрожал. - Мы не должны допустить, чтобы это повторилось вновь!
- Но Майкл?
- Викки, есть вещи, о которых я не могу сказать тебе ? - его голос резко оборвался. Он глубоко, с содроганием вдохнул в себя в воздух. - Есть ужасные вещи, о которых ты не знаешь. Тебе не нужно снова беременеть.
Она пристально, с болью в душе, смотрела на него, пока он, пересиливая душевную муку, не отвернулся от неё и не вышел из комнаты. В этом доме столько тайн! Она поняла, что больше, чем Лилиан, между ними стоят эти тайны.

Викки боролась с депрессией. Целыми ночами она лежала в кровати и тихо плакала. Майкл ничего не сказал, но его взгляд был угрюмым и сердитым. Знание об её беременности и выкидыше лишили его присутствия духа. Но после того дня никто не говорил о ребёнке.
Спустя некоторое время у Викки появилось какое-то странное чувство, что должно что-то произойти. Из-за чего оно возникло, она даже представить себе не могла. Время от времени по утрам к ней приходила Моник с удручённым взглядом, и Викки знала, что девушку опять приглашали в спальню хозяина. Как легко теперь можно было узнать про всё безобразие, скрываемое в тени этого дома.
Разве Сара не догадывается? Или не желает об этом знать? Или же она слишком горда, чтобы позволить себе узнать о посторонних связях своего мужа?
Сара была всерьёз обеспокоена состоянием своего бизнеса. К августу даже Барт признал, что нация находиться в финансовом кризисе. Кроме того, Сара была расстроена осознанием того, что урожай хлопка будет существенно меньше, чем предполагалось. Целыми вечерами напролёт Джек Лемартайн сидел вместе с Сарой в библиотеке, во время дошедшей до предела августовской жаре, пытаясь подсчитать наиболее вероятное число тюков, которое может получиться.
В конце августа на Уолл-Стрит разразилась паника. Серия крахов различных товариществ, обществ, компаний была отражена в газетах по всей стране, только одно это было почувствовано всей нацией. В Эдеме во время ужина вся семья сидела за столом, мрачно осуждая новости, сообщаемые в “Пайкьюне”.
- Майкл, когда ты на этой неделе поедешь в Новый Орлеан, - мрачно сказала его мать, - проверь, как обстоят дела с акциями железной дороги. Большинство линий разорились. Выясни, где мы находимся со своими акциями.
- Нет смысла в том, чтобы разорялись железные дороги, - самодовольно встрял Барт. - Они предназначены стать опорой, спинным хребтом страны!
- Рассказывай это тем, кто уже объявил о банкротстве, - сказала Сара. - Последняя огромная паника была в 1837 году. Ты помнишь, Барт. Она была вызвана такой же бешеной спекуляцией, как и сейчас. Банки с трудом шли на предварительную оплату урожая хлопка, прежде чем будут посажены первые семена.
- Паника 37-го года была в основном вызвана Монетным циркуляром президента Джексона в июле 36-го, - язвительно сказал Барт, - в котором сообщалось, что в расчётах за землю будут приниматься только золотые и серебряные монеты.
- Этому тогда слишком здорово поверили, - сказал Майкл, - по крайней мере, как я читал. И мы опять сейчас точно в такой же ситуации.
“Настолько плохи дела?” - удивилась Викки. Для неё было трудно постичь это, принимая во внимание огромные владения семьи Иденов в плане земли и рабов. Но Джошуа Харрис сказал тогда, что хозяева плантаций нищие, хотя и владеют землёй. Разве Сара не может продать немного земли, если они и вправду испытывают финансовые затруднения? Майкл говорил, что есть огромные участки необработанной земли, участки, которые он когда-то присмотрел, распроданные бывшим рабам, которые могли жить на свободе.
- Тридцать седьмой был отвратительным годом, - говорил Барт, - он не причинил нам столько боли.
- Мы пережили, - саркастически сказала Сара, - так как папа был самый преуспевающий адвокат в Луизиане. Его гонорары покрывали все расходы плантации, пока его жестоко не убили. А потом у нас была его страховка, - Сара сделала вид, что она ест.
Викки догадалась, что имелось ввиду. Майкл занимается юридической практикой всего два года. Его мать надеется, что перед лицом этой новой паники Майкл возьмёт на себя управление плантации. Он не такой знаменитый адвокат, как его дед. И внезапно она поняла цель Сары: напомнить Майклу, что он потерял, отказавшись работать вместе с судьёй Кингом.
- Мистер Флеминг подозревает, что урожай в этом году может быть бедным, - сказал Майкл. - Конечно, он наверняка не знает. Он судил об этом на основе предсказаний альманаха прогноза погоды.
- Альманах прав, - сказал Барт. Атмосфера за столом накалилась; он также зацепился за последнюю фразу Сары. - Верно, Майкл, ты хорошо бы зарабатывал, больше тех огромных долгов, что ты наделал.
- По тому, как сейчас выглядят поля, можно сказать, что урожай даже не покроет аванс, - предупредила она, - принесёт нам гораздо меньше дохода, пока мы не соберём следующий. - Она обратилась к Майклу. - Я хотела бы, чтобы ты в ближайшем будущем поговорил с судьёй Кингом о совместной работе с ним.
- Я уже отверг его предложение.
- Я поговорила с Генри Кингом, - медленно проговорила Сара, - до осени он не станет рассматривать чью-либо ещё кандидатуру. - Она убедительно улыбнулась. - Майкл, ты можешь пойти к нему и сказать, что обдумал его предложение и был бы счастлив работать вместе с ним.
Майкл пристально поглядел на свою мать. Его глаза пылали гневом.
- Мне очень жаль, - сказал он. - Я не могу пойти в офис судьи Кинга. Не вижу возможности работы с ним.
- Пожалуйста, попробуй быть практичным, Майкл. В следующем месяце нужно платить налоги на собственность, - сказала Сара. - Страховку тоже надо выплачивать. Векселей от изготовителя упряжи и кузнеца накапливается всё больше. Мы также должны предусмотреть запасы провизии для рабочих. Это те вещи, которые нельзя игнорировать.
- Я знаю, тебе не нравиться продавать рабов, - осторожно сказал Майкл, - но во время кризиса мы можем управиться, если у нас будет на полдюжины рабочих меньше. На прошлой неделе Тэд Митчелл купил рабочих со скидкой на пятнадцать тысяч долларов, - он украдкой взглянул на мать. - Просто ты не должна продавать их кому не попадя?
- Я не продам ни одного раба, - гневно прервала его мать. - Всё что у нас есть - это наши рабы и земля. Без рабов земля бесполезна. Начни распродавать рабов, и у нас ничего не останется. - Она вздохнула. - Необходимо урезать средства на содержание Алекса.
- В начале месяца у меня будут деньги, - спокойно сказал Майкл. - Немного, но я принесу их домой.
Барт остановил его, подняв в воздух вилку, на которой был нацеплен кусок мяса.
- Сара, ты могла бы съездить в Новый Орлеан и посмотреть, что можно сделать, чтобы сбыть железнодорожные акции, - с тревогой сказал он.
-  Ты не можешь сбыть их сейчас, - раздражённо сказала Сара. - Насколько нам известно, железная дорога, возможно, уже обанкротилась.
- Содержание дома в городе - это ненужные расходы, - сказал Майкл, - Мы могли бы его продать.
- Нам необходим этот дом, - возразила Сара. - Продажа этого дома будет стоить тебе счастья останавливаться в отеле на ночь, когда погода слишком плохая, чтобы ехать домой. Кроме того, сейчас не время продавать недвижимость. Ни у кого нет наличных деньги. Мы были бы вынуждены просто подарить его.
Вошли Нэнси и Одалия, чтобы подать кобблер из очищенного персика и кофе. Викки вспомнила, как Майкл говорил, что его мать использует домашнюю прислугу с необычайной эффективностью. На большинстве плантаций бесчисленное количество рабов с детьми только и делали, что шлялись по многокомнатным особнякам. Горничные делали несколько больше, чем обслуживали своих хозяев и хозяек, считая себя выше того, чтобы выполнять грязную домашнюю работа.
Когда ужин окончился, Майкл извинился, сказав, что хотел бы прогуляться по берегу в надвигающихся сумерках. Викки подавила в себе порыв побежать за ним.

Как и ожидала Сара, условия для бизнеса в сентябре ухудшились. Большинство железных дорог разорилось, включая и ту, в которую Барт вложил деньги. Акции рухнули. Нагнеталась истерия. И тринадцатого октября паника достигла кульминации. Граждане начали беготню по банкам. На неопределённое время была приостановлена оплата металлическими деньгами. Это было самое худшее время, которое только можно было припомнить.
Джек Лемартайн постоянно приходил и уходил. Подскочила цена на чёрную патоку, основой элемент торговли среди рабов. Джек докладывал, что они уничтожали больше боровов, чем могли себе позволить, и он предложил поощрять рабов охотиться на мелкую дичь.
В середине октября, после полудня, когда было также жарко, как и в августе, Викки отказалась от попытки уснуть и широко открыла окна. Сидя у окна, она смотрела на реку, в надежде, что подует бриз. Было трудно представить себе, что Идены стояли перед финансовым бедствием вследствие того факта, что их роскошный образ жизни, насколько Викки могла заметить, оставался прежним.
Викки читала нью-йоркские газеты, которые получал Барт. Огромное количество людей теряли работу. Только в Нью-Йорке ожидалось, что в течение следующих шести недель сорок тысяч станут безработными. В городе проходили демонстрации, на которых люди требовали еду и работу. Поговаривали о разбитии огромного парка в центре города, чтобы обеспечить рабочие места. Уже открывались кухни с бесплатной похлёбкой и туда выстраивались очереди.
- Барт? - услышала Викки голос Сары в боковой галерее.
- Чего тебе? - раздражено спросил Барт. - Я читаю газеты.
- Я хочу поговорить с тобой о Майкле, - в её голосе слышалось отчаяние. - Я снова разговаривала с Генри Кингом. Он болеет. Он не может больше ждать и собирается взять поверенного адвоката в свой офис. Он хочет, чтобы на следующей неделе мы сообщили ему своё решение.
- Послушай, Сара, - усмехнулся Барт, - с каких это пор я имею какое-либо любое влияние на Майкла? Это твой сын.
- У Генри два главных незаконченных дела. Ты знаешь о размере гонораров, которыми он располагает. Он даст половину Майклу. Этим прям тут же погасится страховка. Мы не можем пустить это на самотёк.
- Ты рассчитываешь, что Майкл каждый цент отдаст в дела плантации?
- Именно это и сделает Майкл, - твёрдо сказала она, - однажды Эдем будет принадлежать ему и Алексу. Он будет отстаивать свои интересы.
- Иногда Майкл может быть столь же упрям как и ты. Ты не заставишь его изменить свое мнение о Генри, - предупредил он. - У нас нет долгов, Сара. Ты могла бы взять закладную.
- Нет!
- Ну тогда одолжи у Джошуа. Он пострадал меньше, чем кто-либо ещё.
- Я ни цента не возьму у Джошуа! - голос Сары был незнакомо скрипучим.
- Почему нет? - с вызовом спросил Барт. - Вы оба близки, словно два вора. Ты можешь давать ему советы по поводу плантации.
- Я бы без колебаний взяла взаймы у Джошуа, -категорически сказала она, - если б Майкл и Бетси были женаты. Это было бы совсем другое дело. Это была бы семья.
- Пойми одну простую вещь, Сара, -раздражённо сказал Барт. - Бетси никогда не выйдет замуж. Ты знаешь, как она бежит прочь от любого мужчины, который дважды посмотрит на неё. Майкл и Алекс другие - они ей как братья. Она и Джошуа никогда не выходят в свет; то, что они прибыли на вечеринку было только одолжением тебе.
- Я не понимаю, почему Бетси никогда не дружит с соседскими девочками, - с беспокойством сказал Сара. Ведь есть дочки у Фицджеральдов, у Батлеров, у Мартинов...
- У Бетси есть Викки. Это всё, чего она хочет. Другие смотрят на неё так, будто ожидают, что она в любой момент выкинет что-либо сумасбродное. Всё это из-за Мадлен.
- С Бетси всё в порядке. Она - яркая, добрая, приятная девочка. Намекать, что могло быть что-либо наследственное в болезни Мадлен возмутительно, - с гневом сказала Сара. - Мадлен просто сломалась перед лицом ужасной трагедии.
- Мадлен была своеобразной и прежде, - прямо сказал Барт. - Я имею в виду то, что она отказалась иметь для девочек чернокожих нянек. Приводила в Харрис Эйкес одну белую женщину за другой, чтобы смотреть за ними.
- Мадлен не единственная белая женщина, которая боится негров, - подчеркнула Сара. - Это не значит, что она сумасшедшая. И она обожает Пэйшенс, которая столь же черна как туз пик.
- Я всё ещё думаю, что лучше всего взять взаймы у Джошуа, - сказал Барт. - Тебе бесполезно советовать продать несколько рабов.
- Нет, Барт. Я не продам никого из рабов. И я не возьму взаймы у Джошуа.
- Что же ты, в таком случае, будешь делать, Сара?
- Я собираюсь заставить Майкла увидеть свою ответственность перед семьёй. Если мой отец мог содержать плантацию на свои адвокатские гонорары, то Майкл тоже может попробовать.
- Сара, будь благоразумна, - взорвался Барт. - Твой отец прочно стоял на ногах. Майкл же только всё начинает.
Викки торопливо отступила от окна и вернулась к кровати. Сара не будет счастлива, пока не подчинит Майкла своей воле. Неужели она не понимала, чего стоило Майклу, заставить себя войти в офис судьи?
Весь ужин Викки напряжённо ждала, что Сара разожжёт огромный пожар за столом. Викки поняла, что та делала это постепенно, предпочитая такую тактику прямому нападению, когда Сара рассказывала о новых решениях, которые пришли к ней в течение дня.
- Я не получаю удовольствия, сообщая об этом Алексу, - медленно сказала она, когда прислуга вышла из столовой, - но ему придётся оставить колледж и приехать домой. У нас нет денег, которые мы должны выслать ему туда для следующего семестра. Я напишу ему утром, - устало сказала она.
- Алекс не будет шибко возражать, - грубый голос Барта выразил невысказанные мысли Викки.
- Мы прекращаем его образование, - воскликнула Сара. - Нежели ты не понимаешь всю серьёзность этого? - Но больше чем прекращения образования, она боялась его возвращения в Эдем.
Взгляд Майкла был устремлён в тарелку. Он понимал, что эта сцена разыгрывалась для него.
- Судья Кинг вновь заболел, - наконец сказала его мать. - С двумя важными делами в графике. - Она глубоко вздохнула и заставила себя пристально взглянуть на Майкла. - Я сегодня говорила с ним, Майкл. Он сразу же после болезни будет вынужден взять кого-нибудь в офис. Он не справляется. Его жена говорит мне, что с его здоровьем он не сможет возобновить полностью свою практику, даже когда он совсем поправится.
- Мама, я уже говорил тебе, - мрачно сказал Майкл, - что не могу заставить себя войти в офис к судье.
- Майкл, сейчас нужно быть реалистом, - Сара с трудом оставалась спокойной. - Эдем принадлежал нашей семье пять поколений! Когда-нибудь он будет принадлежать тебе и Алексу. У вас обоих есть ответственность. Верность. Я не могу взять у банка ни цента в кредит. Ты знаешь это. - Но из-за быстрого взгляда, который Майкл бросил на свою мать, Викки решила, что он подумал о Джошуа Харрисе. - Я отказываюсь распродавать твоё наследство. Это становится порочной привычкой. Я хочу, чтобы ты серьёзно подумал о своих обязанностях. Я хочу, чтобы ты занимался практикой с судьёй Кингом. Он согласен быть с тобой более, чем щедрым.
Внезапно в комнате воцарилась напряжённая атмосфера. Барт делал вид, что его интересует десерт. Викки была ошеломлена. Её охватила Дрожь. Как его мать смеет припирать Майкла к стенке таким способом!
- Я должен подумать, мама, - с несчастным видом произнес Майкл. - Я сообщу тебе о своём решении через сорок восемь часов.