Мча

Мы.
И вот мы мчимся сквозь необъятные просторы нашей Родины на птице-паравозе. Гордое и независимое подполковничье лицо моего впередсмотрящего шефа стильно омывается трепещущими на ветру волосьями.

Он - не паровоз, а ОН  мчит нас к какому-то ему одному понятному спасению. Сбоку от него те, кто предпочитает подхалимничать делами - приносить уносить, открывать двери и раздвигать ноги. Я - в заднем вагоне. Я только на словах.

Сладкое с подвохом - это как лимонад с заменителем сахара - так пьешь - вроде нормально, но стоит только раз узнать о том, что там ЗАМЕНИТЕЛЬ - противный привкус появится во рту и больше уже никогда не исчезнет.
Такова и моя лесть.
Но сколько людей пьют лимонады-лайт?
И меня зовут. И меня возят! В последних вагонах, но ведь возят!

Как невозможно понять сладость грехопадения, вызванного развратно большими деньгами - нищий всегда увидит в них элемент безнравственности, так и здесь - почувствовать себя приближенным, выслушать несколько заманчивых предложений! Ах, как дорого стоили эти слова всего лишь несколько десятилетий назад: "Я хочу, чтобы ты стал моим человеком!" А теперь - теперь так  хочется спросить: "а за сколько рублей в месяц?" Хочется спросить, но я не спрашиваю, я еду!


Я еду, не заплатив за билет, я еду, точно не зная маршрут. Я еду, даже не зная за сколько - но знаю, что меня уже купили и я уже мчу - мчу рядом с  НИМИ на САМОМ главном в мире поезде. Я теперь один из НИХ, а все остальное - просто обочина.

Вагоны проносятся, щекочимые прирельсовыми коричневыми ковылями, черный дым эрегирует из трубы и, быстро смешиваясь с голубым воздухом Родины, светлеет и светлеет ровно до тех пор, пока вовсе не станет заблудшей небесной овцой.
Мы молчим, мча.
  ...
 
Разрешено ли гулять? Какова условная дистанция удаления? Не менее скольки  человек одновременно должны постоянно меня видеть, чтобы при случае обеспечить мне достаточное алиби? Мне неизвестны ответы на эти вопросы и значит -вот она, Свобода.
Свобода... Застрелить бы эту суку, сколько людей сгубила!

Я решился в магазин. Хромая и поминутно оглядываясь, я очень хотел творог. Кровь из носу как его хотел. Вот подойдут все к поезду с цилиндрически перекошенными карманами - плохо, плохо вам! А я попадусь на глаза шефу с молоком и творожком! А еще - дай Бог, успею на каком-либо кустике подтянуться, да ножки поднять - гляди какой молодой и перспективный молодой человек!

Но моя нога не хотела мне повиноваться. Скрюченные от непомерного стояния во всех суставах, она не давала мне иного способа перемещения, кроме кривых полудиагональных скачков. И поезд пошел без меня. Он двинулся медленно, но совершенно целеустремленно и мир разделился на движущееся и неподвижное.
 
Что же делать? Как мне жить, если не лететь вперед на птице-паравозе, улавливая в хлещущем по щекам ветре любимый божественный запах волос шефа?

-Там, там, недалеко будет разъезд, там все поезда задерживаются на семафоре, еще можно догнать!

По левую щеку солнца, ускоряясь, катит самый главный поезд. По правую, нещадно бия негнущимся копытом по взблеванной годами тропе, чешет бедный я. Я успеет! У я нет другого выхода!
Тело мое, выгибающее из себя быстрые шаги, отвратительно. Прохожие превратились в зрителей, болельщики в игроков. Тупое, бычье, растительное внимание: кто-то, наверное, сейчас меня жалеет, дескать вот бедненький, до чего опустился - готов собственную жопу порвать, чтобы только не лишиться возможности целовать царственную...

Дурачки вы, дурачки! Вы, бедные, откуда вы узнали, что счастье не в деньгах? Откуда вы решили, что красть, обманывать и трахать чужих баб - плохо? Вам это сказали попы? А жрать? А пить? Сладко, остро, пикантно, крепко, обильно ВСЕГДА! Всегда жрать и пить! Всегда! Ни минуты голода, ни секунды трезвости! И чтобы все то, на что другие копят годами, тебе доставалось на раз - только захотеть! Нет! Я не хочу к вам, сирые целовальцы мощей! Я знаю кто здесь главный, я помню свое место подле, я догоню, догоню, догоню!


Я добежал до поворота - и вдруг увидел сохатого попутчика. Он ходил по - откуда ни возьмись - привокзальной площади и демонстративно попивал кефир из пакетика, придерживая под локотком явно творожок!
Как? Ты тоже? Тоже отстал, сохатенький?

-Да ты чего? Все тут. То была сортировка, а это - станция. Отправляемся со второго пути через... Тридцать восемь минут!
 
...

Вагоны проносятся, пригибая ковыль потоком. Черный дым
грозит богу клубистым кулаком.
Голубое небо Родины... Опа! 
Мы молчим, мча.
Мча, мы знаем все.












(С)Юрий Меркулов 2000-2001