Истинные записки Кастанеды. Суп с Ежом

Суп с Ежом.

Этой ночью дон Хуан сотворил нечто странное. Все припасы, которых вполне бы хватило недели на две, он выбросил в выгребную яму. Чудом уцелела банка консервов, что лежала в багажнике, и пакет крупы. Моя новенькая «Тойота» также стала бесполезным железом, – он просверлил бензобак. А до ближайшего поселка было миль шестьдесят. И красная, жаркая пустыня Сонора вокруг…
Вот и стоял я, прислонившись к дверце «обескровленного» джипа, размышляя о последней выходке Хуана и о том, как нам из этого выкарабкаться.  Солнце поднималось выше, палило так, что слышалось, как потрескивают доски покосившейся хижины. Вокруг были лишь округлые красные холмы с изгибами бурой породы и кактусы по склонам.
- Все еще сердишься? – Хуан усмехнулся, скаля редкие желтые зубы, присел на корточки возле кучки оберток от нашего провианта.
Я не ответил, – пусто глядел на запад поверх длинной гряды холмов. Он щелкнул зажигалкой, запахло дымом.
- Эй! Совсем с ума сошел! – не выдержал я. – Осталось только спалить машину! – Земля здесь была пропитана бензином. Больше половины бака и две канистры!
- Не бойся. Ни хрена не будет. – Хуан ковырнул бумагу и корчившиеся в пламени пакеты. – Сегодня день такой. Огонь знает свое место. – Он встал, снял шляпу, стряхнул рыжую едкую пыль. – Сердишься, значит… А зря, Карл. Я никогда не делаю ничего без особой причины. Разве нет?
Получив в ответ молчание, он надел свой убор, небрежно сдвинув к затылку, убрал с глаз прядь седых волос, потом поднял увесистый камень и приблизился к джипу. Я играл в безразличие, – на самом деле настороженно следил за ним. Кто мог знать, что у него на уме? Что сотворит этот человек сейчас? И зачем ему потребовался такой большой булыжник? Он зашел спереди машины, отступил на несколько шагов и остановился, взвешивая орудие в сухой, но крепкой ладони. Казалось, еще миг и стекло осыплется в салон блестящей крошкой.
- Не надо. Пожалуйста, не надо, дон Хуан, - выдавил я.
- Что «не надо»? Что на этот раз заподозрил твой рациональный ум? – он смотрел на меня с улыбкой медного бога.
- То, что ты хочешь совсем убить мою машину!
- О, Дева Мария! Ну, какая же глупость! Твое сознание, совсем как этот камень – застыло, отвердело в условностях, что вы называете громким словом «цивилизация». Оно тяжелое, слишком конкретное формой. И неподвижное, пока кто-то не захотел поиграть им. Так то, Карл. А я учу быть ветром. Понимаешь? Ветром! Быть легким и быстрым. Быть сразу везде, да так, чтобы поймать никто не мог.
- И для этого ты оставил нас без пищи посреди пустыни?
- Да, Карл. Чтобы стать свободным, нужно порвать с условностями. И начинать следует с непредсказуемых, не всегда рациональных поступков. Хочу сказать тебе одну очень важную вещь… - Он положил камень на капот и вдруг стал серьезным. – Сюда возвращается Хозяин.
- Какой еще «хозяин»?
- Хозяин этих мест. Древний Дух. И он может быть не во всем добрым.
- То есть как? – почему-то я почувствовал, что старик не шутит и сам действительно обеспокоен  какой-то неясной угрозой.
- Он может принять тебя за врага, а это довольно опасно. Ты слишком уязвим, ты заметен и неподвижен. Ты – простая мишень для него.
- Да, но что я сделал плохого?
- Ты – чужак и не знаешь законов. Вот, например, позавчера, сокращая путь ко мне, ты проехал через поросль агав. Многие растения погибли. А ведь ты мог объехать их – всего полторы мили.
- Как ты узнал, Хуан?
- По колесам твоего джипа – они до сих пор в зеленой крови растений. И это одна из причин, почему я продырявил бензобак, – пусть Хозяин думает, что железное чудовище уже наказано.
- Теперь он злится меньше?
- Меньше. Его оружие – трагическая случайность. Понимаешь? Чем больше мы доставим всяких неприятностей сами себе, тем меньше у него шансов нас наказать. Да, да! Ваша теория вероятности здесь имеет некий смысл.
- Как в легенде о Поликратовом перстне, – догадался я, он кивнул. – Спасибо, дон Хуан! – я открыл багажник «Тойоты», взял две бутылки пульке, припасенной специально для старика, и тут же их разбил.
- Эт!.. – только и успел сказать он. - Все течет, все испаряется… - Хуан смотрел, как излюбленный напиток таял на горячих камнях.
- Гераклит?
- Нет, пульке… Вот, что, Карл… Нам следует отправиться в одно место.
- В смысле?
- В одно тайное место. Жертвоприношение – это лишь малая уловка мага. А нам придется доказывать, что мы – Воины. Воины духа. Доказывать перед Хозяином, что наше намерение безупречно, и мы имеем право на свой путь. Возьми ту сеть, - он указал на снасть, вернее останки рыбацкой снасти под навесом. – И этот шпагат – он нам пригодиться.

                *                *                *

Путь, избранный Хуаном, стал очередным сумасшедшим испытанием для меня. Старик нес только трость. Я же, будто мул вьючный, его заплечную суму с гранитной статуэткой Амалии, домкрат «Тойоты», как символ восхождения моего духа, и почти два галлона воды – на случай, если мы заблудимся за цепью холмов. Шею, взмокшую от струек едкого пота, терла, беспощадно царапала скрученная в рулон сеть. Песок скрипел в туфлях и обжигал ноги. Вдобавок, индеец запретил мне надеть сомбреро, - с непокрытой головой должен был я предстать перед Хозяином, как знак осознания и чистоты мыслей.
Уже первые мили  нашего скорбного шествия измотали так, что забытые давно бранные слова вдруг стали складываться во фразы – распухший, но злой язык потихоньку бубнил их.
Над пустыней повисло малиново-красное марево. Солнце слепило и жгло. Небо, земля были его огненным продолжением. А мы все шли, скорее, ползли, как мухи в густом горячем киселе.
- А знаешь, Карл, сейчас самое время заняться тренировкой второго внимания, - неожиданно сказал Хуан.
- Ты издеваешься? Определенно, издеваешься! Я еле волочу ноги!
- Люди запада, вы всегда ленивы и излишне нежны. Я тебе говорю – сейчас, именно сейчас самое время. Твое осознание уже не так цепко держится за физическое тело, и результат будет просто ошеломляющим. Давай, Карл!
- Хуан, пожалуйста!..
Он лишь подтолкнул меня.
Я растопырил и скрючил пальцы, как коршун перед броском, глаза отыскали точку на горизонте, и сам будто устремился туда. Старик был прав – идти сатло легче. Ноша за спиной уже не тяготила так; руки в стороны, как крылья и голову чуть вперед. Не знаю, сколько времени прошло, только нечто зеленое и колючие встало на моем пути. Где-то справа я услышал возглас Хуана и сразу ощутил боль. Нелепо, но второе внимание слишком поглотило меня - я просто не заметил этот чертов кактус.
Индеец заботливо извлекал колючки из моего лица и посмеивался. А я был сердит. На него и на себя за неосторожность, весьма похожую на глупость.
- Вот эту лучше оставить, - сказал он, трогая иглу между бровей. – На некоторое время, разумеется. Да не суетись ты! Я говорю – на некоторое время.
- Я не понял, Хуан, почему я должен ходить с колючкой во лбу пусть даже пять минут?!
- Видишь ли, чудом случая она угодила в важный узел энергетического тела. Сейчас я замечаю странное изменение твоей энергетики. Странное и полезное для тебя.
- Ты имеешь ввиду точку акупунктуры?
- Ну, да.
- Хуан, ты же сам говорил, что эти китайские штучки – полная чушь?
- Теперь я так не думаю, Карл. Изменения в тебе очень даже заметны. Идем. Еще пол часа и будем на месте.



                *                *                *

Удивительно: здесь была трава. Не пожухлые стебли, а настоящая зеленая трава, по дну лощины, даже островками на холмах. И солнце не палило так. Только кактусы и выросты бурой породы указывали, что мы все еще в пустыне Сонора.
- Приготовься, - прошептал он, - Скоро они пойдут. Главное держи крепче сеть! Это не просто ежи – истинные демоны!
- Ты шутишь, Хуан. Такого не может быть…
- Тсс…
И я услышал… Сначала было дуновение ветра. Горячий воздух стал свежим, поплыл волнами по траве, зашелестел сухими стеблями. Что-то жутковатое было в том звуке, словно шипение множества змей. Потом тень накрыла всю лощину.
- Похоже, сам Хозяин ведет, - сказал Хуан, сдвинув шляпу на затылок, и натянул нашу снасть сильнее.
Я ничего не успел ответить, даже спросить, насколько это опасно. Они появились от подножия западного холма и шли прямо на нас. Быстро шли – штук двадцать или тридцать темных тел на коротких,  быстрых лапах.  Да такие огромные – если не демоны, то, точно боровы колючие. Ближний выглядел фунтов на двадцать пять – и в снасть с разбегу. Еще несколько за ним. Хуан еле устоял на месте, а у меня нервы сдали, и сеть я удержать уже не смог. Они бежали, фыркая, громко вереща, по склону холма, по тропе рядом с нами. Тогда я тоже заорал, без слов, но также дико и пронзительно.
Как-то сразу наступила тишина. Они ушли по лощине дальше в пустыню. Старик возился со снастью, где билось несколько тел. Я наблюдал безучастно, потом сказал: - Странно все это, Хуан. Откуда в этих местах ежи?
- Что странно, Карл?
- Пустыня все-таки.
- А ты посмотри вон туда. Кактусы видишь?
- Ну?
- Не понял, да? Природа – штука глубоко рациональная, и принципы подобия соблюдает. Так что ежи возле кактусов очень даже к месту.

Мне все равно трудно было понять его мысли. Я выдернул иголку, что встряла выше переносицы, и отошел в сторону - в руке индейца появился охотничий нож, а мне не хотелось видеть расправу над ежами. К моему удивлению он разрезал сеть, и эти колючие черти мигом пустились наутек. Остался лишь один со связанными жгутом ногами.
- Да, отпустил, – ответил Хуан на мое недоумение. – Этим я показал Хозяину, что не берем ничего лишнего, что мы тоже часть природы и справедливые воины духа. Теперь он знает, что мы чтим закон, и этот мир не станет жертвой нашей жадности или глупости.

                *                *                *

- Давай, надо поторапливаться, - Хуан взвалил добычу на плечо, на миг застыл, подняв взгляд к небу. – Похоже, он решил сыграть с нами в одну забавную шутку.
В подтверждение его слов, за северной грядой громыхнуло раскатисто и долго. Только сейчас я заметил, что над нашими головами повисли тяжелые тучи. Сам вид их был страшен, будто тела огромных темных чудовищ. Ветер поднял клубы пыли, и ухнуло так, что земля задрожала.
- Скорее, Хуан! – воскликнул я, подхватил суму и бросился по тропе. Бежать было бессмысленно, но предчувствие чего-то необычного, неведомого обернулось вдруг диким страхом. А он толкал меня в шею, туда за длинную цепь холмов, где, может быть, была наша хижина – единственно реальный ориентир в изменившемся мире. 
Старик бежал следом, удерживая на плече затихшего ежа. Ветер свистел и выл, бросая пригоршни жесткого песка. Темное, вспучившееся лиловыми валами небо, расчертили ослепительные изгибы молний.  И над всем, казалось, был грозный хохот Хозяина.
Крупные частые капли ударили в землю, вскипели и потекли пенистыми ручьями. Яркие электрические разряды змеились где-то рядом с шипением, то сокрушительным грохотом. Потом хлесткие струи ливня слились с выстрелами огромных градин, и стало совсем жутко.
Хуан вдруг повернул в сторону и взбежал на вершину невысокого холма. Я, хлюпая, оскользаясь в грязевых потоках, направился было за ним, но старик отчаянно замахал руками и, может быть спас меня от кое-чего куда более ужасного. Сам он повернулся к северо-востоку, откуда пришла гроза, и вскричал: - Именем Ометеотля! Душ ольмеков исчезнувших!..
Дальше я не расслышал, – синяя молния ярче тысячи солнц ударила прямо в него, и я еще видел, как искры брызнули в стороны от его рук и задымившейся шляпы. Потом раздался такой грохот, что я стоял, онемев  телом, не слыша даже какофонии мистической бури.
Лишь когда Хуан начал спускаться ко мне, я снова ощутил себя в сознании. Крупные градины размером с яйцо беспощадно лупили в голову, плечи. Вспышки, яростные раскаты сотрясали темный воздух, казалось, мы находились в самом центре шквального артиллерийского обстрела, и шрапнель ледяных осколков била плотнее. Кактусы, что росли вблизи, по склону пали, разлетелись в ошметки. Все мое тело превратилось в сплошной синяк. Я не мог понять, почему я еще жив, а с Хуаном происходили не менее странные вещи: он стоял, подняв голову и ежесекундно содрогаясь, меж пальцев искрились электрические разряды, но самое удивительное – ни одна градина не коснулась его.
Гроза закончилась также неожиданно. Тучи растаяли за несколько минут, над далекой грядой гор повис багровый диск солнца. Горячая рыхлая плоть пустыни быстро впитывала влагу, и скоро остались лишь небольшие лужицы да островки густой грязи.
- Хуан, почему так? – спросил я.
- Что так?
- Град… Для тебя его будто не было. Одежда твоя даже сухая.
Он усмехнулся, глядя на здоровенные шишки на моей голове, потом поднял несколько округлых ледышек: - На, приложи. Видишь ли, Карлик, вся наша жизнь состоит из длиннющей цепи случайностей. По крайней мере, так считаете вы, люди запада. Попадание градины - тоже случайность, пусть даже частая, когда он сыплет густо. А вот удар молнии – случай куда более редкий. Я выбрал именно удар молнии. Я принял его. Понимаешь?
Я кивнул, хотя в его объяснениях было не так много логики, – уж слишком болела голова.
- Тем самым я сам для себя создал цепь событий удобных в данный момент, - продолжил он. – И запомни: свобода выбора есть всегда, даже если кажется, что ты имеешь дело с очень случайными событиями. Идем.
Только сейчас я заметил, что наша хижина рядом, за холмом, всего с пол мили пути.
- Карл, а ты ел когда-нибудь суп из ежа?
- Нет, Хуан, такая случайность до сих пор меня обходила, - мне почему-то стало весело.
- Обещаю, это лучше твоих пресных консервов! – он потряс нашей добычей, теперь не колючей – молния то сожгла все его иглы. – И Хозяина к ужину пригласим!
- Может, не надо?
- Надо, карл. Но это будет уже другая история.