признание самой себе...

Ночь. Тишина. Настенные часы отбивают секунды жёстко, ритмично, с чёткими промежутками, оспаривать которые не имеет никакого смысла…
      Какой-то шум за окном внезапно разбудит меня. Наверное, это сосед с 5-го этажа, он что-то говорил вчера о рыбалке.
      Странно, совсем не хочется спать. Медленно открываю глаза: светает. Господи, на часах лишь пол пятого. Встану, накину халат и выйду на балкон. Так и есть, Иван Иваныч выносит снасти, а его сынишка занимается лодкой.
      Обернусь и не спеша вернусь в комнату. Утренняя прохлада и сонное тепло – поистине волшебный контраст. Ты так сладко спишь. Осторожно присяду на краешек кровати и нежно проведу рукой по твоим волосам. Упрямая каштановая прядь, вечно падающая на высокий лоб, несмотря на все попытки пригладить её. Мощный стан и широкая грудь. Маленькие морщинки в уголках глаз, почему-то делающие тебя  моложе. Улыбаюсь: милашка… спящий красавец, – да и только!
      Знаешь, трудно представить, но ведь мы могли никогда и не встретиться. Я отлично помню тот день, когда мы впервые узнали о существовании друг друга.
      В переполненном вагоне городского трамвая кто-то тихонько спросил: “Не интересуетесь ли памятниками?” Вначале я не поняла, о чём речь, и подумала:  “Ещё один сумасшедший”. Но оказалось, что изображение одного из многочисленных памятников культуры было эмблемой талончиков на этот месяц. А ведь у меня проездной.
      Мы разговорились, и ты проводил меня до дома, чтобы узнать, где я живу, и увидеться вновь. Сказал, что заглянешь завтра вечером, и исчез. А когда появился  две недели спустя, моя жизнь, которая никогда не была обыденной, начала новый отсчёт…
      Я была человеком, легко справляющимся со сложнейшими задачами и успешно пробивающим себе путь наверх в мире, где правят мужчины. Не боялась риска и не старалась нравиться. Не ходила проторенными дорожками и всегда рассчитывала только на себя.
      Вспоминаю удивлённые глаза, когда ты впервые попал в мой дом: он, в отличие от других, не напоминал тихое, уютное гнёздышко и убежище от мирских бурь. Он был похож, скорее, на испытательный полигон для новой техники, на спортивный зал для занятий боевыми искусствами и благоухающую оранжерею, на филиал библиотеки и клуб друзей одновременно.
      У меня была своя жизнь, своя собственная система и принципы, которых я придерживалась, свой мир, куда никого не пускала, а на душе висела большая табличка:  “Посторонним вход воспрещён!”
      Ты понял всё это с первого взгляда. И тогда я подумала, что ты отступишь, как и все. Но к счастью, ошиблась: ты был добр и терпелив, упрям, напорист и решителен.
      Я пыталась ввести в заблуждение, скорее всего, саму себя словами: “Кому нужны мужчины и мужья, ведь они только портят жизнь”. Ты же решил, что я нужна тебе, и именно ты стал моим другом и учителем, помощником и наставником, моим первым мужчиной.
      С тобой всё было внове. Всё было открытием, хотя пришлось привыкать и изрядно приспосабливаться, чтобы тратить своё время и всю свою энергию только на одного человека.
      Ты приносил в наш дом охапки жёлтых листьев и осыпал меня розовыми лепестками, дарил тающие на ладони снежинки и поил цветочным нектаром. Мы вместе встречали рассвет и любовались багряным закатом, а в полночь, осторожно ступая по лунной дорожке, наблюдали, как выпускает в звёздное небо свои стрелы камыш, и распускается на болотах ночная лилия.
      Перед сном, как маленькому ребёнку, ты всегда рассказывал мне что-нибудь трогательное и очень интересное, а утром, после длительного пробуждения, каждый раз меня ожидал очередной сюрприз: полевая ромашка и стакан парного молока; кусочек горячего хлеба и пшеничные колосья, торопливо перехваченные белой лентой; или свежий апельсиновый сок и ветка душистой сирени…
      С тобою мы вместе лепили вареники и готовили барбикю. А дождливыми вечерами в кромешной темноте наши тела едва соприкасались, и мы, слушая Стинга, почему-то танцевали вальс…
      Помню, как ты учил меня водить машину и ходить под парусом. Столько было тогда синяков и ссадин, шишек, слёз и обид! А чего мне стоило просто сидеть и не шевелиться, пока ты рисовал мой портрет?!…
      Я старалась всегда быть рядом, изучала твои черты и  привычки, старалась постичь все таинства и каждый день открывала тебя вновь и вновь. Но более всего запомнился мой День рождения, когда, открыв дверь на нетерпеливый звонок, нашу прихожую заполнила огромная гроздь разноцветных воздушных шаров, а яркая коробка, перевязанная большим бантом, излучала пьянящий аромат жасмина и непрерывно повизгивала…
      Знаю, что тебе было нелегко, ведь я не подарок и не тесто. Но ты лепил меня, как искусный мастер глиняный сосуд, терпеливо выжидая, пока застынет очередной кусочек непростой и хрупкой конструкции, и лишь потом принимался за новый. 
      Ты рисковал, потому что я могла быть доминирующей и саркастичной, нежной, как весенний ветерок, и раскалённой до сотни градусов, могла тебя сильно возненавидеть, но также сильно могла полюбить.
      Ты же научил меня всему, что знал и умел сам. Учил так, как львица учит своих малышей ловить добычу, как птица своих желторотиков расправлять крылья и летать, как лиса учит своих пушистиков хитростям и различным премудростям, а голубка своих чад  быть кроткими и нежными.
      Ты не обращал внимания на мои выходки и терпел всё: как я рисовала мелом на асфальте смешные рожицы и прыгала с детворой в классики; как стояла на краю обрыва, широко расставив руки, и, закрыв глаза, острила.
      Ты всегда осторожно снимал меня, как сорванца, с забора, и лишь сокрушительно качал головой, напоминая, что я уже не ребёнок.
      Ты посвящал меня в свои дела и мысли и всегда интересовался моими. Не проходило и дня, чтобы  не спрашивал:  “Что нового, малыш?” и не называл  “своим солнышком”.
      Я могла говорить с тобой о чём угодно: о политике и шахматном турнире, погоде и модных нарядах, музыке и кинофильмах, о современном дизайне в архитектуре и последних кулинарных новинках.
      Ты научил меня делиться не только радостями, но и своими проблемами. И всякий раз после работы я почти на крыльях лечу домой, чтобы рассказать, как утром, совершенно случайно, встретила старых знакомых, как начальник поругал за то, что пришла на работу в джинсах, или как мы во время перерыва устроили с девчонками небольшой пикничок…
      Наукой доказано, что гремучие змеи и те несколько более предсказуемы, чем люди. Но ты научился предугадывать моё настроение, мои слова и поступки, сделал меня мягче и женственней. Я больше  не походила на ночного зверя, дикого и не прирученного.  По твоему настоянию я сходила в парикмахерскую, к визажисту и косметологу, и даже сделала педикюр. Вместо “Playgirl” чаще стала покупать “Натали”  и читать журнал “Burda-Morden”. Я почти навсегда забросила потрёпанные джинсы и отдала соседскому мальчишке свой старенький футбольный мяч. Научилась ради тебя ездить верхом и играть в бридж, сменила брюки на роскошные вечерние платья и  даже согласилась ходить на высоких каблуках.
      Теперь, выходя из автобуса или такси, я терпеливо жду, когда мне подадут руку, а не выскакиваю, как ошпаренная, и благодарю лёгким кивком головы.
      Ты научил меня правильно пользоваться ножом и вилкой и разбираться в блюдах. И я уже знаю, что нельзя заказывать жаркое с рыбными деликатесами и что с мясом лучше сочетается белое вино, а не коньяк.
      Я была непостоянна, как ветер: могла плыть по течению своей жизни со всей грацией лебедя, но сразу же превращалась в неуклюжего медвежонка в любовной ситуации. Я боялась нырнуть в бассейн романтики и лишь в полёте обнаружить, что туда забыли налить воды. Боялась потерять свободу и независимость; боялась, что ты меня не поймешь, и сама создавала всяческие проблемы…
       Ты предоставил мне право выбора, – и я расслабилась, доверилась и … растворилась в тебе, хотя в сфере чувств, где бы они ни находились, - в сердце или где-то в другом месте, - царила тогда полнейшая сумятица…
      Знаешь, ведь раньше я не могла быть вместе с человеком, который нравится, даже несколько дней подряд и не любила одиночество. А сейчас я хочу быть с тобой каждую минуту и знаю, что после секундной разлуки  увижу тебя вновь.
      Наверное, хорошо, что ты сейчас спишь и ничего не слышишь. Могу признаться, я благодарна тебе за всё, и не жалею, что позволила изменить себя, научилась жить тобою и узнавать твой голос среди тысячи других.
     Я прислушиваюсь к каждому шороху в коридоре и с нетерпением смотрю на циферблат, ожидая, когда стрелки часов достигнут нужной отметки, и ты проснёшься. Жду, чтобы, прижавшись к твоей груди, ласково прошептать: “Доброе утро”, прикоснуться к твоим влажным губам и страстно поцеловать, а потом посмотреть в твои бездонные голубые глаза, и уже в который раз сказать себе: “Какая я счастливая!”…  Потому что у меня есть ты…