Арканха А. Д

Мой короткий текст, включая и это предложение, можно условно подразделить на три части: пошлую, двусмысленную и аппелирующую к должному. Несомненно, читателю все нижеизложенное известно и так. Зато автору раньше оно не было известно.
Власкин В. "Комплимент."


Резким движением он открыл ригельный замок, чуть не вырвав его из креплений, и выскочил на площадку этажа. Пока ещё только на площадку, но и здесь уже стало гораздо легче. А находиться там, в её квартире, он уже не мог. Все прожитые вместе дни, все красивые признанья, все взаимные улыбки и ласки давили на его душу непереносимой тяжестью. Она попыталась остановить его, и её рука схватила его за предплечье. Он яростно дёрнулся, отчего она чуть не потеряла равновесие, а потом, стремительным по-змеиному движением, оказался к ней вплотную, прошипев ей прямо в её красивые зелёные глаза: "Не смей меня трогать!" Она шарахнулась назад.

Они прожили вместе достаточно долго, чтобы она успела достаточно хорошо его узнать. Как узнать и то, что этот тихий голос, чётко выговаривающий слова и этот колючий прямой взгляд означают только одно - он в бешенстве. На грани невменяемого. Поэтому в её глазах и вспыхнул испуг. И просящим, почти умоляющим голоском она неуверенно пролепетала:

-Может, ты придёшь домой, успокоишься, а потом позвонишь, и мы поговорим?

Он сжал кулаки так, что хрустнули суставы и побелели костяшки.

-Нам не о чем больше говорить. - Бросил он. - Мы всё друг другу уже сказали.

Она опустила глаза и отвернулась, а он, резко развернувшись, тремя прыжками оказался у лифта. Кабинка мучительно долго ехала с первого этажа до последнего. Мучительно долго для него, трясущегося от сдерживаемой ярости. Как он сейчас хорошо понимал тех, кто не разводит сантиментов, а метелит своих благоверных за милую душу. Как ему сейчас самому хотелось бы быть за равноправие… Ожидание усугублялось ещё и тем, что она не закрывала дверь, и он прямо спиной чувствовал, как она смотрит на него. Это было невыносимо. Но вот кабинка пришла, двери разъехались, пропуская его, и он, буквально впрыгнув в неё, сильным тычком втопил кнопку, да так, что она так и осталась утопленной в своём гнезде. Только когда он проехал этажа три, сверху раздался щелчок закрывшейся двери. Вот и всё. Фенита ля комедия. Их старательно агонизирующие последние полгода отношения наконец-то благополучно скончались…

Как только этот факт оформился в его голове, как состоявшийся, он неожиданно и в один момент успокоился. На первый этаж он приехал уже совершенно невозмутимым и где-то даже по-отчаянному весёлый. Не нужно было больше чего-то пытаться, соблюдать какие-то, никому уже не нужные приличия и… и терпеть. Он даже вытащил обратно кнопку, подцепив её ногтём...

Не то, чтобы он себе всё это время в чём-то отказывал, но после трёх лет совместной жизни не так то просто - взять и уйти с "бухты-барахты"… Как бы там ни было, они привыкли друг к другу и взять и разойтись… для этого нужны были серьёзные причины. Особенно, если учесть, что все их общие знакомые уже вполне серьёзно готовились погулять на их свадьбе.

И она такую причину ему предоставила. В виде некоего забавного хлыща-сокурсника, которого он увидел только месяца через четыре с того момента, как начал серьёзно что-то подозревать… В первый раз ему просто не до чего было докопаться - хлыщ, как увидел его, так сразу свернул беседу и помчался по "срочно возникшим делам". Тогда он только усмехнулся. Ему уже "накапали", что среди наташкиных совузовцев про него ходит слава жестокого тирана, который и вздохнуть не даст без разрешения, и при этом маниакально-ревнивого, готового одними зубами вырвать кадык любому, кто на неё хотя бы просто косо посмотрит. А, когда он её встречал после лекций, выпирающие из рукавов рубашки накачанные бицепсы видимо добавляли наглядной убедительности.

Что ж… Ей и объяснять своим любопытствующим подружкам ничего не придётся… И так всё "ясно". А вот реальные причины их "развода"… Впрочем, это никого не касается. Кто знаком с ним достаточно хорошо - те и так поймут, а кто не знаком… Им и не обязательно, и ему совершенно наплевать, что они о нём будут думать.

Второй раз был гораздо удачней. Он застукал их целующимися в скверике на лавочке. Когда она, покраснев, прошептала: "Это не то, что ты думаешь…", - он только криво усмехнулся и, повернувшись к хлыщу, дружелюбно бросил: "Изобрази сквозняк…" Хлыщ намёки понимал, потому задерживаться не стал и быстренько улетучился. Она встала с лавочки и попыталась положить руки ему на плечи. Он, улыбаясь, сделал шаг назад. "Вот как?" - сказала она, и её лицо приняло столь ненавистное ему выражение развязного превосходства. Тогда он ощерился и спросил, как бы ни к кому не обращаясь: "Ну и каков он в постели? Неужели лучше меня? Поверить не могу… Все мои подружки сходятся в том, что…"

Договорить он не успел. Она ударила, целясь кулачком ему в губы. Он без труда отмахнулся от её руки, как от назойливого насекомого. "Не надо так делать, - спокойно сказал он, глядя в её полыхающие злобой глаза, - Иначе мне придётся стянуть тебе руки ремнём и тащить домой, как полено…" Она молча отвернулась, взяла с лавочки сумочку и быстрым шагом пошла домой. Он пошёл рядом.

До самого дома они молчали, но дома он сказал всё, что хотел… Лишний раз поимев возможность на своём опыте убедиться, что громче всех возмущаются те, у кого у самих рыльце в пушку. Сначала она молчала, усиленно делая вид, что занимается заданным на дом, потом начала огрызаться и, под конец, оправдываться. Это было её ошибкой. Фактически это означало признание вины, о чём он и поспешил её уведомить. Тогда она вскочила разгневанной фурией и, захлёбываясь словами, понесла: "А ты сам?! А?! Сам-то ты - гладкий и пушистый?! Да?! Ты это хочешь сказать?! Что ты такой вот весь положительный, а я такая ****ь?! Ну так говори открыто, не стесняйся, все свои!!!" На это он только ухмыльнулся и спросил в ответ ироничным тоном: "Ты имела хоть одну причину усомниться в моей искренней преданности?" "Да пошёл ты!.." - бросила она и снова села за учебники. А он ушёл на кухню готовить себе ужин.

Кризис наступил на третий раз… Нет, хлыща он рядом не увидел, но застал её подкрашивающей губы, поднявшись пешком от соседки, на площадке перед дверью. Увидев его, она смутилась, но тут же взяла себя в руки и продолжила прерванное его появлением занятие. Благо, после посещения соседки, он пребывал в благодушном состоянии, поэтому вместо похабной шутки на предмет того, чего же такого она в губах держала, что теперь приходится их усиленно подкрашивать, он, подмигнув, спросил совсем другое:

-Опять с Димоном целовалась?
-Да нет, - спокойно ответила она, - просто с Аней в бургерную заходили, покушали… вот теперь и подкрашиваю…
-Ага, ага… - Он искренне потешался. - Девушки красят губы не сразу после еды в заведении, чтобы красивой потом идти по городу, а, пройдя весь немаленький путь со стёртой помадой, только перед собственной дверью начинают наводить красоту…
-Ну а что в этом странного? Я ж тебе должна нравиться, а на остальных мне по фиг…
-Ага, ага…
-Ну что "ага, ага"? Ты же знаешь прекрасно, что я этого твоего агаканья терпеть не могу. Специально, да?
-Да нет… - Он пожал плечами. - А странного действительно ничего нет. Просто не умеешь ты, Наталка, врать, хотя и пытаешься постоянно…
-Ну а ты в этом деле, разумеется, профессионал? Да? - Язвительно спросила она.
-Подожди… - Ответил он ей. - Сейчас домой зайдём для начала…

Начало закончилось только в четыре утра. Закончилось тем, что во всём виноват остался только он. Впрочем, другого он и не ожидал. Он даже не утруждал себя попытками что-либо объяснить, позволяя Наташке обвинять себя во всех смертных грехах, постепенно впадая в тихое бешенство. И вот теперь он шёл по ночной пустынной улице в то место, которое уже давно не называл домом и, где уже начали наверное забывать, как он выглядит.


Июльская жара накатывала душными волнами. Не спасала даже ночь. Насыщенный влагой приморский воздух не обеспечивал лёгкие нужным количеством кислорода, поэтому лёгкая испарина выступала практически сразу. А через двадцать минут ходьбы по его спине уже сбегали противные тёплые ручейки… Транспорт, ясное дело, в четыре утра не ходил, а денег "на мотор" у него не было. Он всё оставил там - у Наташки. Даже нижнее бельё. Вот и шёл пешком… почти в другой конец города.

В центре, несмотря на столь позднее время, ещё ездили машины. В основном с веселящимися людьми, разъезжающимися по домам. Поэтому он шёл строго по тротуару. А где-то через полчаса он дошёл до так называемого "переезда" - своеобразной границе в виде железнодорожной ветки, отделяющей его родной район от всего остального города. Прямо от "переезда" уходило вдаль четырёхрядное шоссе, разделённое сплошной разметкой и убегающее вглубь спального района, разделяя спящие районы домов с тёмными окнами на две почти равные по площади части… И здесь машин не было. Ни одной. Не было даже отдалённого света фар. Поэтому он вышел на ночную дорогу и потопал прямо по разделительной полосе. Топать предстояло ещё минут сорок…

Вокруг было на что посмотреть… Жёлтый свет придорожных фонарей, тёмные коробки домов, где только изредка кое-где горел свет, Центр с другой стороны бухты, расцвеченный различного назначения огнями зданий и кораблей… Всё это было по-своему красиво, вот только видел он это дело уже не раз, поэтому никакого интереса к окружающим красотам не проявлял. Гораздо больше его сейчас занимали проходящие непрерывной чередой перед его внутренним взором воспоминания, от которых он то улыбался, несколько печально, то сжимал кулаки… а также сопутствующие им размышления. Размышлять оказалось очень удобно, уперевшись взглядом в двойную разделительную полосу, не глядя по сторонам, и так он и стал делать - склонил голову и "закрепил" взгляд на параллельных белых полосках, неторопливым шагом продолжая совершать свой ночной променад.

Метр за метром уходила назад дорога, а оплетающие его ноги призрачные язычки тумана при каждом шаге закручивались вокруг разрезающей их ноги забавными турбулентными завихрениями. На какое-то время он забыл даже о своих невесёлых думках, увлекшись наблюдениями за их забавной пляской в создаваемых его ногами воздушных потоках… Пока вдруг не понял, что никакого тумана ещё пять минут назад не было.

Тогда он резко остановился и поднял голову. Шагах в пяти от него непроглядной стеной стоял сплошной покров тумана, от которого к его ногам и тянулись шаловливые ручейки. И этот туман был какой-то неправильный. Мало того, что он взялся невесть откуда, совсем не с той стороны, откуда его обычно натягивает… а натягивает его обычно с "Гнилого Угла", потому так и названного… но "Гнилой Угол" находится сзади… А тут… Он повернул голову направо - туман уходил вправо совершенно ровной стеной, насколько хватало глаз, как будто отрезая то, что находилось на некоей условной линии, на которой он стоял. Он повернул голову налево - та же абсолютно картина - сплошная белёсая стена по той же линии. При этом туман клубился, но не двигался. Он поднял голову вверх… и небо тоже было разделено пополам на "до и после". Тогда он обернулся назад и так и замер с неестественно вывернутой шеей - позади не было ничего из того, что он ожидал увидеть… Не было вдоль дороги, которая, тем не менее, сохранила свой вид, ни привычных домов, ни освещающих её фонарей… Но она освещалась… неким мистическим, ровным, жёлтым светом. А вдоль её края плотными рядами стояли статуи самого разного вида, изображающие людей и предметы… Немного поодаль угадывалась нависающая над дорогой большая высокая арка… а за ней, поодаль, ещё… и ещё… и ещё…

"Ну всё, родной, глюки… - сказал он сам себе, - домедитировался, сердешный…" Однако глюки выглядели настолько реальными, что он решил один из них потрогать для проверки. Подойдя к первой же статуе, он с удивлением обнаружил, что она изображает Наташку в лучшем виде. Причём именно в той позе, в какой она наверняка стояла у двери, глядя ему в спину. Не так давно пережитая злоба снова всколыхнулась в нём тёмной волной, и он сжал кулаки. Огляделся - убедиться, что рядом никого нет, но в этом глючном месте посторонние, разумеется, не предусматривались, и с почти садистским наслаждением врезал статуе прямо под левый глаз. Голова отлетела и, прокувыркавшись в воздухе метров десять, упала на асфальт, рассыпавшись на несколько осколков. Следующими двумя ударами он поотшибал статуе красивые и большие наташкины груди, потом оторвал руки и бросил их поверх статуи прямо по курсу - в чернеющую за пределами освещённой дороги пустоту. Когда они пересекли в полёте границу дорожного покрытия, они просто исчезли, а в следующий момент он услышал звук их падения позади себя. Он оглянулся, удивлённо посмотрел на осколки, но злость ещё слишком сильно клокотала в нём, поэтому размышлять над столь странным поведением "запчастей" он не стал, а вместо этого, двумя хорошо поставленным мавашами, разнёс на куски мраморный торс статуи. Потом оторвал ноги от подставки и с чувством приложил их об асфальт. "Ноги" не замедлили рассыпаться мелкими мраморными брызгами. Закончив уничтожение статуи, он вдруг устыдился содеянного. Несмотря на то, что и сама статуя и то, что он с ней делал, были не больше, чем глюками, но, тем не менее, его-то поведение было вполне для него реальным. "Это всего лишь статуя… Воображаемая статуя... И этого никто не видел…" - сказал он сам себе. Эти мысли немного успокоили, и он отправился исследовать местные достопримечательности дальше.

Следующей статуей оказалась весьма искусно выполненная в мраморе наташкина соседка, вульгарно развалившаяся на кровати. Та самая, от которой он сегодня и поднимался. На это он только пожал плечами и перешёл к третьей… Знакомые всё лица. Он пошёл вдоль их ряда, бросая на статуи уже только по одному взгляду, чтобы вспомнить - кто перед ним. Очень скоро он понял, что эти статуи - это воспоминания о людях, с которыми он когда-либо встречался, и предметах, по какой-либо причине ему особо запомнившихся. И понял принцип их расстановки - чем раньше во времени, тем дальше от стены тумана. Да, кстати, туман… Он оглянулся - туман неподвижной массой находился всё там же, где он его и оставил. Понятно…

Руки начали ныть. Он поднял сжатые кулаки к лицу. Так и есть - рассадил о статую до крови, которая теперь и стекает неторопливыми нитками по пальцам на землю. Ерунда. От таких ранений не умирают. Он хмыкнул и пошёл дальше. Очень скоро он оказался у первой арки. На самом её верху, большими и яркими буквами значилось: "Компания "Саратога". Первый день работы." И здесь, кажется, всё понятно. Но он решил всё же глянуть дальше. Он проходил арку за аркой, читая надписи: "Компания "Арвент". День увольнения.", "Компания "Арвент". Первый день работы.", "Компания "Дигитал Электрикс". День увольнения"… …"Окончание университета"… Возле этой арки он остановился.

Каждая из арок была покрыта множеством барельефов, иллюстрирующих события на надписях-главах его жизни, а заодно и всё, что им предшествовало. Повнимательней к ним присмотревшись, он заметил, что качество барельефов разное. Некоторые сохранились просто в идеальном состоянии, а некоторые настолько разрушились и осыпались, что на них трудно было уже что-либо разобрать, приходилось больше догадываться - что же там изображено. Рассмотрев очередной барельеф, он отправился дальше, к следующим аркам.

"Пятый курс университета", "Четвёртый курс университета", "Третий курс университета". У этой арки он остановился, приняв решение дальше не идти, - и так было уже вполне понятно, что он там увидит. На "третьем курсе" количество хорошо сохранившихся изображений было уже гораздо меньше, чем на предыдущих… Да это и понятно. Он бросил взгляд на расположенные неподалёку статуи. С ними была та же история - некоторые были вполне ещё презентабельны, а некоторые просто в порошок рассыпались и теперь ни за что на свете нельзя было бы сказать, что же они некогда изображали. Он вздохнул и снова перевёл взгляд на барельефы…

Вот один из очень хорошо сохранившихся - он сдаёт экзамен по философии… На котором философ, контрик, всё-таки вкатил ему три шара в правую лузу зачётки. Он подпрыгнул и хотел было плюнуть в лицо изображения сидящего за столом преподавателя, но передумал… Тоже, герой нашёлся - безответный камень угнетать… А тройбан совершенно справедливо отхватил, надо сказать. Надо было не отсебятину, хоть и хорошо построенную, городить, а списывать, как все, и спокойненько задолбленными на раз фразами отвечать… и не показывать при каждом удобном случае своё стойкое отвращение к предмету, из-за которого у преподавателя и так комплексы развились видимо со временем… да ещё при всяком удобном случае показывая это самое отвращение прилюдно, называя дисциплину не иначе, как "замороченное словоблудие".

Он махнул рукой на все это дело и отправился обратно - к стене неподвижного тумана. Всё здесь было понятно. Эта галерея памятников зодчества и скульптуры - всего лишь его воспоминания, выраженные визуально. Только вот вопрос: отчего дорога-то в таком случае прямая? Вроде же как его неслабо покидало по жизни?..

Когда он подошёл к валяющимся на асфальте осколкам рук статуи, не так давно изображавшей Наташку, он остановился. Смутная ещё догадка стала постепенно вырисовываться в его сознании.

Он не стал дожидаться, пока она закончит облекаться в конкретную форму, а разогнался и прыгнул прямо в черноту, начинающуюся сразу за краем дороги. Его прыжок закончился на разделительной полосе, в положении лицом вперёд к туману. Надо сказать, что он этому нисколько не удивился. Тогда он разбежался в другую сторону и также прыгнул за край дороги. И опять - разделительная полоса и лицом к туману. Символика которого тоже начинала становиться понятной.

Некоторое время он постоял, осмысливая происходящее вокруг него, а потом пошёл прямо на туманную стену. Когда он миновал тот самый, приблизительно пятиметровый рубеж, туман послушно стал от него отодвигаться, сохраняя дистанцию. Он остановился - остановился и туман. Он пошёл - двинулась и белёсая стена. Он резко прыгнул вперёд - туман не менее резко откатился назад… "Будущее… Чёрт меня задери! Будущее!!" - вспыхнуло в его сознании, и он рассмеялся. Глюк, в котором он находился, был на самом-то деле очень интересен и, если он сошёл с ума, то весьма последовательно. И единственный вопрос, который его теперь интересовал, - это в каком обличье здесь появятся выходящие из тумана санитары.


Он шёл и шёл по дороге, надеясь, что когда порождённый его помутившимся сознанием морок развеется, он окажется поближе к дому. Вот только морок никак не развеивался - перед ним всё также стояла стена тумана. Интересно, сколько он уже идёт? Он поднял руку и посмотрел на часы… Секундная стрелка и не думала двигаться. Он хотел было подзавести их, но понял, что это бесполезно - он только сегодня утром заводил их. До упора. А это значит… Это значит, что время здесь, чем бы это "здесь" ни было, стоит.

Тогда он остановился. Имеет ли смысл идти дальше? Где он окажется, когда время снова начнёт свой бег? Если вообще начнёт… Там же, где он "провалился" в эту окружающую его сюрреальность, или там, докуда уже дошёл? Он пытался бодриться, но уже чувствовал, как страх противными холодными зубками начинает грызть его душу. В то время как надежда на то, что он просто временно повредился в уме, истаивала с каждой субъективной секундой. Дурики - они ведь не понимают, что они дурики. От того, даже самая бредовая галлюцинация, что посещает душевнобольного, принимается им за чистую монету. Сумасшедший не видит разницы между реальностью и бредом… А он видит. И весьма отчётливо. Разве что допустить мысль о том, что он сбрендил каким-нибудь совсем уж хитрым способом: бредя, но при этом прекрасно понимая, что бредит, из-за чего и возникает иллюзия здравого рассудка, хотя на самом деле он совершенно спятил…

Чем больше он стоял и размышлял над этим, тем хуже себя чувствовал. Всё шло к тому, что если это построение вокруг него порождено здравым рассудком, то чем дольше он в нём находится, тем больше вероятность того, что он здесь всё-таки спятит, поскольку явного выхода отсюда не просматривалось и от этого становилось просто страшно, хотя он и пытался убедить себя в том, что всё не так уж и плохо. Но самообман - самый гнусный из обманов. И это он тоже понимал. И впервые в жизни понимание чего-либо не доставляло ему радости. Получалось, что в его положении ему лучше действительно быть немного того… не в себе. Это давало хоть какую-то, но перспективу. Например, что он успокоится, и всё образуется само собой.

Но стоять на одном месте, погружённым в мрачные раздумья, он больше не мог, поэтому снова двинулся вперёд. Неважно, где он окажется, главное - не стоять, а делать хоть что-нибудь. Хотя бы просто идти…

Из тумана, сначала неясно и нечётко, но с каждым шагом всё более явственно, выступала очередная арка. "Интересно, - подумал он, - к какому такому рубежу своей жизни я подошёл? Или это своего рода возможность заглянуть в будущее?.." А очень скоро он оказался прямо под её сводами.

Её мощные пилоны были сверху донизу испещрены иероглифами, в которых он сразу узнал древнеегипетские и китайские. Встречалась местами и арабская вязь, и древнеславянские надписи, и даже некие неидентифицированные им пиктограммы, но их удельный вес, относительно тех же древнеегипетских иероглифов, был невелик. А изображений на арке было всего два - абсолютно идентичные, по одному на внутреннюю поверхность каждого пилона - большие, в человеческий рост, кресты-анхи. Их посеребрённые поверхности были выполнены столь убедительно, что они казались абсолютно самостоятельными вкраплениями в это архитектурное сооружение, будто вставленными в специально под них сделанные разъёмы.

Он практически вплотную подошёл к левому пилону и внимательно вгляделся в анх. Иллюзия того, что тот был выполнен из некоего металла и вставлен в камень, как в оправу, только усилилась.

-Это только покрытие… - Услышал он голос.

И это было настолько неожиданно, что он поневоле вздрогнул, а потом, бросившись в сторону, одним движением развернулся, оказавшись лицом к предполагаемому противнику и уже в боевой стойке. Мало того, что на ночных улицах родного города можно было ожидать чего угодно в плане возможного мордобоя, так ещё и место, являвшееся отнюдь не ординарной улицей, располагало…
Увидев перед собой особь женского пола, он расслабился и принял нормальное положение.

-Неужели я настолько страшная? - Хохотнула она.

Он смутился. Вот тоже момент… Иногда он может запросто нести последнюю вульгарщину, последними же словами и в чьём угодно присутствии, а иногда…

-Да нет… - Ответил он. - Просто неожиданно как-то… Да и время позднее - мало ли чего.
-Понятно. - Она улыбнулась. - Под пиво потянет… да?

Он смутился ещё больше. Она не была страшной, нет. Но и красивой её нельзя было назвать, это факт. Неправильные, несколько грубоватые черты лица, которые настолько скрадывали возраст, что ей с одинаковым успехом можно было дать и семнадцать и двадцать пять… немного раскосые глаза… не косые, а именно раскосые… широкие скулы, нос с горбинкой… выразительная весьма грудь, но под несколько широковатыми для девушки её небольшого росточка плечами… приятных же форм бёдра, но таз узковат для её общей комплекции… Не топ-модель, но и не разноцветно-яркое чудовище покрытое пирсингом. Она была… миловидной.
А она, заметив его смущение, открыла было рот, чтобы сказать ещё чего-нибудь в том же духе, но он, оправившись от неожиданности, её опередил:

-Я бы не комплексовал, если бы ты была моей женой. - Ответил он ей и приветливо улыбнулся.

Тут уже она озадачилась и с интересом на него посмотрела.

-Это предложение? - Игриво спросила она.
-А тебе обязательно нужен штамп в паспорте?
-Понятно. - Интерес в её глазах скончался вместе с улыбкой. - За свободную любовь значит?
-За свободный выбор. - Ответил он. - Да и сама постановка вопроса немного странная… Любовь и должна быть свободной, иначе это не любовь, а обязанность. А обязанности, даже приятные, имеют свойство напрягать с течением времени…
-Ну да, ну да… Мягко стелет, что называется, жёстко спать…

На это он только пожал плечами. Спорить с неожиданной собеседницей он не хотел. Хотя бы потому, что впервые в жизни нечто интересовало его больше, чем женщина, находящаяся рядом. И этим нечто в данном случае был анх.

-Ты говорила что-то про покрытие?..
-Да. - Нехотя ответила она. - Я сковырнула ногтём немного с того, на противоположной стороне. Там, под ним, камень.
-Жаль… - ответил он на это, - мне чертовски надоело здесь находиться…
-Кстати, о "здесь". Что это за место?
-Это? - Он ухмыльнулся. - Это Арка Анха.
-Арканха? Что за Арк… Тьфу ты! - Она тряхнула головой. - Арка Анха… Извини, время позднее, голова не работает… А какая связь между анхом и тем, что тебе здесь… Так, стоп, подожди… Ну конечно! Анх - Ключ Нила. Ключ! Ты хочешь сказать, что анх - это ключ из этого места?
-Не знаю. - Честно ответил он. - Но почему-то, как только я его увидел, мне именно так и показалось. Теперь надо вслушаться в свои ощущения и понять - почему?
-И что же говорят твои ощущения? - Спросила она, встав рядом, и, тоже глядя на анх.
-Мои ощущения говорят, что не всё так просто, как кажется на первый взгляд. Во всех смыслах.
-Это ты к чему?
-А к тому, что анх - да, Ключ Нила. Но Ключ Нила - это не больше, чем привязка к месту. Также это ещё и…
-Ключ к Вечной Жизни?
-И опять всё не так просто…
-Я не понимаю.
-Я тоже. Давай разбираться… Ещё одно из значений - Ключ к Бесконечности. А Вечная Жизнь и Бесконечность - это не одно и то же. Под вечной жизнью, если учитывать его наглядную, анха, символику, понимается продолжение рода. Вечность в общем, не индивидуальном плане…
-Какая же это такая наглядная символика?
-Ну как же… Т-образный крест - это ни что иное, как стилизованное изображение мужского… э-э-э…

Его собеседница прыснула в кулачок.

-Вот именно. - Сказал он, покосившись на неё. - А петля сверху - это, соответственно… женское начало… То есть в этом плане понятно, о какой вечности здесь идёт речь.
-Впервые слышу такую трактовку…
-Всегда рад помочь…
-Но ты хочешь сказать наверное, что этим значение анха не ограничивается?
-Вот именно. Это слишком просто. И для каждого отдельно взятого индивида, от точного следования инструкциям этого символа, вечность не достигается. На такую "вечную жизнь", без всякой символики, способно любое животное. Согласно же мифологии, анх даётся людям богами… Фараону, но это частность, не больше. Фараон - тоже просто символ. Уже некая нестыковка логических исходников…
-В золотых лучах солнца бог Ра даёт Эхнатону Ключ…
-Эхнатон, со своей монотеистической реформой, и единственный его бог - частный случай. Да и поклонялся Эхнатон не Амону, а Атону... И у древних египтян было много богов…
-Да. Я помню одну репродукцию - бог Тот тоже протягивает кому-то-там анх…
-Ага. Протягивает. При этом интересный момент - он протягивает, но в руках не держит, а человек, что принимает, хоть и вытянул руки, но анх всё же висит в воздухе…
-Ты думаешь, это тоже символ?
-Думаю. Символ того, что дар был даден, но не принят.
-Интересно. Значит ты клонишь к тому, что анх, в том плане, что ты изложил, не стоит понимать буквально?
-Отчего же. Именно буквально. Но не как окончательный ответ, а как начало ответа.
-Что ты хочешь сказать?
-Ну вот скажи… Как тебя зовут? - Неожиданно спросил он.
-Алла. - Ответила она и состроила ему глазки. Но тут же снова стала серьёзна, увидев, какое впечатление на него произвело её имя. - Что с тобой?
-А меня Михаил… - Почти прошептал он.
-Ну так будем знакомы.
-Слишком много совпадений для этого места…
-О чём ты, Михаил?
-Да нет, ни о чём… - Он склонил голову и задумался.
-Так что там с анхом-то?
-А? А, с анхом… Вот скажи мне - зачем встречаются мужчины с женщинами?
-А то ты не знаешь. - Хохотнула она, но глядя на его серьёзное лицо, спросила сама:
-Ты хочешь сказать, что анх - это и есть объяснение причины?

Он кивнул.

-Фу, какая пошлость… А как же чувства, как же душа?
-Я же сказал, анх - это начало ответа.
-Всё равно. По-твоему получается, что животное желание и есть основа всему…
-А разве не так?

Алла фыркнула и отвернулась.

-Хорошо… Скажем по-другому… Основа всего - взаимное влечение…
-Ага. Основанное на животных инстинктах.
-Именно. - Без всякой иронии согласился он. - Но именно поэтому анх не стоит воспринимать слишком буквально. Иначе боги при этом получаются совершенно ни к чему. А, так как они всё же имеют к этому определённое отношение, то получается, что сказка имеет и продолжение. И на этот раз именно в духовной сфере.
-Надо же. И до души добрались.

Он грустно на неё посмотрел.

-Наивность мила и очаровательна, но совершенно непрактична…
-Вот как? - Она повернулась к нему, и в её глазах заплясали злые огоньки. - Значит вера во что-либо светлое и возвышенное - это для тебя, всего такого практичного, не больше чем наивность? Ты вообще во что-нибудь веришь?
-Нет. - Спокойно ответил он. - Я предпочитаю знать.
-Ну надо же! И именно ты теперь стоишь здесь и спокойно рассуждаешь о богах и бесконечности? Тебе не кажется, что это просто смешно?
-Нет. Не кажется. Именно то, что я не верю в бога или богов и даёт мне моральное право спокойно о них говорить. Мой взор не затуманен религиозным экстазом. Я не принадлежу никому из них, и именно поэтому они все для меня совершенно равны…
-Так-так… Вот ты, похоже, много знаешь о Древнем Египте… Как это вяжется с практичностью?
-Ну, на счёт того, что я практичен, это ты сама только что придумала. Во-вторых, как мне кажется, если бы я был практичен, меня бы здесь просто не было…
-А ведь и правда что… - Успокоилась Алла. - Значит ты тоже увлекаешься историей Древнего Египта?
-А ты увлекаешься?
-Только не говори, что ты - нет. Всё равно не поверю…
-Я-то увлекаюсь, но не то, чтобы именно Древнего Египта…
-А чего же?
-Ну… даже не знаю как сказать… эзотерика - не совсем то…
-Эзотерика?
-Ну да. Но не в том смысле, в каком это общепринято…
-А в каком же?
-Как бы объяснить… В общем, я в меру сил и свободного времени почитываю эзотерические и религиозные тексты... Но не придаю им какого-либо религиозного или мистического значения… Для меня это как некие исторические документы, в которых под грудой мифического хлама скрывается собственно смысл. Который я и пытаюсь оттуда выудить.
-Ну и как, получается?
-Не то, чтобы очень… На мой субъективный взгляд, в каждом таком тексте ненужной шелухи порядка 90%…
-Ненужной? Но зачем-то ведь она там есть?
-Это можно объяснить… - сказал он, разглядывая анх. - Не знаю, прав я или нет, но мне кажется, что дело тут в том, что древние люди, встречая нечто непонятное, пытались это нечто описать понятными себе словами… и проводя при этом понятные своим современникам аналогии… Постепенно события, послужившие причиной написания этих текстов забывались, а сами тексты попутно обрастали дополнительными, либо просто выдуманными, либо взятыми из повседневной жизни, но изменёнными до неузнаваемости, деталями… как для "художественного" соответствия, так и для того, чтобы приспособить миф или легенду под нужды текущего момента… При этом зачастую мифотворчество шло по экспрессивному пути. Основу не трогали, а громоздили прямо поверх всё новые и новые детали…
-Забавная теория…
-Вот в том-то и дело, что только теория. Докопаться до основы уже практически невозможно. В этих текстах можно найти кучу всякого разного для построения интересных теоретических конструкций, но конкретики в них нет ни на гран.
-Тогда что это даёт?
-А ничего. - Он вздохнул. - Всего лишь гимнастика для ума и памяти.
-Я поняла. Однако сейчас мы стоим именно перед изображением анха, а не христианского креста. Что ты по этому поводу думаешь, гимнаст?

Он покосился на неё и усмехнулся.

-Думаю, в этом тоже ничего странного…
-Ничего странного? Дай-ка попробую догадаться сама… Наверное, во-первых, потому, что христианский крест - это всего лишь логическое развитие анха? Так? А во-вторых, потому, что именно анх называют ключом… А?
-Так. Но на мой взгляд не совсем.
-А подробнее?
-Можно и подробнее. Торопиться нам всё равно некуда - времени у нас завались.
-Интересно, каким здесь будет утро?..
-Утра здесь не будет…
-То есть как?

Михаил молча показал Алле часы с остановившимися стрелками.

-Час от часу не легче! - Схватилась она за голову.
-В наших условиях, это прямо каламбур…
-Не смешно.
-Знаю. Что же касается крестов… Да, ранние христиане также использовали символ анха, но крест, сам по себе, он даже подревнее будет…
-Думаешь?
-Думаю. Христианский крест произошёл не столько от анха, который ему скорее двоюродный брат, сколько от древнейшего символа-креста с равновеликими лучами. Такой крест - простейшее обрядовое визуально-предметное выражение звезды на небе. Вещественное приобщение небесным высям… А также самый что ни на есть первый символ дуализма… который, как я подозреваю, имеет к нам непосредственное отношение…
-Что ты хочешь сказать?
-Не перебивай. Анх тоже подчёркивает дуализм, но… э-э-э… в несколько иной, тварной что ли плоскости, а вот крест обычный… это уже чисто небесное, духовное…
-Что-то мне не нравится ход твоих мыслей…
-Не перебивай. И вот именно поэтому, как мне кажется, мы и стоим сейчас перед анхом. Потому, что он более конкретен и более подходит к обстановке.
-К какой обстановке? Ты о чём?
-Не перебивай. К тому же, привязка к Древнему Египту вполне понятна. Одна из древнейших, но при этом и самая могущественная из древних цивилизация. Греция, Рим - это уже подобие… И древнеегипетские мотивы можно отследить практически во всех более поздних верованиях, включая и христианство. Каин и Авель - чем не Сет и Осирис? И это только один пример. А их множество и найти их можно, где угодно… хоть в Махабхарате, хоть в Коране. Хотя Коран, как мне кажется, - это ремикшированная под обстановку Библия, с привнесением в неё мифов конкретной культуры.
-Но тогда можно допустить и мысль о том, что нечто действительно произошло или происходило, что оставило такой глубокий след в памяти самых разных народов, в виде тех же мифов и легенд…
-Можно.
-Значит, - Алла улыбнулась, - ты допускаешь возможность того, что боги некогда посещали Землю?
-Ну, боги - это сильно сказано. - Михаил тоже улыбнулся. - Есть версия, которая объясняет их "возникновение" неверными переводами древних текстов.
-То есть?
-То есть, допустим, слово "ад" в английском звучании очень напоминает древнеиудейское слово, означавшее нечто вроде "тонкий мир". А английский язык местами подозрительно напоминает латынь. - Михаил ухмыльнулся. - За что надо благодарить, как я понимаю, Цезаря и его легионы, добравшиеся даже до туманного Альбиона…
-Так… "Тонкий", или, другими словами, параллельный? Ты это хочешь сказать?
-Примерно. И вот именно поэтому в том, что перед нами анх, нет ничего странного. Мифы Древнего Египта, в отличие от всех последующих их модификаций у разных народов, более конкретны, имеют более чёткую привязку к конкретным событиям и действующим лицам…
-Те же Сет и Осирис.
-Ну да. Только Сет и Осирис - это необязательно два каких-то персонажа. Под их именами могут скрываться и целые…
-Я поняла. И ты хочешь сказать, что верования древних египтян наиболее отвечают…
-Совершенно верно.

Неожиданно Михаила посетила ещё одна мысль, и он посмотрел на уходящее вдаль "прошлое".

-Как ты сюда попала?
-Ну как… Шла себе по дороге…
-Абстрагировавшись от всего окружающего и думала о своём?
-Ну да. А ты тоже также?
-Да.
-А почему мы тогда друг друга не видели?
-Может с разных сторон шли? - Предположил Михаил.
-Ты шёл оттуда? - Алла показала на его "прошлое".
-Да…
-И я тоже…
-Странно… - Михаил задумался, а потом вдруг спросил:
-Какое сегодня число?

Алла недоверчиво на него посмотрела, но ответила:

-17 июля 1998 года. А что?
-А у меня сегодня 17 июля 2001 года… - Помертвевшим голосом ответил он.
-Да ну, брось! Ты меня разыгрываешь, ведь правда?
-Нет. - Ответил Михаил и посмотрел ей прямо в глаза, в которых теперь читался неподдельный испуг.
-Но как же мы тогда… в одно и то же время…
-Ты пробовала сходить с дороги?
-Нет. А что?

Он снова повернулся к анху и заговорил, тщательно подбирая слова:

-Тогда вот ещё одна мысль по поводу… Вот дорога. И твоя и моя, только в разном времени… - И он провёл пальцем вдоль длинной вертикальной линии анха. - А вот попытки уйти вправо-влево, которые ничем не заканчиваются. Предопределение, Рок, Фатум. - Он поочерёдно показал на горизонтальные. - А вот символ бесконечности, в которую сворачивается конечная прямая, если найден Ключ. - И он указал на петлю.
-Змея кусает свой хвост?
-Верно. Но для того, чтобы она укусила свой хвост, нужны двое, - Михаил снова ткнул пальцем в анх, - Он и Она. Именно на это он недвусмысленно и намекает, в отличие от обыкновенного креста, чей дуализм можно трактовать, как угодно.
-Даже не думай. - Сказала ему Алла, но он её не услышал.
-Только, как я уже начинал говорить, Ключ лежит в духовной, а не в плотской плоскости, иначе в Бесконечность ломились бы все подряд, без разбору… только вот, кажется мне, что одного понимания этого факта мало… есть что-то ещё… Что-то очень важное…
-Инь/янь?

В его голове как будто что-то щёлкнуло.

-Да! Именно! Мужское и женское начало, но вспомни форму символа - не противопоставленные друг другу, а взаимопроникающие, дополняющие друг друга и составляющие в конечном итоге единое целое - круг. А граница круга - это кольцо! Змея, кусающая свой хвост! Бесконечность в единстве. И Ключ - родство двух начал… Те самые пресловутые две половинки одного целого!
-И это получается, что мы и есть эти самые две половинки? Что-то мне с трудом в это верится…
-Ну ещё бы. - Михаил грустно усмехнулся.
-А даже если так, то как нам отсюда выбраться? Уж не так ли, как "на это намекает анх"? - Передразнила она его интонации, презрительно скривив губки.

Михаил почувствовал, как неожиданная волна тихого помешательства захлёстывает его разум, но остановить себя уже не успел.

-Вот ты можешь мне объяснить - чего ты так трясёшься за свою… - В последний момент он успел "вырезать" площадное слово, но смысл был понятен и без него.

Алла сначала даже не поняла, о чём он, и переспросила:

-Что?
-А то. Я готов прозакладывать свою душу, что поухаживай я за тобой красиво какое-то время, ты б ножки-то раскинула и была бы ещё и рада… Однако для этого, конечно, нужно соблюсти все долбаные условности, да? Продать себя подороже, да? Понабивать себе цену, изображая не понять что… Только для того, чтобы в финале сделать то, чего от тебя, собственно, и требовалось с самого начала… Думаешь, от этого станешь желанней? Нет!!! Думаешь любить крепче или дольше будет?! Нет!!! Единственное, чего добьёшься, так это того, что он будет рассматривать это время, как попусту потерянное! О! Ну конечно, для тебя оно не будет попусту потерянным… Красивая сказка, романтизм и всё такое… а вот для него будет, что бы ты сама по этому поводу не думала! Да, мужчины и женщины, говоря "любовь", думают совершенно о разном, но это тоже долбаный дуализм одного и того же понятия, где одно не должно противопоставляться другому, а должно гармонично дополнять! И если бы ты меня внимательно слушала, дурында, ты бы поняла, что то, чего ты так боишься, как будто ни разу ни динь-динь, эта самая животная любовь - это не Ключ, это всего лишь часть ключа! Коитус сам по себе - всего лишь элемент, абсолютно бесполезный без второй составляющей!

Алла поочерёдно то бледнела, то краснела, а потом попыталась отвесить ему пощёчину. Он отскочил в сторону и продолжил:

-И вместо того, чтобы жить, просто жить, гореть, желать, любить, твою мать, если тебе так понятней, мы вынуждены, теряя время в и без того недолгий отпущенный нам срок, играть в какие-то драные игры! "Даже не думай!" Ах, какой пассаж! Только смерть избавит меня от сердечных мук! Если ты мне не дашь в ближайшие пять минут, я тут же скончаюсь! Сильно подозреваю, что ты оказалась здесь именно потому, что кто-то думал также!!

Как только он это сказал, Алла закрыла лицо руками и отвернулась. А он, вдруг успокоившись также быстро, как и вспыхнул, почувствовал себя весьма отвратно.

-Я знаю, - глухо сказал он, - что ты меня не простишь…
-О-о-о… Ну отчего же… - Ответила дрожащим голосом Алла, отнимая руки от лица. - Ты просто сказал, что думаешь. Очень экспрессивно, конечно, но зато откровенно. Глупо прощать за правду. И, кстати, - продолжила она, поворачиваясь к нему лицом, - если тебе интересно, то я действительно "ни разу ни динь-динь". Говорить тебе, что горжусь этим, я не буду, а то тебя стошнит или ещё чего с тобой случится… И оказалась я здесь именно потому, что кто-то думал также. "Найдутся и другие", - сказал этот "кто-то", прежде чем уйти, хлопнув дверью. Доволен?
-Нет.
-Это почему же?
-Насколько я понял, чтобы отсюда выбраться, нам нужен Ключ…
-Да какие проблемы в самом деле. - Пожала плечами Алла и стала расстёгивать блузку.
-Нет.
-Это почему? Разве ты не этого хочешь? И разве это не часть Ключа?
-Если здоровый молодой мужчина скажет симпатичной молодой женщине, что он её не хочет, значит он соврал.
-Так зачем дело стало? - И она продолжила расстёгивать пуговицы.

Тогда он шагнул к ней, отвёл ей руки за спину и стал застёгивать пуговицы на блузке.

-Мне не нужны жертвы. - Спокойно сказал он, глядя ей прямо в глаза. - И Ключа мы так не добудем. Я же сказал тебе - плотская любовь - это только часть. Мы должны не просто желать друг друга… а я сильно сомневаюсь, что даже это условие соблюдается… мы должны любить. Любишь ли ты меня?
-Я тебя ненавижу. - Честно ответила Алла.
-Вот видишь. - Ответил он на это и улыбнулся. И, хотя любовь и ненависть - это фас и анфас одной и той же монеты, нам это совершенно не подходит.
-Но ведь это дуализм?
-А я разве сказал, что люблю?

Закончив застёгивать ей пуговицы, он сложил руки на груди и произнёс:

-Всё-таки я бы хотел, чтобы ты меня простила…
-Странный ты… - сказала она, посмотрев ему в глаза. - И очень… вспыльчивый.
-Да, есть немного.
-Немного? Хорошенькое же "немного". Ногами разве что не топтал…

Он непроизвольно улыбнулся. Улыбнулась и она.

-Может я тебя и прощу, - сказала она, - если ты мне сможешь внятно объяснить - что на тебя нашло? И часто ли на тебя вообще находит?
-Изредка. Как правило сдерживаюсь… Просто сегодня день такой…
-Какой?
-Ну как какой… Я ведь здесь тоже не просто так оказался…
-Понятно…
-А что сорвался… Пойми, мне, откровенно говоря, тоже очень страшно…
-Правда?
-До усёру.
-Противный! - Она легонько хлопнула его по сложенным рукам. - Так как же мы будем отсюда выбираться?
-Я не знаю. - Ответил Михаил. - Мои идеи кончились, и они нам не подходят…
-Похоже на то.
-А у тебя? Есть идеи?
-Нет…

Михаил глубоко вздохнул и сел прямо на землю, облокотившись спиною о пилон, а его взгляд упёрся в изображение анха на противоположном. Алла какое-то время постояла, но потом тоже села рядом, подогнув ноги под себя. Воцарилось молчание, продолжавшееся очень долгое время. Нарушила его Алла.

-Мне холодно. - Сказала она и передёрнула плечиками.

Михаил молча протянул руку и прижал её к себе. Она не сопротивлялась, доверчиво положив голову ему на грудь. И опять они молчали. И опять заговорила Алла:

-Спать хочется…
-Да, мне тоже. - Ответил в этот раз Михаил.
-Неудобно.
-Можно растянуться на дороге…
-Ну да! Придумал тоже… А вдруг проснёмся в реальном мире? Да на проезжей части?
-Тогда нам лучше оставаться здесь.
-Я тоже так думаю.

Они снова замолчали. Михаил потихоньку начал засыпать, когда Алла подняла на него уже подёрнутые дрёмой глаза и спросила:

-А вообще, ты бы смог меня полюбить?
-Легко. - Ответил он.

Она улыбнулась каким-то своим мыслям, положила голову обратно ему на грудь и почти сразу же заснула. Скоро сон одолел и Михаила.


Михаил проснулся оттого, что кто-то тряс его за плечо.

-Эй, парень, ты живой вообще? - Услышал он голос.

Он открыл глаза и увидел лицо. Сверху на лицо была надета милицейская фуражка.

-Живой… Пьяный?
-Да нет…
-Ну что нет? Трезвые под фонарными столбами не дрыхнут... и руки вон разбиты... Дрался с кем?

Михаил огляделся. Он действительно сидел на земле, прислонившись спиной к фонарному столбу, что стоял у той самой дороги, по которой он вчера возвращался домой… возвращался, а потом… потом… А вот что было потом, из-за чего он и заснул у придорожного фонаря, он не помнил напрочь. Вспомнилась статейка в местной газете трёхгодичной давности… Тогда патруль тоже нашёл утром где-то здесь кого-то… кажется девушку… которая спала в обнимку со столбом, а когда её разбудили, она так и не смогла ответить, как там оказалась… Как же её звали-то… Имя такое ещё несколько старомодное…

-Трезвый я, трезвый… - повторил Михаил вставая. - И ни с кем не дрался.
-Конечно трезвый, кто ж спорит? Только мы сейчас это проверим.

Михаил глубоко вздохнул, но спорить не стал - по своему опыту он знал, что это себе дороже. Пришлось молча пройти по линии; коснуться носа большим пальцем правой руки, согнув одну ногу в колене, и, отставив в сторону левую руку; пройти несколько метров приставными шагами и выполнить ещё несколько сопутствующих упражнений на координацию, может быть имеющих смысл в Америке, но никак не в России, где либо не пьют вообще, либо пьют так, что это и без всякой идиотской гимнастики видно.
Его, конечно, признали трезвым и отпустили. Правда, сначала всё это дело запротоколировали и требовали от него подпись, но он расписываться на каком-либо документе отказался наотрез. Милиционер пробовал пугать его всякими ужасами вроде доставки в отделение до опознания, но, когда Михаил ткнул ему под нос свой паспорт, махнул рукой и отвязался.

Домой Михаил пришёл в начале восьмого. Родители удивились, но ничего не сказали, зная, что когда сочтёт нужным, тогда и расскажет, а допытываться бесполезно. Он принял душ, выпил минералки и, закрыв в своей комнате дверь, уселся по-турецки на диван, неподвижным взглядом уставившись в одну точку, пытаясь понять: как же так получилось, что он заснул у дороги?..

А потом мимо понеслись стремительные поезда недель, грохоча на стыках вагонами-днями. Он настолько увлёкся празднованием своего возвращения к "холостяцкой" жизни, что их небольшая, ещё со школьных времён компания, остановилась только в начале октября, когда на улице стало уже понемногу холодать.

17-ый день месяца октября года 2001-ого выдался на удивление тихим, безветренным и солнечным. Закончив свои дела в головном офисе, что располагался прямо в Центре, Михаил пошёл на автобусную остановку. Проходя мимо забегаловки "Фрегат", спрятавшейся на первом этаже большого магазина, где их компания вот уже полгода как собиралась не реже раза в неделю, шуткуя "место встречи изменить нельзя", он вдруг подумал, что дома делать совершенно нечего и решил зайти пропустить стаканчик-другой. Существовал, разумеется, риск, и причём очень большой, что туда зарулит ещё кто-нибудь из "гвардии" и парой стаканчиков дело не закончится, но на завтра у него всё равно уже взят "плавающий" выходной, так что и бог с ним…

Проходя мимо табачного отдела, он хотел было купить сигарет, потому как в баре они ощутимо дороже, но, увидев - чья смена, передумал. Брать что-либо из рук Макса, чуть ли не бравирующего своей нестандартной ориентацией, он не хотел. Лучше переплатить в баре. Макс, увидев его, приветливо помахал рукой, а Михаил, бросив не него хмурый взгляд, тихо выругался. Повылазило нечисти… демократия… Сам Макс с ним знаком не был, но частенько беседовал с девчонками-барменшами, половина из которых уже была их компании в прямом смысле слова родной (даже Тётя Саня - женщина в возрасте, не очень красивая, но очень страстная и в таком теле, что устоять было очень сложно) и поэтому, видимо, считал себя в полном праве числить себя среди знакомых. Михаил же этого оптимизма не разделял.

Зато когда он вошёл в бар, настроение тут же подскочило. Дежурила Тётя Саня и какая-то новенькая девчушка, видимо сменившая ушедшую в отпуск Маринку. Тётя Саня, как его увидела, так и загудела на весь бар:

-О! Явился, Ясно Солнышко! И где тебя носило, сокол ты наш мутноглазый? Совсем забыли любимых…
-Да дела заели… - ответил он.
-Ну конечно, свисти кому-нибудь другому. Как обычно - один "взрослый" и пельмени?
-Не… лучше "детский". Потом если что ещё возьму. Пельменей не надо, буду напиваться.
-Ну как скажешь, хозяин - барин.

Тётя Саня достала стакан и стала колдовать над коктейлем, попутно поясняя девчушке, что значит "взрослый", что значит "детский" и что такое "соска".

-Да, кстати, - Тётя Саня подняла на него взгляд своих карих глаз, - тебе с "соской"?
-Угу…
-Надюш, подай соломинку…

Михаил отвернулся и стал разглядывать посетителей. Все пять столиков были заняты, что, учитывая обеденное время и демократичную ценовую политику заведения, было в порядке вещей.

В его любимом углу сидела, сдвинув два стола, уже заметно пьяненькая компания молодых людей и что-то усиленно обсуждала, не забывая прикладываться к стаканам. Рядом оккупировали ещё один столик две семейные пары с детьми. За четвёртым столиком тоже сидела пара… Но такая, что взгляд Михаила задержался на двух молодых людях - мужчине брюнете и девушке блондинке - гораздо дольше положенного по правилам хорошего тона. Перед ними тоже стояло по стакану с какой-то жидкостью, но они к ним не притрагивались, о чём-то тихо беседуя.

Они оба были настолько выразительны, что все, без исключения, посетители, нет-нет да и бросали на них быстрые взгляды. Пожалуй, их можно было назвать "идеальной парой". Суровые черты лица брюнета привели бы в восторг любого скульптора, задумавшего изобразить мужественность в самом лучшем её проявлении. Наверняка не одна затурканная жизнью домохозяйка украдкой вздыхала, когда он проходил мимо. Это подтверждали и обе дамы из семейных, сидящие за соседним столиком. То одна, то другая, бросали на него быстрые взгляды, чтобы не заметили благоверные. Он был с самой шеи до самых подошв плотно "упакован" в чёрные одеяния - свободными оставались только голова и руки, но даже под "упаковкой" чувствовалась сила и мощь. Да и сам его вид в общем производил впечатление некоего независимого и абсолютно не нуждающегося в чьём-либо признании величия.

А его спутница… Его спутница, одетая в противовес ему во всё белое, была просто нереально, непозволительно красива. От её фигуры мгновенно бы удивилась на собственных колготках Синди Кроуфорд, а рядом с её божественным лицом все лица Голливуда показались бы жалкой пародией… И в её виде, и в каждом её движении, и в каждом её равнодушном взгляде, что она бросала на окружающих (даже на наверняка умирающих от зависти соседок), тоже чувствовалась те же сила и величие, что были присущи и её спутнику… Странная это была пара. Какая-то не такая.

Компания молодых людей периодически начинала жадно пожирать блондинку глазами, забывая даже о выпивке и своей беседе, изредка о чём-то шушукаясь, после чего все, как один, начинали мерзко хихикать. Не нужно было быть семи пядей во лбу, чтобы понять - один брякнул скабрезность, а остальные убогие с этого потешаются. Но их веселье долго не длилось. Брюнет, упорно разглядывающий свой стакан, поднимал на них равнодушный, но от этого не менее выразительный взгляд, каким гордый иноходец мог бы посмотреть на ишака, если бы тот его заинтересовал, и все разговоры мгновенно стихали, после чего вся братия поворачивалась обратно к своим стаканам и с новыми силами начинала топить в горячительных напитках свою зависть. Блондинка при этом загадочно улыбалась одними уголками губ, становясь от этого ещё прекрасней…

С трудом оторвав от них обоих взгляд и, вполне искренне за них порадовавшись, Михаил перевёл взгляд на последний столик. Там сидела одна девушка, которая в отличие от всех остальных, сидящей рядом парой не интересовалась совершенно. Хотя бы потому, что сидела к ним спиной. Её лицо показалось Михаилу странно знакомым, но сказать - где он её видел, он не мог. Слишком много встреч было за последнее время, всех и не упомнишь. Однако, теперь было ясно - куда он сядет.

-Обалденная пара, правда? - Прошептала сзади Тётя Саня.
-Н-да-а-а.… - протянул он. - Красивая жена - рогатый муж.

И тут же он одёрнул себя, поняв, что только что выразился на уровне сидящей в углу компашки.
Тётя Саня хохотнула и ответила, подавая стакан:

-Красивый муж - забытая жена… Впрочем, ни мне, ни тебе там ничего не светит…
-И то верно. - Согласился он, ухмыльнувшись, и двинулся к столику, где одиноко сидела девушка.

Он сел на стул, поставил перед собой стакан и, улыбнувшись как можно более дружелюбно, спросил:

-Вы не против?
-А если я и против, что-нибудь изменится?
-Девушка не в настроении?
-Перманентно.

Михаил поймал губами соломинку, сделал небольшой глоток, после чего высказал своё утверждение-предположение:

-Он вернётся.
-Я его всё равно не пущу.

Он пожал плечами и улыбнулся ещё шире.

-Тогда будет другой - лучше.
-Все вы одинаковые…
-Но некоторые одинаковей других.
-Вот-вот. - Она посмотрела на него и усмехнулась. - И правда что… Скотный Двор в лучшем виде.
-И некому обогатить духовно. - В его глазах заплясали лукавые огоньки.
-Согласно моему опыту - это бесполезная трата времени. Любая мужская особь - либо самец, либо импотент.
-Ну… - Михаил сделал ещё один глоток. - Если самца хорошо выгуливать, то у него и причин особых гадить на половичок не будет…

На этот раз девушка всё-таки улыбнулась.

-Не люблю оригиналов.
-Это отчего же? - Поинтересовался он.
-Есть в них что-то искусственное потому что. А смотреть, как они друг перед другом хвосты распускают - просто смешно. Почему бы не быть самим собой?
-Я не играю. - Ответил он на этот выпад.
-Что-то не особо верится. - Сказала она ему, но в её взгляде не было той уверенности, что прозвучала в её словах.
-Для того, чтобы убедить, нужно время.
-Ну-ну. А глаза такие хитрые-хитрые…

Беседа начинала развиваться не в ту сторону, поэтому Михаил попытался вернуть её в отвлечённое русло.

-А что же конкретно вам так не нравится в оригиналах?
-Я считаю, - ответила она, - что для того, чтобы быть человеком, совсем необязательно выделываться, что называется. А всю эту "оригинальность" я воспринимаю именно так…
-Ну, оригинальность - это не больше, чем искусство скрывать свои источники… - Повторил он где-то слышанную фразу. - А что касается "быть человеком"… Почему бы не предположить, что это не попытки быть человеком, а попытки быть индивидуальностью? Если они никому не мешают и не осуществляются за чей-то счёт, то почему бы и нет? Мне лично кажется, что людей очень много, а вот индивидуальностей - кот накакал…
-Кот что? - Рассмеялась она.

Он воспринял это, как хороший знак, поэтому форсировал события:

-Вы знаете, говорить безлично очень неудобно… Может обменяемся именами на светлую память?

Девушка перестала улыбаться и в упор на него посмотрела. Но его кристально-честные глаза смотрели открыто и искренне. Как всегда. Тогда она ненадолго задумалась и наконец ответила:

-Алла.

Михаил вздрогнул. Где-то он уже слышал… И вдруг догадка озарила его сознание.

-А меня Михаил.
-Будем знакомы.
-Взаимно… - Он посмотрел на неё и решил идти ва-банк. - Вы знаете… со мной тут недавно произошёл один забавный случай…
-Да? Это какой же?
-Случилось мне идти как-то ночью домой и представляете - сам не знаю, как так получилось, но по дороге я заснул. Прямо у придорожного столба. Утром меня разбудили милиционеры… А я до сих пор понять не могу, как так получилось? - Он изобразил искреннее удивление, одновременно следя за реакцией Аллы.

Она смертельно побледнела, отвернулась, но быстро взяла себя в руки и с деланным равнодушием сказала, кивнув на его стакан:

-Может дело в этом?
-Нет. Я был трезв. Абсолютно. И не пил тогда уже чёрти сколько.
-Да… действительно… забавно.
-Ещё как. Слушайте, Алла… Может пойдём погуляем на улице… Поговорим о том о сём. А то здесь душновато… - Заметив её настороженный взгляд, он улыбнулся и добавил:
-Домогаться не буду.

Она улыбнулась в ответ, но как-то неуверенно, однако встала со стула и повесила на плечо сумочку, что до этого держала в руках. Михаил же допил стакан, тоже встал и, сделав приглашающий жест, пошёл за ней на выход, подмигнув барменшам. Тётя Саня, разумеется, тоже подмигнула в ответ. Да так, что не заметил бы разве что слепой. Уже выходя из бара, он, шутя, показал ей кулак.

Тут же, на первом этаже магазина, Михаил купил Алле орхидею в коробочке. Она пробовала было отнекиваться, но он сказал:

-Никто не заставляет со мной знаться дольше, чем ты сама этого хочешь… Но почему бы не сделать себе приятное?
-Себе? - Она даже не заметила, что он перешёл на "ты".
-Разумеется. Ты себе - приняв подарок. Я себе - убедившись, что тебе это приятно. А на улице все будут смотреть и завидовать нашему счастью…

На этот раз она снова рассмеялась, приняв всё же коробочку с цветком.

-Как у тебя всё просто и шустро. А почему именно орхидея? Роза дешевле…
-Если тебе нравятся розы, я куплю розу. И даже не одну. Меньше пяти - дурной тон. Просто мне нравятся орхидеи, а, так как твоих вкусов я ещё не знаю, то я решил действовать на свой страх и риск…

Алла внимательно на него посмотрела, после чего произнесла:

-Однако…

На это он только улыбнулся.

Они вышли на улицу и пошли по тротуару вниз, к центральной площади. Он галантно предложил ей руку и она, сказав: "Боже, какой архаизм!", - всё-таки взяла его под руку.

День приближался к вечеру.


-Это они? - Спросила блондинка у своего спутника.
-Да.
-Мы будем за ними наблюдать?
-Этого не требуется.
-Как ты думаешь, у них получится?
-Думаю, что да…
-Меня не оставляет некое странное чувство… - она внимательно посмотрела на брюнета.

Он улыбнулся ей одними глазами.

-Только эту встречу. - Ответил он на не высказанный вопрос. - Мы должны убедиться, что это возможно. Не сделай я этого, они могли и не встретиться второй раз.
-Это может сказаться не лучшим образом…
-Не думаю. Они весь путь прошли сами.
-И всё-таки… - в глазах блондинки читалось беспокойство.
-Даже если так, то мы - Стоящие Вне. Правила на нас не распространяются.
-Это мы так думаем.
-Не волнуйся, любимая… - В его глазах теплела нежность. - Всё будет хорошо.

Они встали из-за стола, так и не прикоснувшись к стаканам, и пошли на выход. Все разговоры разом стихли, и все взгляды провожали их до самой последней секунды, пока они не скрылись за углом.

-Ни фига так сучка! - Громко выразил своё одобрение один из молодых людей. И тут же упал на пол, будто сбитый мощным ударом. Из его основательно разбитого носа обильно потекла кровь.
-Ну зачем ты это сделал? - Спросила на улице у своего спутника блондинка и его глаза виновато забегали. - Мне тебя постоянно контролировать?
-Ну зачем же… я просто…
-Не надо больше, хорошо? - Она взяла его лицо в свои красивые ладони и заставила его посмотреть прямо себе в глаза.
-Как скажешь, любовь моя…
-Вот и хорошо…

И две фигуры, под восхищённо-завистливыми взглядами прохожих, стали удаляться в сторону темнеющего востока.


Михаил и Алла не пошли на площадь. Там опять происходило какое-то массовое мероприятие и оттого там было слишком много слишком молодых да слишком шумных. Вместо этого они неторопливым шагом прогулялись до Набережной - центрального места романтических и не то чтобы встреч в их городе. Там они встали возле опорной стены насыпи, о которую внизу с негромким шумом разбивались, затем откатываясь обратно, волны прибоя, своим тихим, но беспрестанным гулом лишний раз напоминая о бесконечности.

Алла встала спиной к морю, а Михаил рядом с ней, но лицом к набегающим волнам. Через пару часов разговора ни о чём и обо всём им уже казалось, что они знают друг друга очень давно, если не всегда. Михаил не мог бы сказать, что заставило его завязать это знакомство - Алла была не из тех, из-за кого бьются, забывшись, об столбы и разбивают машины - разве что то, что её лицо показалось ему смутно знакомым. Но очень скоро он понял, что ему с ней действительно интересно, и это заставило его по-новому взглянуть на их встречу…

Так сложилось исторически, что он встречал достаточно много симпатичных (даже до красивого) женщин на своём пути. С некоторыми у него завязывались отношения… Длящиеся максимум месяца два. По одной банальной причине: ему становилось с ними чертовски скучно, когда блек элемент половой новизны. Проснуться утром и понять, что тебе нечего сказать той, что лежит рядом… Просто потому, что это ей не интересно… Также, как и тебе неинтересно то, что она может тебе сказать. И говорит. И последнее, что она говорит, когда ты перестаёшь скрывать своё безразличие, так это: "Ты меня совсем не любишь!" Ему всё время хотелось сказать в ответ нечто вроде: "А за что, дура набитая? Только за то, что ты мне дала? Но, как мне кажется, это интерес взаимный. Если же ты строила какие-то свои планы, исходя из этого, то это только твои проблемы. А я разве тебе обещал хоть что-нибудь? Извини, но одного тела мало, должно быть что-то ещё…" Но вместо этого только грустно улыбался и закрывал за собою дверь. В этом плане гораздо легче было с замужними…

А тут он вдруг поймал себя на том, что не то, что не пытается дежурными построениями произвести впечатление, а очень внимательно слушает то, что говорит Алла. Хотя бы потому, что Алла оказалась на удивление умной и ему приходилось местами чуть ли не в буквальном смысле слова потеть, потому как его собеседница просто в дым и без видимого напряжения разносила некоторые его утверждения, при этом не так, как это сделала бы любая другая, сказав что-нибудь вроде: "Ты просто не понимаешь…" Или, если бы у них уже состоялось нечто вроде близкой дружбы, разменяв чувства, которых так жаждет, на мелочь вроде: "Ну почему ты не уступишь? Видно не любишь меня нисколечко…" А, подтверждая свои слова грамотной аргументацией, и, весьма убедительно подгоняя одно к другому.

В конце концов, он, глядя на неё, улыбнулся и сказал:

-Похоже, ты поумнее меня будешь…
-Что? - Алла удивлённо вскинула бровь.
-Мне достаточно тяжело с тобой говорить. Это показатель.
-Ушам своим не верю.
-Почему?
-Чтобы мужчина признал, что женщина в чём-то его обходит? Это нонсенс!
-Отчего же?
-Ну как же. Вы так гордитесь принадлежностью к своему полу. Тем, что все такие логичные и всяко умнее женщин, которых ничего кроме шмоток и сплетен не интересует…
-Зачастую так и есть. Именно поэтому я и придерживаюсь взгляда, что умная женщина дороже золота, даже если золото отсыпается по её весу. А что касается пола… - он усмехнулся, - жизнь, хотя без нас и не родится, но не мы её даём. Как правило, отнимаем. Тоже повод задуматься.
-Ага. А отсюда один шаг до теории о том, что женщина - домохозяйка, а мужчина - добытчик. А потому…

Михаил рассмеялся.

-Но это только естественно. Женщина носит плод. А если она в это время перегружается на работе… Я не думаю, что это скажется положительным образом на будущем ребёнке.
-А если женщина не согласна всю жизнь стоять у плиты и стирать чьи-то вещи? Если она тоже хочет чего-то добиться?
-Домашние обязанности не отнимают слишком много времени, если женщина не работает. И у неё при таком условии будет достаточно времени для того, чтобы выразить себя… скажем, в какой-либо общественной деятельности, что даже благородней постоянных попыток заработать себе на кусок хлеба. К тому же, тогда она сможет дать и достойное воспитание своему чаду…
-Значит, ты не веришь, что женщина может заниматься тем же бизнесом и при этом быть матерью не только в биологическом смысле?
-Не верю. Тут либо одно, либо другое. Так есть.
-Ну что ж, ты достаточно ясно выразил свою позицию…
-Она тебя не устраивает?

Алла бросила на него быстрый взгляд.

-Экий прыткий. В твоих словах есть здравый смысл, но об этом говорить ещё рано. По-крайней мере, в нашем отношении. Лучше вернёмся к разговору про то, кто кого умнее… Значит, ты не видишь ничего зазорного в том, чтобы признать, что женщина умнее тебя? Это интересно.

-Я бы сказал немного иначе… На мой взгляд, только дураки одинаковы. Каждый же умный человек уникален по-своему. Поэтому когда встречаются два таких человека, вряд ли можно вот просто так взять и сказать, кто кого умнее… Да и в конечном-то итоге, что с того, если я и признаю? Разве ты станешь отрицать, что я сильнее тебя?

Теперь рассмеялась Алла.

-Однако. А ты, смотрю, парень не промах.
-Стараюсь соответствовать…

Она вновь на него посмотрела, и в её глазах читался неподдельный интерес. А Михаил продолжил:

-Да и умные женщины… - Он осёкся.
-Что умные женщины?
-Э-э-э… Не думаю, что тебе понравится, если я скажу.
-И всё-таки?
-Изобретательней в постели.

Лицо Аллы порозовело, и она отвернулась, а Михаил поспешил сгладить неловкость:

-К тому же, ум - это штука настолько относительная, что…
-Даже так? Зато сила нет?
-Сила - нет. Здесь всё наглядно и понятно. - Он улыбнулся. - А ум… разум…
-Но человек стал доминирующим видом на этой планете не потому, что он самый сильный, разве нет?
-Нет. Он стал доминирующим видом потому, что использовал этот самый ум, как оружие. Как силу. Причём в общем, не конкретно…
-Эк повернул.
-А то. Да и разум этот…
-У тебя опять такие интонации, что мне кажется, будто ты не особо веришь в разумность людей, как вида?
-А скажи мне, сколько вредных примесей в том воздухе, которым мы сейчас дышим? Хотя бы от этой ТЭЦ. - И он кивнул головой в сторону возвышающейся неподалёку трубы. - А не помнишь ли, как давно санэпидемстанция запретила купаться в водах того самого залива, возле которого мы сейчас стоим, где я сам без страха купался ещё десять лет назад? В этом самом заливе, где шестьдесят лет назад в воздух взлетали фонтаны китов, что видел своими глазами мой дед, но чего уже не видел отец… А вот посмотри, молодая мама и её ребёнок… Какими хроническими заболеваниями наградит это дитя та же средняя школа? Питание бутербродами и необходимость открывать глаза утром по звонку, а не тогда, когда наступает естественное пробуждение организма?
-Мрачновато. - Ответила Алла. - Но нечто подобное я уже слышала. Про тупиковую ветвь развития… Однако, что ты предлагаешь? Пересесть на лошадей и жечь лучины?
-Это нереально. Люди не откажутся от своего образа жизни. От… - он скривился, - от прогресса. Они давно стали его рабами.
-А ты?
-И я. Но я не лицемерю…
-Однако… А если ветвь развития тупиковая и, если люди от неё не откажутся, то рано или поздно наступит кризис?
-Мне так кажется.
-И что тогда?
-Тогда, - Михаил усмехнулся, - сильные будут иметь гораздо больше шансов выжить в рушащемся мире.
-Это почему же так?
-Хотя бы потому, что если я буду умирать с голоду, а у оказавшегося рядом ботаника, закончившего школу с золотой медалью и университет с красным дипломом, но с той же проблемой, окажется кусок хлеба, то ему его скушать не светит…
-Но это же…
-Жестоко, низко, подло… Но при этом и естественно. Выжив, я смогу дать более приспособленное к агрессивным условиям потомство. Просто естественный отбор, не больше.
-И ты сделаешь это, несмотря…
-На общечеловеческие ценности? Сделаю. Хотя бы потому, что как бы мы не обрастали "цивилизованностью" и прочими словами, права сильного никто не отменял. Мало того, на мой взгляд, это единственное реально работающее право…
-Ну а если этот ботаник придумает некое оружие и убьёт тебя с его помощью, ты тоже будешь считать это "естественным"?
-Да. - Михаил улыбнулся. - Как видишь, себя я тоже не жалею. Выживает наиболее приспособленный. Это проза жизни. А поэтикой можно заниматься только в свободное от неё время.
-Не хотела бы я оказаться с тобой в этом твоём посткризисном мире.
-И не окажешься. Если кризис и произойдёт, то ещё не скоро. Не при нас, по-крайней мере. К тому же, многое зависело бы от того, в каком качестве ты бы оказалась рядом со мной в этом вымышленном мире…

Алла улыбнулась и произнесла:

-Несмотря на то, что у нас довольно странный разговор для того, что можно было бы назвать "первым свиданием", ты не забываешь переводить его в нужное русло…

Михаил немного смутился и ответил:

-Да, пожалуй… - И, ободренный словами Аллы про первое свидание, продолжил:
-Уже сильно стемнело… И скоро станет холодно, а ты легко одета и мне нечего с себя снять, кроме лёгкой футболки, которая навряд ли решит проблемы народов Крайнего Севера… Я провожу тебя домой?
-Не возражаю. Но всё же, мне интересно, если ты считаешь, что кризис рано или поздно наступит, то какие выходы ты из него видишь?
-Никаких реально возможных. - Честно признался Михаил. - Однако мне отчего-то кажется, что хотя бы один , но есть. Только вот где его искать… Я не знаю…
-Может в духовной сфере?
-Вероятно. Но не думаю, что одной духовностью можно много решить… Всё не так просто… Но кажется мне, что нам действительно пора стать попроще и поговорить о чём-нибудь более соответствующем обстановке.
-Например?
-Например о том, что неплохо было бы куда-нибудь сходить вместе.
-Я подумаю.
-А я понадеюсь, что ты подумаешь также, как и я…

На этот раз Алла сама взяла его под руку, и они пошли обратно, к Центру. Там Михаил поймал частника и тот достаточно быстро домчал их до нужного дома. Когда Алла уже открыла дверь и прощалась, Михаил хотел было чмокнуть её в щёчку, но передумал. Гораздо лучше будет, когда она сама решит сделать нечто подобное. Только тогда он сможет с уверенностью сказать, что добился своего…

Напоследок Алла спросила:

-А если, например, у нас с тобой что-нибудь получится, но я захочу выразить себя в… ну, том же бизнесе? Останешься рядом?
-Это будет зависеть от того, захочешь ли и ты искать компромиссов…

На это Алла улыбнулась и, помахав ему рукой уже из своей прихожей, закрыла дверь.

Домой Михаил пришёл в приподнятом настроении. Он оставил Алле свой телефон и был почти уверен, что она позвонит. Однако она не позвонила. Ни на следующий день, ни через неделю… И, только тогда, когда он уже перестал ждать звонка и решил сходить по адресу сам, она всё же позвонила и сообщила ему, что у неё выдалась парочка свободных деньков и она не против выслушать его предложения. Предложений оказалась масса - на целую программу. Но посвящать её во всё он не стал. Хватило того, что они сошлись на первом пункте. Остальное он решил приберечь на будущее.

И с того самого момента началось то, что с полным правом можно было назвать "ухаживанием". Цветы, лёгкое вино, театры, кино, ностальгический ресторанчик, симфонические концерты, бесконечные комплименты… Алла была в восторге, но он не торопился. Он свято для себя решил, что решать всё будет она.

Прошёл месяц и, когда он прощался с ней в очередной раз, она неожиданно обвила его шею руками, и он ощутил вкус её губ, при этом испытав такое волнение, которого не испытывал уже давно, со времён первого поцелуя.

-Спасибо тебе… - прошептала она ему, и он не стал убивать очарование этого вечера дурацким "за что". Всё и так было понятно.

Он снова потерялся для друзей, которые только посмеивались, глядя на его "правильность". Особенно потешался его школьных ещё времён товарищ, использовавший для выражения своих мыслей по поводу только две фразы: а) "Я тебя не узнаю" и б) "Что ты в ней нашёл?" Но он никого не слушал. И его слабо волновало - чем это всё вообще закончится. Пусть даже как обычно, но он подарит и себе и ей возможность сыграть в любовь… если это только игра… и если ему только кажется, что он действительно что-то чувствует… Он не задумывался над этим.

А потом, когда возле дома Аллы тротуары покрыло первым снегом, как-то так само собой получилось, что он остался у неё. И она подарила ему себя… И он постарался сделать так, чтобы эта ночь запомнилась ей навсегда, даже если им суждено будет расстаться. А сразу после того, как оказалось, что он у неё первый мужчина, он губами осушал блестящие алмазами в свете свечей слёзы, капающие из её глаз, а её руки гладили его по волосам. И до самого утра они не произнесли ни одного слова…
А под утро они, не сговариваясь, решили выйти на улицу. Они бы сами не могли сказать, что заставило их одеться и, держась за руки, всё так же молча двинуться по ночным кварталам в ту сторону, где их обоих, но каждого по отдельности, нашли утром возле дороги.

Они остановились на том самом месте, где и должны были остановиться и обняли друг друга. Алла закрыла глаза и потянулась к нему губами. Когда их губы соприкоснулись, он тоже закрыл глаза. А когда открыл, они стояли под той самой аркой, и все воспоминания этого места вернулись к ним.

-Мы всё-таки нашли Ключ… - Алла смотрела ему прямо в глаза. Её лицо приобрело некое загадочное выражение, отчего она казалась сейчас ничуть не менее прекрасной, чем та блондинка в памятном баре.
-Да, любимая. - Ответил он. - Змея укусила свой хвост.

Они огляделись. Сейчас здесь осталась только Арка Анха. Не было больше никаких статуй и других арок, поскольку всё, что было с ними связано, больше не имело никакого значения. Не было никакого тумана, поскольку в вечности нет ни прошлого, ни будущего, только настоящее. И дорога обрывалась в обе стороны буквально в паре шагов. А вместо того, что окружало их в том мире, откуда они пришли, вокруг, насколько хватало глаз, расстилалось бесконечное зелёное поле, по которому ночной ветер перекатывал зелёные волны.

-Арка… Но ведь место не имеет значения, верно?
-Верно. Я думаю, она нужна была только потому, что нам так понятней…
-Дверь…
-К которой нужен ключ…
-И что теперь?
-Теперь? - Он улыбнулся. - Теперь мы пойдём встречать рассвет…

Она улыбнулась ему в ответ.

-А разве ещё не рано?
-Нет. Он придёт, когда ты захочешь…
-А откуда? Я плохо ориентируюсь... Ах да… Откуда захочу…
-Верно… Так пойдём?
-Пойдём.

И они пошли. Всё быстрее и быстрее, пока не перешли на бег от переполнявших их чувств, а потом они и вовсе взмыли в воздух, но ничуть не удивились этому. И они парили в вышине, всё так же держа друг друга за руки, наслаждаясь тем, что по праву заслужили.


Михаил и Алла, вернее те, кто были ими, а сейчас являющие собою единое целое, без названия и смысла, в виду их ненужности, слились на начавшем светлеть небе в одну точку. А под аркой будто из воздуха соткались две фигуры: прекрасная блондинка, положившая руку на плечо своего спутника, и, собственно, спутник, коим являлся опирающийся на упёртый в землю молот с длинной рукоятью брюнет. За их спинами переливались серебром на чёрном аккуратно сложенные крылья.

-Это и есть Арканха? - Спросила блондинка.
-Да. - Ответил брюнет.

Тогда она к чему-то внимательно прислушалась и, потрепав своего спутника по голове, снова спросила:

-Ты опять нарушаешь правила?
-Совсем немного. - Несколько виновато ответил он. - Просто…
-… мы должны были убедиться, что это возможно. Я помню. А они сейчас где?
-В своей Вселенной. Мы здесь гости.
-А Арканха её часть?
-Нет. Я её держу. Уйдём - она исчезнет за ненадобностью.
-И что они теперь будут делать?
-Вряд ли им что-нибудь будет нужно, - ответил брюнет, - кроме как быть вместе. По-крайней мере, до следующей бесконечности.
-Тебе бы всё шутить… - Блондинка вплотную подошла к нему и, обняв его одной рукой, спросила, поглаживая одно из его крыльев другой:
-А разве мы так не можем? Ведь ты и я… мы тоже…
-Можем. В любой момент.

Она задумалась, глядя вдаль, а потом положила голову своему спутнику на грудь и ответила:

-Нет. Нас пока слишком многое держит…
-Пока… - Эхом откликнулся брюнет.
-Пока… - Вздохнула блондинка.

А потом они исчезли. Исчезла и арка, и кусок дороги. А высоко в небе, пока оно ещё было нужно, над бескрайним и теперь уже сплошным зелёным ковром, который тоже пока был ещё нужен, в странном, чарующем танце сплетались две фигуры. Они ещё не привыкли к тому, что теперь им на самом деле не нужно ничего. Потому, что у них всё есть…

12.07.2001 - 20.07.2001