Как она кричала...

    …Кричала она на меня ужасно. «Ты, – говорит – никто, шлюха, курва, если в следующий раз откажешься – выгоню на@@й. Пойдешь искать себе другую «точку», вообще у меня под чеченцев ляжешь!». А что же я, дура, что ли, с этими отморозками ехать? У меня шестое чувство есть – оно ещё никогда не обманывало. Каждый раз, когда мне клиенты не нравились, и с ними другие девчонки уезжали – то потом уже не возвращались. Или приезжали все побитые…
    А эта Катька тоже хороша – сама же год назад здесь, как и мы, работала. А теперь всё время на нас орёт… И никогда не заступается… Охранникам вообще на всё наплевать… А вчера по всему Ленинскому проспекту облава была, «точку» у гостиницы «Южная» разогнали – вот мы все и переместились на автостоянку во дворах за площадью Гагарина…  Вообще-то я на «точке» редко бываю, мне и постоянных клиентов хватает, но днём из дома позвонила мама и снова попросила выслать денег для дочери, вот я и пошла… В эту субботу вообще не поймёшь что творилось – машины каждую минуту приезжали… К часу ночи половину девчонок уже разобрали…

    …Эти трое тоже подъехали на иномарке -  ну, не очень большой, я же в них не разбираюсь... Вылазит из неё такой огромный, в футболке и шортах,  с мобильником на поясе - я сначала подумала, что он у них самый главный. Ну так вот: вылазит он, и громко так говорит водителю: «Александр, вы, пожалуйста, вон там встаньте, чтобы другие машины могли проезжать» - и показывает, куда. Ну прямо как актёр… Я ещё подумала, что он, наверное, в театре играет… А он подходит к задней дверце,  открывает её – театральным таким жестом – и оттуда вылезает симпатичный, стройный, с  такими усиками… Но видно, что уже поддатый – покачивается стоит.  А наши клиенты почти всегда пьяные приезжают… Ну и к этим тут же «мамочка» подбегает, начинает свои обычные ля-ля, мол, у нас сегодня самые лучшие девочки, обслужат по полной программе… «Выбирать будете? Можем вам помочь». А у нас там темно-зелёная «Газель» стоит (нас в ней при облавах с «точки» на «точку» перебрасывают), мы в ней сидим, курим, девчонки все злые, усталые, а у меня нога всё ещё болит – когда нас ОМОН разгонял, пыталась от мента вырваться, щиколотку себе вывихнула… Да тут ещё Катька наорала, идиотка… Ну ужасный день, короче.
     Этот усатый что-то говорит тихо «актёру»  –  наверное, сам, мол, выбирай. И этот, таким ещё барским голосом обращается к «мамочке»: «Сударыня, представьте нам весь ассортимент, пожалуйста» – ну точно актёр! Я ещё подумала – вот бы они меня взяли, а то снова бандиты приедут, а эти вроде бы ничего… «Мамочка» нас сразу строить перед машиной, охранники фары включили… Этот длинный говорит усатому: «Парень, так ты будешь выбирать, или что?» А усатый ему отвечает: «Я вполне доверяю твоему вкусу».  А я во все глаза смотрю на этого длинного и твержу про себя: «возьми меня, возьми меня»… И тут вижу – он тоже на меня смотрит... И идёт так по всему ряду – и почти на наших девчонок не глядит, а когда мимо меня прошёл, у него тако-о-ой парфюм… Запах - ну просто обалденный! Он дальше пошёл, а я смотрю, у него кроссовки все драные, и сквозь дырки носочки беленькие видны. Ужасно странный тип… И в глаза мне он взглянул – так внимательно-внимательно, как учитель в школе… Мне почему-то показалось, что он ещё никогда никого не «снимал» – «мамочка» вертится вокруг него, как всегда свою лапшу на уши вешает – мол, у нас девочки постоянно проверяются (да никогда она нас не возила! - сами в диспансер ездим, кто захочет), мол,  все чистые, все здоровые, а он вдруг высокомерно так на неё посмотрел, и не сказал ничего… И на девчонок так странно смотрел – ну, как будто на стену… Обычно они всё разглядят: какая грудь, какой живот, какая фигура (а многие так всех облапают), а этот идёт и всем в лицо смотрит – по губной помаде, что ли, выбирает? Потом отходит к приятелю, и вижу, на меня показывает, и говорит своим громким голосом: «Парень, вот эта очень даже ничего, а остальные ужасающе вульгарны…» «Мамочка» тут же меня из строя выталкивает, ставит с ними, начинает говорить, смотрите, какая грудь, какая фигура, можете потрогать… - ну, чтобы побыстрее взяли, а то передумают  и на другую «точку» поедут, а этот здоровый говорит ей, что пусть все остальные перед фарами встанут,  а обо мне - что «это будет наш основной вариант» (он при этом улыбнулся) – ну и снова выбирать пошёл. Но так никого больше и не выбрал, и спрашивает усатого про меня: «Парень, предлагаю тебе рассмотреть эту кандидатуру. Это лучшее, что здесь есть, среди всего местного сброда» - он громко так говорит, но девчонкам-то всё по фигу, с кем ни ехать, лишь бы заплатили и не били… А усатый так типа  смущается, искоса на меня взглянул, и говорит, что «ну, вроде подойдёт»… Тут я вижу – усатый с «мамочкой» расплачивается, так и не поняла, кто у них главный…
     Короче, посадили меня в машину, на заднее сиденье рядом с усатым, здоровенный («актёр») спереди сел... Я думала, усатый меня лапать будет (они все по дороге это делают), а он ничего… Тут вдруг длинный оборачивается с переднего сиденья, пристально так смотрит на меня, и вдруг ни с того ни с сего спрашивает, почему я такая грустная. А я молчу – клиентам скажешь не то, а они бить начнут – деньги-то уже заплатили... Наших девчонок клиенты вообще очень часто бьют, все этого боятся… А он снова спрашивает, ну, весёлым таким голосом, и мне ещё вдруг почему-то плакать захотелось: «А что Вы сейчас больше всего хотите? Как Вас развеселить?» – чудной такой, на «Вы» обращается, и улыбается всё время… И «усатый» тоже вдруг на «Вы»: «Девушка, может, Вы выпить хотите? Что Вам купить?» Я сказала, что хочу пива… «Актёр» машину у киоска остановил, сам покупать пошёл (вообще-то обычно клиенты в машине сидят, а в магазин меня посылают)… Принёс три пива, две бутылки открытых, сам мне через окно протягивает, потом усатому, третью на сиденье между нами положил, а сам не пьёт… Я ему рассказала, как с «мамочкой» поругалась… А он ещё так ужаснулся… Потом всё начал о «наших нравах» расспрашивать – можно ли отказываться от клиента, да правильно ли клиенту в таких случаях требовать неустойку…
    Ну, короче, приехали мы к ним – а у них дома ещё третий сидит, с такой противной ментовской рожей, он мне сразу не понравился (такие всегда минета требуют, а я до сих пор не привыкла)…   Я про себя немного надулась – ведь к двоим же ехала, но ничего не сказала – всё боялась, что будут бить (меня уже раз били, чуть не порвали губу). Усатый начал мне еду предлагать – а  я всё боюсь у них есть, мало ли что… Сидим на кухне – а везде так грязно, накурено, везде какие-то обёртки, бутылки везде пивные…  Мужики что-то между собой говорят, смеются, я только слышу, что этот здоровенный всё время меня хвалит – мол, поразительно, как она сумела сохраниться при таком образе жизни... А я всё боюсь – всё-таки трое их… Тут длинный достаёт мне новую бутылку пива из холодильника, открывает её – гляжу, а он так внимательно на меня смотрит, а потом вдруг спрашивает, почему я такая надутая? – а я взяла, да и сказала ему…  А эти двое куда-то ушли, и длинный вдруг, ни с того ни с сего заявляет: что, мент мне не понравился? – и откуда он только знает, по лицу прочитал, что ли?… Я кивнула, что да…
    Потом он тоже куда-то ушёл, я сижу одна, даже пиво расхотелось пить – а вдруг они все трое сразу будут? Сзади же всегда больно… Вдруг слышу – дверь входная хлопнула, я уже подумала, что пришёл какой-нибудь четвёртый, наверное совсем злой, и вообще неизвестно, сколько их там будет, а тут длинный заходит на кухню, и говорит мне, весело так, что, мол,  мента спровадили, раз он мне не понравился, что мент на него обиделся, и что он теперь с ним отношения вконец испортил – а сам при этом улыбается (он вообще всё время улыбался), а я сижу, офигеваю…  И  длинный вдруг говорит (и называет меня по имени, он уже на «ты» перешёл): «Почему ты так редко улыбаешься? У тебя такая потрясающая улыбка»… А я чувствую - уже тоже улыбаюсь… И усатый тоже пришёл, всё сидят, меня расспрашивают, и пивом поят... И длинный (он и не пил почти) ещё говорит: «Я знаю, у представителей твоей профессии у всех есть примерно одна и та же легенда. А нельзя ли узнать о тебе правду?» – и ещё так странно говорит, не выражается, как все клиенты: «шлюха», «соска», «бл@@ь» - а «твои коллеги», «в вашем кругу» – ну… не обидно совсем, и так странно смотрит… ну, как будто всё где-то внутри записывает… А я уже вижу, что эти точно бить не будут,  ну и рассказала им всё – что Аксютка в Полоцке с родителями осталась, что когда она родилась (два года назад, когда мне было девятнадцать), папа её сразу же сбежал, но сейчас хорошие алименты платит… А они всё спрашивают, зачем тогда я не брошу этот «бизнес» (это длинный так выразился) – отвечаю им, что нужно много платить за заочную учёбу в университете, 800 долларов за год,  у нас на Беларуси столько не заработаешь… Тут у них у обоих челюсти отвисли, стали расспрашивать - как, да что,  да какой факультет, какие предметы, и почему именно геодезия… А длинный всё шутит, что вот, трое человек с университетским образованием собрались, люди одного круга… Ну я его и спросила, какой факультет он окончил – но когда он ответил, мне показалось, что я ослышалась…  И ещё москвичек этот длинный всё время ругал, говорил, что «если бы они были скромными, как ты» -  а мне москвички тоже никогда не нравились, все такие развязные, всё по кабакам вместе с нашими сидят… И длинный всё время восклицал, да ещё с таким восхищением: «Боже, парень, какая она скромная! Какие у неё манеры! Какие у неё ресницы (а они у меня и правда очень длинные, мне все это говорят, да я  ещё хорошую тушь на днях купила, «Lumene Artist», перед выездом ею накрасилась)… Какие у неё изумительные ореховые глаза! Да это же просто супер!»  («И когда только разглядеть успел?» – подумала я).  А усатый только мычал одобрительно: «Ну так кто выбирал-то! Ты же у нас великий знаток женской красоты!»… Меня ещё удивило, что когда я закурить собиралась,  он мне каждый раз зажжённую зажигалку подносил – клиенты так никогда не делают…
     А ещё они всё время говорили (то есть длинный говорил, а усатый только посмеивался да пил своё пиво, он тоже очень хороший), что никто меня обижать и бить не будет, чтобы я успокоилась и расслабилась, и что в их обществе я должна чувствовать себя не как купленная вещь, что они так на меня не смотрят… А я уже и сама чувствовала, что они совсем другие… Только всё не могла понять – когда же они начнут, кто будет первым, или они будут сразу оба…
    Мы так довольно долго сидели, и усатый мне всё поесть предлагал, а мне же неудобно у них брать. Этот здоровый  ещё грушу достал из холодильника  – такую большу-у-ую… Сам помыл, и мне подал, даже на блюдечке, я её съела... Они ещё куда-то выходили, я так и не поняла, зачем – а потом вернулся один длинный, и вдруг заявил (он вообще выражался всегда как по писаному), что, «скорее всего, мне не улыбается перспектива ублажать двоих клиентов», что им «просто так» не интересно, и «хочется, чтобы мне тоже было хорошо», «чтобы я чувствовала себя человеком», что мне приготовлена ванна, шампунь и новое (!) полотенце, и что я… могу выбрать из них двоих того, кто мне больше всего понравится!.. И что они «не будут иметь ко мне никаких претензий»… А вообще - они оказались такие хорошие… Тут я, сама не знаю почему, вдруг его спрашиваю: есть ли у него девушка? - сразу видно было, что он не женат…  А он вдруг замолчал так,  задумался (я уже пожалела, что спросила), и лицо у него такое странное стало – ну, как будто грустное,  он куда-то внутрь себя смотрит, и говорит, вроде бы  усмехнувшись: «Девушка… Пожалуй, что нет» - а сам трёт рукой бороду, и смотрит на меня сквозь свои очки, а глаза у него такие умные-умные, и почему-то немного усталые… Помню, я ещё подумала, что, наверное, она его совсем не понимает, при его-то жутком образовании, или он только что с ней поссорился, вот они с другом и начали «снимать» девчонок… А он снова принялся шутить, что они сейчас с приятелем построятся здесь при свете фонарика вместо фар, а я буду ходить и выбирать, причём совершенно бесплатно – и ещё что-то сказал, такое умное, но общий смысл я всё равно поняла – что побывав на месте выбирающего я повышу свою самооценку, а значит, буду в постели что-то чувствовать… Он, наверное, уже знал, что мы ничего не чувствуем с клиентами.  И когда он снова спросил: «Кого же ты выберешь?» – то я сразу ответила: «Вас»…
    …Из ванной длинный проводил меня в комнату, и сам накрыл одеялом, а потом ушёл, наверное в душ, а я лежала и боялась – обычно эти мужики сразу начинают тискать попу, очень больно, или начнут ужасно ворочать, как куклу, или делать что-то ещё, но тоже неприятно, а всё равно приходится терпеть… И потом - я же была на новом месте (обычно клиенты приезжают ко мне, ведь они все женатые), лежала в чужой комнате, довольно тёмной, а я боюсь темноты, и в коридоре ходила большая собака  – ну, всё равно немного страшно, неизвестно же, что будет дальше. Все девчонки уже давно привыкли, им-то всё равно, а я до сих пор не могу… И ещё непонятно, что и как он будет делать… Короче, ужасно боялась… А ещё – все они любят сразу за грудь хвататься… Как начнут тискать изо всей силы - больно… Или как-то ещё руку не так подвернут… И когда он, закутанный в полотенце, пришёл из душа, то я вся напряглась – всё равно неприятно, когда с тобой в постель ложится посторонний мужчина, клиент, имеющий право сделать с тобой всё, что ему вздумается, когда начинает тебя везде грубо хватать… 

     …Я так и не заметила, когда он оказался вместе со мной. Ведь вроде бы  сначала он просто присел? Нет, я же хорошо помню: я почти сидела, вся сжавшись от страха и ждала, когда он сбросит одеяло и накинется на меня, а он почему-то просто присел рядом, на самый краешек, как будто зашёл только на минутку и сейчас же уйдёт, и смотрел мне в глаза, и на губах у него была лёгкая, едва заметная, улыбка, а на лице как будто мелькало что-то нежное (я сначала думала, что показалось)… А потом он вдруг поднял руку и медленно-медленно провёл пальцем по моей брови… Потом по другой… И он всё время что-то говорил – не помню что, но что-то очень нежное, и такое простое… А от брови он, тоже медленно, провёл рукою по моему виску, а потом по щеке – ну, самым кончиком безымянного пальца, я не поняла даже, он касается щеки, или нет … И всё смотрел и смотрел так, будто… ну, будто моя щека самая красивая на свете, и он сюда только ради неё и зашёл, и всё это было так неожиданно – я привыкла уже, что клиентов интересует в первую очередь грудь… А когда его палец приблизился почти к моему рту, он вдруг прошептал: «Я знаю, что ты хочешь меня укусить» - и это было ужасно смешно (ведь я же вовсе не хотела, я его ещё немного побаивалась), но почему-то ещё и приятно… Потом, тоже кончиками пальцев, он  провёл по моему лбу, и почти прошептал, какой у меня красивый лоб, что он такого никогда не видел, и что он знает, что этот лоб тоже его боится, но сейчас перестанет… Он спрашивал, о чём же это таком ужасном думает этот лоб, что же он (ну, мой лоб) такой грустный, и говорил очень тихим, очень нежным голосом, и мне показалось вдруг, что он разговаривает не со мной, а с моим лбом, и он ещё что-то такое про лоб говорил, он вообще всё время говорил, я всё равно не смогу повторить, но от мужчин я такого ещё никогда не слышала… Я вдруг подумала, что он, наверное, девчонок по форме лба выбирал… Потом он, тоже очень нежно, провёл рукой по моим волосам – как будто прошелестел ветер, и вдруг коснулся кончиком пальца моей шеи… А может, не коснулся? – я так и не разобрала… И ещё потом…
     Он так странно себя вёл – всё делал с какой-то пронзительной, необыкновенной нежностью, и в то же время очень спокойно и твёрдо – как будто он имел надо мною какую-то особую власть, но не власть клиента (я бы сразу почувствовала), а власть человека, умеющего делать что-то лучше всех… И даже на лице у него было написано что-то спокойное и сильное, как будто он заранее знает, что мне с ним будет хорошо, как будто он вообще меня очень хорошо знает, будто бы он давно уже со мною знаком… И ещё – он совсем не смотрел на моё тело, даже одеяло не стянул, как будто ему ничего и не нужно было, а глядел мне в лицо, он вообще всё время смотрел на меня  с таким восхищением, как будто никогда раньше не видел женщин, и всё говорил, какая я красивая… Нет, он даже не гладил меня - это было что-то другое, непонятное, когда действие сливается с голосом, когда сам голос становится действием… Когда невозможно понять – тебя гладят руки или голос, когда пальцы еле-еле касаются, как будто целуют… 
    Это были какие-то другие, не мужские руки. Касались они меня, или нет? – кажется, всё-таки нет… Он гладил как-то совсем по-другому, самыми кончиками, одними подушечками пальцев, едва-едва дотрагиваясь, но в то же время уверенно и даже как-то быстро, я никогда не думала, что мужчины так умеют… И сразу же вслед за его рукой по всему телу бежала такая сладкая судорога  и потом хотелось ещё и ещё…  И он всё чего-то при этом шептал, он проводил кончиком пальца по моим ресницам, а потом их целовал, и тут же говорил, что нужно «поцеловать другой глазик, а то он обидится», он вообще обращался к каждой части моего тела чуть ли не по имени, и разговаривал только с ней, и ещё гладил, и ещё целовал, как будто забыв про меня, и я уже не понимала, что происходит, я впадала в какое-то оцепенение, в какой-то гипноз…
    Это был какой-то другой, не мужской голос. Что он мне говорил? Или всё это звучало во мне самой, в моей душе? Откуда всё это взялось, все эти слова? Их как будто не было, вместо них в душе рождались какие-то новые, непонятные  ощущения...  Это было что-то совсем странное, в постели такого не бывает, не должно быть  – что-то другое, глубокое, где слова переходили в ощущения, ощущения – в чувства, а чувства – в звуки… Это гладили меня - или я сама? Меня гладили - или целовали? Или что-то говорили?  Это были его руки – или губы? Или слова? – и почему всё это слилось, и уже непонятно, где мои руки, где моё тело, где мои губы, а где - его…
     Это были какие-то другие, не мужские поцелуи - нет, так нельзя целовать женщину, мужчины так никогда не целуют… Так можно целовать, наверное,  листики деревьев, свежие цветы, молодую весеннюю траву – и так может целовать их только какой-то сказочный зверь,  или солнечный луч, а может быть,  ребёнок… В его поцелуях… в них почти не было чего-то мужского, он совсем, совсем не хотел меня как женщину, он вообще про меня забыл, а помнил лишь про пальцы, щёки, волосы - и было что-то лишнее,  я не могу, не смогу никогда объяснить, что. С кем я была в постели – неужели с мужчиной? А может быть, с ветром, с ребенком, со своими снами? Мне казалось… нет, я была уверена, что он ничего от меня не хотел – он просто… просто возносил меня до небес…  И голова у меня – от его слов, поцелуев, рук - кружилась всё сильнее и сильнее… Дальше я ничего не помню…

   …А утром спать почему-то совсем не хотелось, и мы пошли гулять - я теперь его не боялась ни капельки! Мы шли сначала по Ленинскому проспекту, а потом свернули на Ломоносовский, и прямо на нас вставало солнце, в этот день оно было какое-то по-особому яркое, и вообще день был ужасно хороший, и он всё время смеялся и шутил, и ещё сказал, что «почти два года мечтал встретить рассвет, гуляя вместе с красивой девушкой, а не сидя в он-лайне», и я тоже смеялась, и  не понимала уже, почему, когда именно это так стало – что мне приятно, что он держит меня за руку, что целует в губы, и мне почему-то не хотелось, чтобы этот проспект кончился, а хотелось всё идти и идти… И я всё вспоминала о том, что было ночью,  не понимала уже, что же со мной происходит, и вообще что это было – неужели с мужчиной такое может быть…
    Да, этой ночью – я всё время вспоминала об этом, что же это было… Мне казалось, что я взлетала и проваливалась в бездну, и я не понимала, что он со мной делает, что он мне говорит… Больше всего меня потрясло, что он совсем не трогал меня там, где обычно любят трогать мужчины… Кажется, он вообще ничего не трогал,  только говорил и целовал – нет, я всё-таки не могу объяснить, что он делал со мной… Я не чувствовала его рук, я не ощущала его губ – и не могла понять, где кончается он и начинаюсь я. Где мы с ним были? И где была я? Я была у клиента? Нет, я была где-то ещё, в другом месте, в другом времени – может быть, в сказке, может быть, в своём детстве… И когда это произошло, что я вдруг забыла, что клиентов неприятно целовать? – ах да, это были какие-то совсем другие поцелуи… Мне казалось, что он разговаривает со мной одними губами – разговаривает с моей шеей, с волосами, с кистями рук… Помню только, что они что-то отвечали ему – но уже не помню что: они были сами по себе, целиком принадлежали ему, и я была уже сама не своя… Он сделался вдруг частью меня, той частью, которой мне всегда не хватало, и по которой я тосковала всегда - но  поняла это только сейчас… И я целовала его как человека, о котором всегда мечтала… Я забыла обо всём на свете? Нет, это всё на свете забыло обо мне… Так я его всё-таки целовала? Или это он целовал меня, а всё остальное просто приснилось?  И как он догадался, откуда он узнал, что не нужно целовать там, куда обычно лезут с поцелуями все клиенты?
    Но его поцелуи!..  Кажется, он целовал каждую мою клеточку, каждый волос, каждую ресничку… Иногда он вообще не целовал – просто приближал свои губы к моим, близко-близко, и как-то выдыхал, а может, что-то произносил, такое впечатление, что он признавался в любви, и ощущение от этого было сильнее, чем от поцелуя… И вообще, мне показалось даже, что он умеет целовать руками, и что вся эта ночь слилась в какой-то огромный, бесконечный поцелуй – сейчас мне кажется даже, что больше ничего и не было… А иногда он вдруг со всей силы обнимал меня и начинал целовать сильно-сильно, и очень быстро, сразу везде – плечи, шею, губы, волосы, и это было как буря, которая внезапно налетала и так же внезапно стихала… И каждый новый шквал этой бури был всё сильнее и сильнее, и я уже чувствовала её приближение, и уже торопила, и вся кипела душой…  А ещё - среди ночи из соседней комнаты вдруг послышалась музыка – кажется, я вела себя слишком громко, я этого даже не заметила… А ещё я помню, как всё это волшебство  вдруг внезапно кончилось, и мне было ужасно хорошо, и мы долго лежали с ним, обнявшись, и он снова просто гладил пальчиком мои брови и щёки, и что-то шептал, и смотрел своими ласковыми глазами, и тут открылась дверь, и в комнату вошла большая собака, она легла на полу у нашей постели, и мы оба стали её гладить, а он заметил ещё, какая она деликатная – что не заходила раньше, не хотела нам мешать… И мы всё о чём-то говорили,  и я помню, что он постоянно шутил, и я всё обнимала его и всё целовала, и всё никак не могла перестать,  я благодарила его за всё это чудо, и не хотела отпускать от себя даже в туалет… Тогда, ночью, всё это настолько насытило меня, что я совсем перестала что-либо соображать, я вообще почувствовала себя вдруг какой-то круглой дурочкой,  которой ничего в жизни больше не надо… …А теперь я шла с ним рядом и почему-то чаще всего  вспоминала, как он тогда поцеловал мою больную щиколотку, и сказал, что «сейчас всё пройдёт» - таким голосом, что мне сразу показалось, что она уже почти не болит…

     Почти у самого метро мы зашли в «Цезарь Парк», и он купил мне мороженое, а себе не стал - сказал, что сейчас сбрасывает вес и питается одними огурцами, и гоняет целыми днями на своём новом велике (он хвастался им совсем как мальчишка)… В нём и правда было очень много мальчишеского, почти детского,  несмотря на то, что он был лет на пятнадцать меня старше – он даже не скрывал, что гордится собой, что доставил мне такое удовольствие, и видно было, что он всё время задирает нос… И ещё он рассказал немного о себе, о том, что он сейчас пишет,  и что его работа такова, что ему приходится всё время быть искренним… И ещё пожаловался, что пишут ему в основном «всякие скучные тётки», а что девушки ему нравятся только совсем молодые, вроде меня, и что его почему-то считают занудой, а я всё не могла понять, почему же у него нет любимой девушки  -  у нас на Беларуси на такого мужчину сразу бы все налипли, но не стала ему об этом говорить... Потом дала ему свой телефон…

      Когда мы расставались внизу, в вестибюле, он поцеловал меня только в лоб, и сказал, что жалко, что его публикации в Интернете не приносят ему ни копейки – иначе он тоже стал бы моим постоянным клиентом, или, как он выразился, «купил бы абонемент сразу на весь сезон». И тут я вдруг ответила, что могу встречаться с ним просто так – когда он захочет меня увидеть… А когда  подъехал поезд, и я стояла уже в дверях, и всё смотрела на него и смотрела, он вдруг так задорно  крикнул: «Ты правда мной довольна?» – то я едва сумела выдохнуть: «да!» Такого у меня никогда ещё не было…
    
  22  Июля 2001г.