Илья дувалов

правдивые рассказы о писателе земли русской — о ГЕННАДИИ МИХАЙЛОВИЧЕ КАТЕРИНИНЕ



РАССКАЗ О ТОМ,
КАК ВЕЛИКИЙ ПИСАТЕЛЬ Г.КАТЕРИНИН
ВПЕРВЫЕ ВЗЯЛСЯ ЗА ПЕРО


Однажды Геннадий Михайлович Катеринин пробегал по коридору и заметил, что дверь в комендантскую приоткрыта. Трепеща нутром, Геннадий Михайлович заглянул в кабинет — там никого не было. В углу, прямо на полу — свалка матрацев, по другую сторону — непонятные мешки, а прямо напротив окна — стол и чернильница на нём. Словно завороженный, Геннадий Михайлович направился прямо к столу, вскарабкался на стул...
Глаза Геннадия Михайловича блестели. Он знал, что сейчас произойдет то, к чему он шел все пять лет своей жизни.. Так оно и случилось. Изъяв левой рукой из чернильницы перьевую ручку, большим и указательным пальцами правой руки Геннадий Михайлович коснулся пера...
С тех пор минуло уже пятьдесят лет, а эти пальцы у него остались фиолетовыми, хотя руки Геннадий Михайлович периодически моет.

 

 

РАССКАЗ О ТОМ,
КАК ВЕЛИКИЙ ПИСАТЕЛЬ Г.КАТЕРИНИН
ВТОРИЧНО ВЗЯЛСЯ ЗА ПЕРО


Однажды Геннадий Михайлович Катеринин пробегал по коридору детдома и заметил, что дверь комендантской приоткрыта. Трепеща нутром, Ген­надий Михайлович заглянул в кабинет — там никого не было. В левом углу, прямо на полу — свалка матрацев, по другую сторону — непонятные коробки, а прямо напротив окна — стол и чернильница на нём. Словно завороженный, Геннадий Михайлович направился прямо к столу и во второй раз прикоснулся к перу...
Тут в комендантскую с криком влетела комендантша, схватила Геннадия Михайловича за бороду и вышвырнула вон из кабинета....
С тех пор минуло уже сорок девять лет, а чувство обиды на комендантшу у Геннадия Михайловича так и не прошло. Только борода поседела.

 

 

РАССКАЗ О ТОМ,
КАК ВЕЛИКИЙ ПИСАТЕЛЬ Г.КАТЕРИНИН
В ТРЕТИЙ РАЗ ВЗЯЛСЯ ЗА ПЕРО


Однажды Геннадий Михайлович Катеринин пробегал по коридору и заметил, что дверь комендантской приоткрыта. Трепеща нутром, Геннадий Михайлович заглянул в кабинет — там за столом сидела комендантша. В углу, прямо на полу — свалка матрацев, по другую сторону — непонятные тюки, а прямо напротив — стол с чернильницей и комендантша за ним... Словно завороженный, Ген­надий Михайлович направился прямо к столу и в третий раз прикоснулся к перу. В его воспаленном мозгу уже тогда зрел замысел романа “Илья Дувалов”.
— Что, бесёнок? — потрепала его по лысине комендантша, которая была в добром расположении духа.
И Геннадий Михайлович смущенно улыбнулся в бороду.
Он знал, что будет писать, чего бы это ему ни стоило!
С тех пор минуло уже сорок восемь лет...

 

 

РАССКАЗ О ТОМ,
КАК ВЕЛИКИЙ ПИСАТЕЛЬ Г.КАТЕРИНИН
ПРИНИМАЛ УЧАСТИЕ В ДИСКУССИИ


Однажды Геннадию Михайловичу Катеринину предложили принять участие в дискуссии на предмет “Кому вадить следующему”. Геннадий Михайлович вышел в центр круга и начал с достоинством:
— Послушайте меня внимательно. Вы тут все собрались молодые да зеленые, детство еще играет у вас в жопах, а жизнь — это нечто гораздо более сложное. И ежели у кого из вас однажды достанет мужества родить из себя литературного героя да повести его по страницам произведения своего, то и поймет тот тогда, как текст с листа может осыпаться, не оставляя под собой ничего, кроме пепла души исстрадавшейся. Литературное творчество, скажу я вам, ребятки, ведь не есть жизнь вполне, но вмещает в себя, помимо таковой, и мастерство писателя, его талант...
С тех пор минуло сорок семь лет... Никто боль­ше не предлагал Геннадию Михайловичу играть в прятки...

 


РАССКАЗ О ТОМ,
КАК ВЕЛИКИЙ ПИСАТЕЛЬ Г.КАТЕРИНИН
ПРИСТУПИЛ К РАБОТЕ
НАД РОМАНОМ “ИЛЬЯ ДУВАЛОВ”


Однажды Геннадий Михайлович Катеринин пробегал по коридору и заметил, что дверь комендантской приоткрыта. Трепеща нутром, Геннадий Михайлович заглянул в кабинет — там никого не было. В углу, прямо на полу — свалка матрацев, по другую сторону — непонятные раскладушки, а прямо напротив окна — стол и чернильница на нём. Словно завороженный, Геннадий Михайлович направился прямо к столу, схватил чернильницу с перьевой ручкой и выбежал прочь из кабинета. ..
Забравшись под перевернутое корыто на заднем дворе, он тщательно послюнявил кончик пера, опустил его в чернильницу и вывел неказистыми буквами на клочке туалетной бумаги: “ИЛЬЯ ДУВАЛОВ”, роман...”
С тех пор минуло уже сорок шесть многотрудных лет. Того корыта нет теперь и в помине...

 

 

РАССКАЗ О ТОМ,
КАК ВЕЛИКИЙ ПИСАТЕЛЬ Г.КАТЕРИНИН
БЫЛ НЕ ПОНЯТ СОВРЕМЕННИКАМИ


Однажды Геннадий Михайлович Катеринин работал над своим романом, сидя в неудобной позе под корытом на заднем дворе. Он зачеркнул прежнее название романа “ИЛЬЯ ДУВАЛОВ” и написал новое: “СТАНЦИЯ СТАЛИНО”. Потом зачеркнул “СТАНЦИЯ СТАЛИНО”, потому что не был уверен в правильности написания этих слов и написал “ИЛЬЯ ДУВАЛОВ”... Как вдруг чья-то немилосердная рука бесцеремонно схватила Геннадия Михайловича за бороду и выволокла из-под корыта.
— Ах ты, сукин ты сын! Стервец ты этакий! — заверезжала комендантша и палкой три раза ударила Геннадия Михайловича по голове.
С тех пор минуло уже без малого сорок пять лет — годы, безоглядно отданные Геннадием Михайловичем литературному самообразованию...

 

 

РАССКАЗ О ТОМ,
КАК ВЕЛИКИЙ ПИСАТЕЛЬ Г.КАТЕРИНИН
ПОСТИГАЛ ТАЙНУ ЧЕРНИЛЬНИЦЫ


Однажды Геннадий Михайлович Катеринин сидел у себя под корытом и вдумчиво исследовал устройство чернильницы. В это самое время на заднем дворе случилась молодая женщина. Она торопливо оглянулась по сторонам и, задрав снизу одежды, присела справить нужду — таким образом, что Геннадий Михайлович у себя под корытом заволновался, в глазах у него помутилось. А когда он снова мог различать предметы вокруг — женщины уже не было, лишь на земле, прямо перед корытом, лежала трепетная роза, вокруг которой дрожал воздух...
Вот так в сердце Геннадия Михайловича забрезжила первая любовь...
А ведь сорок четыре года минуло с той поры...

 

РАССКАЗ О ТОМ,
КАК ВЕЛИКИЙ ПИСАТЕЛЬ Г.КАТЕРИНИН
ПОВЕРГ КОМЕНДАНТШУ В СЛЁЗЫ


Однажды Геннадий Михайлович Катеринин работал над своим романом, сидя в неудобной позе под корытом на заднем дворе. Он зачеркнул прежнее название романа “ИЛЬЯ ДУВАЛОВ” и написал новое: “СТАНЦИЯ СТАЛИНО”. Потом зачеркнул “СТАНЦИЯ СТАЛИНО”, хотя уже совершенно точно знал правописание этих слов, и написал “ИЛЬЯ ДУВАЛОВ”... Как вдруг чья-то немилосердная рука бесцеремонно схватила Геннадия Михайловича за бороду и выволокла из-под корыта.
— Ах ты, сукино ты дитя! — заверезжала ко­мендантша и палкой три раза ударила Геннадия Михайловича по голове.
— А в чём, собственно, дело? — развел руками Геннадий Михайлович. А комендантша вдруг заплакала ни с того ни с сего, да так и удалилась, плача, переваливаясь с одной ноги на другую.
Сорок три года уж минуло... Как бежит время!.

 

 
РАССКАЗ О ТОМ,
КАК ВЕЛИКИЙ ПИСАТЕЛЬ Г.КАТЕРИНИН
ПОШЕЛ СОБИРАТЬ ЛИТЕРАТУРНЫЙ МАТЕРИАЛ ДЛЯ РОМАНА


Однажды Геннадий Михайлович Катеринин, сидя на заднем дворе под корытом в неудобной по­зе, подумал, что ему не хватает для романа литературного материала. Он вылез из-под корыта и пошел его собирать.
С тех пор минуло сорок два года. Материал, фактически, собран. Однако, чернильницу с перьевой ручкой, то ли по глупости, то ли из порядочности своей, Геннадий Михайлович занес в комендантскую и поставил комендантше на стол. Та сурово посмотрела на него, но ничего не сказала. Только, когда он уже вышел, догнала его и ударила палкой три раза по голове.
— За что?! — не понял Геннадий Михайлович.
Но комендантша так и не сказала — за что. А на следующий день скончалась в страшных судорогах.
Вот такая она — суровая правда жизни.

 

 

РАССКАЗ О ТОМ,
КАК ВЕЛИКИЙ ПИСАТЕЛЬ Г.КАТЕРИНИН
ПРИБЕГ К МЕТАФОРЕ


Однажды Геннадий Михайлович Катеринин пробегал по коридору и заметил, что дверь комендантской приоткрыта. Трепеща нутром, Геннадий Михайлович заглянул в кабинет — там за столом сидела... та самая молодая женщина, которую Геннадий Михайлович никак не мог забыть. В углу, прямо на полу — свалка матрацев, по другую сторону — непонятные чемоданы, а прямо напротив — стол с чернильницей и молодая женщина за столом... Словно завороженный, Геннадий Михайлович направился прямо к столу и в первый раз прикоснулся к женщине.
— Тётя, можно мне с вашей чернильницей поиграться?
— Мал ещё! — кокетливо сказала молодая женщина и игриво погрозила Геннадию Михайловичу пальцем.
— Ну тётя! — принялся канючить Геннадий Михайлович.
И тогда та ударила его три раза палкой по голове.
Сорок один год тому это было...

 

 

РАССКАЗ О ТОМ,
КАК ВЕЛИКИЙ ПИСАТЕЛЬ Г.КАТЕРИНИН
ЛИШИЛСЯ ВОТЧИНЫ СВОЕЙ


Однажды, сорок лет тому это было, пришел Геннадий Михайлович на задний двор, чтобы поработать над романом “Илья Дувалов”, и не нашел там своего корыта. Одна только слежавшаяся солома, да палка неподалёку лежала на земле. Трепеща нутром, Геннадий Михайлович поднял палку и примерился к ней — хорошо ли та лежит в руке (оказалось — хорошо). И тогда он три раза этой палкой ударил себя по голове. И с третьим ударом кто-то его: хвать его за бороду — и в бак эмалированный.
То была Анна. Пошинковала она Катеринина, потом солью засыпала и гнёт сверху. Ну, Геннадий Михайлович не будь дураком — однажды ночью из-под гнёта вылез и Анну болтами к кровати привинтил. А сам, уже с отложением солей, пошел редакцию искать для издания романа своего об персонаже Ильи Дувалова.

 

РАССКАЗ О ТОМ,
КАК ГЕННАДИЙ МИХАЙЛОВИЧ
С ПОЛЬЗОЙ ДЛЯ ДЕЛА ГАЗЕТУ СЛОМАЛ


Пришел Геннадий Михайлович Катеринин в редакцию газеты, где работал Василий Брус.
— Что это, — говорит, — у тебя за газета! Текст с нее осыпается!
— Где ж он осыпается? — Не поверил Василий Иванович.
— А вот, смотри! — И Геннадий Михайлович тряхнул газету. Текст с нее весь и осыпался.
Брус глазам своим не поверил. А Катеринин был готов к этому и, чтобы успокоить Бруса, сразу ему рукопись своего романа протянул: — Вот, — говорит.
— Что это? — спрашивает Брус.
— Роман, который ты будешь печатать в своей газете по главам.
— Но тут один титульный лист, как я понимаю.
Видит Катеринин, что разговор не клеится. Взял газету, с которой текст осыпался, свернул ее в трубочку и ударил Бруса три раза по голове. Газета и сломалась об голову поэта высокой трагической ноты. Не так давно это было...

 

РАССКАЗ О ТОМ,
КАК ГЕННАДИЙ МИХАЙЛОВИЧ
НАПРАВЛЕНИЕ ПОЛУЧИЛ


Пришел Геннадий Михайлович Катеринин в редакцию газеты, где работал Василий Брус — поэт высокой трагической ноты. А тут и Высоцкий в ту же редакцию заходит. Катеринин сразу к Высоцкому:
— Дай, — говорит, — ключ от дома твоего, а то у меня от Анны отложение солей.
Ну Высоцкий, добрая душа, и дал ему ключ 17x24. А Геннадий Михайлович взял да и прикрутил Высоцкого к Василию Ивановичу болтами М24. "Вы, — говорит, — поэты, а я — литератор! Печатайте мой роман в газете своей, чтоб буквы в ней не осыпались!"
— “Илью Дувалова”, — говорит Василий Иванович, — в "Идиот" надо нести, это журнал такой литературно-публицистический.
Геннадий Михайлович поначалу оскорбился, но потом взял чистый лист и, уходя, завернул в него две фанеры для Анны.

 

 

РАССКАЗ О ТОМ,
КАК ВАСИЛИЙ ИВАНОВИЧ
УШЕЛ ОТ СЕБЯ В БИЗНЕС
ДА СРАЗУ НА РЕКЕТ НАРВАЛСЯ


Вот тогда-то Василий Иванович, поэт высокой трагической ноты, решил руки на себя наложить. Написал завещание и последнее своё стихотворение, умылся, одел костюм и пошел в бизнес. По пути заглянул к главному редактору журнала “Идиот”, попрощался надолго, попросил опубликовать в журнале завещание со стихотворением. И вот он уже сидит, бизнесом во всю занимается, а тут — Катеринин опять.
— Илью Дувалова — говорит — людям несу, пером прозы своей воспеваю. Персонаж литературный языка моего... — ну и всё такое.
— Короче, — говорит Василий Иванович, — Сколько тебе нужно денег, что бы ты писал свой роман, а не говорил о нём?
— Сто рублей, — говорит Геннадий Михайлович. Потом подумал и добавил: — В месяц.
И Василий Иванович, бизнесмен, отстегнул ему.

 

РАССКАЗ О ЛЮБВИ ГЕННАДИЯ МИХАЙЛОВИЧА
К ВАСИЛИЮ ИВАНОВИЧУ


Сидит Василий Иванович, поэт высокой трагической ноты, бизнесом во всю занимается, а тут — Катеринин опять.
— Илью Дувалова — говорит — людям несу, пером прозы своей воспеваю. Персонаж литературный языка моего... — ну и всё такое.
— Гена, — не выдержал Василий Иванович, — Не трави душу. Я же тебе сказал: к главному редактору литературно-публицистического журнала “Идиот” тебе надо.
А Катеринин своё:
— Чистый лист читаю, соскабливаю текст со страницы, чтобы обнаружить на свежем, немятом листе свою распластанную душу, прочувствовать истину, которую хочу выразить... А к тебе пришел — потому что люблю тебя, Василий Иванович, всем сердцем люблю, никого ещё так не любил...
Василий Иванович взял палку и ударил ею Катеринина три раза по голове. Он тоже полюбил Геннадия Михайловича, но не смог свои чувства выразить иначе.

 

 

РАССКАЗ О ТОМ,
КАК ГЛАВНЫЙ РЕДАКТОР ЖУРНАЛА “ИДИОТ”
СТАЛ ГЛАВНЫМ РЕДАКТОРОМ ЖУРНАЛА “ИДИОТ”


Однажды (тринадцать лет назад это было) главному редактору журнала “Идиот” (он учился тогда в Патриса Лумумбы) пришло время издавать первый номер журнала “Идиот”. И тогда главный редактор журнала “Идиот” самолично отпечатал на печатной машинке журнал “Идиот”, а на титульном листе журнала “Идиот” впервые назвал себя главным редактором журнала “Идиот”, вспомнив вдруг, что на самом деле он и является главным редактором журнала “Идиот”.
Много воды с той поры утекло — уже и страны той нет, в которой мы когда-то жили, иномарки по улицам стали ездить, компьютеры в жизнь вошли, модемы всякие, пэйджеры и менеджеры... А Слава всё издаёт и издаёт свой “Идиот”, всё издаёт и издаёт, и не может никак утешиться...

 

 

РАССКАЗ О ТОМ,
КАК ГЛАВНЫЙ РЕДАКТОР ЖУРНАЛА “ИДИОТ”
ЖУРНАЛ “ИДИОТ” ИЗДАВАЛ


Первых номеров пять издал — никаких побочных эффектов... А потом пошло-поехало: как только номер очередной — так тут и младенец новый в редакции непонятно откуда образуется, прямо со всем колыбельно-пелёночным оборудованием! И откуда что берется?! Ведь и не женат, вроде, главный редактор... Хохлушка только какая-то мельтешит у него перед глазами — так он и знать её не знает, не разговаривает с ней даже... А как очередной номер — так тебе и детеныш! Причем, сплошные сыновья на свет появляются. Хоть ты с журналом завязывай! А как завяжешь, когда новые авторы прут — один другого талантливей, того и гляди сам Геннадий Михайлович заявится! От детенышей уж щемиться некуда, плачь да срачь повсюду детский, жрать нечего, а журнал издавать надо, никуда не денешься...
Так это... Однажды отчаялся главный редактор и поперетопил эдак с двадцать своих первенцев. Но потом опять хохлушка ему нарожала, конечно... Он тогда и вторую партию младенцев поперетопил. И в третий раз топить пошел, а один детеныш и говорит ему человеческим голосом:
— Агу, агу... Не топи меня, батя. Я тебе обложку к очередному номеру журнала нарисую.
А у главного редактора как раз проблема с обложкой в тот раз была. Ну так он и не стал топить мальца, а потом даже привязался к нему. Теперь-то пацану этому три года. Хороший такой мальчишка растет...

 

РАССКАЗ О ПЕРВОМ ПОСЕЩЕНИИ Г.КАТЕРИНИНЫМ
РЕДАКЦИИ ЖУРНАЛА “ИДИОТ”


Однажды, это уже не так давно было, пришел Геннадий Михайлович в редакцию и спросил:
— Это и есть, что ли, редакция? Мне нужна редакция литературно-публицистического журнала “Идиот”. Только меня не устраивает название журнала. Журнал необходимо переименовать. Например, в “Мастерскую”. На худой конец сойдет и “Западная Двина”. Если журнал переименован не будет, то я ни под каким предлогом не предоставлю своих рукописей для публикации. Из принципиальных соображений. Вы меня, надеюсь, понимаете, молодой человек?
Трехлетний сын главного редактора, открывший дверь Геннадию Михайловичу, кивнул, отковыривая от задницы засохшее говнецо.
— Так я могу рассчитывать на то, что журнал будет переименован?
Сын главного редактора запихнул отковырян­ный от задницы кусочек говнеца себе в нос и еще раз утвердительно кивнул.
— Но рукописи романа моего я вам всё равно не оставлю. И не надейтесь, что когда-нибудь я буду печататься в вашем придурковатом журнале!

 

 

РАССКАЗ О ВТОРОМ ПОСЕЩЕНИИ Г.КАТЕРИНИНЫМ
РЕДАКЦИИ ЖУРНАЛА “ИДИОТ”


Однажды, это уже не так давно было, пришел Геннадий Михайлович в редакцию и спросил:
— Это и есть, что ли, редакция?..
Но больше Геннадию Михайловичу ничего сказать на сей раз не довелось, потому что мать детей главного редактора, открывшая на звонок дверь, узнала великого писателя. Она схватила его за рукава и потащила на засранную кухню, где усадила прямо на помойное ведро, всучила в руки наполненную до самых краёв тарелку украинских щей с салом — “Тiлькi з огню!”, и принялась пихать в рот Геннадию Михайловичу огром­ный ломоть заплесневелого хлеба — как только тот открывал рот, чтобы что-нибудь сказать.
И все время, пока Геннадий Михайлович ел, она без умолку приговаривала на своём хохляцком — щи нахваливала. та на судьбыну плакалася, що, вось, вона рожает-рожает головнему рэдактору дiтэй, а вiн з ей и знаться не хоче, тiлькi и знае, шо щi йiсь... Тут она за живот руками схватилась и произнесла потеряно:
— Ото ж... мабуть, знов починаеться...”

 

 

РАССКАЗ О ТРЕТЬЕМ ПОСЕЩЕНИИ Г.КАТЕРИНИНЫМ
РЕДАКЦИИ ЖУРНАЛА “ИДИОТ”


Однажды, это уже не так давно было, пришел Геннадий Михайлович в редакцию и спросил:
— Это и есть, что ли, редакция журнала “Идиот”?
На это главный редактор самого толстого в Витебске литературно-публицистического журнала, самолично открывший на сей раз дверь великому писателю, протяжно икнул.
— Я пишу роман об Илье, — едва переступив порог, пояснил Геннадий Михайлович, — сейчас над прологом работаю. Но не надейтесь, молодой человек, что вашему говённому журналу выпадет честь увидеть мой роман на своих страницах! Не надейтесь!
С этими словами Геннадий Михайлович вышел вон и хлопнул за собой дверью.
— Придурки! — сказал он, смиряя свой гнев, и поплёлся прочь — великий и не понятый современниками мастер прозаического слова об Илье Дувалове — Геннадий Михайлович Катеринин.

 

 

РАССКАЗ О ТОМ, КАК ВСЕМ ПЕРЕПАЛО


Однажды собралась вся писательская братия в редакции литературно-публицистического журнала “Идиот” и ну — давай — каждый своего литературного героя нахвали­вать. А тут и Геннадий Михайлович.
Геннадий Михайлович для приличия послушал немного других писателей, а потом встал и — давай всех по очереди палкой по головам лупить, каждому по три раза перепало. Только Давид Григорьевич, заслуженно-признанный современниками поэт, обделённым остался. Дело в том, что Давид Григорьевич никогда не посещал редакцию литературно-публицистического журнала “Идиот”, он уже давно состоял в членстве Союза Писателей, понаиздавал много своих книг и ему эти “идиотовские” игры до одного места. Зато Давиду Григорьевичу перепало от Сороса.
Сорос — это такой еврейский венгр, который баксы налево и направо раздает кому ни попадя. И главному редактору журнала “Идиот” тоже дал немного... Хотя главный редактор и не венгр вовсе...

 

РАССКАЗ О ТОМ,
КАК ГЛАВНЫЙ РЕДАКТОР ЖУРНАЛА “ИДИОТ”
БУККЕРОВСКУЮ ПРЕМИЮ ПОЛУЧАЛ


Получил главный редактор литературно-публицистического журнала от Сороса восемьдесят баксов, купил на эти деньги билеты до Москвы и обратно и поехал в стольный град — повёз свежий номер журнала, в котором про Катеринина написал, в книжный магазин подкидывать, столичную публику чтоб порадовать. И как раз в тот же книжный магазин зашел англичанин Грин Грэм, который тоже любил деньги кому ни попадя раздавать. Как увидел Славу с его журналом, в котором про Катеринина было написано, так и давай фунты стерлингов во все карманы ему запихивать и приговаривает при этом скромно так: “It is vam ot Bukkera, it is vam ot Bukkera,..” Слава стоит, голову кверху задравши, одной половиной мозгов фунты на коэффициенты умножает, а другой думает: “Больше надо про Катеринина писать, всю писательскую общественность надо на Катеринина поставить, а ещё лучше “Илью Дувалова” в журнале опубликовать!.. Это ж тогда озолотиться можно будет!”

 

 

РАССКАЗ О ТОМ, КАК ПОЭТ ВАСИЛИЙ ИВАНОВИЧ
В ВИРТУАЛЬНУЮ РЕАЛЬНОСТЬ ХОДИЛ


Решил и Василий Иванович про Катеринина писать, поэт высокого трагического звучания. А получилось так, что когда Василий Иванович пришёл в бизнес, ему там палкой три раза по голове дали. “Ага! — думает Василий Иванович — это знак мне небесный, что надо про Катеринина писать.” Сел за компьютер выдумывать первое предложение и провалился в компьютер. Тут дилеры к нему в кабинет заходят, смотрят: компьютер включен, а Василия Ивановича нет. Они поигрались в “Collums” немного, а потом взяли да и выключили компьютер. Вот где страху Василий Иванович натерпелся! Хорошо ещё вечером домашние телевизор включили, так он прямо из “Новостей” и вывалился на ковёр. “Нет, — говорит Василий Иванович, — про Катеринина надо не на компьютере работать, а ручкой... ручкой на бумаге писать.”

 

 

РАССКАЗ О ТОМ, КАК ШУРИК-ПОЭТ
СТАЛ ШТУДЕРОМ
 

Шурик-поэт тоже написал про Катеринина. Написал и задумался: как подписаться? А тут глас небесный ему и говорит: беги давай три круга от своего рабочего места — через забор — в лес, оттуда — через проходную — к своему рабочему месту — и так три раза. Шурик и побежал. "Ну так что теперь?" — спрашивает, пробежав. А глас небесный молчит и никаких указаний Шурику больше не даёт. Тогда Шурик упал в изнеможении на свой металлорежущий станок, полежал, потом в глазах резкость навел и увидел прямо перед кончиком носа лайбу на станке металлорежущем — там "Штудер" было написано буквами иностранными. Так он и подписался под рассказом о Катеринине.
Ну и как после этого не верить в Бога!

 

 

 

РАССКАЗ О ТОМ, КАК ПИСАТЕЛЬ К.ГРАМОТНЫЙ
КОНЮ НОС ТРОГАЛ


Когда писатель Костя Грамотный написал про Катеринина, он пошел на радостях коню нос трогать. Приходит. А конь и говорит ему: "Ты нос мой трогать пришел, а овса мне в пищу не принес никакого. Так не хочу я чтоб ты задаром нос мой трогал". И отворачивается от Кости мордой недовольной.
Тогда Костя выпил бутылку водки и давай опять к коню приставать. А конь — ни в какую! Что Косте делать? Он еще в себя — бутылку водки, Снова к коню — снова отворот-поворот. Уже и третью хотел было выпить, да догадался коню предложить...
Ну и уже потом трогал нос у коня сколько хотел, а себе представлял, что лысину Геннадия Михайловича целует, добрым словом великого писателя поминал...

 

 

РАССКАЗ О ТОМ,
КАК ВАЛЕРИЙ ПЕТРОВИЧ
ДО СУТИ ДОХОДИЛ


Обыкновенно Валерий Петрович спрашивал писателя Костю Грамотного:
— А кто такой Катеринин?
— Ты Дувалова Илью знаешь? — обыкновенно отвечал Костя и ставил в специальной тетрадке галочку.
— Знаю, — говорил Валерий Петрович.
— Так вот, Катеринин — это и есть Илья Дувалов.
Валерий Петрович выпивал водки и, хрустнув огурцом, говорил:
— Ничего не понимаю, а кто же тогда Илья Дувалов?
— Ну так ты ж его знаешь! — восклицал Костя и тоже выпивал.
— Кто ж не знает Илью Дувалова! — соглашался Валерий Петрович, — Кстати, за Илью! — и они выпивали за Илью.
— Ага, — говорил Валерий Петрович, — Кое что проясняется: за Илью мы выпили, теперь давай за Катеринина.
И они пили за Катеринина.
— Погоди, — озадачивался вдруг Валерий Петрович, — Выходит, что мы пили за одного и того же человека?
— Нет, — заявлял Костя категорически, — мы пили отдельно за Илью и отдельно за Катеринина.
— А почему бы нам не выпить за обоих разом? Верно?
Оказывалось — верно, и друзья выпивали за обоих разом, как за одного человека.
— И всё-таки я чего-то недопонимаю, — не унимался Валерий Петрович, — А кто же тогда из них Катеринин?
— Ну ты ж Илью Дувалова знаешь? — рисуя в тетрадке вторую галочку, говорил Костя...
Таких тетрадок, сплошь исписанных галочками, у Кости уже три.

 

 

РАССКАЗ О ТОМ, КАК ВРАЧ-НЕВРОПАТОЛОГ
АЛЕКСАНДР ЛИТУСЁВ ВСПОМНИЛ О СВОЁМ ПРИЗВАНИИ


Однажды врач-невропатолог Александр Литусёв (он уже давно ничего не писал) мирно дремал на своём рабочем месте под кактусом. И вдруг к нему на приём пришёл сам Геннадий Михайлович Катеринин. Пришёл, и — давай — кактус себе в рот запихивать. Тогда Александр Литусёв схватил второй кактус и в свой рот давай его запихивать. А Катеринин тем временем чернильницу со стола — хвать! — и бежать. Литусёв — следом. Только догнал Геннадия Михайловича, а тот — бац! — и сознание потерял. Литусёв его — по щекам, чтобы в сознание привести, а у Катеринина сквозь щёки колючки торчат, потому что — кактус во рту. Тогда Литусёв свои щеки потрогал — и у него колючки. И подумал: "А чем, собственно, я — не писатель?!"
Так врач-невропатолог Александр Литусёв вспомнил о своём призвании.

 

 

РАССКАЗ О ТОМ, КАК МОЛОДОЙ ПИСАТЕЛЬ
СЕРЁЖА КОЛБАНОВ ЦЕНУ СЕБЕ ЗНАЕТ


Однажды молодой, подающий большие надежды, писатель Сережа Колбанов написал книгу "Черная обезьянка с одуванчиком в лапе" и пошел к Соросу баксы просить. “А нет! — говорит Сорос и руками разводит. — То есть, — говорит, — деньги-то есть, но мы большое мероприятие готовим, “пленэр” называется. Самые главные люди от искусства там будут. И все деньги туда пойдут.”
Но Серёжа не унывал. Он знал, что через неделю его визитов Сорос выложит любые деньги, только бы он там больше не появлялся.
Так оно и случилось. А Серёжа уже следующую книгу пишет...

 

 

РАССКАЗ О ТОМ, КАК МОЛОДОЙ ПИСАТЕЛЬ
СЕРЁЖА КОЛБАНОВ ЗАБЫЛ ГДЕ ОН НАХОДИТСЯ


Однажды молодой, подающий большие надежды, писатель Сережа Колбанов написал книгу "Черная обезьянка с одуванчиком в лапе" и ни словом в ней не обмолвился про Катеринина. Читатель книгу читает, нахваливает, а про себя думает: "И что ж это он ни словом не обмолвился про Катеринина?" А Сережа Колбанов уже и следующую книгу пишет, и опять в ней ни слова про Катеринина...
Что ж это такое-то получается-то... Ерунда какая-то...

 

 

РАССКАЗ О ТОМ, КАК ЗНАМЕНИТОМУ ПОЭТУ
ДАВИДУ ГРИГОРЬЕВИЧУ ЖИТЬ ХОРОШО
 

Встает утром и — на работу! Трети пути не пройдет, как навстречу — Катеринин! Идут, издалека друг другу улыбаются, руками машут. Потом минут пятнадцать обнимаются, по спине друг друга хлопают. А потом уже расспрашивать начинают — у кого как дела идут.
— Хорошо идут, — говорит Давид Григорьевич, — Я теперь у Сороса на службе, потому в материальном плане проблем нет. Могу себе позволить, могу... Ну и с поэзией — успех непреходящий. Хорошие я стихи пишу! Вот, послушай...
— И у меня, — делится Геннадий Михайлович, — роман мало-помалу продвигается. Достоевский бы позеленел от зависти. Ты не сильно торопишься, Давид Григорьевич? Тогда вот несколько абзацев из пролога, в которых образ Ильи Дувалова встаёт... — прочитает на память, потом спрашивает: — А ты куда сейчас, Давид Григорьевич?
— В офис. А ты, Геннадий Михайлович?
— Бутылки собирать, хлеб мой насущный...
Постоят немного, потом поударяют друг друга — по три раза каждый — палками по голове и расходятся по делам своим.

 

 

РАССКАЗ О ТОМ, КАК НАСТОЯЩИЙ ХУДОЖНИК
АРТУР ИСАЧЕНКОВ НА ПЛЕНЭР ЕЗДИЛ


Однажды приходит сам Сорос к художнику Артуру Исаченкову и говорит:
— Чего хочешь?
Артур плечами пожимает:
— Да, вроде, всё у меня есть... Разве что... водки выпить, поговорить?
— Скромничаешь, — говорит Сорос, — Альбом работ — это как два пальца обоссать! А хочешь денег — тыщу баксов? А хочешь жить в графском парке, иметь собственное поместье ну и всё такое?
Артур плечами пожимает, не знает, что и сказать.
— Короче, — говорит Сорос, — едем на пленэр, в этот самый графский парк, там всё и решим. Только одна проблемка есть... Из чего пить будем? В офисе-то стаканы есть, но как их довезти?
— Ну так мы на машине, можем забрать, — предлагает Артур, жену свою Лену крася нежным цветом жену свою Лену .
Выпили на пленэре, закусили, о погоде поговорили и разъехались по домам.
А тут опять Сорос приходит к Артуру и говорит:
— Ты стаканы из офиса забирал?
— Ну забирал, — соглашается Артур.
— А почему обратно не вернул? Знаешь, сколько они стоят? Сто пятьдесят тысяч! Короче, или деньги гони, или езжай за стаканами, — сказал, как отрезал, хлопнул дверью и ушел.
Ну что делать Артуру? Взял деньги, пошел к Соросу. А там Давид Григорьевич.
— Вот, — говорит Артур, — я деньги за стаканы принёс, сто пятьдесят тысяч баксов, как сказано, — и положил чемоданчик на стол.
Давид Григорьевич заглянул в чемоденчик и запротестовал:
— Надо было в зайчиках сто пятьдесят тысяч...
А Артур только рукой махнул, мол, подавитесь вы своими стаканами.

 

РАССКАЗ О ТОМ, КАК ДАВИД ГРИГОРЬЕВИЧ
ВАСИЛИЮ ИВАНОВИЧУ НА СУДЬБУ ПЛАКАЛСЯ


Однажды идёт Василий Иванович по площади, а навстречу ему Давид Григорьевич. Обнялись, по спине друг друга похлопали. А Давид Григорьевич тут возьми и заплачь.
— Ты чего? — спрашивает Василий Иванович.
— Да понимаешь, Вася... Три памятника я в городе поставил — Пушкину, Шагалу, Короткевичу... Прости, — говорит, — слёзы душат... Вот умру — кому всё это останется? Вася, кому?! — сказал, да так и застыл в позе выразительной, в гранит превратился.
Василий Иванович освободился от объятий его каменных и к девушке прицепился:
— Душа моя, позвольте Вас на минутку, областное телевидение. Скажите пожалуйста, какие памятники есть в нашем городе?
Девушка назвала только один памятник — памятник Ленину на площади Ленина. И Василий Иванович был вынужден её просветить.

 

РАССКАЗ О ТОМ, КАК ПРОФЕССИОНАЛЬНЫЙ ПИСАТЕЛЬ
ВИТАЛИЙ СЕНЬКОВ К ДЕЛУ ПОДХОДИЛ


Однажды профессиональный писатель Виталий Сеньков решил взяться за дело — написать литературное произведение и стать знаменитым. Закасал рукава и взялся. А тут — Катеринин.
— Такое дело, — говорит Катеринин, — Меня, — говорит, — мафия преследует, убить хотят. Спрячь меня в шкафу. А когда они тебя пытать начнут — не признавайся, что я у тебя.
Виталий Сеньков почесал затылок и говорит:
— Видишь ли, в чём дело, Геннадий Михайлович... Я сейчас над главным своим литературным произведением начал работать, решил детектив писать, а ещё мне в газету статью надо срочно подготовить, ну и потом... в общем очень много у меня работы. А ты пишешь?
— Нет, — говорит Геннадий Михайлович, — у меня сейчас перерыв в писательстве, меня мафия преследует. Я тут бутылки сдал, деньги наличными получил... Вот, смотри сколько — Геннадий Михайлович открыл чемоданчик,—- Сто пятьдесят тысяч баксов...
— Сто пятьдесят тысяч баксов? за бутылки?! — не верит Сеньков.
— Ну да, — говорит Геннадий Михайлович, — Оно ведь как получилось... Я ходил по городу, собирал бутылки. Ну и зашёл в малину ихнюю, к Соросу, Давида Григорьевича навестить. Вижу: чемоданчик на столе лежит, вот этот, а рядом никого нет. Так я свои бутылки оставил, а чемоданчик взял. Без всякой задней мысли, поверь. Только ушел оттуда — там пожар. Я уже не стал возвращаться... Но они меня как-то вычислили, обвиняют в поджоге... У них там целая мафия, так я сейчас ноги уношу.
— Ну, счастливо унести! — пожелал Виталик.
— Да-да, пойду, — вздохнул Геннадий Михайлович, — Не буду мешать тебе работать, — и уже с порога, обернувшись, сказал: — Но ты, Виталик, как мне кажется, в принципе к делу неправильно подходишь. Слишком профессионально.
И — как аргумент — чемоданчиком три раза по голове.



 
РАССКАЗ О ТОМ,
КАК КО МНЕ ПРИХОДИЛ ИЛЬЯ ДУВАЛОВ


Приходит как-то ко мне Илья Дувалов и говорит:
— Напиши про меня. А то все про Катеринина пишут, а про меня — никто.
Я ему:
— Как же это никто? Про тебя сам Катеринин пишет!
А Илья:
— Не пишет он про меня, не пишет! Только говорит!  — и — палкой меня три раза по голове.

1997