Фундамент октября для хлеба почвы лучшей не найти

 

Настала революция. И я пошёл в ней участвовать. Перед тем, как пошли мы, сказали нам: "Нападайте на Зимний, и после этого земли раздавать будут». Ну, думаю, возьму земли — хлеб посею, и сам себе пан буду. А ещё нам говорили, чтоб когда пойдём, то надо о справедливости и о Ленине думать. Так вот и пошли.

Каждый из ополчения нашего про своё думает, но больше про хлеб, а о Ленине почти не вспоминают. Только если кто партийный, так те сомневаются: про кого больше думать, а беспартийные только о хлебе задумываются, а про Ленина, так, может, один лишь я и думаю.

А революция уже в самом разгаре. "Аврора" стрельнула и кричат сейчас многие — призывают нас в последний бой идти. Я так слышал: что на Зимний идём не как на гулянку или в поле, а в последний бой, чтоб умереть даже. А после этого снисложим правительство и своих депутатов на власть поставим, чтоб по справедливости всё было. Так и идём мы.

Те, кто в первых рядах, готовятся в переговоры вступить, чтоб снисложить правительство и в последнем бою умереть. Ну а мы позади идём — общий натиск делаем, чтоб первым кто идёт, легко в кабинет войти было. На этом и держимся: про хлеб думаем, Ленина вспоминаем, первые умереть готовятся, на нас натиск держится. Многие кричат: "За власть Советов бьёмся!". А я возьми и закричи: "За хлеб свой идём!" Васька, друг мой, дернул меня за рукав: "Дурак, — говорит. — Во как надо: Дело Маркса и Ленина знаменем борьбы несём над собой!" И в лице изменился — имя борьбы вспоминает.

Подошли, а во внутрь — никак. Столько там напихалось людей, что не втиснуться. Многие хотят жизнь положить за революцию, а войти не получается. Ну мы с Васькой покрутились, покрутились и пошли к себе домой в деревню.

А Ленин тем временем позвонил нам в сельсовет и сказал, чтоб нас хорошо встретили, потому что мы на Зимний ходили. И тогда, как мы пришли, нам хлеб-соль дали и посадили на хорошие места сидеть. Земли, как обещали, всем поровну раздали, и мы зажили хорошей жизнью. Иногда нам Ленин позванивал, спрашивал, как виды на урожай. А мы отвечали, что хорошие будут виды, потому что и в самом деле после революции богатые урожаи поспевали. Иногда выйдешь в поле, а там хлеб поёт и шевелится, и тогда сердце твоё начинает петь и уже не отличаешь, где ты, а где хлеб, и только песня льётся звонким ручьём, и ты с хлебом тянешься за песней и совсем невесомый взмываешь в небо.