Ночь откровений

В небольшой тускло освещенной комнатке ночью на кроватях сидят Родион Раскольников, Иосиф Виссарионович Сталин и Бог.
– Я – убийца! – закрыв лицо руками, резко вскрикнул Раскольников.
– Дорогой Родион, я буду звать вас Родей, а вы меня можете – Коба, кого вы убили? – спросил Сталин, характерно растягивая слова.
– Я… – встрепенулся Родя, – как, а вы не слышали. Мерзкая старушонка, она заслужила смерти. Нет, это было не убийство, это – кара. Да, я спас десятки искалеченных ею человеческих душ одним движением топора…
– На все воля божья, – перебил Бог, гладя свою длинную кудрявую бороду.
– Значит, ты заставил меня сделать это, ты!!! – закричал в истерике Раскольников и с яростью бросился на Бога.
Коба неторопливо протянул руку и схватил разгневанного Родю за шиворот.
– Успокойтесь, молодой человек, – властно сказал он и обратился к Богу. – Вы говорите «на все воля божья», но ведь Бог это вы – как же объяснить эту странность, дорогой товарищ.
Бог, казалось, сильно задумался. Он странно посматривал то на пол, то на потолок и почесывал большим пальцем левой ноги пятку правой. Спустя минуту он вздохнул, посмотрел на собеседников и произнес:
– На все воля божья (особенно ударяя на слово «божья»).
– Значит, вы не хотите отвечать товарищу Сталину? Нехорошо. Придется вас завтра расстрелять.
– Зачем завтра?! Немедленно, сейчас же!!! – завопил Раскольников.
– Завтра, – сказал Сталин тоном, не терпящим никаких возражений.
Наступило молчание. Раскольников бросал ядовитые взгляды по углам и как-то лукаво ухмылялся; Коба глядел в одну точку прямо перед собой и о чем-то размышлял; Бог же, то ли от усталости, то ли от безысходности лег на кровать и, закрыв глаза, стал медленно шевелить губами, как бы читая молитву.
– Коба, а вы кого-нибудь убивали? – прервал молчание Родя, и его лицо искривилось в недоброй улыбке.
– Я? Конечно… – Сталин закашлялся, – конечно, нет. Мой народ любит меня, а любил бы он, если б знал, что я убийца.
– А он не знал, – кротко сказал Бог, приоткрыв один глаз.
– Это товарищ Бог верно  заметил, – подтвердил Сталин.
– Ну пусть я и Коба – убийцы, – нервно заговорил Родя. – А ты? Ты?! На протяжении тысячелетий ты позволяешь сеять смерть по Земле. С твоего робкого молчания человечество топит себя в собственной крови. Гибнут невинные: их режут с улыбкой на лице или, что ужаснее всего, доводят до самоубийства. Как ты оправдаешься перед ними?! А!!!
Бог приподнялся на кровати и посмотрел на Раскольникова.
– Да что я… – вздохнул он.
Дверь в комнату отворилась, и вошел крепкий человек в белом.
– Так, почему не спим? Ну-ка по койкам.
Раскольников, Сталин и Бог послушно улеглись.
– А ты, Родя, чего снова разорался, и не надоела тебе смирительная рубаха. Скажу ведь доктору, что буйствуешь, так он тебе еще и уколов…
– Не надо уколов, – спокойно сказал Родя и отвернулся к стене.
– Вот так. А теперь спать, - выключая лампу, проговорил человек в белом и вышел из комнаты.