Я лечу к тебе, мама! - часть 3

И. Письменный

Я лечу к тебе, мама! - 3

Глава 13.  Солнечные ванны на морском берегу

Друзья разложили на камнях принесенную еду, и Саша поведал то, ради чего потащил своего старшего товарища на природу, ради чего они взобрались на эту гору, где никто и ничто не могло помешать ему выговориться.
Оказалось, что, после возвращения из Израиля в свой чукотский поселок, бабушка Чукчи каким-то образом сумела разыскать Сашину маму. Бабушка написала ей письмо и получила ответ. Между ними началась переписка. Неизвестно, что писала бабушка и что ей отвечала Сашина мама, но неожиданно Саша получил от своей мамы письмо, потом второе, третье. Саша пригласил маму приехать и погостить у него. Мама отвечала, что с удовольствием это сделает, но попозже, так как сейчас ей должны сделать срочную операцию.

- И ты решил лететь в Россию, чтобы перед операцией и сразу же после нее быть рядом с мамой, - сказал Чукча.

-  Исаак, а откуда ты все это знаешь?

- Так ведь и я бы поступил точно также. Ты пригласил меня в поход, чтобы узнать мое мнение? Да? Ты его знаешь? Знаешь. Когда операция?

- Через неделю. В армии мне уже дали разрешение. Через три дня я должен лететь.

- В добрый час, Сашок!

Друзья спустились по другому  склону горы, пересекли городок Тиру, железную дорогу, шоссе Тель-Авив – Хайфа и вышли к морю.
 
-  Думал ли ты когда-нибудь, что будешь вот так загорать на берегу Средиземного моря? – спросил родившийся в заснеженной России чернокожий израильский солдат у Чукчи.

-  Нет, что буду вот так отдыхать, никогда не думал.
 
-  А как?

- Я думал, что буду отдыхать на берегах Северного Ледовитого и Тихого океанов. Понял?

Поверишь ли, читатель, дрожь пробежала по всему моему телу: ведь всего два года тому назад на этом самом месте лежали Василий Иванович и Петька и вели тот же самый разговор и даже теми же самыми словами. Как сейчас помню, что Василий Иванович  ответил Петьке на тот же вопрос гордыми словами:

- А думал, что буду здесь во главе нашей прославленной дивизии. Верхом на боевом коне. Понял?

А разве не та же мысль прозвучала в гордых словах Чукчи?

Приходилось ли тебе, читатель, задумываться над тем, что одни и те же события могут происходить с теми же самыми людьми в разных местах Земного шара? И наоборот, в одном и том же месте может повторяться одна и та же ситуация, но уже с другими действующими лицами? В чем тут дело? Видно, действительно, место это было заколдованное, ибо Чукча и Саша повели дальнейшую беседу на ту же тему, что и Василий Иванович со своим ординарцем, а именно: кого следует считать евреем.

- Был у меня в части приятель, - рассказывал Саша, - Боря Коган-Перельмутер. Мы с ним еще новобранцами познакомились. Там вообще было много ребят из бывшего Союза, и они его прозвали Боря – Три еврея. За фамилию: Коган – это раз, Перель, то-есть Жемчуг – это два и мутер, или мама – три.

-  Было уже, - прокомментировал Чукча.

-  Не может быть!

- У Бабеля было. В “Одесских рассказах”. – Чукча прикрыл глаза и прочел по памяти: - “Тартаковского называли у нас “Полтора жида” или “Девять налетов”. “Полтора жида” называли его потому, что ни один еврей не мог вместить в себе столько дерзости и денег, сколько было у Тартаковского. Ростом он был выше самого высокого городового в Одессе…”

- Точно! – восторженно прервал Саша. – Боря был самый высокий среди новобранцев.

-  “… а весу имел больше, чем самая толстая еврейка”.

-  Ну, нет! У Бори не было ни грамма лишнего жира!

-  “А   “Девятью налетами” прозвали Тартаковского потому, что фирма Левка Бык и компания произвели на его контору не восемь и не десять налетов, а именно девять. На долю Бени, который еще не был тогда Королем, выпала честь совершить на “Полтора жида” десятый налет”.

- Боря Коган-Перельмутер служил в Южном Ливане и погиб. А когда мы стали его хоронить, то оказалось, что он не то что не Три еврея, а вообще не еврей, так как евреем был его отец, а мать у него не еврейка. И религиозные не дали нам похоронить Борю ни на одном еврейском кладбище. Чтобы умереть за эту землю он был достаточно хорош, а вот быть в ней похороненным не имел права.

- И самое обидное, что вопрос об этом решают те, кто не служил в армии Израиля, чьи дети и внуки до сих пор не проходят не только военной, но даже альтернативной службы, - отозвался Чукча. – Как же вы вышли из положения?

- Мы нашли кибуц, где нам позволили похоронить солдата, павшего в боях за родину, - горько заметил Саша. – А вот меня можно будет похоронить на еврейском кладбище. У меня мама еврейка. Запомни это на всякий случай.

-  Что за глупости! Не надо так шутить!

-  А я не шучу. Я ставлю тебя в известность… Если бы Боря не приехал сюда…

- … то погиб бы не в Южном Ливане, а на Северном Кавказе.

-  Наверное, ты прав…

-  Не наверное, а однозначно. Везде найдутся генералы, чтобы посылать солдат под пули. А от судьбы не уйдешь…Давай лучше, Сашок, я расскажу какую-нибудь байку, а то уж очень грустный разговор у нас получается!
 
-  Давай!

-  Домработница говорит хозяину: - “Господин профессор. У входа в нашу виллу стоит нищий и просит дать ему хоть что-нибудь”. – “Отлично, дайте ему решить дифференциальное уравнение!”

Саша улыбается и рассказывает в свою очередь:

-  "Это Вы спасли вчера моего мальчика, когда он тонул?” – “О мадам! Не стоит вспоминать об этом.” – ‘Как это не стоит? А куда девалась его шапочка?”

-  “Вы помните Ефима? Когда он двадцать лет тому назад приехал в США у него в кармане не было ни шиша, только одна-единственная  пара рванных штанов, и та на нем! А сейчас у него целый миллион!”

- “И что он будет теперь делать с целым миллионом рванных штанов?” – в стиле попугая Арнольда заканчивает байку Саша.

- Покупатель просит продавщицу завернуть зубную щетку в подарочную упаковку. – “Вы хотите ее кому-нибудь подарить?” – “Да, я хочу сделать сюрприз!” – “Сюрприз?”

И снова Саша угадывает окончание байки:

-  “Вот именно! Жена ведь ожидает, что я подарю ей кожаную куртку!”

-  Вот  теперь ты, Сашок, в полном порядке. Можно возвращаться по домам, - говорит Чукча, и друзья направляются вдоль морского берега в ту сторону, где светится огнями и неоном красавица Хайфа.

Глава 14.  Англичанин  и  Белая  Лошадь

( встреча очередная )

Напомню моим читателям, что Англичанин и Белая  Лошадь изредка встречаются, чтобы поговорить о музыке, об искусстве, о литературе.

-  Знаете, - сказал Англичанин Белой  Лошади, - недавно я узнал интереснейшую историю, к которой имеет непосредственное отношение композитор Никита Богословский.

-  Кого на сей раз разыграл Никита Богословский?

-  Сергея Михалкова!

(Приступая к этой повести, я отнюдь не собирался забираться на такой высокий уровень, - разумеется, в должностном смысле, - как Сергей Михалков. Ведь в советской литературе он безусловно занимал генеральскую, если не маршальскую должность. Но не зря ведь народная мудрость гласит: человек предполагает, а Бог располагает.)

-  Одного из авторов текста к Гимну Советского Союза? – удивилась Белая  Лошадь.

- Вот именно. Дело было в застойные годы. Михалкову, – ударение следует делать не на “о”, а на “а”, - позвонили из канцелярии самого Патриарха всея Руси и сказали, что они хотят заказать ему текст Гимна Русской Православной Церкви. Михалков удивился, почему именно ему, нельзя  ли кому-нибудь другому, ведь он как-никак член КПСС.

-  И даже, если не ошибаюсь, член ЦК КПСС, - вставила Белая  Лошадь.

- Мне тоже так кажется. Но из канцелярии патриарха отвечают, что теперь уже никому другому нельзя, так как Патриарх предварительно проконсультировался в Секретариате ЦК КПСС, и там рекомендовали именно Сергея Михалкова. И сейчас что-либо изменить может только Политбюро ЦК КПСС.

- Понятно. Не станет же Патриарх Православной Церкви обращаться в Политбюро ЦК КПСС, чтобы изменить решение Секретариата ЦК КПСС! Если Михалков с ним не согласен, пусть сам в Политбюро ЦК КПСС и обращается.

-  Вот именно!

-  Но почему все-таки в фамилии Михалков ударение надо делать не на “о”, а на “а”? – поинтересовалась Белая  Лошадь. – По моему у него всю жизнь была фамилия с ударением на “о”!

-  Да, конечно. Но с приходом к власти демократов, Сергей Михалков (ударение на “о”) вспомнил, что он, оказывается, русский дворянин Михалков (ударение на “а”) и восстановил первоначальное звучание своей  уже дворянской фамилии.

-  Понятно.

С этого момента весь дальнейший диалог велся нашими собеседниками с правильным ударение на “а”, и я больше к этому вопросу возвращаться не буду.

-  Итак, поэту Сергею Михалкову дали понять, что его кандидатура утверждена, с одной стороны, Патриархом, а с другой стороны, Секретариатом ЦК КПСС. Так что приговор окончательный и обжалованию не подлежит. А что касается гонорара, то в канцелярии Патриарха согласны выплатить ему четыре месячных оклада. При этом не имеет никакого значения, чему равен один оклад, главное, чтобы была справка из Союза писателей, каков средний месячный заработок у Михалкова. – “Сами понимаете, - сказал звонивший, - все мы под Господом ходим, и отчетность у нас строго контролируется. Так что без справки нам никак нельзя. И чтобы обязательно с печатью. А четыре месячных заработка, согласно справке, мы Вам гарантируем”.

- Ну, и как, достал такую справку Михалков?

- Что за вопрос. Конечно, достал! Ведь он сам и руководил Союзом писателей России. Через некоторое время звонят ему снова, интересуются, написан ли текст, и говорят, что сам  Патриарх хочет с текстом ознакомиться. Узнав, что текст написан, просят приехать и обещают выслать за Михалковым машину, чтобы немедленно отвезти его на Патриаршию дачу. И, кстати, просят его не забыть захватить с собой справку о среднемесячном заработке. Действительно, через полчаса подают к подъезду черный ЗИМ, выходят из него два монаха, усаживают в него Михалкова и везут его на дачу самого Патриарха.

Привозят Сергея Михалкова на Патриаршую дачу. Там уже стоят несколько черных ЗИМ’ов, снуют какие-то церковнослужители в соответствующем облачении. Михалкова проводят через анфиладу комнат, какие-то служки с поклонами открывают перед ним очередные двери, и наконец Михалков оказывается в большой комнате, где за столом, уставленным яствами восседает с приятелями Никита Богословский. – “Принес справку?” – спрашивает Никита. Михалков в растерянности отвечает: - “Принес”. – “Тогда присаживайся за наш стол. Мы будем твой духовный текст на ноты укладывать!”

Англичанин окончил свой рассказ.

-  Очень интересный рассказ. Хотелось бы знать: в какой мере он правдив? – сказала Белая  Лошадь.

- Мне рассказал его художник Зорий Палитрук. Он клянется, что слышал его от самого Никиты.

-   Художник Палитрук – это псевдоним такой? - спросила Белая  Лошадь. – От слова “палитра”, да?

-  И да, и нет!

-  Разве такое бывает?

- Как видите, бывает. О, это длинная история.

-  С удовольствием послушаю.

-  Какая настоящая фамилия его прадеда, сейчас уже никто не помнит. Известно только, что у него была своя парикмахерская в одном из городков на Украине. На вывеске у него было написано “Перукар”, что на украинском языке означает парикмахер. Таким образом ее владелец хотел привлечь к себе украинскую клиентуру. Когда в городке случился первый еврейский погром, толпа громила стекла и вывески в еврейских домах, магазинчиках и мастерских. После ее прохода на вывеске парикмахерской исчезли две последние буквы. Владелец не успел восстановить вывеску, как случился второй погром, более жестокий и кровавый. И, - о чудо! – толпа не тронула дом  и парикмахерскую прадеда Зория. И тогда прадед понял, что слово “Перук” погромщики приняли за украинскую фамилию типа Шевчук или Остапчук. Он оставил вывеску в новом, укороченном виде, а его самого постепенно тоже  стали называть Перук.

-  Отлично! Что было дальше?

- Дело и новую фамилию унаследовал старший сын парикмахера, а младший сын, дед Зория, освоил профессию столяра-краснодеревщика и стал называться Полирук. Сын Полирука ушел добровольцем на фронт, был комиссаром батальона и вернулся после войны с гордой фамилией Политрук. Это был отец Зория. Зорий пошел учиться на художника и постепенно превратил свою фамилию из Политрук в
Палитрук, от слова палитра. Но и этим еще не все кончилось. Когда ему исполнилось пятьдесят лет, друзья-художники вручили ему шутейный приветственный адрес, где его фамилия была написана уже через два “л” - Поллитрук. Никто не знает нас лучше и никто так не строг к нам, как наши лучшие друзья. 

Глава 15.  Хитрый  Шакал

Первый свой террористический акт Хитрый Шакал  задумал и совершил, когда ему исполнилось шестнадцать лет. Он привязал пакеты с взрывчатым веществом и гвоздями к телам двух своих школьных товарищей, бывших признанными лидерами в их ватаге. Сам он  должен был отправиться на следующий теракт, но во-время понял, что больше нужен не как исполнитель, а как организатор, и отправил вместо себя двух своих двоюродных братьев. Так что в Хамас он пришел, имея опыт и личный счет террористических актов. Так как ШАБАК  искал организаторов этих взрывов, то лидеры Хамаса решили спрятать Хитрого Шакала подальше  и отправили его учиться в Советский Союз.
 
Преподаватели обратили внимание на способного студента, а известный журналист-международник профессор Леонид Зорин представил при случае своего молодого арабского коллегу своему же бывшему однокашнику по МГИМО (Московскому Государственному Институту Международных Отношений) Леониду Шебаршину. Генерал КГБ Шебаршин, бывший тогда руководителем советской внешней разведки, сказал потом профессору Зорину:

- Очень способный молодой человек. На все способный. На любую подлость способный.

После этого способный молодой журналист надолго исчез из поля зрения своего профессора. Поговаривали, что часть этого времени он провел в Средней Азии, в лагере, где проходили подготовку палестинские борцы с израильскими агрессорами. Сначала как курсант, а потом как реподаватель.
 
Уже будучи преподавателем, Шакал подружился с одним из советских инструкторов, который по какой-то роковой случайности оказался родным отцом будущего израильского чернокожего солдата из России. Сашин отец к тому времени развелся с Сашиной мамой, женился вторично, снова развелся,
запил, вышел из запоя и наконец оказался на знойном юге могучей державы. Дружеские отношения  Хитрого Шакала с инструктором позволяли курсанту шлифовать свои знания русского языка. Вскоре Шакал с особым шиком вворачивал в свою речь русские пословицы, чему его не без удовольствия обучал русский коллега:

- Понимаешь, Али, действительно, обычно говорят: - “Попал, как кур во щи”, но более правильно будет: - “Попал, как кур, то есть петух, в ощип”.

Или:

- Действительно, так говорят: - “Cлова серебро, а молчание – золото”. Но лучше сказать просто: - “Молчание – золото”. И все. Ведь лишние слова – это уже не серебро, а вред, опасность и многое другое. Уверен, что ты еще убедишься в этом на собственной шкуре.

После подписания соглашений Осло, Хитрый Шакал под своим настоящим именем поселился на территориях в Палестине. Выйдя из тюрьмы, шейх Ясин принял Шакала у себя и имел с ним продолжительную конфидециальную беседу, где, между прочим, спросил в упор:

- Что же ты, Хитрый Шакал, все время посылаешь на дело других? Надо самому показать себя в деле. Народ это любит.

Так Хитрый Шакал получил свое имя и так он задумал организовать похищение израильского солдата и самому принять в нем участие.

Глава 16.  Кошечка  против Фрица  и  Внучки

Я бы не хотел, чтобы читатель воспринимал Кошечку в качестве отрицательного персонажа нашего повествования. Суровая жизнь, постоянные столкновения с несправедливостью вообще и по отношению к ней, в частности, с годами несколько ожесточили некогда мягкое и доброе сердце бывшей школьной пионервожатой. Я тоже не сразу сумел это понять, но на многое раскрыл мне глаза раунд, проведенный Кошечкой против одной весьма примечательной пары, появившейся в харчевне опять-таки в отсутствие Эскалопа Моисеевича.

Мне часто доводилось встречать различные пары с большой разницей в летах, но такую разницу я встретил впервые. Можно было подумать, что юная внучка, даже правнучка привела сюда покормить своего престарелого дедушку. Эта пара еще только появилась у входа, еще только Кошечка и Внучка в первый раз посмотрели друг другу в глаза, как обе прочли в них все друг о друге, как обе поняли, что добрые отношения между ними исключаются. И Кошечка решила сделать все от нее зависящее, чтобы сохранить хотя бы подобие худого мира.

- Проходите, пожалуйста, усаживайтесь поудобнее, - радушно пригласила она.
 
Пара проследовала к одному из столиков, но не стала садиться, пока Кошечка заново не вытерла не только его безукоризненно чистую поверхность, но и сидения всех установленных вокруг стола стульев.

- Что пожелаете? – любезно спросила хозяйка, терпеливо дождавшись, когда престарелый кавалер усядется на свой стул, устроит свои худющие руки на рукоятке массивной палки и обопрет на них свою седую и одновременно лысую голову.

- Сварите мне порцию манной каши, только не на молоке, а на воде, - на прекрасном английском пожелал престарелый клиент. – Только не кладите туда сахару и не солите, я потом сам посолю ее по вкусу. Поставьте на стол солонку.

- Уже стоит, - засветилась Кошечка одной из своих поистинне ослепительных улыбок. (Но именно этого говорить не следовало. Счет пошел в пользу гостей.)

- Я не спрашиваю у вас, стоит или не стоит. Я сказал: поставьте на стол солонку!

- С какой солью? Английской? – неожиданно ляпнул Арнольд, намекая на слабительное, известное под этим названием.

- Вот именно. С английской, - не поворачивая головы в сторону попугая, заявил посетитель.
 
Однако для его юной спутницы, игриво стреляющей глазками по сторонам, не осталось незамеченным наличие в помещении говорящего попугая, и она стала его рассматривать с любопытством дикаря.

- А что пожелает Ваша дочь?

- Что Вы себе позволяете! – не на шутку рассердился посетитель. – Вы, что, не видите, что я уже не так молод, чтобы иметь такую юную дочь?

- Извините, я не догадалась, что это Ваша…

К счастью, Кошечка не успела произнести слово “внучка”, ибо разгневанный старик изрек:

- Это моя жена!
(Гости продолжали набирать очки.)

- А что пожелает Ваша жена? – мгновенно среагировала хозяйка харчевни.

Внучка лукаво поводила глазками и поинтересовалась с невинным видом:

- Я могу заказать все, что у вас имеется?

- Разумеется.

- Все-все?

- Не волнуйтесь, если чего-нибудь не окажется, мы закажем по телефону.

- Вы, что, задались целью оскорблять меня? – возмутилась Внучка.

- Ни коим образом, мадам.

- Но ведь это Вы сейчас заявили, что якобы я волнуюсь!

Кошечка промолчала. Она хорошо знала, что посетитель всегда прав.

- Пожалуйста, зажарьте мне крылышко попугая, - глядя чистыми невинными глазками прямо в глаза Кошечки, попросила Внучка.

Заметьте: за все время заказа странная чета впервые употребила слово “пожалуйста”.

- Какого попугая? – оторопела Кошечка.

- Вот этого, - Внучка показала на Арнольда.

Попугай при этом едва не потерял сознание.

- Этого – нельзя, - твердо ответила хозяйка харчевни.

- Почему? – искренне удивилась Внучка. – Ведь Вы сами сказали, что я могу заказать все, что у вас имеется. Сказали или это мне показалось?

- Сказала. Но этот попугай не еда. Он наш сотрудник.

- Да? - Внучка сделала большие глаза. – Может быть, у вас есть с ним трудовое соглашение? Ах, нет? Тогда за чем же стало? Жарьте, и все!

Старик ожил и с восторгом стал смотреть спектакль, который перед ним и для него разыгрывала его юная супруга.

- У нас кошерное заведение, и мы подаем только те продукты, на которых имеется разрешение Главного Раввината! – Арнольд стал активно защищаться.

- Вот именно! – поддержала своего сотрудника Кошечка.

- Ах. Оставьте эти ваши уловки! Сколько надо заплатить за вашу птицу? Тысячу шекелей? Две? Называйте! Фриц! У тебя найдется для меня тысяча доларов?

- Мы не торгуем своими коллегами! – твердо стояла на своем Кошечка.

В торги подключился престарелый Фриц:

- Две тысячи доларов! Три! Пять! -  радостно подымал цену бывший нацист, бывший комендант концлагеря, удравший в конце мировой войны в Латинскую Америку и решивший на склоне лет посетить христианские святыни в разных странах. – Мадам, пользуйтесь случаем, называйте свою цену! Десять тысяч доларов достаточно?

- Не все продается, - тихо прошептала Кошечка, но Внучка услышала и тут же возразила:

- Все продается! Вопрос только в цене.

- Это Вы, мадам, так считаете, а не я!

- Да? – Фриц помолодел, глазки его заблестели. -  Двадцать тысяч доларов! Достаточно? Вам повезло, что Вы имеете дело со мной, а я не привык в чем-то отказывать своей супруге.

- И в постели тоже? – мгновенно отреагировала хозяйка харчевни.

Это был нокаут. Улыбка тут же сошла с морщинистого лица Фрица, у него отвалилась нижняя челюсть, и он никак не мог закрыть свою волчью пасть. Жалкий старик с трудом оторвал свой тощий зад от стула, и супруги, сгорбившись, покинули харчевню.

После этого Кошечка усталой походкой прошла за стойку, и Арнольд услышал, что она плачет. По столикам и спинкам стульев попугай поспешил к своей хозяйке и остановился на прилавке перед нею.

Он увидел плачущую много повидавшую на своем веку пожилую женщину.

- Спасибо! Ты спасла мне жизнь! – патетически заявил попугай.

- Дурачок! Разве о тебе шла речь? Речь шла обо мне!

- О тебе?

- Конечно! Они хотели унизить меня! Они хотели купить мое человеческое достоинство!

И тогда Арнольд поступил неожиданным образом. Он приблизился к самому лицу хозяйки и начал клювом слизывать слезы с ее лица. Тронутая лаской птицы, Кошечка заплакала еще сильнее. И тут они услышали скрипку, исполняющую
мелодию “Белз, майн штедтеле Белз” (“Белз, мой городок Белз”).

Спасибо, дорогой читатель! Ты догадался. Это стоял в дверях и играл на скрипке Гершеле Острополер. Оказывается, он умеет появляться не только в очень веселые, но и в очень грустные минуты!

И Гершеле начал рассказывать одну из своих баек:

- Один местечковый еврей разбогател и переехал жить в город. Навестил его земляк, а богач хвастается:

- “На первом этаже у меня лавка, там у меня приказчики работают, а на втором я живу. Утром встану, позавтракаю, спущусь в лавку. Потом подымусь, попью кофе и полежу на веранде. Пообедаю, спущусь в лавку, потом подымусь к себе и опять полежу на веранде. Скучно станет – попрошу Луизу, она мне на фортепиано поиграет”. Вернулся земляк в местечко и рассказывает: – “Проведал я Сендера. Только он теперь уже не Сендер, а Алек-Сендер, дочка его Лизка теперь Луиза, а жена его Двойра теперь уже не Двойра и даже не Верка, а, прости Господи, Веранда!”

Арнольд не может промолчать и тут же сообщает:

- Судья спрашивает подсудимого: - “Обвиняемый! Чем Вы занимались до женитьбы?” – “Чем хотел, Ваша честь, тем и занимался!”

Неожиданно оказывается, что Кошечка знает байки, которые, - и это радует!- неизвестны попугаю:

- Сын спрашивает отца: - “Папа! Я познакомился с очаровательной девушкой. Я водил ее в кино, на дискотеку, на концерт и в кафе. Как ты считаешь, после этого я могу сделать ей предложение?” – “А зачем? – отвечает отец. – Ты и так достаточно для нее сделал!”