Носок
— Где же ты, мой братец, — горевал носок и тяжко вздыхал, — как мне отыскать тебя?
— Спроси у старого кеда. — не раз советовал юркий Кузя.— Глянь, он уже несколько дней один. Может, тоже брата потерял?
Старый кед без удивления посмотрел на носок, который приполз к нему из другого угла шкафа, и хрипловато ответил:
— Нет, брата я не терял. Небось, валяется где-нибудь под кроватью. Или в прихожей его бросили. С ним такое часто.
— А моего брата вы случайно не видели? — с надеждой в голосе спросил носок. — У него ещё дырочка была на шее.
Старый кед закрутил растрепавшиеся усы своих шнурков, помолчал немного и ответил:
— Брата твоего я хорошо помню. Не раз нам доводилось футбольный мяч пинать… Только вот если он с дырочкой был, как ты говоришь, то…
— Что? — нетерпеливо переспросил носок, слегка приподнявшись.
Кед прокашлялся, снова помолчал и тихо добавил:
— …То он может оказаться там, откуда не возвращаются.
В свой угол носок вернулся в полной растерянности. Вечером к нему забежал паучок Кузя и, узнав, что ответил старый кед, разъяснил:
— Это страшное место. Мне знакомый таракан рассказывал. Туда всё проваливается и исчезает в темноте и пустоте без следа.
— Но может, я найду там брата, если пойду туда, откуда нет возврата?
— Ты лучше отдохни, — советовал Кузя, — а то уже стихами заговорил. Утро вечера мудренее.
Но одинокому носку не спалось в эту ночь. Он снова и снова возвращался мыслями в те счастливые дни, когда они с братом были неразлучны. Теперь же он чувствовал, что сходит с ума от одиночества, избавиться от которого есть только один способ — покончить со своей носочьей жизнью. А мысль о самоубийстве часто приходила носку в голову и кружилась там назойливой мухой.
— Повешусь, — думал он, — Вот стяну у старого кеда шнурок и повешусь на дверце шкафа, чтобы все видели, как я одинок.
С этими тяжёлыми мыслями он заснул, скомкавшись в неудобный комочек, и за остаток ночи не увидел ни одного сна. Но, засыпая, твёрдо решил утром повеситься. Если не на шнурке, то хотя бы на подтяжках.
Утром его разбудил яркий слепящий свет, шум и запах сырости. Прибежал взволнованный Кузя.
— Кошмар!— ещё издали кричал он — Началось!
— Что началось? — зевая и протирая спросонья глаза, спросил носок.
— Большая уборка!
Для большинства вещей Большая уборка была долгожданным событием. Никто не мог предсказать, когда оно наступит, но его ждали с нетерпением. Один раз перерыв между Большими уборками длился так долго, что о предыдущей складывались легенды, а о грядущей — пророчества. В этот праздничный день вещи вынимались из шкафа, чистились, проветривались, избавлялись от надоедливой и прожорливой моли. Некоторым особо привилегированным (важной норковой шубе, например) посчастливилось даже повисеть на балконе, подышать свежим воздухом и погреться на солнышке.
Однако старым поношенным вещам Большая уборка грозила бесповоротно расстаться со шкафом и его обитателями. Старый кед, по его собственному признанию, опасался Большой уборки, поэтому предусмотрительно заполз поглубже в угол. Хотя чувствовал, что если не в этот, то уж в следующий раз он наверняка окажется там, откуда нет возврата.
— Представляешь, — жаловался Кузя носку, — они уже мою паутинку стёрли! Наглая тряпка! Я ей: «Ты что ж это делаешь!», а она: «Прости, но я сама себе не принадлежу». Какая продажность!
Но носок не слушал Кузину болтовню. Он был занят другими мыслями. Если в день Большой уборки старые вещи уходят туда,
—… откуда нет возврата, то это верный путь найти там брата!
Последние слова носок произнёс вслух и как-то особенно торжественно и, недолго думая, пополз к свету.
— Ты спятил? Постой! — закричал ему вослед оторопевший Кузя.
Носок подполз ближе к открытой дверце шкафа и выглянул наружу. Пузатый пылесос подмигнул ему из угла комнаты; веник, не обращая ни на кого внимания, пережёвывал какую-то бумажку, а совок стоял отвернувшись лицом к стене.
В этот момент что-то подхватило носок, подняло его высоко над полом и несколько раз тряхнуло. Последнее, что видел Кузя, — носок, падающий в мусорную корзину вместе с ещё каким-то хламом.
— Прощай, мой друг! — донеслось до паучка. — Не свидимся мы боле, но одиночества не вынести мне боли!
— Эх ты, стихоплёт несчастный! — в сердцах воскликнул Кузя и утёр лапкой навернувшуюся слезу.
— Интересно, а это и есть место, откуда нет возврата? — размышлял носок вслух.
— Простите, вы что-то сказали? — послышался голос, нежный и мягкий.
Носок оглянулся.
— Кто здесь?
Совсем рядом захрустела и зашевелилась бумажка и из-под неё показалась красная перчатка.
— Я.
Носок внимательно осмотрел свою спутницу. Красная шерстяная перчатка с прогрызенным молью указательным пальцем. На спине ещё виднелись бусинка, несколько бисеринок и два стекляруса — остатки от вышитого цветочка.
— Вы одна? — почему-то спросил носок.
— Я совершенно одна. — вздохнула перчатка. — Представьте, однажды на прогулке я потеряла свою сестру и с тех пор живу одинёшенька в первом ящике сверху. Если бы вы только знали…
— Как мне одиноко, — продолжил за неё носок.
— Да. — печально улыбнулась перчатка. — Но и вы, кажется, без пары.
Носок кивнул. И добавил:
— Но теперь мы не так одиноки.
Оба почувствовали, насколько хорошо и легко стало на душе после этого знакомства.
— Знаете, — продолжила перчатка, — я с таким нетерпением ждала Большой уборки. Жить в одиночестве было так тяжело. Но теперь…
— Так не будем расставаться. Лучше петь и улыбаться!— воскликнул носок.
— Вы пишите стихи? — поинтересовалась перчатка.
— Да не то чтобы… — смутился носок.
Перчатка тут же оживилась:
— Прошу вас, прочитайте мне что-нибудь из вашего! — и от нетерпения захлопала в ладоши.
Носок оправился, отряхнулся от пыли, принял было статную позу, но в этот миг корзина качнулась и поднялась высоко над полом. От резкого движения носок повалился на бок. Вместе с перчаткой он заметил, как паркет сменился линолеумом, линолеум — напольной плиткой, а та, в свою очередь, ступеньками. Лязгнула крышка мусоропровода.
Сидевшая на потолке муха видела, что в корзине поверх всего остального мусора лежат носок и перчатка, причём перчатка словно бы обнимает носок.
Корзина наклонилась и высыпала весь хлам в рот мусоропроводу. Первым в чёрной пугающей пустоте скрылся носок. Перчатка за ним, но прежде она успела сверкнуть на прощанье незнакомой мухе своими бисеринками, бусинкой и двумя стеклярусами.
Свидетельство о публикации №201073100022