Как теперь жить с этим дальше?

               
    Сегодня синоптики не ударили в грязь лицом: погода и вправду была потрясающей. Тепло, столь долгожданное, ласково обволакивало тело, заставляя расслабиться. Хотелось сесть и долго-долго не вставать с места. Сергей поискал взглядом скамейку, или хотя бы её подобие. Кто-то сердобольный обломал у поваленного недавней бурей дерева ветви и оставил его недалеко от аллеи. Устало вытянув затёкшие ноги, Сергей потухшим взглядом проводил  проходящих мимо  людей. Что ему до них? От него ушла жена. Совсем. И маленького сына захватила. Он помотал головой, словно старый больной конь. Странно, он не слышит  никаких звуков.  Уж не оглох  ли? Повернув голову, внимательно посмотрел на проходившую мимо старушку. Та прошамкала почти беззвучно: «Эх, милай, молоденький-то какой». Нет, со слухом всё в порядке. Просто тишина такая блаженная, умиротворяющая.   
           Бродячая собака, чувствующая себя в этом месте, как дома, села рядом, яростно почесываясь. Сергей наклонился к её рваному уху и медленно произнёс: «Она ушла. Понимаешь?» Собака зевнула и положила морду на лапы. Тепло. Апрельское тепло.
            Каблук вдавился в рыхлую землю, и веточка, тоненькая и хрупкая, сломалась под ним мгновенно. Вот так и его жизнь сломалась в одночасье, когда приехав из командировки, он узнал, что его жена, никому ничего не сказав, выпила уксусную кислоту и напоила ею трёхлетнего  сына. Как  теперь жить с этим  дальше?


           Алёнка  скорчила милую гримаску. Из зазеркалья на неё смотрела немного располневшая, но, в общем, очень даже ничего молодая женщина. Ноги, стройные и длинные  («От ушей», - говорил муж, «Ходули», - ворчал отец ),  не потеряли своей былой привлекательности. Грудь… А что грудь? У всех рожавших она такая. Зато волосы, отросшие за три года сидения в декретном отпуске, мягкой волной спускались на плечи.
          Оставшись довольной своим отражением, Алёнка тут же нахмурилась. Ну как убедить мужа, что не может она выйти на работу после такого долгого перерыва в тех же тряпках. И никогда он не докажет ей, что никто не помнит, что она носила. Помнят, ещё как помнят. Это же бабы. После первых же приветствий скажут: « Да, Алёнка, пообносилась ты, сидя дома». Да что ему объяснять! Надо уложить спать маленького Серёжку и сбегать в ближайший магазинчик. Она там присмотрела довольно миленькую кофточку.
           Весело зазвенел телефон на кухне. Алёнка, теряя тапочки, бросилась к нему. Она обожала, когда он подавал свой звонкий голос. Много ли радости у неё в жизни? Кухня, ребёнок, стирка, усталый муж. Добровольное заточение. А тут – связь с миром, в который она стремилась всей душой. Быстрее бы выйти на работу!
 -    Алло! – Алёнке не терпелось пообщаться нормально, не сюси-пуси, как с маленьким сыном.
- Алло! – голос на том конце провода был незнакомым, немного робким.
- Алло! – снова произнесла это волшебное слово Алёнка, делая свирепое выражение лица для Серёжки, который тут же радостно полез выбрасывать книги из полок.
- Алёна, мне нужно с вами поговорить, - голос немного дрожал, словно обладательница его сомневалась – продолжать разговор или положить трубку.
- Ой, сейчас, сына отгоню, -  Алёнка, прижимая трубку плечом к уху, схватила сына за руку и легонько щёлкнула его по носу, - иди отсюда, а то получишь по попе, - свирепо пообещала она Серёжке.
И вдруг выронила трубку и с недоумением уставилась на сына, который, проигнорировав её угрозы, с упорством маленького танка продолжал идти к заветной цели: опустошению книжных полок.
          Какая любовница? Чья любовница? Какая дочка? Почему два года?…


      Сознание медленно возвращалось к ней. Белая палата. Белые лица матери и свекрови. Белое лицо отца. Напряженный взгляд мужика в белом халате. Наверное, врач.
- Серёжка? Где Серёжка? Где мой сын? – спросила Алёнка, не ощущая иглы, вонзившейся ей в вену.
- Там, - запнувшись, ответила мать, неловко махнув рукой в сторону.

      Его больше нет. Она точно это знает. Как  теперь жить с этим  дальше?


       Маша никогда не опаздывала на работу. Такой она была человек. Всегда точь-в-точь. И сегодня, без двух минут девять, она вошла в свой отдел. Народу в комнате было много, почти все. Странно. Пришли раньше её даже те, кто никогда не отличался пунктуальностью. Вон, Анна Ивановна, вечно занятая особа, всегда найдет оправдание своим опозданиям. Маша, кивнув головою в приветствии сразу всем, подошла к своему столу и привычным жестом потянулась к будильнику, стоящему, как всегда, не на своём месте. Местная уборщица, протирая стол, никогда не утруждала себя . Сначала Маша возмущалась, потом плюнула на это дело и стала сама переставлять его.
       Маша взяла будильник и вдруг замерла. Стрелки показывали без двух минут десять. Она опоздала на целый час. Шок, внезапный шок. Почти теряя сознание, Маша нащупала рукою стул и, опустившись на него, попыталась собраться с мыслями. Дружный гогот заставил вздрогнуть её.   
- С первым апреля! – кричали приятельницы, резвясь, как дети оттого, что кто-то так ловко попался.
- Первое апреля – никому не верю! – Анна Ивановна, наливаясь багровым румянцем, радовалась больше всех. Ещё бы! Машка, такая невозмутимая и правильная, до противности, наконец-то была выбита из коллеи.
- Мань, теперь твоя очередь кого-нибудь разыграть, - не переставая хихикать, подскочила к сидящей в ступоре Маше, Людмила Пасеко, которую за глаза все звали Пасечником, - давай, соображай быстрее, а то рабочий день начинается.
И тут Анне Ивановне пришла в голову гениальная мысль.
- А давайте позвоним Алёнке Светловой. Она же Машку не знает. Та ведь пришла на Алёнкино место, - и генератор идей вновь заработал с ускоренным темпом.
- И что я ей скажу? – тупо спросила, не отошедшая от милой выходки коллег, Маша.
- Скажешь.. – задумалась та, -  скажешь, что ты любовница её мужа и у тебя есть двухлетняя дочка, - Анну Ивановну просто несло, - Скажешь, что забираешь у неё мужа. А потом мы ей в трубку все прокричим про первое апреля.

      Идея, как ни странно, понравилась сразу всем. Может быть, дурной кураж сделал своё дело? Машу и слушать никто не стал. Кто-то набрал номер Алёнкиного телефона, кто-то вложил в руку ей трубку. И тут же наступила вкрадчивая тишина. Все замерли в предвкушении. Лица светились смехом, ладошки зажимали губы, глаза радостно блестели.
- Она бросила трубку, - растерянно сказала Маша, виновато оглядывая коллег, - Надо ей перезвонить.
- Так, девоньки! – грозный рык начальника отдела рассёк неловкую тишину, - Ещё минута и дружно, ласточки мои, полетите с премии. За работу!
 
     В телестудии на стуле сидела худенькая женщина в маске. Напряжённая спина, побелевшие косточки рук. Гробовая тишина в студии от услышанного. Лишь глухой, изменённый голос, доносящийся из-под маски.
 - Это я убила её. От меня все отвернулись. Я -  убийца. Мне пришлось уйти из отдела. Муж Алёнки так и не знает, почему она умерла. Ни у кого из нас не хватило смелости признаться ему в этом. Как  мне теперь жить с этим дальше?
 

Все факты, имена и фамилии выдуманы. Любые совпадения считать случайностью.