Игра

Не кому объяснить это. Нет такого человека, который понял бы. Нет, потому что никто не знает до конца, что произошло. Да и меня мало кто знает. Из этих «мало кто», наверное, я не смогу выделить и одного человека, так что, таких людей нет вообще. Никто не сможет понять, как мне трудно и почему я на это пошёл. Да я и сам не знаю.
Да. Я не знаю, зачем я резал по живому. Не знаю, зачем я так жестоко поступил с самим собой. В тот момент, когда рука без дрожи брала острое лезвие и с силой ударяла по ремням, связывающим меня, я не думал о том, как будет дальше. В тот момент меня интересовала игра. Игра с самим собой.
Удар за ударом я отдалялся от прошлого, и в тоже время это прошлое всё более сильно обволакивало меня. Я стряхивал его, но оно оседало глубоко во мне и продолжало играть. Эта игра часть меня. Я не стал бы собой без прошлого.
В настоящем всё как на шахматной доске – все фигуры имеют свой вес, ходят только по правилам. Единственное, что эти правила, они определяют для себя сами, но при внимательном рассмотрении можно увидеть логику в самых нелогичных поступках и ходах. Тут есть персонажи и персоны. Только трудно определить с первого раза, как кого обозначить. Поверженные фигуры возвращаются в игру в другом качестве, и это возвращение может либо помочь, либо подло ударить в спину острым лезвием предательства. За предательство обида не должна ранить сердце. В этом смысл игры. От этого становишься только сильнее, и сам возвращаешься в игру в другом, неожиданном для других качестве.
Так вернусь и я. Говорю «вернусь», т.к. сейчас я нахожусь на реабилитационном, как я его называю, периоде. Спина всё ещё ноет от удара, который, как мне кажется, был таким сильным, что лезвие раскололось на куски и впилось очень глубоко в плоть. Я, явственно ощущая эти уколы, особенно по ночам, когда бессонница - странно, ведь я этим не страдал никогда - так вот – когда бессонница заставляет ворочаться на кровати и задумываться о мелочах, отвлекаясь от главного – от игры. А игра становится всё интереснее. Я понимаю, что не всем приятно знать, что с ними играют, но в этом случае игра очень приятна. Без неё, без элементов азарта и здорового мухлежа не получилось бы многого. Во первых, я вряд ли смог бы понять, что нужно от меня другим людям (тут конечно же имеются ввиду персоны, а не персонажи), не смог бы влиться в сознание на тот уровень, на котором нахожусь сейчас. Во вторых, я не смог бы противостоять (иногда правильно, иногда неправильно, но всё же эффективно) персонажам, которые рвутся в бой с ожесточением в глазах и каменным выражением лица. Некоторые из них ранее были персонами, причём персонами, имеющими значительный вес и во многом определяющими перевес сил в игре. От их настроя зависел и мой настрой, многие сражения удавались мне только при их тыловой поддержке, но теперь… Став персонажами, зачастую негативными или нейтральными, они всё также участвуют в игре, но от их желаний мало что зависит (мне уже не трудно предугадывать их ходы).
Странно, но мне теперь хочется довериться. Ранее, даже когда я был слабее, такого желания не возникало. Его просто не могло возникнуть, ведь я был сам по себе. Сейчас же очень хочется довериться. Но я понимаю, что это невозможно, т.к. ни одна персона, и тем более ни один персонаж, не смогут меня понять, потому что не готов я и не готовы они. Даже в первую очередь не готовы именно они. Я не могу судить о том, какую пользу или вред может принести доверие. Я никогда не доверял и не принимал доверие. Так было, но так уже не будет.
Оставляю в памяти последнее расположение фигур в моей игре. Это должно мне помочь в дальнейшем. Что будет дальше мне неизвестно, знаю только, что завтра мне определена роль, роль важная и ответственная. Сегодня последний вечер, когда я буду всё помнить, последний вечер, когда я могу ещё сказать что-либо от себя. Но сказать я могу только бумаге. У меня нет слушателя, да и вряд ли меня бы сейчас кто-либо понял.
…
Все. Точка.
…
Откинувшись на спинку стула, он пробежал глазами по монитору. Буквы складывались в слова, слова складывались в предложения. Он поймал себя на мысли, что, читая, не понимает смысла написанного, а просто проверяет ошибки, как старательный ученик. Сейчас и не требовалось, что-либо понимать. Он читал просто автоматически, твёрдо зная, что всё написанное уже записано глубоко в его сознании.
Встав из-за стола, и несколько раз наколовшись, чтобы размять затёкшие мышцы спины, он направился на кухню. Расположившись с сигаретой и кружкой горячего чёрного кофе перед открытым окном, он следил за ночными бабочками, которые бились о стекло уличного фонаря. Мысли текли медленно и всё как-то ни о чём. Ни каких эмоций, ни какого волнения. Хотя он понимал, что через какие-то мгновения его не будет, не будет этого чёрного кофе из привычной кружки, не будет знакомой квартиры, знакомых запахов и звуков.
Неожиданно он подумал о кольце, которое странно исчезло с безымянного пальца левой руки сегодня ночью. Он помнил, как нашёл это кольцо в заброшенном зелёном театре, после того как ему приснилось это место, помнил, как одел его на палец и почувствовал, что сливается с эмоциональным фоном всего города. Как странно, но интересно было возвращаться вечером домой, и ощущать кожей все изменения настроений окружающих его людей. Это ощущение пьянило и захватывало. А сегодня кольцо исчезло. Удивляться не хотелось, да и смысла особого в этом он не находил, ведь за последние дни произошло столько необъяснимого.
Было уже довольно поздно. Нужно было ложиться спать. Он знал, что сон захватит его, и контролировать уже ничего не получится. Он побежит по коридору, стены которого сложены из воздушных кирпичей, за которыми, как на старинных размытых фотографиях выстроятся все персоны и персонажи его игры. По их расположению ему нужно будет определить правильное направление своего бега, чтобы оказаться в правильном месте и в правильное время. Тут проиграть было нельзя. Он знал, что в случае ошибки ему этого не простят и в своём новом качестве он пробудет не более мгновения, а потом просто исчезнет.
Углубившись в мысли, он не заметил, как на пальце снова появилось раздвоенное, совершенно гладкое кольцо.
…
Утро наступило внезапно. Солнце решительно пробило лучами тонкие занавески на больших окнах. Наполняя комнату воздухом и звуками проснувшегося города, окно приглашало ещё спящего человека к жизни.
С трудом открыв глаза, и мало что понимая спросонья, человек поднялся с кровати и автоматически направился в ванную комнату. Там, также автоматически умывшись и привёв в порядок причёску и бороду, он накинул на загорелые плечи халат и направился на балкон. Было ещё рано, лёгкий туман окутывал дымоходы, что причудливо устроились на крышах некоторых домов. Слева, совсем недалеко, высилась странная высокая металлическая конструкция, напоминающая своим видом вышку над нефтяной скважиной. Глубоко в сознании человека возник образ этого незнакомого города, он был уверен, что видел его когда-то, может быть на открытках, может быть, гуляя по его улицам.
Оделся он быстро; пошарив руками по карманам, он нашёл документы на машину, загран паспорт на незнакомое имя, но с его фотографией, а в бумажнике кольцо странной раздвоенной формы, но с совершенно гладкой поверхностью. Кольцо он тут же надел на палец – оно оказалось как раз впору.
Теперь в путь.
Посмотрев на часы, он определил, что чтобы добраться до места, ему понадобится чуть более двух часов – ехать нужно к морю, на юго-запад. Там в живописной бухте расположен маяк и заброшенный монастырь.
Выйдя из квартиры и легко сбежав по витой лестнице, он оказался во внутреннем дворике, который имел выход в гараж. В гараже он нашёл современный спортивный  автомобиль, который должен будет служить ему средством передвижения. Разобраться в управлении такой красавицы ему не составило большого труда, и уже через десять минут, миновав витые улочки города, он выехал на загородную дорогу, ведущую к морю. Дорога была ровной как стрела и гладкой; вдоль постирались луга, на теле которых, то тут, то там располагались сельские строения. Было приятно быстро ехать и наслаждаться ароматом полевых цветов и простым пейзажем. Громко включив музыку и откинув крышу автомобиля, он радовался жизни, во всяком случае, тем моментом, мгновением, которым он сейчас жил.
…
Удара он не почувствовал.
Когда всё закончилось, на дороге остался широкий масляный след. Запах горелой резины и бензина разносился по дороге. Груда скомканного железа окутала его тело. Было не больно, но обидно. Он не чувствовал неудобства, но осознавал, что сейчас его тело представляет собой куски рваной плоти. Легко, как ласкающая рука любящей женщины, сознание окутывал сон. Сон без сновидений.
…
Тяжело открыв глаза, и взглянув на часы, он понял, что проспал. Было 22:37. Сколько же он спал? Если сегодня пятница, то почти двое суток. Последний раз он спал так долго в младенчестве.
Голова была тяжёлой, ужасно хотелось есть и пить. Оглядевшись по сторонам, он нашёл в пепельнице начатую и неаккуратно затушенную сигарету. Закурив, он почувствовал себя лучше. Нужно было окончательно прийти в себя, вспомнить, почему он так долго спал и придумать, что по этому поводу говорить на работе. Взгляд упал на светящийся замогильным светом монитор компьютера. Присев в кресло у стола он вгляделся в открытый файл. На экране буквы складывались в блоки. Слов на экране не было. Там были блоки из букв, ничего не значащие блоки. Однако всё выглядело аккуратно, будто кто-то целенаправленно набивал всю эту белиберду. Что-то знакомое и странное было во всём этом.
Он решил некоторое время не думать об этом. Вышел на кухню, приготовил кофе. И всё же что-то не давало ему покоя. Он совершено не помнил, что происходило в последнее время. Из памяти как будто бы были вырваны листы, а некоторые из этих листов были исписаны такой же белибердой как и в том файле. В сознании неожиданно всплывали отдельные образы, но сложиться в какую либо картину им было не по силам.
Допив кофе, он решил внимательно изучить злополучный файл. Блок за блоком он «читал» сочетания букв, пытаясь найти хоть какой-либо смысл. Через некоторое время глаза устали, и голова опять неприятно загудела. Было невыносимо больно вглядываться в маленькие знаки букв. И вдруг… Вдруг он увидел слово. Среди бессмысленных сочетаний букв появилось слово. Оно смотрелось на своём месте странно и гордо. Это было слово «круг». Появилась надежда получить разгадку всего происходящего. С усилием он стал внимательнее и быстрее всматриваться в знаки, не теряя надежды найти ещё слова, сложить их в предложения. Время бежало быстро. Второе слово было «замкнут». Появился азарт. Ему было интересно, чем закончатся его поиски. Он взял карандаш и стал записывать слова на чистом листе бумаги. Третьим было слово «кольцо». Четвёртым было слово «вернулось». Поиски потекли быстрее. Некоторые слова были написаны с заглавной буквы. Он понял, что их нужно ставить в начало предложений. Это давало надежду, что смысл во всём этом всё-таки есть. Глаза уже привыкли к буквам. В конце концов, когда текст закончился и он записал последнее слово, на листе появилась законченная фраза: «Круг замкнут. Кольцо вернулось. Зелёный театр».
Он не заметил, как долго просидел над этой фразой. Во всём происходящем было что-то знакомое. Его не покидало ощущение, что всё это он уже однажды пережил.
Он вспомнил свой сон, в котором он бежал по длинному коридору с прозрачными стенами. За матовой прозрачностью просматривались застывшие объёмные картины. Он увидел зелёный театр, нишу в каменной колонне, конверт из плотной бумаги с водяными знаками… Дальше всё кружилось в странном танце. Тут был и незнакомый город, и письмо, написанное вникуда, и ровная, как стрела дорога…
Знакомое чувство азарта, азарта особого, такого который дано пережить избранным, начало окутывать его. Странная память не давала ему покоя. Хотелось снова испытать незнакомое, но такое родное и захватывающее чувство игры.
На улице было прохладно. По небу рассыпаны миллиарды звёзд.
Зелёный театр находился на окраине города. Он решил добираться туда пешком. Моросил дождь, но это его не расстраивало. Подняв воротник, он уверенной походкой шагнул в город.
Игра началась снова.