Из жизни огней. пьеса

      Меня зовут Игнатий Олегович Волков. Мне двадцать четыре года, я очкарик, лентяй и поэт. Я родился в этом городе,  живу здесь же, и тут же планирую умереть. Не сейчас, конечно, хотя бы – лет через пятьдесят. Да, через пятьдесят будет в самый раз. Хотя нет – через пятьдесят один. Двадцать четыре плюс пятьдесят один – это будет семьдесят пять, и я успею отметить еще один юбилей. Когда я родился, мне было три года. Три года и два месяца. До этого момента я ничего не помню, а значит – ничего и не было. А в тот день была зима. Белый снег. Сугробы. Я сидел в одном из сугробов и смотрел на темное зимнее небо. А потом захотел подняться и не смог, потому что примерз к ледяной корке. В тот самый момент я и родился. Хотя во всяческих документах указано, что  это случилось в июне – не то тринадцатого, не то – пятнадцатого числа. Но это по крайней мере – смешно, поскольку в июне снег можно найти только лишь в холодильнике.
        Но это все – прелюдия. Это все было раньше. А сейчас я иду по улице, вдыхаю нюансы городского воздуха и ощущаю себя вполне приемлемо.

Милиционер: - И что же, гражданка, вы стояли в трех метрах от того самого места, где произошло преступление, и ничего не видели? Прямо-таки ничего?
Женщина: - Видела. Но не то, что  Вы хотите, чтобы я видела.
Милиционер: - Излагайте факты точнее.
Женщина: - Какие еще факты? Говорю же – я не свидетель  в этом деле.
Милиционер: - Ну как же не свидетель, гражданочка? Вы на остановке стояли между тремя часами дня и половиной четвертого?
Женщина: - Нет.
Милиционер: - Что значит - нет?
Женщина: - А то и значит. У меня в заявлении другое изложено.
Милиционер: - Какое такое другое?
Женщина: - Я написала, что между тремя часами и половиной четвертого находилась в остановке…
Милиционер: - Гражданка, не издевайтесь над представителем власти!
Женщина: - Кто издевается? Я издеваюсь?
Милиционер: - Спокойно. Начнем с начала. Я спросил, были вы в то время на остановке, или нет. Так?
Женщина: - Не так.
Милиционер: - Товарищ Волкова!
Женщина: - Серафина Федоровна.
Милиционер: - Товарищ Волкова Серафима Федоровна…
Женщина: - Серафина.
Милиционер: - Серафина Федоровна!
Женщина: - Слушаю Вас.
 Милиционер: - В заявлении Вы сообщили, что были на остановке. Мне говорите, что не были. Я Вас спросил, были Вы там или нет, а Вы говорите, что я не спрашивал. И после этого утверждаете, что никто ни над кем не издевается.
Женщина: - Этого я тоже не утверждала, между прочим. Мир насыщен цинизмом и другими мерзостями. И говорить о том, что никто ни над кем не издевается, было бы нелепо и наивно для женщины бальзаковского возраста, коей я являюсь.
Милиционер: - Это в голове не укладывается!
Женщина: - Бальзаковского, бальзаковского! Будьте уверены. Просто сохранила себя хорошо. Знаете ли – маски, ванны, коктейли, взаимная любовь…
Милиционер: - Стоп! Я не это имел в виду. Ваша личная жизнь не в моей компетенции, гражданка Серафима Федоровна.
Женщина: - Серафина.
Милиционер: - Да хоть Матрена! Лишь бы на вопросы отвечали нормально. Вы нормально отвечать на вопросы умеете?
Женщина: - Спрашивайте.
Милиционер: - Хорошо. Поверю на слово. Итак, задаю вопрос. Вы стояли на остановке между тремя часами дня и половиной четвертого?
Женщина: - Нет.
Милиционер: - Так. Так-так. Значит, нет?
Женщина: - Нет.
Милиционер (кричит): - А почему же, кукла ты бальзаковская, в заявлении написала, что стояла? А?!?
Женщина: - А вы  перечитайте внимательно!
Милиционер: - Что я там не видел?
Женщина: - Что Вы там не видели, знать мне нет возможности.
Милиционер: - Послушайте, в заявлении конкретно написано, что Вы находились на остановке в тот час, когда…
Женщина: - Находилась. Но не стояла!
Милиционер: - Это что-то новенькое. В каком смысле, позвольте поинтересоваться.
Женщина: - Между тремя часами дня и пол четвертого я не стояла, а СИДЕЛА на остановке. На скамейке. 
Милиционер: - Ладно. На сегодня довольно. Ступайте, гражданка, как вас там, ступайте домой. Приходите завтра.

          Серафина Федоровна Волкова. Моя мама. Она хорошая, добрая женщина, но все время ввязывается в какие-то истории. Я очень переживаю каждый раз, когда она долго не возвращается домой по вечерам. И еще больше переживаю, когда она откуда-нибудь звонит. Потому что в лучшем случае она звонит из милиции или пожарной части, что не особо опасно. Намного хуже, когда она звонит из застрявшего лифта либо не звонит вообще. Мама красива, молода и талантлива. Она певица. Она пела в театре. Раньше. Сейчас, правда, она не поет вовсе, но это не беда: если уж  есть талант, он никуда не денется.

Старик: - Что тебе, дорогая?
Девушка: - Хочу какой-нибудь журнал, где были бы советы, чтобы красивой стать.
Старик: - О! У меня много таких журналов. Да, впрочем, зачем тебе, милашке, такие советы?
Девушка: - Надо.
Старик: - Нет-нет, ты ошибаешься, дитя мое! Тебе это совсем не надо. Посмотри на себя. Ты и так красавица, каких мало! Где мои шестнадцать лет?
Девушка: - Не обманывайте, дедушка. Я ужасно выгляжу. У меня прыщи.
Старик: - Да ну! Где?
Девушка: - Вот здесь, на подбородке.
Старик: - Где-где?
Девушка: - Да вот же, неужели Вы не видите!
Старик: - Сейчас, сейчас. Надену очки…Так-так. И где же?
Девушка: - Тут вот. И тут, слева, два.
Старик: - Не вижу. Что ты называешь прыщами? Эти милые, чуть заметные, я бы сказал – пикантные, пятнышки?
Девушка: - Ах, дедушка! Вы не понимаете! Эти, как Вы говорите, пятнышки – трагедия всей моей жизни. Из-за этих, как Вы выразились, пикантных и чуть заметных, меня не любит Николай Сатунин.
Старик: - Кто таков?
Девушка: - Аполлон!  Лучший  мальчик нашего микрорайона! Он снится мне уже три недели. И все время это самое…ну…(шепотом) И все время голый.
Старик: - Давно не слыхал я таких историй. И как он, Николай, поступает в данной ситуации?
Девушка: - Во сне или так?
Старик: - Разумеется, так. Ну и во сне, пожалуй, тоже интересно. 
Девушка: - Ой, дедушка, я вас отвлекаю, наверное. Пристала со своими проблемами. Давайте я куплю  журнал и пойду.
Старик: - Что ты! Совсем не отвлекаешь. Даже наоборот.
Девушка: - Да?.. Ну ладно. Так вот, Николай не обращает на меня никакого внимания. Вечно проходит мимо этаким индюком. Грудь- колесом, ноги расставил и почесал, почесал! Мерин сивый. Ненавижу. Так бы и убила. Вы оружием не торгуете?
Старик: - Ну полно, девочка моя, полно!
Девушка:  - Это безысходность.
Старик: - Понимаю. Все понимаю. Но не стоит так печалиться. Можно ведь и придумать что-нибудь. К примеру – приворожить.
Девушка: - Это во времена, извините, Вашей молодости такое умели. А сейчас – другое время.
Старик: - Как бы ни так! Сейчас как раз такое время! Я бы даже сказал, что только сейчас и время. Тем более, что я сам кое-что смыслю в подобных делах.
Девушка: - Вы колдун?
Старик: - Ну, колдун – это, конечно, слишком…
Девушка: - А кто же Вы?
Старик: - Так, волшебник-любитель.
Девушка: - Ой, Вы шутите.
Старик: - Нет. Истинная правда. Могу доказать.
Девушка: - И что, у меня есть шанс? Что, возможно Николай Сатунин наконец-то обратит на меня внимание?
Старик: - Обратит! Мало того, полюбит. И Вы умрете в один день.
Девушка: - Ой, неожиданно как-то все это…Странно…
Старик: - Вот мой адрес. А вот мой телефон. Сегодня вечером приходите. Что-нибудь попробуем сделать.
Девушка: - А это не опасно?
Старик: - Деточка, не бойся. Я умелец. Еще тот. Тебе понравится. Осип Кондратыч меня зовут.
Девушка: - А я Оля.
Старик: - Замечательно…Замечательно…

         Осип Кондратьевич Волков. Мой дед. Я люблю его всем сердцем. Он  удивительный человек. Ветеран. На своем восьмом десятке он не утратил еще интереса к  слабому полу, причем возраст его избранниц с каждым годом все падает и падает. По причине такого неуемного  темперамента, дедушка не бросает работу – журнальный ларек на центральной улице города – где ему каждый божий день предоставляется возможность завести знакомство с какой-нибудь прелестницей. Осип Кондратьевич – один из самых  красноречивых кавалеров  человечества. Десять минут беседы, и любая, даже самая интеллектуальная и непроницаемая, женщина падает в его объятья. Так было всегда. Это я знаю от бабушки. В свое время, он представился ей контрразведчиком, и она пол года подряд носила его шифровки на явочную точку, которой являлась урна на площади Профсоюзов.

Девочка: - Тихо!…Да тихо же ты, придурок.
Мальчик: - Чего ругаешься?
Девочка: - Ты зачем пошел со мной? Чтобы мешать?
Мальчик: - А сама-то…
Девочка: - Молчи! Ты пешка в моих руках. Как в гангстерских фильмах – знаешь? Я – мозг, ты – моя правая рука. Кто разработал план?
Мальчик: - Ну, предположим, ты…
Девочка: - А кому это нужно?
Мальчик: - Тебе.
Девочка: - А кто без этого погибнет?
Мальчик: - Тоже ты…Послушай, Милка! Может, я действительно зря пошел?
Девочка: - Зря – не зря, - уже поздно рассуждать. Отступать некуда.
Мальчик: - А если я писать захочу? Я очень часто хочу писать.
Девочка: - Лютиков, не дразни меня. Ты что написал в последнем сочинении? Кем ты мечтаешь стать,  когда вырастешь?
Мальчик: - Ну, народным артистом.
Девочка: - А если писать захочешь во время премьеры?.. Да и вообще. Тебе обещан механический самосвал на веревочке. Я свои обещания выполняю.
Мальчик: - Кто-то идет.
Девочка: - Доставай керосин.
Мальчик: - А вдруг это не Мария Викторовна?
Девочка: - Даже если не она, что тебе мешает достать керосин?
Мальчик: - Ой, кажется все-таки она. Я ее по красному берету узнал. Конечно, это может быть кто-то другой,  в таком же берете, но это маловероятно, поскольку в таких беретах я не видел еще ни одного человека, кроме Марии Викторовны… Но все-таки – это кто-то другой. И это не берет. А каска. Это кто-то в каске.
Мужчина: - Ребята, что вы тут делаете?
Девочка: - А что? Нельзя?
Мужчина: - Не дерзи.
Девочка: - Я же не спрашиваю, почему вы в каске среди бела дня разгуливаете.
Мужчина: - А это не детское дело. Вас не должно интересовать.
Девочка: - В таком случае, Вас не должно интересовать, почему мы спрятались за этой трубой и почему с собой у нас керосин, уйма тряпок и спички.
 Мужчина: - Ладно, играйте. Но хочу предупредить вас: керосин и тряпки – это Бог с вами, а вот со спичками поосторожнее!(уходит)
Девочка: - Фу, чуть все не испортил.
Мальчик: - И все-таки, почему он в каске… Слушай, Мил, а может уйдем?
Девочка: - Нет уж, я не намерена терпеть несправедливость. В моей груди бьется сердце Робин Гуда. Вот послушай.
Мальчик: - Действительно. Бьется.
Девочка: - Мария Викторовна оскорбила меня. Она поставила несправедливый прогул.
Мальчик: - Но ведь ты не была на уроке!
Девочка: - Лютиков! Ты мне что, не школьный товарищ?
Мальчик: - Школьный.
Девочка: - Я не прогуливала урок! Прогул – это пропуск ради удовольствия или от нежелания учиться. А я учиться люблю. Я пятерки получаю. Я читаю книги. Очень много книг. Достоевского знаешь?
Мальчик: - Слышал.
Девочка: - И его тоже.
Мальчик: - Но Мария Викторовна, быть может, не знает, что ты читаешь Достоевского.
Девочка: - Лютиков! У тебя проблемы с логикой. Я говорю о том, что прогуливать уроки для такого человека, как я – это вещь нереальная. Понимаешь?
Мальчик: - Понимаю. Но для такого человека, как я…
Девочка: - Отбросим лишнее. Результат на лицо. Мне поставили несправедливый прогул. И я должна отомстить.
Мальчик: - Может, отомстим по-другому?
Девочка: - Ха-ха! И как же?
Мальчик: - Ну, к примеру, прогуляй еще один ее урок. Ну, я имею в виду – по-настоящему…Сходили бы в кино…
Девочка: - Эх, Лютиков! Все бы тебе, двоечнику отдыхать…Тихо! Кажется, идет! Доставай керосин!
Мальчик: - Да достал я уже давно. И тряпки достал.
Девочка: - Обливай керосином тряпки.
Мальчик: - Сильно обливать?
Девочка: - Максимально.
Мальчик: - Это как?
Девочка: - Прячемся!
Мальчик (шепотом): - Ты мне на левую руку наступила!
Девочка: - Потерпи. Не на правую же.
Мальчик: - А может я левша!
Девочка: - Так. Она заходит в свою квартиру. Остановилась. Осмотрелась. Странная какая-то.
Мальчик: - Чего, не идет?
Девочка: -  Все. Вошла. Дверь закрыла.
Мальчик: - Вперед!
Девочка: -  Дурак. Подождать надо. Она еще в прихожей. Раздевается.
Мальчик: - А ты откуда знаешь?
Девочка: - Лютиков. После этого вечера я вряд ли стану с тобой дружить. У тебя что-то с головой не то.
Мальчик: - Не знаю, как на счет головы, а вот рука у меня сейчас отвалится. Ты сколько весишь?
Девочка: -  Все. Пошли. Держи тряпки наготове. Акт подожжения должна произвести лично я.
Мальчик: -  Мне кажется, Робин Гуд никого не поджигал. У него был лук, стрелы и верный конь…
Девочка: -  Расскажешь потом. Не тяни резину. Молчи. Клади тряпки. Да не туда. Сюда, под дверь. Так, оп-ля. Горят! Бежим! 
       
 Милка Волкова. Моя младшая сестра. Ничего определенного о ней сказать не могу. У нас сложные отношения. Она необычная девочка, но больше похожа на хулиганку, нежели на одаренную личность. Когда  Милка была маленькой, она всегда кричала. Она просыпалась с криком, засыпала с криком, и продолжала кричать во сне. Она даже когда  смеялась – покрикивала. Ну а уж когда плакала… И все равно – я люблю ее. Она моя сестра, и это здорово!

Старик: - Эй, Людмила! Куда это ты бежишь?
Девочка: - Дедушка! Не отвлекай. Мы с Лютиковым кросс сдаем. По физкультуре.
Мальчик: - Здравствуйте, Осип Кондратьич.
Старик: - А почему от вас костром  несет?
Девочка: - Не костром, а факелом. У нас эстафета. Лютиков, бежим!
Старик: - Надо же.  Спартанцы…
 
       Я иду по улице, подставив лицо весеннему солнцу, радуюсь такому прекрасному дню и думаю о том, что на этом свете так много людей, которых я люблю. И даже не важно, любят ли они меня так же сильно, как я их. Да, это совсем неважно.

Мужчина: - Вот, что такое наша жизнь? Наша жизнь – это река. Глубокая, извилистая река.  .
Попугай: - Кеша хороший.
Мужчина: - Вот –вот. Хвалить себя надо почаще. Ощущать себя личностью адекватной, как говорится. А то у нас либо мы плохие, либо – соседи. А ведь мир – он прекрасен! Вокруг – весна. Море любви, трепещущее чувство значимости любой  секунды!
Попугай: - Кеша дурак!
Мужчина: - А вот это неправильно. Я же совсем о другом. О вечном, если выражаться банально. А банально выражаться иногда необходимо. Чтобы быть ближе к народу. Народ – он кто? Народ – он  двигатель эволюции.
Попугай: - Кеша хороший. Кеша дурак.
Мужчина: - Да, двойственность у нашего брата в почете. Борьба внутренних противоположностей. Парадокс живой материи. Метафизика, дружок мой, метафизика… Порою – задумаешься о себе: кто я такой? Зачем пришел в этот бренный мир? Не лучше ли уйти? Говорят, что великих людей признают только после их кончины.  Попробуй, узнай при жизни – чего ты стоишь на самом деле! Живешь, живешь, что-то делаешь, трудишься, не побоюсь этого слова – творишь, а тебе – ни ответа, ни привета, ну ,  о славе я уж и не говорю…
Попугай: - Клара! Кар-р-р!
Мужчина: - Да вот, пожалуйста! Даже обычный попугай пытается занять чужое место! Зачем ты вороной кричишь? Я что, не вижу, что ты не ворона? Я что, слепой, по-твоему?
Доктор: - У Вас входная дверь открыта. Нужно закрывать входную дверь. Хорошо, что я пришел. А если недоброжелатель?
Мужчина: - От всего мира не спрячешься.
Доктор: - Ну, как сегодня спали, Олег Константинович?
Мужчина: - Плохо я спал. Ужасно. Просто хуже некуда.
Доктор: - Лекарство принимали?
Мужчина: - А как же. Все таблетки – до одной.
Доктор: - Погодите, погодите. Как это – все до одной? В упаковке было сорок штук!
Мужчина: - Тридцать девять. Одну я отдал попугаю.
Доктор: - Вы шутите, Олег Константинович. Вы уже шутите - это хороший симптом! И все же, сколько таблеток вы приняли на ночь?
Мужчина: - Гражданин участковый врач! Я сказал вам, что выпил тридцать девять штук, что одну отдал попугаю в знак солидарности, что спал плохо по причине кошмаров, но абсолютно не понимаю,  почему Вы должны мне не верить.
Попугай: - Дурак!
Доктор: - Унесите птицу. Она снижает мой профессионализм.
Мужчина: - Ни за что!
Доктор: - Олег Константинович, я в который раз предлагаю Вам госпитализацию.
Мужчина: - Извините, но мне нечего предложить взамен. До свидания. Выход – там же, где и вход.
Доктор: - Знаете ли! Я за те копейки, которые мне выплачивают, терпеть унижения не собираюсь!
Мужчина: - Дать Вам денег?
Доктор: - Я этого так не оставлю, товарищ Волков! И не посмотрю на ваше кататаническо-гебреноформное психопатоподобное состояние!  (уходит)
Мужчина: - Иди, иди.  Как мне надоели эти медики!
Попугай: - Кеша хороший.

       Олег Константинович Волков. Отец. Он живет отдельно от нас. Он самый странный человек из всех, которых я когда-либо встречал. Отца мы все  очень любим, но, тем не менее, стараемся пореже  видеться  с ним. Два раза в неделю мать приходит в его скромную обитель, чтобы сделать некоторую уборку или, к примеру, покормить попугая.
Женщина: - Ты опять ничего не ел три дня?
Мужчина: - О женщина! Как ты далека от совершенства! Духовной пищей я питаюсь. Понимаешь?
Женщина: - Понимаю. Но мясо иногда полезно тоже скушать.
Мужчина: - Сто граммов мяса – это мощный объем негативной информации, которая способна разрушить не только одну, в частности мою, личность, но и все человечество в целом.
Женщина: - Ну хорошо. Тогда поешь картошки. Она вареная. В ней пестицидов нет – на рынке покупалась.
Мужчина: - При чем тут пестициды? Я говорю о силовых энергетических посылах! Ты приземленная субстанция! О небо! Как бездуховна жизнь таких вот смердов…

   Я  посещаю отца реже, чем мать.

Я: - Папа, как дела?
Мужчина: - Установи масштаб своего вопроса. Чьи именно дела тебя интересуют- мои, либо кого другого,  либо всего государства?  Какие дела – личные или общественные? Что именно в делах тебя тревожит? Какой нюанс? Коль речь идет о деле, руками сотворенном, - скажем, труд рабочего или учетчика финансов, тогда, быть может, ты желаешь знать, какой физическою силой, выносливостью обладают люди, которые в профессиях, мною вышеназванных, нашли свое призвание. Ну а ежели ты интересуешься работой мысли, вдохновения полетом, как говорится, проявлением духовных начинаний, тогда, пожалуй, ум твой тревожит дилемма: а как же дальше жить – мне, человеку планеты Земля… Ну что ж. Скажу тебе в ответ. Дела мои нормально.
Я: - Ну и прекрасно. Тогда я пойду.

     Ну, а в общем – живем мы дружно, и если не обращать внимания на некоторые несоответствия наших жизненных позиций…

Женщина: - Людмила! Ты брала деньги, которые лежали на туалетном столике?
Девочка: - Какие деньги?
Женщина: - Людмила! На туалетном столике лежали деньги. Теперь не лежат.
 Девочка: - К чему мне деньги?
Женщина: - Ты говорила так и в прошлый раз, когда купила себе велосипед на дедушкину пенсию, не поставив в известность самого дедушку.
Девочка: - Если бы я поставила его в известность, велосипед  бы я не купила.
Женщина: - А без велосипеда ты не могла   обойтись в этом случае?
Девочка: - Не могла. Я без велосипеда, как сапожник без сапог, как рыба без воды, как Робин Гуд без коня…Кстати… А Мария Викторовна не звонила?..
Женщина:  - Ты мне зубы не заговаривай!
Девочка: - И почему это, если что-нибудь пропадает, сразу все думают на меня? Игнатий у вас всегда хороший. Между прочим,  когда мы с ним ходили в  универсам, я видела, как он спер бублик. И съел.
Женщина: - Ты вспоминаешь эту историю, Людмила, уже  много лет. Игнатий был маленький, это была его ошибка…
Девочка: - А я тоже маленькая. У меня тоже могут быть ошибки.
Женщина: - Так, значит, это ты взяла деньги?
Девочка: - Нет. Не брала. Спроси у Лютикова – он тогда как раз у нас в гостях был…
Женщина: - Когда это – тогда?
Девочка: - Что?..
Женщина: - Когда – ""тогда"" Лютиков был у нас в гостях? Когда – ""что""?
Девочка: - Мама, я всегда говорила, что у тебя загруженная лексика.
Женщина: - Ты мне тут не усложняй ситуацию! Опять у папы была?
Девочка: - Почему опять? Ты же знаешь – я к нему не хожу.
Женщина: - Ходишь, ходишь. Скрываешь, а ходишь. Мы все к нему ходим. Зачем скрывать?
Девочка: - Я никогда ничего не скрываю. У меня – честный, открытый характер..
Женщина: - Прекрати, Людмила! Ты растешь демагогом!
Девочка: - Мама, мне в школу пора . Я опоздаю на  географию. Мы родной край изучаем. Ты что, не хочешь, чтобы твоя родная дочь изучала твой родной край?..
Женщина: - Не кощунствуй.
Девочка: - Ну, я полетела?
Женщина: - Лети, лети. А после уроков приходи с Лютиковым – он мне расскажет, как ты ""тогда"" не брала денег.

Но такие ситуации складываются редко. Обычно, в нашей неспокойной семье царят взаимопонимание и взаимовыручка.

Старик: - Игнатий!  У тебя есть малиновый пиджак?
Я: -  Конечно, нет.
Старик: - Неужели, и вправду нет?
Я: -  Нет.
Старик:  - Плохо.
Я: - Дедушка, почему же это плохо?
Старик: - Во-первых, в современной обстановке каждый приличный юноша должен иметь в своём гардеропе такой пиджак, ну, а, во-вторых, он бы очень подошел к моим малиновым перчаткам.
Я: - Дедушка, но на улице тридцать градусов жары! Какие перчатки?
Старик: - Мальчик мой! Что ты понимаешь в галантности зрелого мужчины? Когда я служил в контрразведке и был заброшен в Уругвай…
Я: - Дед!
Старик: - Что? Ну, не в Уругвай: ну, в Урюпинск… Какая разница? Мы же сейчас о перчатках толкуем. Вечно ты нить повествования теряешь… Да, внучок. У меня сегодня свидание. И я хочу выглядеть истинным джентльменом. Помню, в тридцать восьмом вызывает меня к себе Берия. Сущий черт был, суровый мужик, но в дамах разбирался не хуже меня. Так вот, вызывает  и говорит, с уважением…(уважал, значит, меня)…, мол, Осип Кондратыч, так и так, нужен совет – такой, мол, и такой. Так тебя раз так… Ну, и так далее…М-да…Трудные были времена. Культ личности, понимаешь…Послушай, Игнатий, а фетровой шляпы у тебя тоже нет? Хотя, да. Откуда у тебя шляпа? 
Я: - Дедушка, ты же сам меня учил, что главное в человеке – не внешний вид, а душа. А так как  душа у тебя широкая, открытая…
Старик: - Да, но в, в малиновом пиджаке, в перчатках и в фетровой шляпе я бы был еще лучше. И не забывай, что избранница моя – особа юная и за модой следящая.
Я: - В таком случае, тебе подойдет кепка, футболка и плеер…
Старик: - А что, это мысль! Ветеранские лычки на футболке будут смотреться по-новому, …и плеер – тоже лучше, чем транзистор. У тебя кассеты с Федором Шаляпиным есть?..

     Мимо пролетают машины, устремляются куда-то люди. А я иду по тротуару, гляжу на всю эту солнечную  околесицу, и никакие, даже самые печальные, мысли не могут  затмить того покоя и великолепия, которые расцветают у меня в сердце. Хотя, конечно, причин для уныния достаточно.


Дама: - Здравствуйте, я Марина Викторовна, классная руководительница Людмилы.
Мужчина: - Здесь такие не живут.
Дама: - Извините, я не поняла. Какие – такие?
Мужчина: - Никакие. Тут никто не живет. А я – всего лишь мираж. Потрогайте меня вот здесь, под коленом, и Вы поймете, что я  – бесплотное видение. Потрогайте!
Дама: - Вы Олег Константинович, Людочкин отец? Я не ошиблась адресом?
Мужчина: - Адресом вы точно не ошиблись, но вот отец я, либо не отец – это уже абсолютно ненужная риторика. Я – посланец Божий. А об остальном размышлять, и, тем более – разглагольствовать - считаю для себя унизительным.
Дама: - Я по поводу Людочки.
Мужчина: - Ко мне можно приходить и без повода. Я владею полным доверием к мирозданию. Чего и Вам советую.
Попугай: - Кеша хороший.
Мужчина: - Смотрите, птица, а  смог стать моим последователем: любит себя, уважает, и в обиду не дает. Вот попробуйте его обидеть! Увидите – не даст.
Дама: - А Людочка скоро придёт?..
Мужчина: - Давайте установим временные масштабы: я подозреваю, что они у нас различны. К примеру, для меня нет особой разницы между минутой и Вечностью. 
Дама: - Вы знаете, у меня к Вам серьезный разговор, и мне хотелось бы…
Мужчина: -  Единственная, истинная серьезность   бытия состоит в том, что энергия непрестанно перетекает из одного состояния в другое, и нет ей покоя ни днем, ни ночью.  Если Вы хотите побеседовать об этом, я готов.
Дама: - Олег Константинович, мне очень приятно слушать Ваши философские речи, но вопрос, который я желаю обсудить, крайне важен. Дело в том, что Ваша дочь Людмила последнее время совсем от рук отбилась. Извините, конечно, меня за такие экстремальные фразы, но я уже не знаю, как на нее воздействовать.
Мужчина: - Предлагаю – телекинезом.
Дама: - В каком смысле?
Мужчина: - Да…Честно говоря, этот метод я тоже не особо принимаю. Лучше, все-таки, инсулиновый шок. Хотя, разумеется, начинать нужно с банального гипноза.
Дама: - Не совсем улавливаю Вашу мысль, но, тем не менее, настаиваю на том, что нужно усилить контроль  над  девочкой. У нее такой возраст, что  распущенность, которую она себе позволяет теперь, может закончиться очень плохо!
Мужчина: - Конец любого  процесса – всегда начало следующего, обновленного. А посему говорить о плохом конце – это полное незнание жизни. Оптимизм – основа прогресса. А на счет контроля над девочкой – такие идиомы мне вообще неведомы. Хотя,  девочка девочке – рознь. И сей факт, я думаю, оспаривать не будем. Да нам вообще спорить ни к чему. Спор – это всегда устье каких-нибудь отношений. А Вы с минуту на минуту покинете мою обитель. Поэтому, не стоит даже затевать какие бы-то ни было прения. Счастливого пути!
Дама: - Знаете…
Мужчина: - Знаю, знаю, всё я знаю. А чего не знаю – и знать не хочу. Давайте, давайте, идите, идите. Мы хорошо поговорили. Вам будет что вспомнить.
Дама: - Теперь я понимаю, чем обосновано поведение Людмилы.
Мужчина: - Я крайне рад, что Вы хоть что-нибудь поняли.
Попугай: - Пиастры! Клар-ра. Кеша – дурак.

          Незаметно для себя я наконец-то оказываюсь на  пристани. Цель моего пути уже совсем близко. Море сверкает множеством оттенков синего, и солнечные лучи добавляют в эту красоту величественную таинственность. Я почти счастлив, почти – потому что всё-таки не могу быть счастлив полностью, зная, что некоторые из людей, которых я люблю, переживают не лучшие минуты своей жизни.

Женщина: - Папа, Вам плохо? Вы бледны.
Старик: - Я растерзан, смят и обезоружен.
Женщина: - Что произошло, Осип Кондратьевич?
Старик: - Ай, говорить не хочется. Налей-ка мне, Федоровна, огненной воды.
Женщина: - Осип Кондратьевич, когда Вы начинает использовать этническую терминологию, значит - дела плохи.
Старик: - Да, чистая правда. И от этой от правды я постарел за сегодняшний день на много лет. И эта самая правда может явиться причиной моего бесславного ухода из этого бренного мира.
Женщина: -  Осип Кондратьевич, Вы еще всех нас переживете!
Старик: - Пережить-то,  переживу, но вот буду ли я получать удовольствие от этой проклятой жизни.
Женщина: - Вот, Осип Кондратьевич. Коньяк.
Старик: - Возьми, Федоровна, эти перчатки. Они мне теперь ни к чему, а тебе могут в хозяйстве пригодиться.
Женщина: - Что Вы, такие замечательные перчатки!
Старик: - Мне тепереча только саван к лицу. Ах, Федоровна, знала бы ты – какое унижение я испытал нынче. Какой позор!
Женщина: - Расслабьтесь, папа. Я сейчас поставлю приятную музыку. Какая музыка для Вас приятна?
Старик: - Пожалуй, Шаляпин…
Женщина: -   Так что же произошло?
Старик: - Прихожу я сегодня на свидание. К памятнику Грибоедова. С намеком, понимаешь ли, Федоровна:  мол, горе от ума, мол, умен. А девушка моя,  возлюбленная, с которой я давеча познакомился, уже стоит. Да не одна – целый класс с собой привела. Осип Кондратыч, говорит, я про вас рассказала, и мы решили взять над вами шефство. Вы нам поведаете, как воевали, а мы это запишем и, мол, в школьной газете опубликуем. Я говорю – как же так, Оленька, мы же договаривались встретиться вдвоем, тет-а-тет, а она говорит: "" Такого колоритного дедушку я не могла скрыть от товарищей."" 
Женщина: - Не расстраивайтесь, Осип Кондратыч! Просто мне кажется, что Вы немного не рассчитываете возраст ваших избранниц. А, между прочим, вокруг уйма интересных пожилых женщин. Взять, к примеру, тётю Ангелину…
Старик: - Сердцу не прикажешь. А за Ангелиной я ухаживал тридцать лет назад. Она уже тогда думала только о жареных семечках. Мне же муза нужна, энергия юности, космос! Когда я служил в контрразведке…

       Вот и он: заброшенный маяк, гигантский бетонный ствол, одиноко возвышающийся в этой бескрайней водной пустыне. Я толкаю проржавевшую дверь, и она, ворчливо повизгивая, открывает мне путь в темноту. Но эту темноту я уже знаю. Знаю и скользкую винтовую лестницу, несущуюся ввысь так стремительно, что за ней с трудом удается успеть. Я всегда успеваю, и оказываюсь наверху, внутри самой макушки маяка. Здесь влажно и пахнет старинными пиратскими историями. Я подхожу к  большой чугунной чаше, в которой, словно черные жуки, сгрудились угли, долго смотрю на них в преддверии предстоящего костра. Через несколько минут в чаше, наполненной мною свежими дровами, начинает плясать пламя. Оно озаряет всё окружающее пространство, и я вижу, как сияние это вырывается наружу, через покрытые налетом времени стекла, и я радуюсь, бесконечно радуюсь этому. Уже много лет я прихожу сюда, чтобы вновь и вновь оживлять этот величественный памятник далеких веков.
          Я смотрю на танец искр в недрах чугунной чаши, и я знаю, что все будет замечательно.

Мальчик: - Милка, у Марины Викторовны в доме был пожар.
Девочка: - Главное, что справедливость восторжествовала, Лютиков.
Мальчик: - А ты думаешь, она восторжествовала?
Девочка: - Я знаю.