Снпнд

Я не знаю, почему так получается, но подозреваю, что в этом есть какая-то закономерность – все, что мне дорого, исчезает, так же внезапно, как появляется. История этого рассказа, как две капли воды, похожа на историю героини, того, что я написал. Я довольно легко приобрел и то и другое. И то и другое мне было дорого. Но не успел я осмыслить потерю дорогого мне человека и то, что значило для меня её присутствие, не успел я вылить память на бумагу и довольно потирая руки сказать, что мне это удалось так же хорошо, как и само знакомство, бумага, испачканная моим корявым почерком, пропала. Но у неё есть преимущество перед той, о ком пойдет речь. Я смогу сотворить вновь то, что потерял. По крайней мере, в памяти, а значит, на бумаге.
Однако задувает всерьёз. Гори они - все эти мысли - ясным пламенем. Надо идти домой.

Это довольно заманчивая, хотя и странная процедура: слушая, как свистит чайник, ждать – когда же (?). Пожалуй, скоро. Если не сейчас, то, непременно, скоро. Kenny Burrell и вечер, сигарета и чай... Стоп. Что еще? Ах, да – дождь. Дождь за окном и непременно пустая улица, в свете одинокого фонаря. Ливень напропалую, не то чтобы, как из ведра, но если стать под душ в одежде…, а ведь не лето и даже не осень – это зима – каких-то двадцать дней до Нового Года.
Мама в комнате. Телевизор выдает на-гора какой-то спектакль. Маме не нравится, но она смотрит. Мама, диван и голубой экран. Поэзия – блеф. Это только вечером: мама и телевизор, Маринка и дискотеки, я и неизвестность.
Когда Джулия впервые пришла ко мне, я сказал, что это надолго. Я был прав, она до сих пор меня не забывает, и я благодарен ей за это. Она приходит и терпеливо лечит меня от алкоголизма, депрессии и неуверенности. А говорят, что она не из тех, кому можно доверять, что внешность обманчива. Может быть они и правы. Не знаю. По крайней мере, она знает, что

СТОРОЖ НОЧНОГО ПЛЯЖА НЕ ДУРАК.

Дорога на горизонте превращается в точку, а если посчастливится увидеть, в желтый диск Луны. Диск многомиллионным тиражом разбросан по морю; много платиновых пластинок Музыки Лунной Ночи, от горизонта, уложенных в дорогу, к твоим ногам. Ноги не стоят, не могут стоять на месте, они пробуют воду и постепенно уносят твое упругое нагое тело в теплую ночь морской воды. С каждой затяжкой моей сигареты, тебя становится все меньше. Вода скрывает колени, бедра; две затяжки и уже не видно ни лопаток, ни плеч, осталась только голова, с хламом коротких светлых волос, разбросанных в разные стороны.
Сколько твоему сынишке? Пять? Он уже совсем большой. Нет, девочка, меня в эту авантюру не втянешь. Почему не люблю? Ты не права, просто я всегда мерзну. Я знаю, что теплая. Ну, хорошо, только немного попозже, чтобы выйти вместе. Ночью нет чаек, они спят. Ладно, иду, иду, только не брызгайся.
Луна, как море, море над Луной и легкие прибрежные волны раскачивают тела на мелкой гальке ночного пляжа.
Ты странный. В смысле? Ты, вообще, странный. Почему я тебя раньше не встречала? А сейчас, ведь вода такая теплая… Послушай, лягушонок, я не виноват в том, что тебя мама родила в проруби. Пойдем, я замерз. Подожди, а вдруг кто-нибудь увидит. Почему эти прожектора светят прямо на пляж? Когда ты входила в воду, ты об этом не думала. Да и как ты хотела? Пляж то санаторный. Значит, тут есть сторож? Ну, конечно. Не бойся, девочка, не надо бояться, нас никто не потревожит. Пограничники обходят эту зону стороной – это не их владения. Церемонию ночного осмотра, как священный ритуал возложения венков, совершает сторож. А он не дурак.
Не вытирайся, не надо, я люблю мокрых соленых лягушат. Затяжка – и соленый лягушонок, затяжка – и все повторяется, до бесконечности, до изнеможения, почти, как у Metheny.
Дай мне сигарету. Малыш, это последняя. Ну, ладно, я поделюсь: тебе сигарета – мне лягушонок. И не стоит бояться, дался тебе этот сторож. Он давно уже спит или наблюдает за нами, за тобой наблюдает. Такие, как ты наводят только на две мысли: или сразу взять или, по крайней мере (если ты, как сейчас, не одна), не вспугнуть. Ну, скажи мне, кто, глядя на твое тело, отвернется, тем более, если оно нагое? Ты красивая, лягушонок. Глядя на то, как ты легко выходишь из воды и направляешься ко мне, он не станет кричать, потому что знает – он увидит тебя в деле. В деле любви. И вместо меня будет с тобой он. Это он моими губами собирает с тебя соленые морские капли, моими руками гладит твои бедра, моими глазами пожирает твою наготу. Он будет моим мозгом, а я его киборгом. Ну, скажи, кто устоит перед этим соблазном – знать тебя в деле любви? Не бойся, не надо, сторож ночного пляжа сюда не придет, потому что стоит, скрываемый тенью солярия, и знает, что я сделаю все, как надо, потому что с тобой ОН.
Встань, я хочу посмотреть на тебя. Идиотизм! Что за девочка!?! Почему он зовет ее лягушонком? И почему я стою здесь? Разогнать их ко всем матерям!!! Жаль, что не я с ней. До конца смены еще пять часов. Папирос, наверное, хватит. И какой идиот сказал, что сторож ночного пляжа не дурак? Правда, не все так плохо, завтра ко мне придет Джулия.

07.12.1988 г.Ялта.