Новогодняя история для Кати только дело было летом

Хуже утра, впрочем, как и лета у меня не было. Спать хотелось жутко, но мешало этому все подряд: и достававшая всю ночь, а под утро разошедшаяся с новой силой, жара, и достававшая всю ночь, а под утро разошедшаяся с новой силой, жажда, и даже, не беспокоившая в течение ночи, но, почему-то, проснувшаяся вместе со мной, тяжелая и вечная головная боль. Если столько причин мешает тебе что-нибудь делать, то с этим делом необходимо завязывать. Легко сказать, гораздо труднее сделать. Однако ничего не остается и я, весь такой больной (прямо Dieter Bohlen, какой-то), встаю и молча через туалет направляюсь в ванную. После нехитрой процедуры, неоднократно описанной ранее и именуемой холодным душем, я уже был способен подумать о чашке кофе. Короче говоря, через час я был на пляже, что само по себе нереально (если учитывать образ мышления коренного населения Ялты), но, в принципе, вполне возможно.

Пляж. Лето. Девчонки. Хорошо. Я бы даже сказал, прекрасно, если бы не капавшая на мои закипающие
мозги прямо-таки настырно-навязчивая мысль о кружке пива. «Пиво - лучшее доказательство того,
что Бог есть, любит нас и хочет, чтобы мы жили счастливо», - прочитал я как-то в одной газетенке,
в разделе юмора. Надо заметить, что поместить это высказывание в раздел юмора мог только законченный извращенец или же человек напрочь лишенный этого чувства - чувства юмора.
«Пиво, ты просто диво
И сердце бьется лишь для тебя.
А как приятно пьется пиво...
Да - это жизнь, это труба», - запел я и с чувством, свободным от угрызений совести,
направил свои стопы скорбные на путь истинный, то бишь к ближайшей пивной, благо их количество
и месторасположение не вызывали ни опасения, ни тревоги. Испив около литра живительной влаги,
замученной на солоде и хмеле, я вернулся туда, откуда начал свой поход к житнице хмельного
счастья, потому что жара была невыносимой и спасти от нее могла только вода. Вода так же, как
музыка способна взять на себя заботы и печали. Я уже не говорю о грязи, какой бы она не была -
физической ли или астральной - это не важно, важно только то, что вода так же, как и музыка
смывает с тебя всю грязь. Ну, что ж, раз такое дело, то я, не раздеваясь и даже не снимая с ног своих сандалии, с разбега бухнулся с головой в музыку с ближайшего пирса (хотя для меня приятнее и привычнее проделывать эту процедуру (вот словечко-то!!!), прыгая с солярия. Но в Ялте, за редким исключением, все солярии срезали, оставив голые пирсы). Музыка была теплой, как ослиная моча, но все равно, явно лучше, чем жара (просто жара и все. Да. Просто жара). Для чего я все это набуравил? Для того, чтобы был очевиден вред сравнений. По-моему, получилось не плохо, по крайней мере, наглядно (к чему, собственно говоря, и стремился). Размышляя на постлингвистические темы и работая конечностями, я чуть было не столкнулся с эдакой очаровашкой, на лице которой было написано: «Ты что, ошалел, что ли, или тебе моря мало?» С количеством моря у меня проблем вроде бы не возникало, а вот относительно первой половины вопроса, так тут необходимо подумать. Я не знаю, сколько времени мне пришлось бы напрягать остатки своего серого вещества, если бы она не предложила мне проплыть с ней до буйка, на что я с радостью согласился и почему-то ляпнул: «На перегонки!» Хотя как-то некрасиво предлагать это хрупкой девчушке, мне - человеку, который с четырех лет умеет плавать и чувствует себя в воде, как рыба. Она встретила предложение мое с ухмылкой, едва коснувшейся ее губ и, лишь кивнув, в знак согласия, сделала три мощных и в то же время легких гребка, затем, остановившись, повернулась ко мне, как бы вопрошая: «Ну,что же ты?» И, действительно, чего это я? Но в душу мою закралось сомнение, а не погорячился ли я со своим предложеньицем? Однако отступать поздно, да и не в моем это стиле. Собрав в комок все здоровье, которое было не только во мне, но и вокруг меня на сотни километров, я с особой прытью ринулся в сторону открытого моря. Работал я долго и упорно, и казалось мне, что я уже на подступах к турецкому берегу, однако, подняв голову, я увидел, что проплыл от силы метров двадцать и, что соперница моя отдыхает, обхватив руками поплавок буйка. Когда я подплыл к ней, она, дабы поддержать мои духовные силы, сказала, что плаваю я довольно не дурно. Откровения ради, надо сказать, что меня впервые сделала дама и причем сделала, как ребенка. Утешало только то, что сделала меня дама красивая и, что, может быть, как-нибудь потом я смогу взять реванш где-нибудь в постели. По крайней мере, я на это надеялся.
- Смотри, - сказала она, когда мы лежали с ней на воде, отдыхая от утомительного для меня заплыва, - вон то облако, видишь? Похоже на елку с новогодней открытки.
- Да, - ответил я, - а вот это - на снеговика.
- А вон, Дед Мороз и Снегурочка.
Снегурочка, действительно, была похожа, а вот Дед Мороз слегка морщил и больше походил на Карла Маркса, переболевшего менингитом, а я подумал о том, что все это надо будет записать в форме, хотя бы издали напоминающей рассказ и положить вместо подарка для Кати под Новогоднюю елку. Милая Катечка, с Новым Годом тебя!!! Желаю тебе всего самого хорошего и доброго, светлого и радостного, вкусного и приятного, теплого и мягкого... Я тебя люблю.
Впрочем, вернемся с новогодних небес на жаркую летнюю землю. На земле было море, в море плавали
двое, для которых все остальные отсутствовали. По крайней мере, мне так казалось. Мне казалось,
что знаком я с той, даже имени которой не знаю, вечность или что-то около того - настолько легка
и приятна была она в общении. Мы разговаривали о музыке и о живописи, о литературе и о философии (кстати, именно тогда я выдал перл, что философию придумали лентяи, дабы оправдать свое патологическое пристрастие к ничегонеделанию). Мы просто болтали, и время текло морской водой между наших пальцев. На вопрос, что она делает сегодня вечером, она ответила, что будет здесь и нырнула под воду, но так, что я не смог увидеть ее ног. Под водой она находилась довольно долго. Я даже стал переживать, и тут она, как ни в чем не бывало, вынырнула и протянула ко мне свою руку, в которой был огромный рапан. Откуда такой огромный? Из моря, а вообще в море еще и не такое есть. Однако, несмотря на то, что море было теплым, я замерз, чего, похоже, не испытывала моя влагоустойчивая знакомая. Но холод так же, как и голод - не тетка и я решил покинуть стихию моря, ради той, от которой бежал - ради жары. Только, при отдельных обстоятельствах, жара способна стать просто теплом, и сейчас, похоже, эти самые обстоятельства наступили. Она дипломатично заметила, что губы мои, утратив цвет жизни, приобрели синеватую окраску, и предложила покинуть..., короче говоря, она предложила мне выйти из воды.
- Ну, слава Богу! А то, я уже подумал, что ты живешь здесь, - сказал я, обрадованный тому, что она, наконец-то, решила пройтись босиком по гальке.
- Дело в том, что ты прав. И я, действительно, живу здесь, - ответила она и нырнула под воду, но так, чтобы я смог увидеть ее тело полностью. Это была русалка.

29 декабря 1999 г.Ялта.