Дикая Джой

ДИКАЯ ДЖОЙ
 

Как и все жильцы его многоэтажного дома, Пит пользовался домовой прачечной. Вот и на этот раз, заложив бельё в машину и запустив её, он решил не подниматься к себе в квартиру, а дождаться конца работы стирального автомата.

"Как переложу бельё в сушилку, так и пойду ланчевать"-- решил он и, расположившись на скамье, стал просматривать только перед тем вытащенную из ящика почту. Несколько писем явно рекламного характера он тут же, не распечатывая, бросил в мусорный бак и, раскрыв выписываемую им ежедневную газету, изредка доставляемую в срок, стал просматривать заголовки.

Но не успел он пройтись глазами и по первой странице, как его одиночество было нарушено. Явились прыскающие со смеху две чёрные девочки-сестрички, его соседки по этажу, с огромным пластиковым мешком, до отвала набитым бельём, и сразу же бросились укладывать принесённое в машины.

Пит знал этих девчонок уже несколько лет, и сколько помнил их, всегда они донимали его поднимаемым ими шумом. Им не хватало их квартиры, и они часто устраивали свои игры в коридоре, игры воистину азартные, в которых по малейшему поводу африканский их темперамент фонтанировал без всякого удержу.

А потом это их катание на роликах по коридору--с визгом, грохотом и смехом... Как-то он сделал им замечание, но его хватило разве что на несколько минут.

Старшей, Ванессе, было одиннадцать, и, очевидно, какое-то гормональное нарушение делало её излишне полной, но полнота нисколько не мешала её агрессивности и шумливости. Но в резвости она, конечно же, уступала младшей, девятилетней Джой, которая была лёгкой, гибкой, проворной и притом необычной лицом--беспримесно африканским, тонкой и благородной лепки. (Пит знал имена их и возраст за несколько лет мучительного соседства с ними.)

"Принцесса джунглей"--окрестил про себя он младшую и поймал себя на том, что невольно любуется ею. Сегодня она была как-то по-особому взлохмачена, но взлохмаченность её была не от непричёсанности, это явно был задуманный стиль.

"Дикая Джой!--мелькнуло и зафиксировалось в сознании Пита.--Как эта причёска идёт ей, куда там обычным её косичкам, переплетающимися на голове квадратно-гнездовым методом..."

И если старшую можно было бы определить по внешности как увальня-медвежонка, то младшая явно была из породы кошачьих. Котёнок пантеры, если к тому же исходить из цвета её кожи, удивительно ровной, гладкой и эластичной.

Вот и сейчас, заложив бельё, затеяли девчонки бурную возню между собой, бегали друг за дружкой, визжали и хохотали. Дальше заголовков Питу не читалось, а тут ещё одна из девчонок (которая?) задела его, пробегая мимо, задела, возможно, нечаянно, но, видя, что он нисколько не рассердился, а только добродушно погрозил им пальцем, они, эти сестрички-бесовки, решили и Пита вовлечь в свою катавасию.

Они подкрадывались к нему, каждая со своей стороны, норовя ткнуть его пальцем, а он, делая вид, что углублён в газету, старался подпустить их поближе и ухватить какую-нибудь из них, но это ему никак не удавалось.

Особенно старалась младшая, видно, пороху в ней было больше. Старшая же заметно сдала. Она уже и дышала раскрытым широко ртом, и совсем уж, что называется, упарилась.

Неизвестно, сколько бы это ещё не продолжалось, но тут пришла их мать, женщина лет тридцати с красивым, достойным и добрым лицом чёрной мадонны.

Девочки сразу же присмирели, видимо, она одним своим взглядом знала способ унять их. Она извинилась перед Питом за расшалившихся без неё детей, а тут и машина задрожала и застучала, давая понять, что процесс стирки подходит к концу.

Пит переложил бельё в сушилку и, уходя из прачечной, отметил про себя старательную деловитость девочек, тоже уже принявшихся перекладывать своё в сушку.

"Сама, без мужа, воспитывает своих чертенят и--смотри!-- слушаются её без единого окрика..."

Дни тянулись своим чередом, и общение с Питом в прачечной, видимо, начисто было забыто девочками-соседками. Они, как это было и раньше, при встречах с ним совершенно не замечали его, как, впрочем, не обращали внимания и на других взрослых соседей.

Вот со сверстниками--совсем другое дело! С ними они с жаром болтали без умолку, орали, толкались, иногда дрались, и что им было до мира взрослых, тем более пожилых людей, в их глазах то и вообще отживших своё старцев?

Но что это? Младшая, Джой (это когда никого нет в коридоре), пролетая метеором мимо Пита, всегда норовит задеть его, ткнуть, толкнуть...

"Дедушки ей, видно, не хватает,"--решил Пит. И вот однажды, изловчившись, поймал её за руку.

-А, попалась, зверюшка! Ну, что? Хочешь быть моей внучкой? А?

Джой молчала. А когда Пит провёл ладонью по хитросплетениям на её голове, то... что это? Она прижалась к нему!

-Внучка... Внучка...--шептал Пит, и даже позволил себе поцеловать её в макушку, но она, не отпуская его, держа в цепких своих ручонках, подняла к нему своё лицо, и Пит увидел её глаза...

Глаза совсем не девятилетней девочки.

Глаза ожидающие и требовательные.

Губы их соприкоснулись...

Секунда... другая... И Джой, оттолкнувшись вдруг от Пита, рванула за поворот.

Главным чувством Пита был испуг. И, конечно же, ожидание весьма и весьма неприятных последствий. "Она расскажет маме... Будет большой скандал, может быть, даже суд... О, Боже! Растлитель малолетних..."

И Пит лихорадочно стал заранее придумывать те повороты версии, которая могла бы быть ему в оправдание. Не-до-разу-ме-ни-е...--вот на что надо бить.

И что чувства его к ней--это если зайдёт об этом речь-- чувства доброго дедушки к внучке-шалунье... К внучке-проказнице. И это не было неправдой.

Но это была только часть правды.

Опасения Пита оказались напрасными. Мать девочек при встрече здоровалась с ним непринуждённо-приветливо, и ни тени чего-либо такого, что могло бы Пита насторожить--не чувствовалось. Очевидно, Джой смогла все происшедшее оставить в тайне, или... Или же всё это стёрлось из её памяти.

"Ну и к лучшему всё это,"--успокоился Пит и отключился, как ему показалось, от ненужных переживаний.

Прошло года два-два с половиной, и как-то Пит оказался один на один с Джой в кабине лифта. Она была само равнодушие, и так бы они доехали безмолвно до своего этажа, как Пит неожиданно спросил, вернее, как бы констатировал вслух:

-Растёшь?

Джой ничего не ответила, даже не взглянула на него, но когда лифт остановился на их этаже, почему-то пошла не в свою сторону, а в сторону квартиры Пита.

"Куда это она? Да и не всё ли равно? К подружке какой-нибудь..."

Но вставив ключ в скважину и открыв дверь своей квартиры, он увидел Джой согнутой прямо под своей рукой.

-Куда? Ты--ко мне?--удивился он.

-Да, я хочу посмотреть, как ты живёшь.

И, не дав Питу опомнится, проскользнула в его квартиру.

Пит оторопел от изумления и даже на какое-то время лишился речи. А потом, прийдя в себя:

-Ну что ж... Посмотри...

Джой огляделась по сторонам довольно равнодушно, но, приблизившись вдруг к Питу, прильнула к нему.

Кровь ударила Питу в голову, и он, почти ничего не соображая, приобнял её. Она, как и в прежний раз, подняла к нему лицо, губы их сблизились, соприкоснулись... На более длительное время, чем в первый раз...

-Ты спроси у мамы, может быть, она позволит тебе заходить ко мне? Я совсем не против такой внучки,--лепеча, начал было лукавить Пит.

Но Джой, не отвечая на его слова, оттянув резинку на его тренировочных брюках, деловито полезла к нему в трусы. Пит обомлел, опешил на секунду-другую, но, опомнившись, стал сопротивляться. Они боролись молча, и Пит, чувствуя, что его возбуждение доходит до своего предела, вот-вот перейдёт за предел, собрал последние силы и увернулся. Но было поздно. Джой, повалив его на тахту и добравшись, наконец, до желаемого, вытащила из трусов поверженного свою влажную ладонь.

Она поднесла ладонь к своему носу и, приподняв брови, принюхалась:

-Что это? Сперма?--так прямо и спросила, негодница!

Пит удручённо кивнул (ох уж эти сексуально образованные американские дети!).

Джой это не охладило. Она не унялась. Вот только тактику переменила. Теперь она развалилась на тахте в позе "делай со мной, что хочешь", задрав свою майку до подбородка и приспустив штанишки ниже паха.

Пит придвинулся и, приподнявшись, стал гладить её сверху донизу и снизу доверху. Гладить наивное бесстыдство её только чуть-чуть намечающихся припухлостей у сосков... (Ну, чем не набухшие почки?). Гладить её живот и ниже... Касаться кончиками пальцев двух-трёх едва пробившихся волосков на её лобке...

Он почувствовал прилив новых подспудных сил, но... Нет! Хватит!

-Джой, милая, вставай... Тебе пора уходить... Скоро ко мне должны прийти--ну как я объясню твоё присутствие? Ну, пожалуйста!...

Джой притворилась спящей. Закрыв глаза, разбросав руки и ноги, испуская ультрафиолетовое сияние своими только-только наливающимися обещаниями юных прекрасных форм, она, лежащая, казалась более своего роста и была (от чего это?) невероятно тяжёлой--Пит не мог сдвинуть её с места.

И вдруг, сорвавшись, она опрокинула Пита и, оказавшись сверху, оседлав его, принялась прыгать и скакать на нём, повторяя, возможно, увиденное не только по TV.

На Пите, да и на ней, всё промокло до нитки, и тут Джой, как это ни странно, сникла. Всему, вероятно, есть предел, даже её неуёмной прыти.

Соскользнув с Пита и оправив на себе влажную и паром дышащую одежду, она не позабыла подбежать к зеркалу в ванной, и только удостоверившись, что в её внешности всё более или менее в порядке, на цыпочках подошла к двери, и, убедившись, глядя в дверной глазок, что коридор пуст, крадучись выскользнула за дверь и, буквально стрелой, выпущенной из лука, мелькнула за угол.

И опять дни, недели и месяцы потянулись в своём рутинном однообразии. Джой, как и прежде, увидав Пита, не избегала его, не пряталась, а столкнувшись с ним в доме их или вне дома не просто не замечала его, а как-то глядела сквозь него, как сквозь нечто нематериальное.

А Пит? То ему казалось, что он совершенно успокоился, отключился от сладких и мучительных, желанных и опасных эмоций, то вдруг вспыхивал вновь и ловил себя на мечтах о близости с Джой. Нет, не о телесном единении с нею, не о совокуплении--это он гнал от себя, как в их случае противоестественное, преступное.

Но, не чувствуя себя старым и неспособным, возвращался он вновь и вновь к мечтам, нежащим его душу на каких-то тёплых, уносящих--казалось!--к счастью волнах.

И вот как-то среди ночи Питу показалось, что кто-то позвонил в дверь. Пит прислушался... Нет, показалось. Да и кто мог звонить ему так поздно? Нет, нет... Спать... Спать.... Звонок прозвучал вновь, короткий и робкий. Пит включил свет у изголовья: второй час ночи. Кому это вздумалось...

И тут его толкнуло под сердце. Неужели!.. Сунув ноги в тапочки, он подошёл к двери и тихо спросил:

-Кто это?

За дверью молчали.

Пит глянул в смотровое отверстие. Неужели она? Вроде бы её лохматая макушка... Он повернул ручку замка и, не снимая цепочки, приоткрыл дверь.

-Джой!.. Что ты здесь делаешь? Чего тебе?

-Мне страшно... Я не могу уснуть.

-А мама где? Сестра?

-Они уехали в Северную Каролину и вернутся только послезавтра.

-Так ты что, никогда не оставалась одна?

-Я боюсь. Я никак не могла оторваться от TV, а теперь...

-Так что же случилось? Подумаешь--TV... Или у вас кабельное?

Джой молчит. Глаза её опущены. Она в каком-то подобии длинной майки, на ногах белые носки, в кулачке зажата связка ключей. Пит снял цепочку и, посторонившись, впустил девочку.

-Так чего же ты боишься?

Молчит. Что это? Она не знает, что ответить, или чувствует, что её молчание действует сильнее любых доводов?

-Ну, о"кей... Оставайся. Я тебе постелю в этом кресле. Оно раздвигается, и ты в нём свободно поместишься. Сейчас... Сейчас я тебе постелю...

И Пит, приоткрыв кладовку, потянулся к верхней полке, стаскивая с неё свёрток с постельным бельём. Но когда он, достав пакет, оглянулся:

-Джой! Эй, Джой! Куда ты подевалась? Спряталась, конечно...

На его постели одеяло было приподнято горбом. Пит дёрнул за край. Джой лежала на простыне, подобрав колени к подбородку, и изо всех сил старалась не прыснуть от еле сдерживаемого смеха. Она была даже без носков.

-Ах ты, негодная!..

Пит прилёг рядом, и Джой тут же уткнулась в него и лицом, и плечами, и коленками... Как плод в теле матери, была она в раковине Питова тела.

Они лежали тихо, прислушиваясь к ходу своих сердец, а потом Джой стала ощупывать Пита, подбираясь исподволь к низу его живота. И, добравшись до искомого и взяв его в свои ладошки, она вроде бы успокоилась.

Пит был горд своим состоянием, вернее, состоянием своего alter ego.

"Не со стариком немощным лежит"--удовлетворённо отметил он, ощущая редкую и глубокую радость. Что ещё ему нужно было от этой её близости? Двинуть, отпустив тормоза и... И разворотить ей внутренности? Как это он читал в романе этого русского... Как его?..

Он приподнял голову и заглянул в лицо Джой. Она спала! Спала, как бы с любимой игрушкой в руках... Вроде как бы с пластиковым попугаем, что ли. Пит легко поцеловал её в висок и чуть отодвинулся. И чтоб любоваться ею, и чтоб не очень жать на этот жаркий комочек.

Комочек глубоко вздохнул, потянулся несколько и, не прерывая сна и не отпуская свою игрушку, откинул в сторону свою свободную ручку и разбросал ножки, одну из них закинув на Пита.

Как сладко было нежить её легкими прикосновениями и поглаживанием, через подушечки пальцев воспринимая в себя её животворные биотоки. Жаркий тропический цветок во всём своём великолепии! Чуть приподнятая верхняя губка, почему-то более тёмная, чем нижняя, приоткрывала влажную белую полоску её зубов...

Пит принял таблетку снотворного--ну разве заснёшь иначе?-- и погасил лампочку. Когда он проснулся где-то в десятом часу, Джой в квартире уже не было.

 

Погода стояла отвратительная--туман и слякоть. Выходить не хотелось. К тому же наведался и никак не хотел уходить старый зануда--радикулит. Пит вышел на улицу лишь на другой день где-то в четвёртом часу. Вышел в дождь--надо было кое-что купить.

И тут он обратил внимание на огромный фургон, в котором перевозят мебель. Погрузка уж, видно, была завершена, ибо грузчики защёлкивали засовы на дверях кузова.

"Кто-то переезжает,"--мелькнуло в сознании Пита. В их доме была постоянная текучесть жильцов и он, не задерживая на этом доме была постоянная текучесть жильцов и он, не задерживая на этом своего внимания, двинулся было дальше.

Но вдруг в дверях вестибюля он увидел маму девочек. Она весело и, вместе с тем, утирая глаза, что-то говорила двум чёрным соседкам, и вдруг стала обниматься с ними.

"Да она же, вроде, прощается... Уж не они ли переезжают? Вот те на...".

Дождь припустил. Пит огляделся. На улице--не души. Редкие припаркованные машины. Одна из них, стоящая поотдаль, красная, кажется, "Шевроле", постукивала прогреваемым мотором. Когда Пит вернулся взглядом к дверям, Мадонна, всё ещё что-то говоря соседкам, старалась раскрыть заевший, видно, зонтик. Зонтик, наконец, раскрылся, и она, увидав Пита, кивнула ему приветливо.

-Хелло, сосед... Уезжаем, как видите... Не скучайте без нас--она засмеялась--устали вы от нашего шума... Уж извините, пожалуйста...

-О, Мириам! Что вы такое говорите... Мне искренне очень жаль... И куда же вы это?

-Переезжаем в Северную Каролину. Отец моего бэби--она непринуждённо-естественно провела рукой по своему заметно выступающему животу--женился на мне, и он оттуда...

И она показала глазами на красную машину, давая понять, что это он, отец, там за рулём.

-О, поздравляю вас... Желаю счастья...

-Спасибо. И у него там дом и хорошая работа. Джо--плотник. И природа там чудесная, и с девочками мне будет легче--здесь они совсем отбились от рук...

Пит подобрался было, холодея, но нет, она, конечно же, имела в виду нечто совсем иное, внутрисемейное, верно. Машина просигналила, и Мириам заторопилась.

-Ну вот, пора уже... Всего вам хорошего... Гуд лак! Кип вэл! Бай-бай!

Она ещё раз приветливо кивнула Питу и важно направилась к легковушке. Пит подошёл к машине поближе. За рулём сидел приятный чёрный парень лет под сорок. Они с Питом кивнули друг другу, как бы знакомясь и прощаясь одновременно. На заднем сидении устроились девочки. Пит помахал им рукой, и старшая энергично замахала ему в ответ.

А Джой? Джой, как бы снисходительно, как бы с ленцой тоже махнула ему. Машина и фургон тронулись.