ЭкзистенЦиальная куХня

В дверь раздался звонок.

- Кто там?
- Это я, Валера, открой.
- У-у, ты плохо выглядишь.
- Извини, у меня и впрямь сегодня хорошее настроение. Слушай, я только что увидел интересную картину: дворник спал на газоне прямо посреди главной улицы. Какая свобода!
- Проходи, Стас, присаживайся, а я пока чайник поставлю.
- Ладно, я руки помою.
- А кого ты еще пригласил? – крикнул Стас в след и вытер лицо полотенцем.
- Да нет, никого. Это будет обед тет-а-тет, - ответил Валера в трубку коридора.

Стас добрался до кухни и сел за стол.

- Значит обед на двоих? – пробормотал Стас больше для себя, вовсе не требуя ответа.

Валера не ответил.

- Знаешь, что, - начал Валера за мытьем посуды, - мне кажется, что я сейчас боюсь увидеть Марину.
- В смысле “боишься”?
- Мне кажется, что если я ее встречу сейчас после долгой разлуки, то я должен быть готов.
- Что за чушь ты несешь!
- Нет, послушай. Я словно стою перед выбором: остаться или бросить? Словно я жду
знака. Знака свыше. И если я ее встречу неожиданно, врасплох, то заключу для себя,что все кончено.
- Да… бедная Марина.
- И все-таки я люблю ее. Попробую не думать о том, как вести себя при встрече.
Просто при возможности обниму, - сказав это, Валера улыбнулся себе и повернулся
к Стасу.
- Во всех письмах к ней, - продолжал он, - я подвергаю сомнениям наши с ней
отношения. Словно мой разум не может смириться с тем, что оказался бессилен во
власти страсти.

Он налил кофе и сел за стол. Взгляд его был устремлен вдаль самого себя.

- Катерина, подай мне, пожалуйста, сахар.
- Да, Валера, - это любовь! Тебе просто не хватает запаха женских гениталий.
- Ты думаешь?
- Да, я уверен. Если бы ты все это время находился в обществе красоток, ты бы и не вспомнил о Марине.
- Как ты циничен и жесток!
- Не думаю, - сказал Стас, протянув печенье Наталье. - Ты слишком давно не видел
женщин, не вдыхал их аромата. Только лишь запах пыли и типографной краски.
- А ты знаешь, - начал воодушевлено Валера, - какой наплыв чувств бывает, когда
после большого перерыва забиваешься в угол с настольной лампой и жадно
открываешь запылившийся томик. Я чувствую себя снова в утробе матери. Мне
снова становится тепло. Я окукливаюсь, и мама меня подвешивает в поднебесье
потолка.

В воздухе повис концентрат внимания пяти человек. Все замерли со слегка поднятыми головами. Вдруг что-то звякнуло об стол: кап, кап.

- Кажется, дождь собирается, - сказал Геннадий и пошарил в карманах.

Валера наклонился и поднял что-то с пола.

- Вроде денежный, - сказал он.
- Видимо, сегодня четверг, - выдохнул Стас, разглядывая десятикопеечную монету.
- Ты плохо выглядишь сегодня, Стас.
- Ты уже говорил. Так уж и быть, схожу в туалет. Все равно при таком шуме говорить не возможно. Кать, может присоединишься?
- Не спасибо, я уже ходила.

Стас вошел в туалет.

- Хорошее настроение. Чертова улыбка: все лицо портит, да еще столько внимания
привлекает.

Он сел на крышку унитаза, не расстегивая ремня. Оторвал от рулона кусочек бумаги, тщательно вытер лицо. Затем оторвал еще и вытер еще. Лицо. Встал и посмотрел на себя в зеркало: серьезный, зрелый мужчина. Взглянул в руку на мятый клочок: улыбка, веселость, наивность – все это было не менее омерзительным, чем грим проститутки. Он с отвращением швырнул комок в унитаз и смыл. Поправил перед зеркалом прическу, застегнул верхнюю пуговицу рубашки, пустил порцию освежителя в воздух и вышел.

- …пора бы уже и точки с запятыми вынуть из механизма пальцев и подвергнуть
креативному влиянию, - послышалось в коридоре.
- Вы о чем это здесь говорили? – обратился к Валере Стас.
- Да так, я немного умничаю. Нагоняю на женщин тоску и уважение к себе. Не так ли девочки? – он спросил это с некоторым вызовом, заглянув в глаза каждой из дам.

Женщины в ответ синхронно и ритмично кивнули головами и в унисон протянули: “Ну
ты шутник, Валера”.

- Знаешь, Стас, у меня возник образ: диалог – это работа двух машин ума. Одна из
них пускается в ход, прокладывая неизведанный ранее путь, разбрызгивая идеи.
Которые, в свою очередь, попадают в недра другой машины, и та пускается уже в
свой путь. Первая же останавливается и выжидает, пока брызги не взбудоражат ее
воображение. Ну, как тебе?
- Ты хочешь сказать, что диалог – это последовательность монологов. Я правильно
понял?
- Да, верно.
- Тогда можно я начну свой монолог?
- Валяй, друг.
- Вот ты дожидаешься своей Марины. Сидишь и сохнешь в своей каморке, а она,
может, уже сотню раз тебе изменила. Одел под брюки нравственные трусы, и
борешься с физиологией.

Валера опустил глаза. Напряжение нарастало.

- А тебе не кажется, - продолжал Стас, - что нравственность – это обитель малодушия.

Валера с удивлением поднял глаза.

- Подожди! – возмутился он.
- Замолчи, не превращай общение в диалог.
- Хорошо.
- Мне кажется, что все эти устои и табу – забор для стада коров. Истинного быка
должна лишь вдохновлять идея преодолеть его, попытаться разрушить. Хотя бы для
себя самого.

Настала тишина. Стас заметил, что Валера ждет.

- Можешь начинать свой монолог! – кивнул Стас.
- Чертова погода, я снова вошел в петлю. Он не хочет признаться мне, что погода так сильно влияет на него. Он не в силах признать, что вообще что-то может на меня влиять. Это его слабость. Открой окно. Я сам открою. Вот я сижу там, а Стас что-то говорит. Он его слушает, накапливает волну возмущения, готовую в любую минуту обрушиться на того в потоке слов. Но в этот момент мы сливаемся. Точнее, он становится мной, и все эти чувства исчезают. Но умирает, но лишь на секунду.
Вскоре не вернется, принеся с собой в этот мир кусочек смерти.
- Ну, как вам девочки?

Девушки в ответ понимающе блеснули глазками, синхронно и ритмично кивнули и
протянули : “Мы его хоти-и-им”.

- Слушай, Марина, можно я позвоню?

Он подошел к ней, распахнул платье и начал набирать номер на диске левой груди.

- Алло! Это Георгий?
- Да это я? – ответила Марина.
- Слушай, Гош, я тут попал в страшную передрягу. Я уже собирался было к тебе. Но
в автобусе…
- Что в автобусе? – спросила Марина.
- Ну ладно, Георгий, я все тебе расскажу по порядку. Короче говоря, я заскочил в
автобус и сразу замер. Ну ты понимаешь, я не хотел, чтобы они обнаружили мое
существование и впали в иллюзию. Ну, короче, я стою неподвижно и жду, пока они
ко мне привыкнут. Но тут вдруг один тип, он давно за мной наблюдал,
размахивается и забрасывает блесну. Крючок вцепился мне в горло. Но я не дрогнул. Только я успокоился и привык к его прохладе, как он начал тянуть. Да так сильно, что я вывалился из укрытия прямо в салон. И тут на меня набросилась целая дюжина этих пассажиров. Теперь мне придется кормить их умы до вечера, так что извини, сегодня никак. Ну, пока.
- Пока, сказала Марина.
- Я с тобой не разговариваю, спрячь свою плоскую грудь.
- Знаешь, Стас, а меня до сих пор не отпускает та женщина.
- Которая?
- Да та, что мы видели в Универсаме. Она была в ядовито-желтом платье.
Жизнерадостность, бойкость, целеустремленность. Как странно, что ее ягодицы не
соответствую этих качествам желтого цвета.
- А ведь она узнала тебя.
- Как и она, я ее не знал. Наверное, в таких случаях возникает необыкновенная
атмосфера в общении. Словно мы уже имеем прошлое. Нечто похожее на суррогат
любви. Хорошо, что я с ней не заговорил, - сказал c срустью Валера и подошел к окну.
- Желтый, оранжевый – огненные цвета радости, - пробормотал Стас, не поднимая
головы.
- Ты знаешь, я счастлив, - подытожил Валера.

Раздался телефонный звонок. Валера передернулся.

- Алло! – раздалось мятым голосом в трубку.
- Алло! Это Георгий?
- Да, это я, - ответил Валерий.
- Слушай, Гош, я тут попал в страшную передрягу. Я уже собирался было к тебе. Но
в автобусе…



15 Августа 2001 г.