Сказ о том, как один мужик черный праздник испортил

Дело было ночью. Вооруженный лопатой и холщовым мешком мужичок — неопрятный старикашка довольно пакостного вида, отправился на близлежащее кладбище. Ему срочно (желательно, до полуночи) требовались хорошо прогнившие кости, горсть могильных опарышей, и немного мертвого мозга. Это были необходимые составляющие для мерзкого зелья, без которого не могло сработать прочитанное им намедни в одной древней Книге заклинание по дистанционному умерщвлению недруга.

Хорошее было заклинание — гнусный враг умрет люто, медленно и мучительно, вдоволь помучавшись перед смертью... От одной этой мысли лицо колдуна озаряла улыбка.

Но не только ради этого копал он могилы. Он не хотел особо акцентировать на этом свое внимание, но... В последнее время он малость поиздержался, и теперь надеялся попутно найти что-нибудь ценное, чтобы немного выправить свое материальное благосостояние.

Он очень спешил — ведь не один он копает ночами могилы. Тот, другой, тоже успел прочесть это заклинание — он точно знал это. И теперь... Теперь этот гаденыш, дитя кладбищенской собаки и змеи, мог опередить его! Первым наслать на него это ужасающее заклятье, от которого умирают очень долго и мучительно! Вот ведь нехристь, в отвращении сплевывал мужик. Ничего, мы еще посмотрим, кто кого...

Итак копал он, копал, и вот, наконец, раскопал ту могилу, из которой намеревался извлечь основные составляющие для своего адского зелья — горсть опарышей и ведерко мозгов. Кости у него уже были — вещь нужная, требуется часто, всегда надо иметь какой-то запас.

С трудом сдвинув тяжелую крышку с гроба, в изумлении уставился он внутрь. Пусто. Что за дела?

Минуту мужик тупо смотрел в гроб, бестолково хлопая глазами. Неужели кто-то другой опередил его? Непонятно. Если какие-то безумцы и раскопали могилу, зачем же ее закапывать, никто же ведь не закапывает, вон — всё кладбище перерыто... А вдруг это он, его конкурент, это мерзкое, беспринципное создание? Но все равно — зачем закапывать?

Так он ничего и не понял. Ну да ладно, не беда, столько народу кругом ни черта не понимает, и ничего — живут...

Ладно, махнул он рукой, посмотрим соседнюю могилку. Может, хоть там найдется, что нужно.

С этой мыслью повернулся он в сторону, шагнул было... И вдруг замер.

И было от чего — прямо перед ним стоял полуразложившийся труп. Выглядел мертвец на редкость неприятно — черная слюна так и течет по мертвому лицу (точнее, по тому месту, где должно быть лицо), огромные зубы хищно щелкают, в волосах копошатся опарыши...

Глядь — и из других могил лезут жуткие тени, обступают его со всех сторон. Вот ведь влип!

Удивился он, и даже испугался слегка. И неспроста — такие запросто как кинутся всем скопом, так и разорвут его на части! И говорит он:

— А ну-ка сгинь!

А мертвец перед ним выплюнул пару зубов, вместе с куском челюсти, и давай завывать жутким хриплым голосом:

— Ты что же, человечек, раскопал мою могилу?..  А ну-ка — закопай немедленно! А потом умрешь ужасной смертью! А не закопаешь — тогда берегись!

Подумал человечек, и даже как-то не по себе ему стало... Но терять время на закапывание чужой могилы ему не хотелось — а вдруг не успеет он заклятье произнести? Так и загнуться недолго! И отвечает он мертвецу:

— Вот что, тухлятина, копайся сам в своей могиле, или вот, еще лучше — иди-ка ты отсюда, попей кровушки где-нибудь, только, ради Бога, отстань. Не до тебя.

Удивился мертвяк такому ответу, и заявляет:

— Ах так?! Ну тогда берегись! Больше предупреждать я тебя не буду.

И в доказательство, ну, чтобы показать, что все — не будет больше предупреждать, выплюнул еще и язык.

Но не стал старикашка ждать, всё же он торопился, и потому махнул он специально точеной лопатой своей — голова у мертвеца так и отлетела в сторону, и, спасаясь от лопаты, быстро-быстро поползла, забилась под надгробие и затихла. Притаилась, паскудина... Ничего. Главное — чтоб боялась.

А мертвец без головы ощупал шею, пожал плечами, и двинулся на мужичка. И столь велика была злоба его, что стал он рвать самого себя своими жуткими когтями, выворачивать внутренности, топать ногами — понты метать, одним словом. А вся эта толпа трупаков — все они зашагали вслед!

Ужас! При мысли о страшной смерти человек забыл даже о том, что дело не ждет, попятился...

Да и навернулся прямиком  в свежераскопанную могилу!

В тот же миг он вскочил, подняв лопату — так просто он не сдастся! Но тут же, увидев, какая толпа обступила его, в ужасе он бросился наземь. И — о, чудо! — прямо в могилу выходила какая-то нора!

Хорошая нора, явно проделанная гигантскими кладбищенскими крысами...

Правда, наверно, не лучший выход — лезть в эту темную дыру, но... Что поделать, назад-то точно хода нет.

Так что без размышлений метнулся он в крысиную нору. А мерзкие твари — вслед за ним! Догоняют! Клешни щелкают, зубы клацают, слюни капают... Что делать? И тут пришла ему в голову, которая пока что, к счастью, на месте была, спасительная мысль. Воткнул он лопату свою поперек хода возле одной из развилок — грызите, твари! Это и дало ему спасительную минуту, в течении которой он смог оторваться от преследователей.

Однако же — куда он попал, думал мужик, ползя в полной темноте по узкому ходу. Как выбраться? Неужели он заблудился? Особенно пугали его слышащиеся в отдалении попискивания — не хватало еще наткнуться на крыс.

Заметив впереди слабый отблеск света, он без колебаний пополз туда, и, не прошло и пяти минут, как он выполз в слабо освещенную огнем факелов пещеру, точнее, в целую анфиладу пещер.

Глядь — о, Боже! Какой ужас! Как он мог забыть?! Ведь сегодня же не простая ночь, а та самая богомерзкая дата — ночь, когда силы Зла властвуют безраздельно, изливая хулу на Господа! 

Озираясь кругом с дрожью омерзения, понял он, что у всех этих поганых тварей — вампиров, зомби, оборотней и прочих кладбищенских жителей самый настоящий праздник. А как жутко выглядела эта пещера — не передать! К стенам изувеченные трупы прибиты, всюду гирлянды из кишок развешаны, черепа нанизаны на берцовые кости... Словом, украшена пещера очень празднично. Да и пир, судя по доносящимся из соседней пещеры жутким воплям, в самом разгаре.

Пополз он к выходу, покуда не заметили его эти нехристи.

А где выход? Кто знает? Вот и он не знал.

Короче, в результате дополз он до пещеры, где припасы съестные для пира были заготовлены, и не совсем хорошо стало ему от запаха мертвечины, потому что вплоть до потолка вся пещера эта была завалена тухлятиной, некоторая даже шевелилась. Всюду кишели черви.

Подумал старикашка, подумал, и пришла ему в голову еще одна мысль, уже третья за день, и решил он приготовить адское зелье из подручного материала, благо, выбор был отменный. Увидел он подходящую руку, хорошо прогнившую, в меру червивую, которая как раз возле него валялась, и кивнул — вот. То, что надо.

Но только хотел он ее подобрать, как вдруг она сама на него как прыгнет! И сразу в глаз! Так и вырвала! И тикать! Но далеко не убежала — поймал он ее. Отобрал глаз.

К сожалению, из-за неумелого обращения руки с глазом последний уже превратился в кровавую кашицу.

Огорчился мужик, конечно, убрал остатки глаза в карман, вздохнул тяжело... Но потом решил, что, пожалуй, и одним глазом обойдется, злобно стукнул руку о стену — раз, другой, третий! Бил он ее, пока она не затихла, а затем принялся творить свое черное дело. 

Не прошло и получаса, как все было готово. Прочел он заклинание, и услышал страшный вопль где-то наверху — да, не ошибся он, гнусный нечестивец тоже копался в могилах, искал компоненты для снадобья... Но только вот обломался он, ведь все, что можно, было уже утащено нечистью для пира, ну, а что нельзя — тем более.

Улыбнулся он своей усталой, но доброй человечной улыбкой, и, слушая отзвуки неумолчного крика невыразимой боли, все еще доносящегося сверху, и особо хорошо слышного потому, что пирующие за стеной замерли в изумлении, пораженные силой и выразительностью крика, доел остатки своего отвратительного снадобья.

После этого он стал думать, что же делать дальше. Теперь его грело сознание выполненного долга. Но вот только ничего у него не получалось, все-таки сегодня он уже трижды думал — а это и так уже слишком много.

Но не расстроился он — что-нибудь, да получится! (Он был оптимист)

Но, увы — ничего не получилось...  Заползла в пещеру голова, та самая, которую он накануне снес лопатой, увидела его, да как заорет, да как бросится на него!

Вцепилась в ногу и грызет, грызет, грызет! И ведь не отодрать ее никак! Тут и другие мертвецы сбежались на вопли головы... И увидели его (те, у кого было, чем), и сами заорали от счастья, осознав, что десерт сам пришел к ним, и столько радости было в этом крике, что даже сам старичок невольно умилился, и так, с улыбкой умиления на том, что оставалось от лица, отошел в мир иной — счастливо и радостно, с чувством хорошо сделанной работы.

Даже мертвецы поразились его жуткой смерти, которая выглядела столь ужасной, что им самим стало страшно. И настолько эта смерть их взволновала, что никто из них так и не решился сожрать голову мужика — уж очень жуткий оскал остался на его челюстях, оскал, который сам он принял за улыбку счастья.

Но это еще далеко не все. Те мертвецы, которые откушали человечину, с виду такую свежую, такую вкусную, ни с того ни с сего вдруг стали дергаться в ужасных мучениях, извиваться в болезненных конвульсиях... И было от чего, ибо то, что съел старикан прямо перед смертью, было для них весьма и весьма губительно...

Подергались они, подергались, да так и передохли все, на этот раз уже окончательно. И, что самое ужасное — теперь их самих также нельзя было пожрать... Это было невыразимо печально, и немногим уцелевшим с мозгами на глазах  (а они так расстроились, что из глаз у них потекли мозги), пришлось сжигать все это мясо черным пламенем...

Вот так вот мужик и испортил черный праздник.