Все течет - ничего не меняется

Один очень древний грек, имя которого за давностью лет трудно вспомнить… Геродот, кажется, или Гераклит… Герострат, скорее всего - он. Так вот, он сказал: «Нельзя в одну и туже реку войти дважды». Эта мысль в историческом последствии родила целое философское учение. И я, чтобы не быть в стороне от мировой мысли, много думал над его словами.

 Довольно скоро я понял, что мудрый эллин не имел в виду, какой либо запрет на посещение одной и той же реки – в те времена подобных законов не было. Да и сам «талмуд права» был заметно тоньше, статейки яснее. Наверное, он намекал на всякие топологические коллизии, так свойственные нашему изменчивому миру.

 Вчера я решил проверить его выводы эмпирически. Я снова вошел в Ольховку, чуть приподняв штаны, повернулся лицом к востоку и ждал. Тихое течение приятно холодило ноги. Журчание воды в камнях, ворчание толстых сытых лягушек были мелодией, вернее – гимном, сакральным гимном познания и моего единения с мудрой природой.

- Хренов!
- А?! – не знаю, как жена нашла меня: может, Генка сказал, может, просто выследила.
Она спускалась по косогору, держа тяпку наперевес. Ветер разметал ее русые космы, и издали она походила на недоброго северного варвара.
- Хренов! Скотина ты! Что в воде делаешь?!
- В Ольховке что ли?
- В Ольховке! Ты огород обещал полоть!
- Это, Машенька, не Ольховка теперь. Это Березовка.
- Березовка?! Да ты еще и пьяный! Ох, и сволочь! Ох, и сволочь, да с самого утра!
- Э-э-э… Не пил я, Машенька! Самой тобой клянусь! Но речка наша стала Березовкой, хотя это не очень заметно со стороны. – Я отступил чуть. Здесь оказалось глубже, штаны вымокли выше колен, и течение было не в пример сильнее. Машка остановилась у самой кромки воды, опираясь на тяпку, смотрела на меня, пристально, как Жулька на мух у своей миски. Ну, а что я мог ей ответить? Что «все течет, все меняется»? Что «не верь глазам своим, ибо все видимое ложно»? Ведь она не Ленка и не Дианка, с которыми можно говорить запросто обо всем, которые все поймут и добавят моим мыслям правильный рост.

- Вылазь, Тихон! Я тебе по-хорошему говорю. Прошу даже.
- «Начало всего есть благоразумие. Поэтому благоразумие дороже философии» – вспомнил я вслух и направился к берегу.
Острые камни кололи пятки, мокрые штаны так неприятно, гадко липли к ногам. Конечно же, это была Ольховка. И ничего здесь не изменилось. Где бы не бродили мои мысли, что бы не пыталась устроить моя фантазия, здесь все и всегда будет по-прежнему. Машка не возьмет в руки звонкий лук Дианы, а будет преследовать меня с тяпкой и Рыжик Кузьмича не станет белоснежным пегасом. Надевая туфли, я поскользнулся и едва снова не угодил в мутные воды нашей реки.

- О, боже! Ну, в кого ты такой?! Тихон! На, держи! – она протянула мне тяпку. – А знаешь – «в великих делах всем нравиться нельзя»?
- Эпикур?
- Нет, – мудрый Солон. Иди – тебя ждет огород.

Всем рекомендую: http://mybestseller.ru - сайт о литературе, там же приличная библиотека фантастики и фэнтази, галерея живописи, книжный магазин