Дневники - 1990

(с листочка, период партийных дискуссий в мединституте):
Эксплуатация — экономическое принуждение.

Самоэксплуатация.

У них на западе — больше самоэксплуатация.

Толковая женщина Наталья.

А я счастлив, когда я говорю, что думаю, и когда я могу слушать людей, кот. могут говорить, что они думают.

После Сани Чеснокова выступать некому. "Утопия Маркса". Великолепный полемист, умница, рад, что судьба меня свела с ним, что он мой современник.

Проблема: распределение всех юмористов и КВНщиков и активистов разных — в Гомель.

(с листочка, предположительно, в какую-то поездку с Жуком)
На площадке перед вокзалом стоят в потоке снующих отъезжающих и приезжающих трое: одна девка и двое мужиков при ней. Мужики люмпенообразного типа, но разные: один высок, другой, одного роста с девкой — скромный. Девка, не говоря уже о мужиках, безбожно кроет "***ми" обоих, но высокого — побаиваясь, а второго — откровенно отшивая. Видно, что ее выбор — высокий, но проблема остается открытой, и является темой их дискуссии. Девка осипла от разговоров, да и от пьянок, по всей видимости. Одета же она прилично, нельзя сказать, что опустилась сильно. И ее осипшие матюки звучат чуть ли не интеллигентно.

Очень колоритная компания. Прошел мимо, погулял, решил вернуться, чтобы посмотреть, как подвигается общение. А этих трех уже и нет.

Стою на их месте спокойно и почти никого не боюсь: невдалеке, на стоянке такси, дежурят двое милиционеров.

О чужих письмах — дискуссия с Жуком:

— Я бы все равно прочитал. Люди любопытны, но у одних любопытство не осиливает их моральные принципы, а у других — да. И есть просто — нелюбопытные.

— Каждый человек имеет право на прайвети.

— Тогда пусть запечатывает письмо в конверт.

— Но я не думала...

Уже в поезде, в вагоне:

— Ну-ка, выйди, с сигаретой, отсюда!

— А чо?

— А ничего, выйди!

— Дембель у нас!

— Выйди, ... (неразб.)

— Дембель, да?!

Это "да?" — полувопросительное, типа "отстань"

22 января 90 г.
Кажется, понятно, почему “АКТ”. Ведь это действительно, акт, акт обеих сторон – фотографа и натуры. Акт понимания и сотрудничества. Во всех других жанрах между субъектом и объектом съемки этого сотрудничества нет (в таком виде).

11 февраля
ВТК – не хотел бы я надеть их сапоги кирзовые и куртки синие. До 10 лет. Лишение свободы. В столовой пахнет рыбьим жиром. Ребята неплохие, но ведь все стояли перед судом и были осуждены.

Гитару электрическую впервые удалось подержать в колонии. Им очень понравились мои песни. Хлопали на “Клару”, “Дружка”, особенно понравилась “Клара”. Подарили книгу с надписью. TV смотрят только “Время”, “Служу Советскому Союзу”. В спальнях и вообще везде – чисто. В спальнях особенно, а в кабинетах – казенщина. Курить можно. Проходная – не пройдешь, не взломаешь ее. А.И. говорит, раньше решеток было еще больше. Четыре отряда, по 40-50 человек. Выступал передо мной актер Якуба Коласа, на белорусской мове – националист. Возрождает самобытность. Ему хлопали, а мне устроили овацию, а времени петь больше не дали, Наташа не дала. Все довольны, просили снова “Клару”. Ребята неплохо живут, но без свободы. Свободы нет! Несколько лет. Неловко было смотреть им в глаза, стыдно, неудобно, за то, что я сейчас выйду за забор и пойду. Куда хочу, и с кем хочу, а они не могут. И страшновато было – вдруг вызову неприятности? На проходной чуть ли не обыскали. Коричневые, в ботинках — это парадка, для свиданий с родными. Посылки, передачи, ларек по безналичному расчету, до 10 руб. в месяц. Мастерские, делают полезные вещи ширпотреб. Учатся 10 классов.

Вежливые и приветливые к начальству и гостям, а какими становятся одни, без начальства?

О трехдневной диете перед выходом на свободу.

23 марта 90
Снова был в колонии с Ольгой. Что-то не понравилось мне там на этот раз. Какие-то дяди молодые в штатском, какая-то Алевтина Ивановна пришибленная. Я спел “Поэта”, ребята аплодировали, но в середине песни, когда я форсировал (и фальшиво!) некоторые тупили головы, посмеиваясь. И погода была пасмурная.

Фильм сделать в традициях Великого Немого. 12 кадров в сек, с титрами "А в это время"...

Фильм сделать "Свет в конце тоннеля", как Ряба ехал на велосипеде, да упал. И удар настоящий. И таких фильмов, миниатюр, побольше.

Такой кадр. Убегающая от камеры девушка (желательно, of course , nude ), в лесу (цвет). Камера ее догоняет. И когда осталось схватить ее рукой, она резко останавливается и резко оборачивается. Глаза.

Операция "Серебро"! Выяснить, гальванический метод из фотореактивов.

Заснять с кухни пятого этажа рассвет покадрово.

Заснять телекинез (в два приема).

3 апреля 90
Сижу на подфаковском уроке у Стадника, пишу "9 км" для №14. Вспоминаю Шишкана. Листаю дневник — боже ж мой! Сколько всего было! Как я изменился! Я стал совсем плохим. "Значит, не зря меня били, значит, хвалили не зря"...

И пусть он (Солженицын) в обнимку со Сталиным чешут к Черту!

Вставать в одно время, в 6 утра. Купить собственный домик. С мотоциклом.

Друзья не предаются. Иначе это не друзья. Если ты... ерунда.

Без даты, с листочка:
Знать зло, понять, что это такое — зло — можно, лишь совершив ЭТО кому-нибудь. И тогда только можно осознать, что вот оно — Зло.

Да, я знаю, как жить

И не надо учить меня

Как лгать, как любить...

Как ждать, как творить.

31 мая 90
Это настоящий праздник (для меня) они (135) устроили. Молодцы! Это был бардак классный. Танцевали от души. По всем правилам хорошей стейнбековской литературы. Везде восклицательные знаки! И вот еще один сюрприз — Жук пришла, когда уже все ушли.

2 июня 90
(Наташина запись) Не учи меня, как надо писать. Никогда! Я не буду тебе писать. Извини, что испортила дневник.

2 июня
Приходили родственники (наверное) Лены, соседки Наташи, за передачей. Странные люди, особенно парень. Т.е. дикость и глупость, и вместе с этим хватка какая-то кооперативщика. И хорошо живут люди, это видно, материально. Но я не хочу такого материального достатка, если за него нужно заплатить тем, что у меня сейчас есть.

Женщины, одеваясь, стараются себя улучшить, скрыть какие-либо недостатки, открыть достоинства. Если женщина умна, то здесь есть элемент для расчета: Не надо думать, что это ей не идет — это лучшее из того, что делает ее более красивой. По большому счету, будь это теплый климат, все бы ходили голыми.

Дрязги на кафедре все-таки показывают, что времена меняются и сейчас можно уже реально становиться таким, какой ты есть. И не бояться.

На нее напал сильный насморк (у них это случается как нельзя кстати, словно условный рефлекс — "меня не трогать сегодня")

29 июля
Обнаружилось, что моим "Красногорском" можно беспрерывно заснять все 30 метров! А все из-за того, что плохо читаю инструкции!

5 августа 90
3 или 4-го июля поехали в Куйбышев: я, Наташа, Жук и Вика. 6-го были на Грушенке вместе с Вадимом и Анжелой. После Грушенки дня через три Жук с Викой уехали, мы с Н. остались. Сватали Вадима. Ему срочно надо было жениться. В горы он не идет. На Грушенке понаписал 5-6 кассет. С Наташей ехали назад с телевизором. Через два-три дня поехали в Комсомольск. Побыли там, я покупался в Псое (не уверен в точности названия реки), нажрался абрикосов, накопался картошки. Далее поехали в Севастополь. Через Симферополь. Из Севастополя приехали в Витебск. И расстались. Наконец-то. Хорошая, милая Наташа. Она меня любит. И достала своей любовью А мне иногда хочется побыть одному. Но ладно, не об этом сейчас. Сейчас — просто хронология.

Сегодня вечером едем на Кавказ.

Да! Еще побывал позавчера в Шумилино, с Гошей, побывал на операции. Делал Сережа. Гоша ассистировал. Смертельный случай. Делать было что-либо бесполезно. Операция длилась 30 минут.

В горы взять кинокамеру и записную книжку.

6 августа 90 (?)
Многие приметы основаны на подмене причины следствием.

11 августа 90 (?)
Посмотрите покадровые съемки растущего растения (вьюнок) и вы растеряетесь при определении — это растение или животное?

12 августа 90 (?)
Писатель — это человек, пишущий о себе и других честно и откровенно. И он должен быть обязательно умным. Но если он будет умным, тогда он не будет писать о себе честно и откровенно. Тогда он — не писатель.

"Трынвай"

Слово "псалтырь", оказывается — женского рода!

КАВКАЗСКИЙ ДНЕВНИК
5 августа 1990
16:20
Из индивидуумов мы превращается сегодня в один организм, одно целое, коллектив. Интересное это явление, оказывается: меня беспокоит, что у Лены — тяжелая ложка, и я подбираю ей ложку полегче — из эгоистических соображений.

6 августа
4:00
Вчера, при погрузке в автобус, на вокзал, в спешке, случилась авария: сорвался "Красногорск" с ремешка и грохнулся об асфальт. Результат: заклинило крышку, диафрагму и не работает экспонометр. На вокзал с нами поехал Гоша, провожать. Помог продать лишние два билета до Москвы. Виктор Якушкин едет в одном с нами поезде и весь вечер, почти до Смоленска, просидел с нами, даже поужинал (но от чая отказался). Простой парень, а улыбается неискренне. Впрочем, как и я. Но главная трагедия для меня — авария с киноаппаратом.

7 августа
21:45 (московское время)
Почувствовал несколько раз, и один раз особенно сильно, пронзительно, тоску по Наташе. Ни в какие горы ехать нет никакого желания. Кинокамеру починить вряд ли удастся, даже с помощью обоих ножей. Видимо, завтра придется отсылать ее обратно в Витебск, по Галиному адресу. Выкурил только одну сигарету сегодня. Завтра в обед будем в Минеральных водах. Настроение паршивое. Эти поезда уже порядком надоели за лето.

9 августа
1:17
Вчера в 14 часов прибыли в Минводы. Отослали в двух посылках камеру и пленки (кажется, ключ мой уехал вместе с камерой?). Дал какому-то заезжему немцу свой витебский адрес. Он, представьте себе, путешествует один по Союзу, не зная по-русски ни слова. Объяснялись с ним на английском. У меня — недоверчивость ко всяким посторонним на вокзалах, поэтому я сначала с предубеждением отнесся к Володиному предложению помочь путешественнику в поиске гостиницы и т.п., но вроде бы это точно был немец (письмо он писал на немецком и акцент немецкий). Сам он, как говорит, из Берлина (он отказался уточнять, из какого). Похож (по словам Володи) на "Вождя" из "Кукушки". Покушали в пельменной недалеко от вокзала (я наелся до отвала, и за все — 1 руб. 25 коп!). И мы поехали в аэропорт. Сегодня должны здесь встретить еще одного товарища, который прилетает в полдень. У него — палатка и примусы. Вся наша компания уже спит (на полу, в спальнике, в одном из вокзальных закутков), а я, пока бродил по вокзалу, наткнулся на спекулянта и купил у него пачку сигарет "Памир" за 1 руб. (госцена — 12 коп.). Кажется, у этого спекулянта — связь с местной буфетчицей — организованная группа! Побывал и в милиции (понятым) — протокол составляли на снятого с рейса подвыпившего дядьку — и дядька-то неплохой! Понаблюдал за работой наперстничков — грубо работают ребята, но их клиенты, кажется, этого не замечают. Ноги мои ходить устали и вот — я тоже на полу, пишу эти заметки. Скорее бы горы.

9 августа
8:15
Встали. Согнали какого-то алкаша, примостившегося ночью на нашем полиэтилене. Собрали рюкзаки, позавтракали. Я встал пораньше всех, сделал утренний обход вокзала. Недалеко от аэропорта — какая-то солидная гора. Автобусная станция — маршруты в четыре города, все — курортные. Множество киосков, видео-салон, игры компьютерные, и т.д. Есть просторный балкон для провожающих, с него видно все взлетное поле. Володя и Лена стоят в очереди за кофе, а я как раз сейчас схожу на этот балкончик. Галя сидит над кроссвордом. Ждем того парня. Самолет его будет в 12 с копейками. После кофе идем с Володей доставать бензин.

9 августа
12:40
Бензин купили у водителя самосвала, четыре литра, по рублю за литр. Я послал телеграмму братишке к свадьбе (18 августа). За окном, где я сижу, трое местных товарищей кормят трех крашеных блондинок водкой и шашлыком. Мои ребята пошли встречать пятого. Купил себе темные очки, за 3.30.

12:50
Три местных товарища тем временем накормили блондинок и все удалились. Я же привязан к рюкзакам и не могу проследить — куда именно.

10 августа
8:35
Вчера, как выехали в горы настоящие (а не те холмы, что под Пятигорском) — вот и начались зрелища! Ехали по долине, вдоль речки, бурной, и белой от горной породы. Много поселков по пути, и встречались богатые дома. И красивые женщины. Пятым у нас — Витя, из Орши, хороший парень и, главное, не первый раз на Кавказе. В Минводах, когда спешили на автобусную остановку, пробирались сквозь толпу — слышу треск, а затем — матюки мне в спину — это я своим ледорубом порвал какому-то парню рубашку. Про то, что это была рубашка, мне Володя сообщил (он шел следом за мной). А я не сильно огорчился: Надо уступать дорогу человеку с тяжелым рюкзаком!

Сейчас на канатке — поедем выше. Напишу потом, как ночевали, и что видел в дороге (труба розовая, туристические группы, одна из них — школьники, горы выше облаков — можно побывать на небе, и расстояния — не по горизонтали, к чему привык, особенно в Казахстане, а по вертикали, и т.п.). Все остальное — потом.

10:15
Мы — на канатной станции Азау (2330 м), ждем вагончик. На станции — две очереди: советская и интуристовская. Пропустили сейчас немцев. Лена неплохо смотрится в моей красной кепке. А я хорошо смотрюсь в Володиных шерстяных носках. Решетка разделяет нас и немцев ("Как в курятнике" — говорит Володя). Володя еще сказал, что у меня ничего хорошего из дневника не получится. Прек... (фуникулер подъехал и я заканчиваю писать).

10:32
Проехали одну станцию. Красота! Поднялись минимум на километр. Не зря я поехал в горы! Сейчас мы уже практически в небе, а тут же, рядом со станцией — гусеничный вездеход — как он сюда забрался? На борту у него прикреплен вагончик фуникулера. Я сделал несколько снимков. Здесь прохладно, даже в свитере.

10:50
Едем выше — в вагончике с крыши капает конденсированная влага. Что-то заскрежетало, вагончик задергался, заболтался взад-вперед, раскачался и — совсем остановился. Что-то не сработало — поехали назад, к станции. От станции снова поехали вверх, на это раз нормально. Кругом за окнами — туман, но кое-где что-то проглядывается — оказывается, это ледник. Весь в трещинах. Подъезжаем к снегу. Галя — как сталкер. Это я подумал так про нее еще в автобусе из Минвод.

11:00
Станция "Мир" (3500). Японец с фотокамерой килограмм на шесть посеменил к обелиску и там развел руками — туман! Мы скинули рюкзаки и идем в кафе. Снег рядом — зернистый, сволочь, как в марте. Лена Володю назвала Славой. Эльбрус, как мне сказали, совсем рядом, за обелиском, из-за тумана сейчас не виден.

Кругом туристы без рюкзаков, снизу приехали, из турбазы, посмотреть только, снег потрогать, и назад. Все вокруг немного не в себе от восторга. Бывалые же сетуют, что плохо, что туман. Но вот солнце проявилось.

11:15
Почти полностью просветлело с северной стороны, и ледник обнажился из-под тумана. Солнце загрело, как в космосе, с одного бока. Впереди — гора-красавица, на фоне голубого-голубого неба. Чуть кружится голова. Только чуть-чуть — от радости. Справа видна вся канатка, протянутая вверх, но уже не вагончики по ней движутся, а отдельные сиденья. Ледник местами рыж, местами — сер, и чувствуется его движение. И еще — осознаешь в горах свою жизнь как миг по сравнению с неторопливой жизнью гор, их движением. Горы живут, своей жизнью, медленной, с нашей человеческой суетливой точки зрения. Все вновь заволокло туманом. Неужели я заболею этой "горной болезнью"? Действительно, здесь очень красиво!

12:15
Взяли (перешли) первый ледник. Поздравляю себя с первыми ссадинами на правой руке. Один раз чуть не пополз вниз. Но я не один такой, Витя тоже.

13:45
Мы перешли еще один ледник и вышли к озеру. Заморосил дождик. Галя предполагает, что здесь придется остановиться. Все вокруг очень красиво. Лед в трещинах, цвета морской волны. Я надел темные очки и уже привык к ним. Сижу под полиэтиленовой накидкой и пишу. Но писать неудобно — все заняты делами. Ногу подвернул, тогда же, когда и кисть поцарапал, на первом леднике. Она почти не болит, когда идем.

14:20
Надо мной издеваются — я обещал это записать. Я по своим записям уточняю им время, а они издеваются при этом! Но я шучу. Сидим под тентом, по которому тарабанит мокрая мерзость. Покушали сало, огурцы, чеснок, сухари и банку рыбных консервов. Очень, очень вкусно, особенно если смотреть во время еды на Эльбрус. Мы — на высоте около 3 км, у озера. На леднике было непросто, особенно в двух местах. Нога правая дрожала от напряжения, и лучше не задерживаться, так как устаешь просто от того, что стоишь в напряжении. Если идешь, то идти надо уверенно и энергично. Но я себе этого пока позволить не могу — по неопытности. Я не знаю еще всех правил игры. Но постепенно врубаюсь — мне помогают советами Лена и Галя.

14:30
Сыпется сверху белая крупа. Сидим кучкой под накидкой и ждем, когда это кончится. Народ говорит, что это кончится не скоро. Слышу предложение сделать здесь ночевку. Если бы я был один, я бы это все (разговоры и предложения) не записывал; я бы писал какую-нибудь философию, свои мысли. А тут все четверо говорят и не дают думать. Приходится писать голую хронику. Лена хорошо отзывается о Якушкине по прошлому году. Мой дождевик коричневый, видимо, полезет по швам если не сегодня, то завтра. Надо его чинить. И надо подвязать фотоаппарат к футляру.

А крупа сыпется. Витя очень разговорчив и он очень хорошо экипирован. Он, видимо, готовится к горам в течение всего года. Вот и сейчас он советует Володе, как сделать, чтобы шнурки не натирали голень: "Видишь, как я сделал? Я пришил стропу парашютную к запятнику и продел шнурок через нее".

16:00
Выбрались на какой-то гребень. Перед нами открылось огромное плато, с небольшим уклоном. Где-то вдалеке (слева от нас, если стоять лицом к плато) шумит что-то. Гребень спускается по левую руку. Справа — тупая гора, продолжение гребня. Рюкзаки сбросили, отдыхаем.

16:30
Оказывается, мы находимся на так называемой "марене", т.е. это ледник, а покрыт он камнями. Я иду последним и, когда мы перепрыгиваем ручей или трещину, на меня уже не оглядываются. Значит, пока все в порядке.

18:05
В горах все постоянно меняется из-за тумана. Мы выходим на марену — вокруг все бело, вдалеке виднеется гряда камней, скал. И вот — прояснение небольшое в тумане и — оказывается, это совсем маленькая грядка, а вдали поднялись над тобой 4000-метровые великаны, и со всех сторон. А ты думал, что ты — на высоте. Оказалось — в низине!

Поставили палатку практически на льду. Но ничего — под палатку — полиэтилен, в палатку — коврики. На них — спальники. Причем из трех спальников Володя с Леной собрали один. Это называется — "система". Мы впятером умещаемся.

19:10
Покушали очень плотно. Правда, смущает то обстоятельство, что на все про все выдали по два сухарика и сахара тоже — только два кусочка! Володя (сейчас сидим в палатке) сказал, что он несет 14,5 кг, и мне вспомнилось, сколько же несет Лена (мы через трещину перебрасывали рюкзаки и Ленин весил не более десяти). Мне кажется, что часть ее килограммов несет Володя.

Стоял после хавки на марине, возле палатки — курил, думал. Здесь очень хорошо думается. Подумал о том, что компания наша все-таки слишком какая-то школьная, слишком много разговоров и суеты. Вспомнил Сашу Волкова, вспомнил Лену Синяк, вспомнил и Наташу — она бы не смогла здесь идти — жаль. А Синяк — могла бы. Люблю немногословных. Таких, как Саня Кокадеев. Но кажется, что Мартов вполне адекватен обстановке.

Вчера ночевали у начала канатной дороги и капал дождь на палатку, а мне казалось, что это трещит костер. Эти звуки были так похожи на треск горящих дров! — я так и думал, что это дрова трещат в костре.

Сейчас 19:20. Витя укрепляет снаружи тент над палаткой.

19:50
Слегка побаливает голова. Причем так — равномерно по всему ее объему. Говорят, что это — обычное дело для 3000 м. в начале.

11 августа
6:50
Все еще спят. И сколько можно спать? Ведь мы легли в восемь, еще засветло! Спать было очень плохо: холодно, тесно, некуда руки и ноги раскидать. И холодно. Снилось много всего. Около пяти утра приснилось, что входим мы с Нат. в комнату к бабушке, чтобы взять каску, а она не слышит мои оклики. Потом уже на третий оклик она оборачивается, а лицо у нее мертвое. Наташа в ужасе попятилась: "Мрт, мрт..." — я тоже подумал, что тут — смерть. И в это время меня всего — уже не во сне, а проснувшегося — пронзила волна острой теплоты, именно волна теплоты — с ног до головы.

9:25
Мы вышли на перевал. Я первым вышел. Я так понял, что мне дали возможность первым выйти. Завхоз наш (Лена) выделила по четыре кусочка шоколада, а четверым — даже пять. Отличный вид открывался с перевала. Называется он Хотю-тау. (Не уверен в спеллинге). Догнали нас двое ребят. Третий, по их словам, отстал, но скоро тоже подойдет. Ребята самостоятельно гуляют. Идут на море.

Внизу в долине — какая-то деревушка. Облака, облака гуляют, выгуливаются между гор. Небо синее и голубое только у горизонта, а повыше — ультрамариновое и фиолетовое. Батюшки! Луну увидел, почти на одном с собой уровне. Она большая, правда, неполная. Интересно — на одной стороне перевала — снег, снег и ледники, белым-бело, а на другой, куда нам сейчас спускаться — зелень, деревья.

Вчера не записал о камнях отдельных на марине — лед под солнцем везде тает, а под большими камнями, дающими тень, лед не тает, остается, и стоят эти камни на ножках из льда, как грибы. И, должно быть, в конце концов они сваливаются.

Но какое здесь небо!

И точно сказал поэт:

"Ночевала тучка золотая

На плече утеса-великана..."
Так и есть — я вижу: сидит тучка на склоне горы и не уходит, только шевелится.

10:55
Спустились (практически) с перевала, сняли рюкзаки. Я раскинул полиэтилен, который несу по разнарядке, сушиться на ветер и солнце — когда мы уходили утром со стоянки ледниковой, в нем было не менее килограмма влаги. Ждем Володю и Лену. Они — еще нет. Рядом журчит вода с ледника — холодная, чистая. Правда, по краю ледника много всяких парнокопытных гуляло и какало, но это ничего. Мы пьем эту воду.

Спускаться интересно. Все дело в тормозах. Особенно интересно спускаться по снежнику. Можно бежать, если уверен в себе. Я бежал галсами, как горнолыжник. Те три парня, что догнали нас на перевале, спускались сразу за нами и сильно меня раздражали — я шел замыкающим — и они на протяжении всего спуска наступали мне на пятки и сыпали камни — это неприятно. К счастью, когда вышли после спуска по камням на ледник, меня сменил Володя и я тогда, освободившись от обязанностей замыкающего, рванул. Так что те ребята мне спуск немного подпортили, хотя их вины в том мало — это нам надо двигаться быстрее. Балагуры. Шутили во время спуска. Я не знаю, может, действительно, этот перевал — пустяк, но несколько шансов свернуть себе голову у меня было. Особенно это просто сделать, слегка наклонившись вперед — рюкзак перевешивает тебя и ты летишь вниз на камни.

11:20
Мимо нас вверх, откуда мы спустились, поднимается группа, из семи человек. Я снял ботинки и носки — они изрядно промокли при спуске со снежника. Голые ноги стоят на камнях, а они холодные, как вода. Мне смазали губы гигиенической помадой. Говорят про какой-то "герпес".

11:30
Витя у нас — экологист. "Бумагу не надо бросать!" — подобрал обертку от конфеты, которую я бросил себе под ноги и сунул ее в карман.

12:40
Остановились еще ниже, обедать. Меня все учат пользоваться примусами. Мы встретили по пути вниз одну группу из Украины. В шортах, загорелые. Поприветствовали друг друга, разве что не обнимались. Из долины — прекрасный вид на Эльбрус. Правда, часто его закрывают облака. Вот еще одна группа (три человека) проходит мимо, вниз. Так это те ребята, которые мне на пятки наступали! Они обедали там, где мы просто привалили.

В горах все меняется. Уже не узнаю те места, по которым только что прошли. Опять вспоминается сталкеровская "Зона".

Появились мухи и комары.

Зелень под ногами, голубое-голубое небо над головой и белоснежные ледники и коричневые скалы вокруг — это здорово.

Галя сказала, ей горы часто снятся. А я бы не пошел еще раз. Мало ли другого интересного в жизни, о чем я еще не знаю?!

Нога не болит, и голова не болит.

14:15
Подъезжал к нашему пикнику парнишка местный на лошади из нижнего селения. Слез с лошади, присел возле, начал разговор: поинтересовался, куда идем дальше. Все с акцентом. Увидал Галкин нож — "поменяемся!" Попросил веревки, "хотя бы полметра...". Веревку дали, а нож — нет. Я насторожен. Подумалось, что так они дань собирают с проходящих туристов.

После макарон и киселя все улеглись на спальниках и отдыхают. Витя снял брюки и надел трусы спортивные. Я пока не рискую загорать, так как наслышался о сильном действии местного солнца. А солнце здесь такое, что, когда оно есть — тепло, а как только тучкой прикроется — холодно. Мы все достаем из рюкзаков и сушим — после ночевки на леднике все вещи пропитаны влагой.

14:45
Подходит группа (7 человек) снизу — у всех мужчин за плечами — вязанки дров, привязанные к рюкзакам.

16:06
Мы спустились в долину. Тропа была утоптана лошадьми, на которых местные товарищи поднимаются к подножию перевала посмотреть на своих овец. Соответственно по всей тропе — лошадиный помет. Шли вдоль ущелья, по которому протекает речка, возле которой мы сейчас и расположились. Так я увидел начало реки — ледник. А конец? Черное море? Вода здесь уже мутноватая. И ветерок дует приличный. Во время спуска встретили не менее тридцати человек из разных групп, поднимающихся на перевал. Тут все здороваются, как знакомые: "Здравствуйте!" Мартов в этом особенно усердствует.

Да! Когда спускались, я увидел речку, которая впадает в нашу из соседнего ущелья, так в одном месте цвет воды у этой речки был удивителен! Перламутровый цвет воды! Сине-зеленый, с перламутровым оттенком.

17:30
Долиной сусликов я бы назвал это место — здесь их тысячи! Когда приближаешься к очередной норе, суслик, перед тем как нырнуть в нее, свистит короткими частными свистками — предупреждает соседей, и те торопятся к своим норкам и делают то же самое, если наш путь идет рядом с их норками. Мы идем в село (или — аул?), что-то покупать. Витя остался с рюкзаками. В этом селе шесть-восемь строений, рядом с которыми — загоны для овец. Овцы здесь чудные (прочем, как и коровы, и быки, те, которых в долине сусликов я видел), с тонкой вьющейся шерстью. В каждом дворе — женщины. Они прядут пряжу и на траве перед домами лежат свитера, варежки, шапочки — все, что можно связать и продать. Лена покупала свитер Гале (50 р) и еще долго искали и нашли "айрам" — это наподобие простокваши. За 1 руб. купили полный котелок. Все. Уходим.

17:35
Ищем место для стоянки. Завтра весь день идем к перевалу и на следующий день преодолеваем его. Писать больше не хочется.

18:15
Нашли место чуть выше. Здесь уже стоят две группы. Еще одна группа спускалась и Лена узнала среди них своих знакомых, витебских ребят. Ура! Они уже заканчивают поход. Завтра пойдут на наш перевал. Красивые ребята. А их руководительница — чудо! Симпатичная девушка, длинноногая, загорелая. Вот они с Галей разговорились — хорошие знакомые. Мы их уговариваем здесь ночевать, а они спешат дальше, через кош (село, где мы купили айрам). Между прочим, говорили они и о Саше Волкове. Где он сейчас? Никто не знает. Даже мама. Ушли. Грустно стало немного. Рядом шумит речка. Они все в шортах. Лена нашла клубничку.

20:15
Сегодня суп варили не на примусе, а на костре. Вместо деревянной перекладины — металлическая струна, и котелок, висящий на ней над огнем, колеблется энергией кипящей воды — прямо ходуном ходит над костром. Галя надела новый свитер и распустила волосы. У Лены завтра — день рождения. А мне все эти женщины... А Наташу вспоминаю.

12 августа
8:00
Сегодня день рождения Лены. Я встал в 7:20, разжег костер (что было не просто — все заготовленные с вечера ветки отсырели). Кое-как все-таки огонь разжег и к этому времени Витя вылез из палатки. Чай заварили (один раз кастрюлька упала — оборвалась струна — пришлось бегать за водой). Сейчас варим рис. Пишу эту хронику, а между строчками вижу другое: разные лица, разные характеры, разные эмоции, о чем и нужно бы писать. С Витей вчера вечером (все легли спать) у костра поговорили о том, что нас ждет сегодня, и вообще. Он не совсем доволен темпом наших переходов. Говорит, что можно было бы побыстрей. При этом... Но в принципе, можно со всеми ладить. Кроме, наверное, меня. Хотя второй раз я бы в этой компании в поход не пошел.

10:15
Витя показал "крокус" — маленький желтый цветочек. Говорит — очень редкий, растет только в экологически чистой среде.

Идея: дать параллельно моему репортажу мартовский. Только об этом ему сказать только после похода.

11:05
Перешли речку вброд. Я, конечно, полез в воду, не зная броду. В самом глубоком месте — выше колен (казалось бы — мелко, но — течение!). С полной выкладкой! Ничего, не снесло. Витя, как обычно, начал выдвигать альтернативные места перехода. Да. Я еще полез в воду, сняв башмаки ("вибрамы"). "Только не босиком!" — девушки заявили. Пришлось снова обувать ботинки. Но они правы оказались: босиком по скользким булыжникам не пройдешь. Сейчас сушимся. Витя показал мне "рододендрон" — растению миллион лет, не меньше. У него листья типа как у моей "пальмы". Шум воды постоянный. Володя расклеился порядком. Сопли, кашель, уши обгорели... жалко смотреть.

12:30
Сижу один. Галя сказала, что "если кто желает, может идти сам, дорогу я покажу". Я заинтересовался. Показала она дорогу, ну, я и рад — побежал, как козел, напрямик к перевалу. В одном месте через камни скакал ну точно как козел! Думал все время о камнепаде — над головой скалы висят. Уже почти прошел эти скалы, а я все решал: надеть каску или не надевать. Все-таки решил не гусарствовать — надел. А все время, пока скакал, вертелось в голове "Береженого бог бережет" и еще рассказ Мартова о трепанации черепа. А ребята сейчас далеко внизу. Мне свистнули, чтобы подождал. Ну, я и сижу, жду. Загораю. В каске. Вот они, прямо подо мной. Я чувствую. будет выговор, за то, что иду без тропы. Но тропы ведь и нет! Шел без дороги. А дорога была внизу, вдоль реки, по долине. Так. Машут, чтобы я ниже спустился и обошел каменную гряду слева. Будет сделано. Хотя легче было бы не скакать по скалам, а вдоль реки дойти до перевала, а там — вверх. Ну ладно. Может, я самый умный?

13:20
Перешел водопад, оставил им записку: "Привет, ребята! Будьте внимательны и осторожны. Новиков" и время: "12:57". Прошел по склону еще метров триста и убедился, что надо было идти по равнине, вдоль реки и переходить ее только напротив перевала, и напротив перевала и подниматься. А мы, как бараны, идем по склону, стаптываем ботинки, жуем какую-то красную ягодку (Мартов, вижу, за ней наклоняется, а на самом деле таким образом отдыхает — лямки при наклоне не тянут плечи). Можно представить, насколько бы мы быстрее прошли по долине, чем по склону, без тропы (правда, есть тропы, бараньи, еле различимые).

14:52
Присел отдохнуть. Вдруг вижу Витин рюкзак, а потом и Витю самого. Крикнул ему, он увидел меня. Потом вышли к его месту остальные. Метров триста внизу меня. Витя поднялся ко мне. Остальные остались. Витя пришел. Я, как "матрасник", сижу, курю. Оказывается, они начали нервничать из-за того, что потеряли меня из виду. А что? Я тоже немного понервничал, когда видел, что их нет и нет. Оставшиеся внизу позвали на дневку. Пришлось спускаться. Там Лена и Мартов решили мне сделать выговор. Я вспылил, начал объяснять, что все сделал, как сказала Галя. А сейчас сожалею, что горячился. Лучше быть с выговором, чем доказывать свою правоту. Ладно, на будущее учту. А у Лены сегодня день рождения.

А идти одному — это здорово! Никто не слышит твоего загнанного дыхания, никто не сдерживает тебя. Я все песни Высоцкого перепел про горы во время этого подъема.

15:10
Покушали ветчину. Отличная штука! Попил воду из ручья. Вода точно снеговая. Вкус снега, точно. Это так естественно, но для меня это почему-то явилось открытием.

Мухи здесь не пугливые — можно брать их пальцами.

17:05
Ходил в разведку к перевалу. Без рюкзака. Это прелесть — гулять в горах без рюкзака. Хочу быть разведчиком! От того места, где ребята уже в мое отсутствие разбили бивуак, к перевалу можно идти, как душа положит. Я наверх шел по тому пути, по которому уже шел, когда меня возвратили, а спускался назад по правой стороне ручья, который переходил в 13:00. Забрался я ровно к снежнику. До седловины можно дойти, практически не ступая на снег, по камням. Заметил, что по камням идти легче, чем по снегу. Там, где я поднимался, трудно будет идти с рюкзаком. У подножия снежника, под большим камнем, нашел прошлогодние консервные банки, пустые, конечно. У подножия снежника и перекурил, а окурок сигареты, имея в виду Витю, тщательно засыпал камнями. Поставил пару туров (я бы сказал — "маячков", но спросил сейчас Володю, как эти штуки называются и записал "туров"). Вообще, следую, стараюсь следовать, где возможно, Корнеге. Спросить совет, спросить непонятные вещи — людям нравится, когда у них спрашивают совета — они имеют возможность показать свою компетентность. И еще — пусть делают выговоры — этим они тоже показывают, что они не новички в этом деле и имеют опыт. Я им кричал с гребня (это было ребячеством, согласен), и можно же было им показать, что они слышат и видят меня: махнуть рукой, кому-нибудь встать и откликнуться — нет, ноль! Не получил сигнала ответного. Получил выговор: "Может, у тебя там сердечный приступ!". Витя только не делает выговоры. Я буду идиотом, если признаюсь, что в группе нет человека, который бы мне нравился — ведь ребята это прочитают и вполне возможно, что и я им не нравлюсь. Но в одном я им благодарен, и эта благодарность перекрывает все мои отрицательные эмоции — благодарен уже за то, что они меня сюда взяли. Здесь здорово. И здорово в любой группе. Кажется, я понял, я понял, зачем все эти чудаки лезут в горы, зачем им нужно все это. Я понял, или, вернее, догадался, когда лез в разведку (одному хорошо думается) — здесь ты утверждаешь себя. Ты убеждаешься, что вот это, вот этот перевал — ты можешь. И в обычной жизни ведь то же самое, и, по большому счету, не меньше возможностей утвердиться, а по еще большему счету, гораздо естественней возможностей для человека утвердиться. Ведь в горах мы утверждаемся на уровне баранов — их кизяки встречаются везде на пути к перевалу — утверждаемся в физическом смысле (мол, не хуже баранов можем!). А в цивилизованном мире, пусть таком несовершенном, таком безумном, но все-таки социуме — там утверждаешься, надо утверждаться на другом уровне, который, может быть, повыше Эльбруса будет. Впрочем, достаточно резонерства. Здесь прекрасно. Только почаще вспоминать Корнеги, который, к слову, был мне так подозрителен при чтении его в Витебске. Но есть и еще правило: ко всему, в том числе и к Корнеги, относиться критически и творчески (жаль, что это правило стало звучать совсем банально).

Ой, хватит писать. Только одно замечание: сегодня, оказывается, не 12-е, а 11-е августа. Завтра будем брать перевал (Буревестник Южный — прим. ред.), а сегодня — день рождения Лены.

18:15
Раз уж случился такой облом с кинокамерой, надо будет использовать накопленную пленку и вот для чего: сделать фильм об "Идиоте”.

18:45
Не помню, писал ли я о примусах наших. Витя накрывает их и стоящие на них кастрюльки куском стеклоткани. Стеклоткань, оказывается, не горит, защищает огонь от ветра и создает тепловой колпак вокруг кастрюль. Такой прием я не видел раньше и это здорово придумано.

20:00
Сюжет для картины (она у меня перед глазами сейчас): горы, внизу, в долине — селение, люди-точки, а над горами в небе — облака и на них, ко мне ногами лежит женщина. Облака круглистые, прогнутые немного под тяжестью тела ее. Женщина освещена закатным солнцем и она как бы светится — то ли реальность это, то ли женщина Бога.

Ужин был отменным. Всеобщее благодушие. Шутки милые.

12 августа
5:55
Проснулись с Витей в пять. Луна, редкие облака бегут в направлении Эльбруса.

Ночью снилось приятное. А перед глазами... перед сном мелькала в голове всякая дребедень. Спать очень неудобно — тесно. Хорошо хоть, что не холодно.

8:03
Собрались и сейчас выходим. Я надел шорты. Даешь перевал!

10:22
Подходим к гребню. Эльбрус всегда скрыт облаками. Ни разу еще я не видел его полностью открытым. Или я уже забыл? До гребня — 30 м. подъема.

Выглянула вершина Эльбруса.

10:32
Облака вокруг Эльбруса, как кольца Сатурна, и кажется даже, что они, облака, крутятся вокруг вершины.

10:55
Здесь огромные расстояния окидываются взором. На равнине не увидишь, сколько прошел за день. А здесь видно, сколько прошел за три дня. Все на ладони (если конечно, сверху смотреть). Скоро, Галя говорит, можно будет увидеть первый наш перевал. "Хотю-Тау", кажется, он называется, т.е. "Хочу Там".

12: 20
Поднялись в какую-то щель, но, кажется, не в ту. (Щель называется "Йошкар-Ола". — прим. ред.). Володя с Галей отправились в разведку. Хотя — вот они уже возвращаются, спускаются с гребня к нам.

14:30
Спускаемся с перевала. Половину спуска, наверное, прошли. Галя дала мне команду "Вперед", и я рванул. "По кочкам, по росе...".

20:25
Спустились с перевала. Непростой он был, если коротко говорить. Поужинали. Аппетит хороший. То, что готовим, кажется очень вкусным. Сегодня переходили речку шеренгой. Спичек нет. Осталось четыре огрызка спичечных, их я отыскал в карманах. Но и их бы не отыскал, если бы не потерял единственную (которую потом тоже нашел). Курю две сигареты в день. Завтра берем (попытаемся взять) еще один перевал — издалека он не показался мне легким. Многого я здесь не договариваю, да и — писать и думать нет никакого желания. Хорошо сегодня работали с Витей и Галей на спуске. Точнее, на второй половине спуска, когда закончился снежник. А по снежнику — одно удовольствие спускаться — как на лыжах. "Здесь вам не равнина, здесь климат иной..." — постоянно в голове во время спуска.

Стоит наша палатка в долине. Очень живописно стоит — на каком-то валуне. Рядом пасутся лошади и они не стреножены. Это красиво и романтично. Пахнет свободой. Но все относительно и свобода для лошадей ограничена если не веревкой, то двумя хребтами, возвышающимися по обе стороны долины. Адедендроны цветут. Попробовал перейти речку один, но Галя не позволила, и она права — ведь надо переводить и Лену. Пошли шеренгой. Так и моржом можно стать!

13 августа
7:30
Переночевали (спал прекрасно!) и уже собраны рюкзаки и мы готовы выполнять любой приказ командира. Сегодня случилась крупная неприятность — я шел и задел ногой кружку Мартова. Она упала. Очень было неудобно. Мартов великодушно простил мне эту оплошность (но сказал, чтобы я этот случай записал, что я и делаю).

Снились хорошие сны, Наташа, конечно. И один сон надо бы вспомнить. Кто-то кому-то что-то сказал, а я, услышав эти слова, горько расплакался. Слова эти не касались совсем меня, но сильно меня расстроили, т.к. были они свидетельством нравственного несовершенства человека.

8:30
"Не смотри так на солнце, а то оно закружится", — Витя. Вчера, во время нашего головокружительного спуска я подумал: кажется, я начинаю болеть. Болеть этими подъемами и спусками. Это азартная игра, это — как быстрая езда на мотоцикле, как горные лыжи.

Снял свитер, поменял штаны на шорты — у нас небольшой привальчик на солнышке.

10:45
Хотел спросить у Вити, что это за кратерообразный гребень недалеко от нашей стоянки. Воздержался, не спросил. А теперь, когда поднялся выше, вижу обратный склон этого гребня и, оказывается, что по этому склону течет ручей и подмывает сыпняк гребня, подтачивает его.

13:20
Забрались на перевал. Понимаю, что не стоит показывать свои эмоции. Витя сейчас знает, что был не прав. Но дело даже не в том, кто прав, а в том, что необходимо как можно меньше раздражаться.

Группа, которая нам встретилась на перевале, предупредила, что спуск будет нелегким. В группе семь человек. Хорошие ребята и девчата.

19:45
Спустились с одного перевала и уже поднялись наполовину к следующему. Этот подъем не просто дался: слазив на плато без рюкзака, налегке (в разведку послали), я не был уверен, что мы сможем туда забраться с рюкзаками. Была пара моментов, когда можно было загреметь вниз. Лена молодец! Даже Галя один раз заявила, что вряд ли сможет подняться, а Лена без особого испуга медленно но верно карабкалась и выкарабкалась. Но вот ради чего я открыл блокнот: вижу, как на моих глазах рождаются облака. Туман поднимается из глубокого котлована (туда, по словам Вити, падает высоким водопадом речка), недалеко от нас, а выше, уже на нашем уровне, ветер лохматит его, комкает и превращает в прекрасные, тучные, розовые от заходящего солнца облака и — вперед, на Эльбрус!

14 августа
8:00
Вчера, оказывается, было тринадцатое число, да к тому же — понедельник (это я узнал благодаря Витиному радиоприемничку). А я хотел, чтобы наш вчерашний подъем оказался легким!

Остается удивляться, что все обошлось благополучно. Лена поднялась!

До перевала осталось немного, снежник мы прошли, сейчас поднимемся по камням.

19:30
Сегодня мы спустились с перевала (Кичкинекол — прим. ред.). Как мы спускались — об этом немного позже. Сейчас — коротенькие замечания:

1.Жалко здешние березки — они кривенькие и невысокие. И стволы у них не белые, а серебристые.

2. Проходили кош — чабан у меня спросил, не видел ли я пять коз по пути, и я, дурной, ляпнул с испугу, что видел. Я, правда, видел одну козу, но ведь одну, а не пять! "А где?" Надо было придумывать. Начал что-то плести. А у местных жителей глаз пристальный, наверное, он понял, что я вру. Так и позавчера подошел карачаевец, спросил, есть ли среди нас курящие. И я сказал, что нету. Он посмотрел внимательно мне в глаза, ничего не сказал, только веточку, которую в руках держал, переломил надвое, бросил и пошел прочь. Наверное, понял. Что же это я так?

3. Недалеко от коша видел стадо, и в нем — козла. На козле — передничек из клеенки, перед половым членом, чтобы коз не трахал без хозяйского ведома.

4. Витя идет и рассказывает мне что-то, и машет перед моим носом ледорубом. Он хороший, Витя, только ему интеллигентности не хватает. У меня ее, может быть, еще меньше, но я — о Вите. Впрочем, он хороший парень. А о перевале, наверное, завтра. Завтра мы "днюем". Дневка — это отдых в течение дня, никаких перевалов.

20:40
На дневке соседствуем с литовцем. Он один путешествует, уже двенадцать дней в горах. Зовут его Линос. Типичный прибалт (насколько я знаю прибалтов). А место ночевки нашей, как и говорил Виктор, действительно прекрасно. Все, писать не могу, слишком темно, не помогает и свет костра, и ребята сидят рядом, в кости играют, говоря субъективно — мешают.

Интересные мысли приходят в голову, когда сидишь на шхельде. Видимо, в следующий раз, когда нужна заставит, надо захватывать с собой и этот блокнот.

20:45
Но мысли идут тем не менее: здесь мало кого интересует, чем человек занимается дома, на гражданке, так сказать. Людей интересует, откуда человек или группа, куда они идут, их маршрут. Но даже и то, откуда группа — спрашивается, скорее для того, чтобы разузнать откуда она идет, с какого перевала, и если маршруты совпадают, узнать, как там сейчас, как лучше подойти, где можно заночевать и т.п. Интересен сам человек. Определяешь, чего он стоит в горах.

15 августа
Полдень (часов на руке нет — они в палатке, и точного времени не даю).
Позавтракали отменно: гречка с мясом (тушенка), чай с печеньем, с сахаром (сколько хочешь), со сгущенкой и орехами (орехами Линос угостил). Решили так: Володя с Леной завтра идут (или едут) до какого-то поселка, а мы в втроем идем на последний по маршруту перевал (мне нет нужды сейчас справляться об их названиях, т.к. все они (и коши тоже) указаны на карте, которую мне подарила Галя (и потом подходим к тому поселку, где они нас будут ждать). Таким образом мы выполним "двойку". Володя сильно ушиб коленку на четвертом и идти на следующие не может.

17:30
Сходил вниз, за турбазу "Узункол", покушал малинку. Правда, где была малинка, там росла и крапивка, и не получалось добра без худа. А еще я опасался змей, хотя мне говорили, что змеи на Кавказе не встречаются. Но, знаете: камни, солнце, кустарники — прямо-таки рай для пресмыкающихся — поневоле смотрел под ноги. По пути попалось стадо овец. На одной из них на шее — колоколец. Избранная хозяином овца. Наверное, самая спокойная и благоразумная, раз ее выбрали быть сигнальной. Схема такая приходит на ум: хозяин — бог, овца с колокольчиком — наместник бога для овец. Тут есть о чем подумать.

Около 18:00
Видел сосенку, метра два высотой, растущую из середины пня умершей от старости сосны. Видел стволы поваленных сосен, с которых сошла кора, и видно, как они закручены в спираль (ветром?).

Завтра — последний перевал. А сегодня — грибной суп. Сердце уже полдня ноет.

17 августа
14:35
Вчера ничего не писал. Перевал мы с Галей (ходили вдвоем) не взяли — не нашли.

А сегодня пошли втроем: Витя, я и Линос. Линос повел той тропой, которой хотел идти и я, да Галя посчитала, что Ак-тюбе находится правее. Тут многое можно рассказать о том, как мы с ней искали этот перевал, да хочется сказать так: ....

А с Линосом совсем другое дело. На перевал мы от места стоянки взлетели за 3,5 часа. Побыли там часик (я поменял записки, пофотографировал, мы перекусили) и — назад. Спустились, вернее, сбежали за час с небольшим. Сейчас — в долине: Линос с Витей купаются и собираются еще грибов набрать на ужин.

Линос — это тот человек, которого я искал на Кавказе. Да, были еще ребята — те альпинисты, которые спускали нас с ледника. Вот с такими полазить в горах! О них еще нужно написать поподробнее. О том, как мы с Линосом спускались с Ак-тюбе, и о том, как альпинисты спускали нас с предыдущего перевала — незабываемо!

Следующий день
22:05
Он уже закончился. Мы — на ж/д вокзале Черкасска. Только один раз видел такой вокзал — в фильме "Город Зеро". Но — все по порядку. Утром после завтрака обнаружилось, что Витя решил остаться в горах и идти дальше вместе с Линосом. Мы разделили наши вещи соответственно принятым целям, попрощались (Линос! Вряд ли я забуду наш подъем и спуск с Ак тюбе!) и — вниз. Шли пять часов по речке, дошли до Хурзука, быстренько (скоро должен был подойти наш автобус) сбегали с Володей в местный магазин — с меня за две пачки сигарет (кубинских, по 20 коп.) содрали 1 руб. 40 коп. Купили килограмм пряников и два кило помидоров. Тут как раз наш автобус подъехал, до Карачаевска. Там я только успел сбегать в туалет — в автобус до Черкасска. Приехали сюда в 21-ом часу. На этом наше везение с автобусами закончилось. Отсюда поездов на море нет и завтра утром на автобусе — до Армавира. Оттуда можно будет уехать. Небольшое приключение с примусом скрасило наш тоскливый вечер на вокзале. Правда, пришлось ужинать всухомятку. Ехали на автобусах вдоль реки Кубань. Оказывается, мы дневали на одном из ее притоков, если не на самой Кубани. Ехали все время вниз и вниз. Я и не предполагал, что мы так высоко забрались! Воздух горный кончился, пыль и промышленные запахи говорят о том, что все закончилось. И небо. Небо такое же, как обычно. А какое небо в горах!

Сегодня — день свадьбы у братишки. А я здесь, на вокзале, среди каких-то люмпенов неизвестно что делаю. Галя — в углу, пытается уснуть на спальниках. Володя с Леной гуляют, а я пишу всякую ерунду.

Следующий день
13:07
Что это? На вокзале Армавира узнаю из самодельного плаката, что 15 августа погиб Виктор Цой. Как это связать с горами, с нашими гонками на перекладных поездах, с морем? И я индифферентно переношу это известие.

22 августа
утро
Я и Галя уезжаем 24-го. Мартовым можно еще побыть на море, им на работу не надо. Счастливое детство!

У курортной жизни — свои законы. Никто не хочет работать для государства. В кафе, магазинах, на вокзале — все стараются урвать для себя. Когда это делают кооператоры — я понимаю — это естественно и не вызывает отрицательных эмоций. Но когда тебя явно, постоянно обманывают у кассы общественной столовой, или за прилавком государственного магазина, а в кассу железнодорожного вокзала суют конверты с деньгами — это неприятно. Хотя и это понятно. Скорее бы все перешло на рынок!

Поэтическое название городка — "Лазаревское" оказывается не столь поэтическим, когда узнаешь, что назван он так в честь какого-то Лазарева — не иначе как какого-нибудь деятеля времен коммунизма.

Звезды ночью в небе колеблются, как на ветру фонарики.

Вспоминаю Севастополь, волны прибоя — кажется, что был на другом море.

Вчера, прогуливаясь по лавкам кооперативщиков, очень захотелось все бросить, уехать домой и заняться там бизнесом.

22 августа
12:30
Нас оштрафовал местный участковый, на 10 руб., "за нарушение правил прописки". Но это — мелочи. Надо бы взяться за описание того нашего перевала, после которого мы не могли продолжить наше движение в полной мере. Ряд маячков поставлю хотя бы, чтобы не упустить, т.к. сейчас подробности писать не хочется:

1. Надо вспомнить словечко, которое выкрикивал один из альпинистов, что-то вроде "сматываемся" или "уходим" — не помню.

2. Как один из них закидывал страховочный карабин на кольцо ледоруба — с лета, с размаху.

3. Как они громко, грубо и отчетливо все прокрикивают друг другу, чтобы все было понятно.

4. Вместе с тем, как один из них, оставаясь внизу с Володей, не хотел четко сказать, что случилось, и как другой, наверху, выходил из себя, требуя ясности произошедшего, и как я ожидал худшего.

5. Как четко они работали (пришли ребята с пляжа — закончу на этом).

13:20
Все ушли в город. Я продолжу:

6. Как быстро они работали, словно спешили (так мне показалось, но, наверное, это их нормальный ритм работы).

?. Как радист выходил на связь, стоя на страховке рядом со мной.

8. Они "закрывали" второй разряд (альпинистский), только что взяли последнюю вершину и спускались.

9. Какие у них в лагере симпатичные, приятные девчонки.

10. К нашему приходу они сделали для нас кофе. Мы их угостили шоколадкой. Спасала нас группа из Тольятти. В лагере, кроме них, стояла группа из Куйбышева.

11. Как я, позабыв скинуть рюкзак, полез назад на снежник искать потерянные кошки.

12. Как чуть не потерял от пережитого волнения дар речи, пытаясь прокричать наверх, не видят ли они эти кошки.

13. Спуск Володи на полиэтилене.

14. "Загружай!" (веревку). "Веревка свободна".

15. Как пружинила веревка (как резиновая), когда я спускался по ней с ледника.

16. Как мысли о том, что там с Володей, уходили на второй план, когда нужно было думать о собственной безопасности, как нужно было эти мысли отгонять, чтобы не загреметь самому.

17. Как жизненно необходимо здесь говорить правду. (Вопрос: "Ты умеешь дюльфировать?")

Вечер того же дня.
Вполне возможно, и даже — более того — вероятно, что эти НЛО и гуманоиды, в них прилетающие к нам якобы из других цивилизаций, это, скорее всего наши же родные земляне, но только из будущего, путешествующие во времени.

20:20
Сегодня по одной удивительной способности памяти убедился, что можно вспомнить практически всю свою жизнь, в подробностях. Шел по улице и увидел торговку семечками. И вспомнил тут же маму, и себя, как мы ходили с ней на совхозное поле и рвали там круги подсолнечника, на семечки. Я бы никогда не вспомнил этот эпизод из своей жизни, если бы не эта сегодняшняя торговка. Хотя, возможно, что и другие бы вещи навели бы мост к этому эпизоду.

21:25
Стрекозы над снегом на перевале Ак-тюбе.

Уже три часа как дома, в Витебске. Закончились мытарства по вокзалам и поездам (три поезда от Лазаревского до Гомеля и автобус от Гомеля в Витебск). Завтра — на работу.

4 сентября 13:55
Все делается по знакомству, а не по работе (работу имею в виду творческую) — журналистика — Залесская, эта Ира из Польши. Лопатин, мой "Идиот".

24 сентября 90
Были с Г. у Дм. Валерьяновича. Рекламу он дать нам отказался. Так я ее сам возьму. А Дм. В. ударился в Бога. Ради бога, ведь у него это — светлое! А Гоша: "Вписывается в диагноз..." Я не стал полемизировать. Об этом надо крепко подумать. И вписаться в диагноз!? Гошин?

Часто все оказывается не так, как я думал, когда записывал свое восприятие событий.

Все идет к тому, что я становлюсь кооператором. Но слова "кооператор" — это не объяснение. И я бы смог когда-нибудь погордиться тем, что стал взрослее в сегодняшнем мире, если бы такой поворот в моей жизни я сделал сам, без Наташиной инициативы. Но снова оказывается так, что я плыву по течению. Главное ощущение, тем не менее, что это — хорошо. Но — страх есть: почему я должен молчать об этом, из каких тактических соображений? И что такое страх? Когда он — здоровое чувство самосохранения и когда — помеха на пути?

25 сентября 90
Коли уж я собираюсь летописать свое перерождение в бизнесмены (или наемного работника?), то к делу пойдет и это заключение: Кажется мне — есть здесь опасность потерять вместе с нищетой моей теперешней и свободу мою художественную. Ведь я уже сейчас чувствую, что приходится что-то скрывать от людей из тактических соображений (о моих планах уволиться и стать кооператором).

26 сентября 90
Свитер — рисунок типа "Present for you".

27 сентября 90
Сегодня попробовал (еще одна попытка, после вчерашних неудач) вязать на "Северянке". И получилось!

Но я хочу о другом. Я вспоминаю: сейчас уже действительно видится все по другому. Я вспоминаю армию. Да и раньше еще началось, в техникуме. Вспомни оперотряд. Если уж каяться, то отсюда: как я избивал пацана в подвале ДНД — вспомни! Вспомни удивление Володи Ситева, его широко раскрытые глаза: "А я и не думал, что ты так, Славик, можешь!"

2. Вспомни армию и свою обвинительную речь на суде, направленную на Ситника, укравшего из гарнизонного универмага две рубашки!

3. Вспомни Наташу — диссидентку, как я ее заложил.

Все. Больше нечего вспоминать. Но вот какое дело: Связь этих поступков с моей судьбой. 1. Вроде бы никак не повлияло, ну и бог с ними. 2. Мне дали направление в УДН. 3. Благополучно его закончил. И все. Больше я таких поступков не совершал. Но и мое продвижение закончилось. То, что я их совершал в искреннем убеждении правоты, в нравственной чистоте — так это для системы было не важно. Главное, я действовал в ее пользу — ей это было на руку. Слава богу, я вылез из этой системы, не успев натворить таких грехов, о которых и сказать было бы страшно. Или я не все вспомнил? Нет, все. Что, может быть, как тогда, я просто еще не знаю, что греховно? Может быть, и сейчас, совершая те же или иные поступки, действуя по своим нравственным убеждениям, согласно сердцу, я опять не вижу их греховности?

28 сентября 90
Рассказ Володи о трех ночах после смерти Любы, его жены. Он не мог, боялся пошевелиться, открыть глаза, когда она приходила к нему по ночам.

На кафедре — маленький переполох в связи с нашим увольнением. И вместе с этим — мы висим в воздухе. Мы рискуем. Был у Аничкина. Все-таки это хороший мужик. Встретились с Федоренко. Тоже — "очень хороший" человек. Должность у него козлиная. Были у Эдика.

29 (?) сентября 90
Гитлер и Сталин не нашли взаимопонимания — Гитлер считал, что главное — национализм, Сталин — идеология.

2 октября 90
Сегодня снова приходили Вика с Наташей. Я смотрел на Толика с Наташей и думал о нас с Наташей Трутень. Было грустно, т.к. я реально видел, как мучается Н.Т, видя мои выкрутасы. И, главное, тут ничего поделать нельзя. Никакой рассудок не в силах побороть чувство любви и желания взаимности. Сегодня я вижу, как заигрывает Толик с моей любовью и теряюсь. И боюсь повести себя глупо, и боюсь повести себя не так как надо, и веду себя так. И ничего поделать не могу. И мне грустно становится. И я не хочу причинять боль Н.Т., если она любит меня. Она и так сильно мучается. Я же, глядя на ее смятение, подливаю еще дегтя. Для нее это (я сегодня это почувствовал ) — невыносимо больно. А Лемешевская все - таки loves me and there was every possibility to exhibit it to me. Причем я при этом все равно ревную и вижу, как Толик ее провожает и они договариваются о встрече. Тут же я начинаю чувствовать неприязнь к Толику, и это-то и может испортить мою любовь к Наташе. Умом я понимаю, что должен вести себя с Толиком как с другом, а не как с соперником, и стараюсь так себя вести, но это — фальшивое поведение, и я сам себе противен. При этом я чувствую, что как только Наташа докажет свою взаимность, так и вся любовь полетит в тар-та-ра-ры. И мне кажется, не следует домогаться ее. Если она серьезные испытывает ко мне чувства (а чувства, пусть и не очень серьезные, она ко мне испытывает — я (мне кажется) это вижу), то пусть будет у нас все впереди. А впереди у нас и сближение, и близость, и теплота, и обязательно — холод и отторжение, и неприятие. Все впереди. А сегодня, когда никого не было в комнате, она приблизилась ко мне (я печатал на машинке) и я поцеловал ее. Мне хочется, чтобы никто так не смел ее целовать, но это мое желание — это такая глупость! Она же не девочка. И желание, чтобы я у нее был единственным (даже на это время) — это тоже смешно. Ведь стоит благодарить Бога уже за то, что она любит и меня. И меня! И все!

2 октября 3 часа ночи.
И еще. Незадолго до ухода она спросила меня на ушко: "Не надоела я тебе?"

3 октября 17:35 ..... (неразборчиво)
Мне не нравится в любом случае, когда кто-то ковыряется пальцем в зубах (ногтем). А сам? Сам ковыряюсь. А Меньшиков — старается не показать.

6 октября 2:10
Вечером ездил в техноложку. Вот что я там записал в записную книжку:

Любить — это тяжело. Точно. Но как фантастично меняется окружающий мир! Словно проснулся после долгого сна и начал жить.

Сегодня (5 октября 90) весь день нервничаю и не нахожу ни места себе ни покоя. Как мальчишка я снова, как мальчишка. Все повторяется снова. Но ведь я уже не юноша, я козел старый. Она тоже не первой свежести. И я не заблуждаюсь в розовых мечтах нашей гипотетической совместной жизни. Вряд ли у нас с ней что-нибудь получится. Но ведь this is nonsense. I like her. I like this girl and "сердцу не прикажешь", как сейчас поет кто-то по телевизору в передаче "50х50". And I want to be better and honor. I am in love. Я смущаюсь и торможусь, смятение испытываю души. And this is noticed by others. Я не рискну описывать, какой я ее сейчас вижу. Боюсь, зрение мое сейчас искажено by my feelings . Но во всяком случае играть я не хочу. Я хочу ей сказать that I am fond of her, that I love her. И все. Пусть она знает. Today all day through I was cruel with Menshikov. Соперник! Но — если я ее люблю, то не надо мне никаких соперников! Иначе это будет мука! тоска! Я же знаю!

And I am catching her eyes and I am frightened to catch her sight. Чувствую, буду бегать каждый day к ней — это будет смешно и неудобно всем окружающим. Я боюсь ей надоесть. И я хочу to be with her.

Посмотрел в окно и увидел там НЛО. Через секунду осознал, что это лишь отражение плафона осветительного, что висит над потолком. Наступает печаль, светлая печаль — это обреченная на смерть любовь (или, все-таки, ну... бывает же! может же быть такое счастье в жизни!). И это Гребенщиков поет. И мне хорошо. I love you ( она прочитала это — these three words). Улыбнулась.

А плафон висит в небе вечернем и не двигается. Почему он не двигается? Так хочется, чтобы он улетел ввысь... и все!

Как у меня часто бывает, запаздываю с ответом собеседнику: Вика слушает "Мочалкин блюз" и играет скрипка. Вика водит в воздухе воображаемым смычком. А я хотел рассказать о фильме Михалкова-Кончаловского, о скрипачке и ее страшном сне. Но вот — секунда, другая, третья — время уплывает, убегает, пока я раздумываю — рассказать или нет, скрипка меняется на гитару и я уже опаздываю совсем с рассказом о скрипачке. И — молчание в ответ собеседнику. Если бы мой визави был любимым человеком, я бы не задумывался совсем ни о чем — и рассказывал бы, рассказывал...

Она красива и ей все прощается, все, любые глупости. И даже не то что прощаются — они просто не берутся в расчет. Вообще нет никакого счета. Никакого расчета.

Она позволяет мне надеяться. В среду, когда уходила, решительно вернулась и поцеловала в губы. И ушла. А я сегодня не смог. И висит в мозгу связь Лена — Наташа — будущая работа. И совсем пошли подлые размышления.

8 октября 90
00:15
Как меняется поведение 1) Лопатин со своей новой знакомой Ириной; 2) Самусенок с Натальей — скромные такие стали, не позволяют себе. А И. — симпатичная! Д.В.Г. перестал курить.

Сегодня появилась горячая вода и душ работает. И Наташа приехала. Заходил Эдик, вдохнул оптимизма. Думаю о Наташе, о другой. Меньшиков раздражает. Но, наверное, я ошибаюсь объективно, не видя в нем достоинств. Просто не для проявления достоинств ситуация. Т.е. обыденная жизнь — какой тут бой, какая разведка! Если есть в нем то, что вызывает у меня раздражение — его бездеятельность, некомпетентность, много вопросов и малополезной информации — так это мой прагматизм, эгоизм сказывается на моих чувствах. То есть он мне в данном положении бесполезен и только мешает. Но я ведь знаю, уверен, что если надо — и он поможет, поддержит, бескорыстно.

Сегодня Наташа мне нравится — она спокойна и не достает. Она просто уставшая, с дороги.

Я балдею от своего режима. Сплю очень мало, и это мне нравится. Завтра, т.е. сегодня — встать так же рано. И держать себя в узде. Днем не спать. Тогда можно сделать очень многое. И главное — хочется спать, и днем — несколько заторможен, и потому — спокоен и не раздражаюсь по пустякам.

И еще. Если все же Меньшиков соперник, то не надо только скатываться мне до соперничества. Пуст сама выбирает, и не надо ей только мешать выбирать. А мне кажется, что она выберет меня (да, я такой!).

И — нечего to give anybody my diary.

9 октября 90
(переписываю из тетради конспектов)
Жалость & благодарность за доброту. Ушел. Сказали, что она не в себе, расстроена. Почему? Потому что ей сказали, что она приехала и сейчас — с ним? А он ушел к ней (?). И не он ли стучался в дверь закрытую, когда они были уже в постели и он гладил и ласкал ее? при свете свечей. Он, узнав, что придут девчонки и она, побежал в магазин и купил все! А они без нее пришли, а она осталась одна дома, потому что она приехала к нему? А он поехал к ней в то время когда мы пили его водку и курили его сигареты. Если он приезжал и стучался, то куда он поехал потом? И утром кто-то стучался. А она уезжает сегодня и на неделю. А он поедет к ней и что? Почему? Почему он должен раз и навсегда устанавливать обет не спать с ней? Тем более они пили водку. И она сейчас хорошая и смирная и счастливая, если он просто даже прикасается к ней. Почему он должен делать ее несчастливой вчера? Но она будет несчастна завтра, когда узнает, что он любит другую, ее. Когда она будет более счастна или несчастна — вчера или завтра? Есть теория жить одним днем, сегодня. По теории он вчера сделал правильно. Он дал счастье одной, той, которая была рядом. Но он врал. Нет, не врал. Он ей не врал ни слова. Просто он не говорил ей правду. Значит он врал?

9 октября 90
15:00
То, что он уехал туда, к ней, оказалось так. Но он не приезжал и не стучался, он ночевал там. Они уснули в семь утра. Он чувствует себя хорошо и спокойно. Значит ли это, что он должен ненавидеть его? Но он ненавидел его, когда он ему говорил, что сейчас он чувствует себя хорошо и спокойно. И он не знает, что делать дальше. Он расстроен. Мчаться ли к ней? А он — тоже помчится? Как быть с ней — он знает. Он любит ее. Она любит его? Кажется, да. А его? А он любит ее. И она может прислонить свою печальную голову к нему на плечо. И даже полюбить его. И стоит ли кого-то ненавидеть, если видеть, что двое любят друг друга? Но может все быть так:

Нет, не так, а вот как:

он она

 

 

он

Третий мешает. Но — он вчера был счастлив, и он был счастлив, кажется, если сегодня — чувствует себя "хорошо и спокойно". Я его ненавижу. (Съехал таки на первое лицо!) Но если он ненавидит, то это — очень плохо для него же. Главное — не раздражаться, быть спокойным и добрым.

Он не хочет играть. Но получается так, что никак иначе не получается. Можно сказать открыто — тебя люблю, а тебя — не люблю. Только если они не будут на этом играть. И тогда ты останешься ни с чем. Ты останешься один.

Ну до чего это все увлекательно и бессмысленно! Только Доктор Время и Время Судья и Время Судьба помогут мне, если слушаться их, внимать им и не делать глупостей.

Боже, сколько всего уже было в моей жизни! Много всего. Но такой красивой девушки не было! Я хочу ею обладать. Но этого мало. Я хочу любить ее, а могу ли я любить?

Ладно. Гипотетически раскидаем карты:

1. Он уедет (Когда? Если 15 окт. — это одно, но кажется, он уезжает 15 ноября) — и это трагично.

2. Я уезжаю на месяц. Он уезжает на три года и это вселяет надежду.

3. Если у них будет задел в ноябре, когда меня не будет, это меня огорчит, как в случае с Филипенко.

А я свинья! Меня-то уже любят, и я не хочу, чтобы его любили! не могу этого позволить. Надо у нее спросить про него — любит ли она его? А он? Почему он — спокоен, как он сказал (правда, тут же прибавил: "Не знаю, надолго ли"), может, она его разуверила, что любит меня?

Ну ладно, фаталист, умом Наташу не понять, будем верить и надеяться и — быть человеком.

10 октября 90
14:05
(переписываю с написанного на кафедре)
Вчера ведь он после его ухода слушал "Лестницу" и " Since I " ve been loving you ", но это не случилось катарсисом. Предлог поехать нашелся мгновенно, он был заготовлен заранее про запас — спинка стула, которую надо было прибить. Молоток, гвозди — в сумку и пошел, оставив ему записку. Ему так не хотелось найти его там, но это было почти неизбежно, но ехать хотелось несмотря ни на что. Он даже оставил документ на пропускнике, потому что ему все равно к двенадцати нужно было быть дома, чтобы ему было где ночевать.

(Продолжаю писать здесь, в общежитии, 22:30). Прошли уже сутки от описываемого выше события. Его не было там! Мне были рады. Поехали ко мне, предварительно пошептавшись меж собой. Я был вежлив до их скованности, как будто они впервые ко мне пришли. Но то, что я сейчас пишу, это все не то. Не об этом надо писать. Лучше описать один ее взгляд, одну ее улыбку, чем все остальное, что было в этот вечер. А ее взгляд говорит, что она — меня. И я, и мне было хорошо. Ах, как мне было хорошо весь день! Это было счастье, счастье! Как это хорошо, встречать людей и улыбаться им и радоваться каждой встрече.

Надо выбрать — жить для себя или для соседей.

"Я теперь чувствую себя хорошо и спокойно" — надо ли понимать эти слова как констатацию своей ошибки в ней и обретения свободы? Или же он достиг своей цели — трахнуть ее? Чувствуешь, что как только закрадывается сомнение в твою душу, так ты и начинаешь суетиться? Тебе надо сказать ей прямо и откровенно о том, что ты любишь ее, и все, чтобы она не сомневалась. Как я сомневаюсь. И делать ей только хорошо. И чтобы ей было приятно. And that is all. And it is necessary to overcome to English. Let us begin!

11 октября 90
5:00
Никаких индивидуальных любовей — братство и сестринство. Я их понимаю. Вокзал — восторг при встрече. Стоит "параперсонифицироваться" и все пропадет. Начнется разбор и косые взгляды. Тут я вспомнил Синяк. Может быть, она права? Но у меня все же есть индивидуальная любовь — только не надо ее выносить на посмешище и на обсуждение. И тут Nataly is right: "Don"t say words and we understand each other.".

11 октября 90
7:50
Пьяная ночь. It began with the performance at the railway station. We had been meeting Жук & Lena. Saw Volodja. Taxi, my room. Two bottles of vodka. Games with Жук & Nataly! Standing hills over heads. And N tried with the help of Menshikov. Dozens of ... ( неразб .). She loves me. At least I am liked by her. I saw them way home. Вешалка в трамвае! Shooting the film of it! Vike jealous. She bothered our love.

Я это ощущаю вновь

Но не с тобой

Но это не важно.

11 октября 90
11:45
Larisa came up. She is crazy still. The 9th km tells on her. Menshikov continues saying silly things. I wonder how L"d bearded him. But she is crazy in any case. By the way she has crushed the glass and was going to crash the second one but I stopped her. She told me about poltergeist in her house, she saw them. I advised her to do certain things to determinate them.

"Красатутка" — то было слово-комментарий Наташи про женщину на улице встреченную.

By the way we make the people in the tram to smile. It was early in the morning and people was almost sleeping on the way to work ( Вешалка ). But Vika, I suppose make herself not in condition.

By the way only Vika asked me why I was скучающий и грустный . I hate the questions like that. Какое твое дело? Что за интервенция?

"Вместе с горловыми (?) — 640 часов" — почему мне так не нравятся профессионализмы? Или это не нравятся люди, из чьих уст я слышал эти словечки? Словно они задаются. Фальшь какая-то чувствуется, и зазнайство, и наигранная деловитость.

11 октября 90
16:05
В.И. кажется прав, что надо все-таки вот так решить: каждые сутки хотя бы два часа (хотя бы час!) работать именно над прозой. И почему это — "кажется"?! Это так! Это так надо делать. В конце концов можно всю жизнь пробездельничать, как это делают миллионы моих сограждан, и, главное, так и можно прожить, и даже вполне ощущать себя счастливым человеком. Но я то уже знаю, что счастье мое глубже, полнее и счастливее бывает, когда ты жизнь чувствуешь не только на уровне своего желудка, а — на разных уровнях, а еще — на многих уровнях одновременно. А это достигается лишь образованием и воспитанием (самовоспитанием). А образование и самовоспитание происходят в результате работы.

Будь ты рас****яем в течении всех суток (делай что хочешь, живи в свое удовольствие, но будь также и другом себе и товарищем — хотя бы два часа (один час!) в эти сутки. Будь человеком.

Начать с биографии. И вспомнить все. Все ! И Отрадное и self-satisfaction, and KGB-stories.

12 октября 90
12:50
Узкий круг — овал.

F 1. Поставили в угол за драку за шахматы.

F2. Something has gone away after the confession of love. " Красатутка " — that was the word.

Her movements in the bed quick and light when she turns.

Yesterday all the people were good for me. I felt myself in love with all of them.

I like Menshikov. He was good yesterday and even very предупредителен и услужлив . In a good sense of these words.

And I feel good with the people. Sometimes I wanted to argue with anybody but I felt that it was not necessary. That it was not important to contradict with Vika.

So I feel happy!

But something gone after confession. I saw her face when I said the words. She turned to be serious. But I managed her to smile at me soon. And soon we both laugh. And then we kissed and...

12 октября 90
15:35
Повесть будет автобиографическая. Вспомнить все, что было интересного и неинтересного в моей жизни, честно и правдиво рассказать, что меня сделало таким, какой I am .

Tonight we were lying on a bed tightly and she by her hand lie mine on her breast. She loves me too. And I like her. God, let me do her no harm!

С Жуком хорошо. Вика добра но не интересна ничем. Но — незлобива и добра.

12 октября 90
20:00
Кратковременное (пусть подольше!) ощущение счастья.

13 октября 90
00:50
А ведь с Толиком у нас давние перекрестки. Ведь это от меня Света перешла сначала (или через него и Игоря — соседа Толика по комнате). Толик возил ее (рассказывал) к своим родственникам в Подмосковье.

13 октября 90
6:27
Я бы все равно обвел эти буквы, чтобы сделать их выделенными, даже если бы и не ошибся при записи времени: написал не 6:27, а 18:27, так как (почему бы выделил) уж очень мне хочется, чтобы эта дата, это время действительно стали для меня новым отсчетом — я встал в такую рань, чтобы "начать новую жизнь" — ха-ха!

(Я написал первые слова этой записи — "Я бы все равно..." — и тут же заметил про себя, что я вру — ни хрена я бы ничего не обводил, наоборот, хотелось бы все начать без лишней помпы, цветов и ленточек перед входом — спокойно и незаметно).

Пока я лишь удивляюсь, как мне удалось встать, ведь такие эксперименты по началу "новой жизни" я ставил не раз, и every time они были обречены; и ведь не жег позор и стыд за бесцельно проспанные часы — я находил себе два-три оправдания, почему я не вставал к намеченному перед сном часу. Самое убийственное их них : "Все суета и суета сует" — действует наверняка.

Ну ладно.

Небольшой plant нужно составить:

1. Завести папку для дела моего с надписью "Повесть"

2. Постараться вспоминать как можно больше разного интересного из своей жизни и записывать это в отдельный список — номинативно. Где-то я это уже делал. Найти.

Здесь помогут фотографии. Вещи — ассоциации.

3. Поднять все свои дневники (эта уже тоже была проделана работа — недаром!)

Перепишу с листочка вчерашнего. Записано во время, когда в комнате были Жук, Наташа Л., Галка Хвойницкая (вернулась из ПНР).

Г.Х.: "Я знаю, что ты видел мою... конверт,.. (тут надо ей было или поправляться с местоимением или — выдумывать дополнение в женском роде: пожалуйста:) мою конверту".

13 октября 90
6:47
Меньшиков уже не противник — думаю я со злорадством. И мне его немного жаль, но только совсем немного.

Спасибо Наташе Л. — ее красота выводит меня из тупика и я чувствую, что так — хорошо. И я хочу, чтобы Трутень осталась моим настоящим другом, как это не жестоко. (Интересно, что с Лемешевской уже связаны мысли о браке, что с Н.Т. было гораздо позже по мере знакомства).

4. В полном собрании сочинений у меня эта повесть начата. Надо это посмотреть и продолжить.

(еще с листочка, без даты, предположительно перед просмотром в общ. техноложки):

1. Совесть спать не дает (о утренних занятиях)

2. Накрасилась, умываясь, т.е. умываясь, накрасилась

3. Кроликом нарисовали картину, лапами, измазанными гуашью. "Ага, два дня его гуашью кормили"

Запись приблизительно 90 г (просмотр)

Озарение: Н. Лемешевская мучалась, мучалась, уже умирала, пытаясь что-нибудь изобразить, и вот, увидев, что она испачкала туфлю, сняла ее и — вот: нашло! Стала стучать рифленой подошвой по бумаге с краской. Пять с плюсом!

Описать собаку, кот. мы видели в Калининграде. Перед ней возникает комплекс неполноценности. Она бы с тобой поговорила, но ей не о чем с тобой разговаривать. И она смотрит на тебя с сожалением, что люди такие тошные.

13 октября 90
15:02
Пришли на пленэр. А до этого пили чай у меня и что-то Нат. рассмеялась: "хе-хе-хе". Ее очень похоже передразнила Хвойницкая. Наташе показалось это смешно, как ее передразнивают, она снова засмеялась. Хвойницкая еще сымитировала. И — началось. Контур электрической цепи с незатухающими колебаниями. Хвойницкая была источником подпитывающей энергии. Смех Наташа остановить не могла, так как Хвойницкая очень вовремя и дозировано давала новые "хе-хе" и Наташа не затухала. Все смеялись до слез.

13 октября 90
15:40
Сижу на камне немного печален — оказывается, объектив дает какой-то очень мне не нравящийся блик — то, видимо, сказалось падение. Жалко 500 руб.

Но это я в печали немного. А осеннее солнце в парковых деревьях эту печаль олучает приятными токами.

В плане повести: любой предмет, который я вижу, способен вызвать у меня воспоминания, и я буду пользоваться этим средством, чтобы как можно больше восстановить впечатлений о тех "яростных" событиях в моей истории.

Вот желтые листья на траве — и я вспоминаю "Комсомолец" и наши походы за грибами в тамошний лес. И тут же — головокружительные слаломы на великах с откоса, где внизу навалена куча соломы, в которую мы прыгали на полном ходу с велосипеда, набравшего приличную скорость. Каскадеры! Самоубийцы!

Тут же я вспоминаю конец августа и наши перво-второ-классные походы вместе с учительницей за цветами в местные лесопосадки, чтобы украсить в сентябре школу. Тут же я вспоминаю эту нашу школу и мою любовь, увы, не первую, because первая была в детском саду, причем там же я уже освоил некоторые аспекты sex "а. Впрочем, любви там и не было, оказывается, а был голый секс, и об этом я — поподробнее, но попозже. А сейчас я вспоминаю нашу школу, Володю Русакова, поездки на велосипедах на Старицу и... пошло-поехало, нет конца воспоминаниям. И становится немного не по себе от этого их потока: они идут быстрее, чем я успеваю записывать. Цепочка воспоминаний выглядит так:

 

а то, что я успеваю записать, так:

15 октября 90
7:10
Вот я уже на ногах и готов к работе. Напишу вот о чем. О моем соседе. Он сейчас after my back и раздражает меня любой мелочью. Если бы я мог объективно составить о нем суждение! Но, к сожалению, закрадывается сомнение, что это возможно. Как-то Юра (мой бывший сосед — сейчас — фиктивный сосед) сказал, что на его месте был бы любой другой — ситуация бы повторилась — я бы не мог с ним жить. Может быть он прав? но я могу жить с Меньшиковым, дело не в этом. Просто есть мелочи, которые раздражают меня и изменяют мое отношение к нему. Хотя, м.б., я вижу соломинку и принимаю ее за бревно? Но жить со мной трудно, это точно. Никому не пожелаю. Но, вот: замок закрыл — не может открыть. Спичку засунул в мундштук — не может вытащить. С женщинами разговаривает как с говном и ведет себя с ними препротивным образом — что это?

Приехала Наташа. Привезла радостную весть: ребята станки купили. Назад пути нет. В середине ноября уезжаем в Свердловск.

20 октября 90
8:10
Yesterday was a beautiful day, good day. Закончил №15. У меня был праздник. С утра ходил к Людмиле Павловне — все очень хорошо решилось. В общежитии я проживу до января. Едем мы в воскресенье. И мне печально. С Жуком уже попрощались — она уехала на выходные домой. Но дело даже не в Жуке. Предстоит уехать for a month far away from N. Do you remember in what was she gathered herself to go to the cinema? "Ja", "no" — poor girl! But to the cinema we had gone. And what a film was! Beautiful !

Жукохвои ведут домашний дневник. And do you remember how we sat down in the cinema... We , Жук, Коляда, Лемешевская (Жук с Колядой были, I think , glad ). They know about our little secret and also feel uncomfortable with Truten. And Truten also get offense yesterday. Я не жесток, нет. Я был жесток в конце августа. Все. Все остальное — оттуда. И она это знает. Боже, жизнь прекрасна, если вставать рано!

And now I suppose I start my work — my novel.

20 октября 90
8:50
N exibit to me her photos (meanwhile) and Жук и Вика — also. It was the memory evening yesterday. Her father is a simple man, and N. — a girl on the Red Square, с руками по швам .

Yesterday was unpleasantly wondered seeing N. под пудрой . Мы стояли in the cinema hall and under luminescent lamp. Это было хорошо видно — эту пудру. И все - таки , nevertheless I"m fond of her! Maybe I just want her. Maybe it is truth. This is the truth! I want her. That is all, I want her. And I love her in this case. And I write all these pages and see Nataly 1 reading these pages, awful! But this is true.

Спасибо за твой дневник, дорогой мой, потому что я не понимаю, где правда и ложь, не понимаю. А здесь по крайней мере все написано, надеюсь, действительно так, как ты думаешь. У нас не может быть дружбы, не может. Не знаю, что будет в нашей жизни дальше. Но хочу, чтобы все было у тебя хорошо.

20 октября 90
11:15
Story about two children that were punished by their mother — to stand before their bed.

Ненавижу жизнь, не потому что сейчас я — брошенный, прирученный ребенок во взрослой оболочке женского тела, не потому.

 

болванка

В этой жизни ничто не имеет ни начала ни конца, это калейдоскоп случайно подогнанных друг к другу событий, ситуаций, людей. Калейдоскоп вращается и каждый миг уже другой, представляет другие возможности и другие желания. Взрослый человек — кубышка, болванка, сформировавшаяся и поставленная, брошенная в свой маленький кусочек хаоса и вынуждена она быть там пока не износится оболочка и не развалятся структуры, ее составляющие. ...... (неразб), чувстве — все это того же порядка что и пищеварение, оргазм в тех же рамках кубышки. Схема:
  духовное телесное

 

и вокруг масса других болванок

 



в некоей структуре событий: у ребенка нет оболочки, нет всех этих связей. Он сам хаос, тот хаос, в который он брошен.

Жизнь конечно же упорядочивает этот его хаос, превращая маленького человека во взрослого.

Перепрыгивая через многие размышления, тебе это вряд ли нужно, хочу чтобы ты понял для себя, что не стоит тебе тратить свою душевную энергию на мою боль, для себя ты определяешь это как мою боль. Для меня же это только частичка моего детского хаоса и таких частичек с плюсами и минусами масса, и все это не в структуре, я это не воспринимаю как боль. Точно так же и с другими вещами типа любви, порядочности, злобы, ревности и прочего прочего.

Для себя я помечтала, великая вещь помечтать, постараться уйти, пока вы приедете из Свердловска, постараться найти жилье и перебраться туда. Трутень не опасна, не переживай. Но может появиться Наташенька, не та, другая, а своя, постарайся, чтобы этого не произошло.

Так я писала до нашего отъезда. И молила бога, чтобы у нас больше ничего этого не произошло.

Буду писать то, что приходит, понимай как знаешь. Так вот — больно. Да, мне очень больно каждый раз начинаешь с тобой все сначала. Иногда кажется, что ты просто ставишь эксперимент сколько она выдержит, по идее уже мне пора кончать с собой или сходить с ума. Зачем, зачем было любить меня там, в этом проклятом Невьянске. И не спорь, именно любить. Я знаю, когда врут твои глаза и руки, в такие времена трахаться с тобой одна мука, как бы ты не старался. Да и слово то выбрал "трахаться" и меня приучил к нему. А ведь было даже в том же Невьянске и другое, было. Только вот зачем? Чтобы утешить свое самолюбие? Заставить любить себя и плевать.

Мне очень хотелось, чтобы мы больше не были близкими людьми, чтобы мы были просто никто друг для друга, иначе все равно начинает что-то возникать между нами. Мне этого очень хотелось, но ничего не вышло. И не из-за меня, как ты пытаешься себя убедить. Это было нужно тебе.

Можно попробовать тебя возненавидеть, наделать тебе массу гадостей, через которые уже нельзя будет сделать и шага друг к другу. Но скорее всего что из этого ничего не выйдет. Почему? Да потому что я не смогла тебя возненавидеть даже после страшной унизительной боли, от которой теряют сознание. Кажется это называется за пределом болевой терпимости. Вспомни лето прошлого года. Почему мы никогда не могли с тобой поговорить откровенно, хотя нет, было. Ты это даже в дневнике отметил. Но все равно, это не совсем то. Хочу сказать, что есть какая-то черта, линия, для меня есть, для тебя наверное была, за которую никак невозможно (было) переступить. В чем тут дело?

Сейчас, когда я это пишу, сама для себя пытаюсь переступить в себе. В любом случае, за все, что было написано и будет, прости.

Почему-то вспоминается наша поездка в Полоцк, вернее то, как на вокзале встретила Лену, ты ее тогда не увидел, как мы дошли до перекрестка, там я сказала, что вот Лена в Витебске, и пошла в общагу к себе ты попросил прощения. Помню эту свою дорогу, как шла и что чувствовала. Глупенькая, даже не могла представить, сколько еще раз придется переживать подобное. Тогда ты меня не любил, а любил Лену. Теперь опять ты меня не любишь, а любишь Лемешевскую, а я вместо того, чтобы забрать то ее письмо и выбросить, отдаю его тебе, вот дура. Хотя как знать, может быть только из-за этого письма следующий день был наш и он был таким хорошим. За все нужно платить. И вот за тот счастливый день приходится платить сегодняшней ночью. Я не хочу такой ценой расплачиваться.

Да что же это такое? Счастье не продают, Славик, дорогой мой, его просто дарят.

Люди друг другу могут дарить счастье. ДАРИТЬ.

Наверно, написала какую-то глупость потому что ручка отказывается писать.

Вот, любишь не любишь, когда ты это говоришь не верю. Верю только твоим глазам, не встречайся со мной взглядом, тогда я ничего о тебе знать не буду.

На сегодня все, уже почти дошла до того состояния, когда ничего не соображаю, похоже на пьяное, пьяное состояние. Кстати, спасибо тебе, в последнюю ночь в Невьянске я смогла напиться, сильно напиться, мне было хорошо. Правда, утром поджидал, как говорят, "отходняк". Но это уже другое.

Да, насчет Лемешевской я смогла кое-что уяснить для тебя, то есть для себя, ошиблась. Сначала когда прочитала дневник твой, потом, когда побывала в 134, мы с тобой разминулись на 5 минут. Обо всем этом я напишу тебе завтра или после завтра.

21 октября 90 (из блокнота)
20:30
Some words about yesterday. N made a душ at the room. She could do it. А nd Vika tried to punish her for something by a belt but she cried: “ Не надо ! Я не смогу потом сказать, что меня не били никогда ремнем!” And that чайник, мокрые волосы и потекшие ресницы. I loved her and do it now. She did not kiss me and did not look at me at the end so already outside I called her through the window and she looked outside and I said: "I love you. Only you". She stayed in the window and kept silence. So I said: " Помаши мне ручкой !" She did it as I asked her. At the way home I sang Цоя . That was a beautiful evening. I was happy.

At home there were not Nataly. In my notebook I read her note. She had read all of my writings about my love. She is good to me. Dear Nataly ...

22 октября 90 (из блокнота)
9:20
Если на примитивном уровне, то: нравятся все, кроме Славика. Шел от Беляева к "Витязю", вспомнились все мои более-менее "долгосрочные" подруги. Наташа, Света, Лена, Наташа. Всего четверо. Кроме первой со всеми делил постель. И вот — Света — полгода, Лена — полгода, Наташа — 2 года. Что же будет у нас с Наташей Л.? То есть вот почему мне нельзя жениться. Хотя на Лем. я бы женился. Главное ее достоинство — красота. И это неверно , that she is silly. It is not so. She is clever — I do not обманываю myself. Какой она устроила праздник во время моего прощального визита! Было так хорошо! Она отчебучивала разные штучки... Она изменяла жизнь. Она лили на себя воду. Она не мешала другим. Она потом уже тщательно протерла пол, и когда терла его, тоже отчебучивала номера.

And Nataly is also clever girl. She is kind to me. For example she gave me 100 р . to pay the credit, she gave гошину (?— неразб .) куртку , хотя к ее red сапожкам она бы подошла лучше , чем ее зеленая . Правда, сегодня (и вчера в поезде) она проявила небольшую но раздраженность. 1) когда я сказал, что буду спать с Володей, 2) что пойду погуляю по Москве. А мне было приятно, когда она взяла меня под руку, когда мы шли к метро. Олешка, ее брат — симпатичный парень. Устроил нам завтрак. Они там сейчас решили поспать. Олег уехал, я — тоже. Бондалетов еще раньше уехал. Наташа знала, что делала, когда брала Володю, меня и Сережу в кооператив. Это — своя компания, свои, так сказать, люди. Мне нравится Сережа.

Мужик, не старый еще, наклонился над урной перед входом в кинотеатр, закопался в ней, выуживая изнутри окурки. Вид у него самый деловой.

Кажется , мне удалось to make a sight that I did not read the Nataly"s note in my diary. Let it be so.

23 октября 90
8:30 (время московское)
Прибыли сегодня в Невьянск. А вчера весь день были в Москве. Маячки: штраф в троллейбусе, Олешка, Рембо ("Первая кровь"), УДН, Нечкина, Иванова, одни иностранцы в столовой (сегрегация?). Лева Лошаков, турецкий чай, Центральный телеграф, компьютеры для приема телеграмм и факсов, "Волга" (Ельцина?) с группой мотоциклистов впереди. Ил-86. Аэропорт. Невьянск. Гостиница. Шикарный завтрак с горьким крепким чаем. Завод, пропуска. Пизанская башня местного производства.

23 октября 90
22:55 (мест. время)
Поужинали, с бутылочкой. Мужики засели за карты. Спать не хочется. Днем не стерпел и залег — выспался. Надеюсь, что больше так делать не буду. Послал открытку (вторую) Жукохвою и Н.Л. Буду посылать everyday .

Гостиница здесь хорошая. Чистая до подозрения — не потребуют ли с нас соблюдения режима?

У директора завода — форд последней модели. А сам директор — с виду — хмырь порядочный. Компания наша — я уже писал, мне нравится. Думаю, дело пойдет. Но как же я пусто пишу!.. Не скатиться бы в эти карты, вино, машины, и квартиры и мебель и деньги. Ионыч хренов! Но до этого еще далеко. Воздух, я в воздухе. Свободное падение.

В продуктовом — трехлитровые банки клюквенного компота, три вида зубной пасты и — все. Видимо, питается народ на заводе.

24 октября 90
21:50
Первый день на заводе. Все возбуждены. Я — в восторге от компьютеров. Это игрушка для взрослых не хуже автомобиля. Наташа огорчилась от того, что я пошел на почту. Преподнесла мне известие: ей и Лене уже нашли однокомнатную квартиру. Паша ей об этом сказал еще в поезде. Молчала ведь! А когда она была заторможена? В какой день? А! В Москве! Дурные мысли: дала мне урок — как неприятно, когда у тебя на глазах заигрывают с другим (с другой!) Молодец! Так мне и надо! Это, действительно, очень неприятно, и надо бы пощадить чувства друг друга. И я сейчас вышел, не смог этого переносить. Пошел смотреть телик. Наташу заменили. Может быть, мне просто это показалось, но она стала прежней, доброй ко мне. Она стала вновь хорошей, черт побери! Не слишком ли много меня уходит на эти переживания? Но ведь от этого мне никуда не деться. И мне было плохо, и я не мог бороться со своим настроением. "Куда же ты, Слава, пошел? Не на почту?". Это было ее точкой, она поставила точку на уроке. И я теперь вспоминаю, как она лежала, свернувшись на кровати у меня в комнате, пока я был счастливо занят с ЖуКоХвоями, которые являлись лишь прикрытием для обожания Наташи II .

Но компьютеры — это очень интересно!

25 октября 90
7:30
В процессе учебы не встревать в объяснения учителя, как можно реже говорить "я знаю", "нет, не так", "все по другому", "дай я объясню" и т.п.

26 октября 90
8:10
Вчера вечером Н. не давала мне читать книгу. Как только я подносил книгу к глазам, она рукой своей отталкивала ее от меня. Так было несколько раз. Я предпринял неожиданный для нее (и для себя) ход. Я поцеловал ее руку. И она, растерявшись, и "растаяв", перестала. Рука ее опустилась на мою грудь.

На этом заводе просьбу высказывают один раз. Второй раз — не солидно.

2 ноября 90 (из записной книжки)
20:08
I am to think about the jealousy — it is a feeling that bothers me sometimes, especially according Nataly. Nataly so called "the Past" (or she is not "the Past" if this feeling bothers me sometimes?). May be I just feel as a keeper of my собственности , which is going out of my hands?

Here I am wrong if I love another human being. What is my business — N. so called "the Present" and the N. the Past is non of my business. And why I am in jealousy about N the P2?

F 2. Солдаты на току (выпрашивание у них эмблем и значков)

12 ноября 90
Попробовать... да что там пробовать, сколько можно пробовать! — сделать описание всей своей жизни, до мельчайших подробностей.

— А наш уровень жизни — это их уровень смерти.

Это будет интересная игра — реставрация памяти. И какую же колоссальную помощь в этом дадут дневники. Это — уцелевшие кирпичики. По ним — восстановить всю картину.

Такие короткие бычки можно было прикуривать только перед зеркалом.

Федор похож на Е. Евтушенко.

F2. It seems to me that, in rather large scale, my non-capability to be with people, to communicate with them is the real reason of my nervous. I am to live alone, that is true. Of course I understand, I realize that in some way it is right that I do not communicate with them because of their foolishness ... ( неразб ) but... it is like worth to think over.

For me it is enough to communicate with 2-3 people, for others I do not like to spend my soul. Is it an egoism?

And for the end: I learn to deal with my jealousy and not bad.

13 ноября , воскресенье (working day) 90
Что такое "патриотизм" и кому это нужно? Поляки разбегаются по всей Европе. Евреи собираются в одной стране. А у меня — одна жизнь. И почему я должен, по Соловьеву, ею жертвовать, если враг идет? Почему?! Я убью убийцу моего брата, но почему я...

16 ноября 90
"Поставили чайник — согреем хотя бы души..."

"Моя любит, когда я ей золото приношу, а я ей все — свечи, свечи..."

By this time only N. speaks about "Idiot" with Adik. And with no success.

To know that somewhere, may be nearer may be farer there is a human being who loves you.

F 2. Вспомнил о плове, которым меня угощали в Грачевке, из огромной кастрюли ( by the way , вспомнил благодаря Володе, который с утра занят этим самым пловом, чтобы ублажить отъезжающих сегодня Эдика и Пашу). А как звали этого мальчика, которому я так хотел всучить почитать книгу о правилах поведения (как он, бывало, засиживался у нас дома, хотя уже этому никто не был рад. May be , на то были причины у него — засиживаться у нас? А мы еще пели песню про пограничника на заставе, который защищал родную землю).

Rule №1 — to write down about every thing that comes from my poor memory into my mind.

"Нельзя гарантировать, что лучший знаток классиков не окажется ненормальным" — эта фраза из "З.П." (стр.19) меня убивает своими тремя отрицаниями — чтобы ее понять, необходимо свернуть и развернуть мозги.

Человек скучен для меня, если он не несет в себе какой-либо полезной information для меня.

"Пытаешься все это всколыхнуть и это все потом летит в тебя... Это не самое приятное..." — одесситка, оперная певица, Мария Гулчина (Гулагина? — неразборчиво) работала в Минске ( TV ).

ТЕГЕРАН

ЕРЕВАН

18 ноября 90
The most impressive впечатление: цвет воздуха через окна цеха вечером — ярко голубое — насыщенный бархатный голубой свет, именно свет, а не цвет. Сильный контраст с ламповым освещением внутри цеха.

без даты
Запись моих размышлений по Джойсу (“Улисс”) почерком Наташи Трутень:

“Улисс”, роман Джойса, “Поток сознания”, 1000 стр., сутки из жизни человека. Доп. Эту же вещь писать от первого лица. Тогда в этом случае происходит наложение того, что пишет автор и того как он пишет. И если ставится цель документально описать ход своих мыслей, то параллельно возникает необходимость фиксации мысли, возникающей непосредственно в самом процессе написания и обдумывания фактов, о которых пишешь, вернее мыслей, которые появляются под воздействием этих фактов.

Попробуем не описывать контроль сознания, не записывать контроль написания, т.е. мысли как ты можешь записать. Если так себя ограничивать, то есть ли это поток сознания? Т.е. вещь не документальная с худож.

Вопрос: можно ли этот принцип абстрагирования перенести на любой другой вид творчества (автор Руслан Киреев “Победитель”, где сознание во первых — авторское, во-вторых — героя, описание, что он говорит и что у него возникает в сознании, какие ассоциации, в мозгу у него проносится мегабайтный объем информации к размышлению Это тоже своего рода поток сознания, но у Киреева, в его повести такие вещи эпизодичны, тогда как “Улисс” Джойса построен именно на этом.

Возможен вывод: человек не способен совершенно объективно описать поток своих мыслей, при любой попытке такого описания он вынужден абстрагироваться, что и представляет собой литературу. Получается так что это занятие изначально ущербно.

20 ноября 90
What is the beginning day for us preparing?

Many problems можно избежать, если научиться правильно излагать то, что ты думаешь.

21 ноября 90
F 2. С.С.И. высок и худ. и похож на немца.

F1. And we are lack of терпимость .

A man is different at any time. Today he is kind, tomorrow he is angry. It depends on environmental things.

21 ноября 90
Мужики переживают, где наши девчонки (уже половина двенадцатого) и Володя сердит на меня за то, что я позволяю Наташе ходить на разные кофеи.

Смотрел " The Planet of Apes ", полторы серии ( TV сдох), народ не просекал, я тоже сначала не просек юмор. Только через некоторое время понял, что фильм-то очень, очень интересен! Было бы хорошо его весь посмотреть. Мужики are nervous a little. И Володя психует: "Чего ты лыбишься? — на меня.

А мне одиноко среди них всех. Как хотят, пусть так и думают, но мне с ними неинтересно. Конечно, мне с ними детей не воспитывать, но ведь работать будем вместе! Теперь я понимаю , why N. so passionately asked me to join this business. She may be herself feels bad in this company.

22 ноября 90
Около полугода тому назад я установил следующий факт: при смене в душе воды с горячей на холодную хочется писеть. Сейчас, в душе (на заводе), я подумал, что, возможно, при жаре надо потеть, а потому писеть организм не дает. Жалеет пот, сохраняет его на потоотделение, когда жарко.

23 (?) ноября 90
The deeds, with which N. tried to keep me along with her surprise me. She is a very ...

“Карты любят, когда в них играют”.

26 (?) ноября 90
Yesterday E. called spoke with N. Told her some pleasant things, for ex: had bought the IBM-system, pare of .... ( неразборчиво ), scanner and so on. Till 1 o"clock we did not sleep: a lot of news. And that film "Difficult to be a God", and card play (5 руб . came from Serge, I suppose). And... it is shameful to recall but it is my life — to get asleep it was necessary to masturbate by my thoughts. So I masturbated (with the help of Zal-ja and Tanja (KGB daughter) was not able to do it with N.

Принесли водки, три бутылки. Славик предложил одну оставить на столе: “Давай, попробуем".

1 декабря 1990 (из бордовой тетради)
Не буду сейчас вникать в истоки своей склонности к критиканству, но вот повод: В альбоме “Поэтика фотографий” (искусство-1990) на стр. 5 под фотографией, весьма обычной, жанровой, под названием “Отдых”, где весь сок — в обычности и непритязательности, написан такой разбор: “...Персонажи разбиты на две группы. Первый план занимает группа из трех девушек: яркие оранжевые пятна их юбок ориентирован по “диагонали ухода” ; движение пятен в это сторону подчеркнуто широкоугольной оптикой, удлинившей фигуры. Но “течению” оранжевого цвета активно противостоит фигура юноши в светлых брюках, лежащего поперек: как и черные пятна блузок, она как будто сдерживает динамику оранжевого... “ и так далее (лень еще два абзаца переписывать). Т.е., фотографию притянули за уши. В ней есть что подумать, но при чем здесь “диагональ ухода” и “динамический разрыв”?

А может, авторы пытаются преподнести мне нечто не видимое еще моему неопытному глазу? И я уже действительно начинаю вникать в смысл всей сентенции, но в конце концов моя неискушенность одержала верх в этой борьбе и я сказал — ерунда! Здесь, на 5 стр. — ерунда.

А какая прелесть — читать репринтные издания дореволюционных книжек! Вот, приобрел Ломброзо “Гениальность и помешательство” — и тащусь. Особенно протащился на стр. 61 и даже галочкой местечко отметил.

3(?) дек. 1990
(из бордовой тетради)
I am sincerely glad that that happened with my namemate. Glad! Glad! And the situation is interesting: it is known by only few persons. Me, Vol, Serg (may be). The girls do not know. Of course, it is bad to think so, but I can not think in another way.

А еще про чтение “Паллады” — я за месяц чтения глянул на весь круглый мир и подумал: или глазеть на все поверхности или жить в одной точке — выбирать?

4 декабря, утро 1990
(из бордовой тетради)

В сферу моих мыслей вошло слово “Сенно” — так называется местечко в 50-60 км от Витебска — там нам предстоит работать. А жить где? Хочется так (мечты, мечты, где ваши грезы!): квартира (однокомнатная) в Витебске, дом в Сенно. Машина (для начала — мотоцикл). Компьютер и ксерокс. “Хотеть” значит для меня “есть” — кто это так живет? А!.. Тарасов...

Дом в Сенно — личный. Охрана — овчарка. Забор. А замок — как в партийной гостинице, где мы жили в Будапеште.

5 декабря
2 часа ночи (из бордовой тетради)
В Невьянске запросто круглую зиму мужики раскатывают на мотоциклах с люльками, а несколько раз видел и на двух колесах молодых людей — и это в гололед! И в сильный мороз, сильнеющий от уральского ветра.

Писать обо все так, чтобы навсегда избавиться от желания что-либо рассказывать — обо всем рассказать исчерпывающе полно, до конца, до занудства, до смертельной скуки.

6 декабря 90 (из бордовой тетради)
Ловлю себя на непотребной привычке брать хлеб из общей хлебницы следующим образом: отламывая кусок, при этом та его часть, которая остается в хлебнице, запятнана остается моими пальцами. А надо бы брать кусок целиком и уже у себя в тарелке его ломать, как заблагорассудится.

Воскресенье, около 16.00 (из бордовой тетради)
Больше всего на меня оказало возбуждающее действие не гетеропара, а лесбос (“киска в сапогах”).

Девчонки принесли сигареты, столь желанные в нашем современном состоянии. Я закурил и, сидя и куря, вспомнил о Свете с ее “французскими” затяжками (вернее, сначала пришла на ум мысль, воспоминание из какого-то романа, где герой так странно курил, стараясь, чтобы ни одно облачко дыма не прошло мимо органов дыхания, а потом уж и “французские” затяжки Светы) и потом вспомнил весь комплекс Светы и комплекс МГУ (через Шишкана и его жену Наташу и через вечерние лекции там (вспомнить профессора, который читал лекции о Канте).

Понедельник (из бордовой тетради)
“Нечего меня слушать, — сказал я, — я не патефонная пластинка” (Войнович, “Хочу быть честным”), прочитал и вспомнил, что мне сегодня снилось — именно только тогда вспомнил: какой-то аппарат для проигрывания пластинок, 1х1м — под прозрачным кубом, 2 пластинки — и странно — какой-то привод к зажигалке.

Let it be my first novel!! It would be not a bad beginning!

I wonder , не Иван ли Филатов спрашивал у нас ехидно, сколько колонн у Большого Театра. If it is so, it means that he had read this novel of Войнович “ Расстояние в полкилометра ”. By the way, I like all of these stages in сборник “ Хочу быть честным ”. Вспоминаю Шукшина, почему?

И сегодня s a w the film “Имя Розы”. Хорошо. Видно разницу с видеопрокатом. И вообще, здорово, что, наконец. нам дали возможность самим выбирать, что смотреть, читать и т.д.

Среда.
Легко полетал два раза (второй раз не очень удачно) — много друзей видел). А взлетать хорошо — легко. Здорово !

Yesterday night I made a wonderful test according to this article in “Venera”. And went to sleep with a clear soul. And saw a wonderful dreams, I flied!

Now a less good thing. It seems to me that the New Year I will meet at a street.

24 дек. 1990 (из бордовой тетради)
Интересно, что я почти не ревную Н. за ее шуры-муры с Глебом. Let it be so.

За трое суток от Свердловска до Витебска — каково?!

25 декабря 90 (из бордовой тетради)
Мотоциклист на "Урале" обогнал наш "Икарус". Валера обогнал его. Замерили скорость — 110 км/ч. Зимой!

I see that I do not like most of the people, surrounding me, except only few.

If my editor-in-chief did not get what he wanted from rector I will be sure of his not connecting this organization. But now — I do not know what to think.

29 декабря 90 (из бордовой тетради)
Camille Pissarro "Avennee de l"Opera", Paris, 1898.

Репродукция висит в прихожей. Условия просмотра: 16.00 с выключенным освещением. Ясно видно лицо бородатого мужчины, косящего на улицу. Широкий лоб и короткие кучерявые волосы. Это МОЕ открытие!

31 декабря 90
Славочка, дорогой, поздравляю тебя с Новым 1991 годом. Что тебе пожелать в твой День рождения, в твой новый год. Хотелось бы заглянуть вперед и посмотреть, что будет с нами через год. Наверняка ты уже себе придумал как жить. Пусть все у тебя сложится так, как ты хотел бы. Единственное я хотела тебе пожелать, так это уберечься от того, от чего мне не удалось.

Я рада, что все еще тебя люблю и пока еще могу за это платить.

Счастья тебе.