Паршивая овца

Вечерело. Метель утихла, лишь покачивающийся керосиновый фонарь напоминал о ней, треугольным лучом высвечивая кружащиеся снежинки. Пушистый снег бархатной пеленой покрывал землю, одевая в мягкие шапки дома, заборы и стога. На фоне показавшейся луны иногда пробегали облачка, будто куда-то спешили; звезды подмигивали из темного неба; метель ушла. Вообщем, вечер располагал.
Нарушая вечернюю тишину, пролетела со свистом и улюлюканьем залихватская тройка, подняв облако пушистого снега.
- Ишь, никак Трофимов покатил со своей братией гулять! – заметил Егор Титыч, сидя у окна и, отхлебывая горячий чай из стакана. – Наверное, в трактир. Цыган захотел!
- А тебе, что за дело до этого? – резонно заметила его жена, грузная женщина неопределенного возраста, которая составляла Егору Титычу компанию за самоваром.
- И мне, что ль, прокатиться? Сани вчера Никитка подмазал. Надо ж опробовать!
- Вот завтра и опробуешь! Нечего по ночам кататься – ни зги ж не видать!
- Не говори! – и Егор Титыч уткнулся в оконное стекло. – А луна на что?
- Не сидится уж тебе. Уж не молод, а туда же!
- Ладно, не трезвонь! Никитка! Никитка! Где он? Спит, что ль? Никитка!
В дверях появился взъерошенный Никитка в помятом тулупчике и шапкой под мышкой.
- Давай, запрягай! К Завалишину поедем! Там сегодня, должно быть, цыганы! Ну, что встал? Шустри!
Никитка выбежал, забыв закрыть дверь.
- Вот растяпа, выморозит же! – проворчала недовольная супруга и лениво поднялась из-за стола.

Егор Титыч не ошибался. Подъехав к трактиру, они услышали гитару и певучие голоса цыган. Кровь забурлила в нем, напоминая о былых годах. Он даже крякнул, выпрыгивая из саней, и ступая в пушистый снег.
В трактире уже гуляли на полную! На вошедших пахнуло кабаком. Как водится в таких случаях, русская душа тут же встрепенулась, развернулась и уж больше не сворачивалась! Именно таков был и Егор Титыч.
Трофимов гулял, что называется, на всю катушку! Да и как можно не гулять на полную при таких-то цыганах: рослые, красивые, смуглые. Ну и голоса! Само собой разумеется, голоса!
Егор Титыч устроился по удобнее, заказал выпивки и закуски поболе себе и помене Никитке. Выпимши пятый стаканчик, Егор Титыч прослезился:
- Охмурили черти! Ох, охмурили! – твердил он себе под нос.
После шумной пляски под всеобщее рукоплескание, подошел к нему Трофимов.
- Ну, а ты все слезу давишь? Проняли? А? Вот так-то, брат! Это тебе не базарные, это настоящие цыганы!
- Да, уж, это точно! Давнехонько я таких прелестей не слыхивал, да и не видывал! Где ж ты их взял?
- Места знать надо! – и Трофимов залился смехом. Отдышавшись, заказал еще шампанского с водкой. Миллионщик гулял!
- Ты мне вот что скажи, Титыч, глядя на этих певунов, - начал Трофимов, пододвигая к себе блюдо с ветчиной. – Ну, разве можно подумать, что их братья, такие же цыганы, лошадей воруют, например? А? Вот то-то и оно: нельзя! Эка, отплясывают, черти!
- Да, не скажешь! – вздохнул Егор Титыч. – А однако, заведется одна паршивая овца…
- Да, да, именно! – перебил его Трофимов. – Но не эти! Я им, знаешь, сколько заплатил?
- Скоко? – поинтересовался Егор Титыч, опустошая третью бутылку.
- Ах ты, бестия! Не скажу! Ха, ха, ха!
- Ну и не говори. Оченно интересно!
- Ладно, не дуйся! Кстати, а ты лошадей моих новых видел?
- Которых? Тех, что ты у Солодовникова купил? Так тех видел!
- Нет, других. На которых я приехал!
- В окошко, разве что! Ты ж как оголтелый пролетел! Только снег столбом.
- Ага! А хочешь взглянуть?
Егор Титыч замялся. И хотелось ему, и стыдился он своих лошадей, еще засмеет Трофимов: дескать, скупердяй! Денег, мол, тьма, а лошадей хороших купить жадится! Но любопытство взяло верх. Согласился.
Вышли на двор. Глядят и глазам и не верят: сани трофимовские стоят, а лошадей нет!
- Постойте. Батюшки святы! – Трофимов протрезвел. – Ведь тут же стояли!
- Эй, Никитка! Где мои? – крикнул Егор Титыч, вышедшему следом Никитке.
- Вот они, барин, целехоньки! Тутоньки они, гляньте!
Трофимов стоял, как вкопанный. Он будто одервенел.
- По пяти тысяч каждая! – он уронил шапку в снег, да так и остался и стоять.

По дороге домой, Егор Титыч размышлял, что лучше: иметь дорогих да видных лошадей, то есть в итоге не иметь их вовсе, потому как все одно – украдут! Или же иметь подешевле и попроще и ездить на них? И порешил, что цыганы, собственно, тут в принципе ни при чем, главное, чтобы овца паршивая не завелась…

1994, Новоселицы