Письма другу Фотки

Привет!
Не знаю с чего и начать. А начну с ответов. По крайней мере на те вопросы, что помню. Можно ли использовать мои фотки?...
Фотки можете использовать как хотите. Можете даже в коммерческих целях. Ссылка не обязательна. Ну а если что и получится, дайте знать - мне будет приятно. Потому как нашлепать подобное - дело времени и удачи. Ну и желания, конечно. Я не особенно люблю разбрасывать без повода картинки направо и налево. Не всем всё нравится. А для меня эти фотки, как кусочек жизни, который можно отыграть назад. Не всегда приятно. Иногда даже очень больно бывает. Нелестный отзыв о технике исполнения - это одно, но вот по сути... А кому эта суть, столь важная для меня еще нужна.
Да, вроде чайка получилась ничего. Композиция, цвета, лишь слегка подправленные. А ведь никто и не знает, что это было на берегу Атлантического океана на островке святого Мартина. Закат. Солнце со стороны материка. Я каждый вечер приходил на это место и встречал катер, каждый раз надеясь, что произойдет чудо, что на катере приедет она ... Бывшая жена, друг..., небезразличный мне человек. Чтобы скоротать время я и упражнялся со взятой взаймы у приятеля цифровой камерой Кодак. Я надевал белую майку, чтобы с катера издали можно было заметить меня. Мне это нужно было... Нужно чтобы заметили. Это был жест. Несмотря на последующее, на непредсказуемое последующее, а может и предельно ясно представляемое мною тогда это наигранное последующее, мне было важно, чтобы меня заметили еще с катера.
Остров небольшой. Километров тридцать в длину и несколько в ширину, что-то около десяти в самом широком месте. Народу мало. Все больше приезжие отшельники. От общения никто не бежит, но и не особенно поощряет. Местом общего сбора являлась лавка неподалеку от мола, к которому причаливал катер и куда я приходил каждый вечер втечение недели. Днем я потягивал даикири в тени пальмы или наблюдал из окна коттеджа за вездесущими настырными белками, так и норовившими ловко стащить то, что плохо лежит. У меня всегда был наизготове кусок свежего замороженного мяса, так что время от времени я упражнялся и в приготовлении ароматного шашлыка или точнее того, что хотелось так называть.
На второй день я был замечен. А уже на третий капитан катера по имени или прозвищу Папай (я так и не разобрался), проходя мимо, как бы извиняясь, сказал на ломаном английском - пришлось отчалить раньше на пол-часа. Штормовое предупреждение. Поэтому кто-то мог и опоздать к отходу катера. Но на материке хорошая гостиница и там всегда есть свободное место. И недорого. Папай еще много и долго говорил про гостиницу. Там работает его дальняя родственница. Я так и не понял кто - то-ли жена его сына, то-ли дочь сына, хотя для роли деда Папай явно недотягивал.
Я слушал его, изредка помахивая головой в знак согласия, далеко не всегда улавливая суть рассказываемого. Мне не важно было, о чем он говорит, что он стоит тут рядом, что на материке есть гостиница и что там работает его родственница, или кто-там еще. Мы были каждый сам по себе. Ему нужно было выговориться, мне - ждать. И он говорил, а я ждал.
На следующий вечер Папай сначала пошел мимо прямо к себе домой. Это было в стороне от меня, где-то в километре. Но вскоре передумал. Я видел, как пройдя половину дороги, он остановился, долго смотрел вперед перед собой на свой дом, затем оглянулся в мою сторону. Я сидел на причале и снимал чаек. Как раз тех самых, что на фото. Сильный объектив позволял видеть происходящее как в бинокль. Папай что-то пробормотал и сделал несколько шагов назад. Потом опять посмотрел на свой дом. Постоял с минуту и решительно направился ко мне. Я снимал чаек, закат, океан. Мне было муторно и хорошо одновременно. Мне хотелось большего, но от этого большего можно было потерять то хрупкое душевное равновесие, которое тогда у меня присутствовало. Я ждал. Я знал, что она знает где я. Я знал, что она знает, что я здесь. Добрых людей и за океаном достаточно. Донесли. В этом я был уверен. Как донесли и мне, что она будет здесь, в Бостоне. Что приедет на неделю. Они же знали, что я собрался за пару дней и прилетел сюда, поболтался в Бостоне, пообнимался со старыми знакомыми и маханул на остров за день до ее прилета. Они знали, и она, значит, всё знала, и я знал, что она знает, что знаю я о том, что она знает. А иначе не могло и быть... не могло.
Буэнос ночес! - Папай поднял вверх ладонь. Газеты забыл на катере (правда, он смешно говорил новости, а не газеты), хорошая погода, не правда ли? А шторма так и не было. Наверно что-то перепутали. Вечно они там путают Мартина с мартини - пыпался каламбурить Папай. Я, не вставая, махнул головой, и продолжал смотреть как солнце стремглав скрывается за горизонтом. Завтра дождя не будет - продолжал Папай свой монолог. А ты не хочешь половить рыбы? Мы можем завтра с утра пока не жарко. У меня лодка всегда наготове. На всякий случай. И снасти есть, только вот надо будет мелкой рыбы наловить сначала, но это ничего. Возьмем лепешек и теста. Вата у тебя есть, я знаю. Вата в каждом коттедже есть в специальном шкафчике с лекарствами. Там её и возьмем. Смешаем с тестом и быстро наловим мелкой рыбы. Утром течение будет у берега и нам далеко заплывать не надо. Рыба сама придет к нам и скажет - вот она я, здесь. А мы её будем ловить. Это очень хорошо - ловить рыбу. Я давно хотел половить рыбу. Я покажу, как это делается.
Я встал, потер затекшие от сидения руки, и крепко обнял капитана. Он замолчал. Сразу. Похлопал меня по спине. Avante in shatoue (идем в замок - так здесь называют коттеджи) - сказал я и побрел вдоль берега в сторону дома. Теперь говорил я. Много и долго. Рассказывал, что я из Латвии, и что не латыш, и что стать гражданином страны сложнее, чем в штатах. Что образованных людей у нас много, но нет должной работы, и еще много разного такого, что Папай время от времени переспрашивал, отказывался верить, и что мне приходилось рассказывать еще раз, а он опять не верил. Я рассказал, как пьют водку у нас, что ром хуже водки и почему болит голова, если в ром добавлять сахар и запивать пивом. Под удивленное цокание Папая я приготовил литр даикири (ром с лимонным соком), непрерывно пробуя, доводя до нужной кондиции напиток. Так, дегустируя, я изрядно приложился (во мне было пара стаканов рома, не меньше). Напиток был отправлен в холодильник. Тем временем я взялся за мясо, отбивая назойливые попытки Папая помочь. Ты - гость! Говорил я - El guesto - напрягая свои скудные знания испанского.
Папай взялся за обследования моего коттеджа. Он был изрядно удивлен, что у меня нет телевизора. Все здесь смотрят телевизор - говорил он. Все! И всегда! Даже когда и не смотрят на него. Без телевизора плохо! Вот потому-то ты и сидишь на берегу, что нет телевизора. Хочешь, я тебе завтра привезу хороший телевизор. Антенны здесь не надо. Недалеко. Километров сто. Антенны даже совсем не надо. Папай явно перехватывал инициативу. Этого я допустить не мог. Ведь это был мой вечер, мой и только мой. Я это еще не понимал, но чувствовал. Всем телом чувствовал, неосознанно. Она не приедет и я её больше никогда не увижу. Никогда. Это был её выбор. И мой.
Да, у меня нет телевизора. Точнее, они говорят - нет, у меня нет телевизора. Зато у меня есть другая штучка, заявил я, показывая на свой ноутбук, старенький, маленький ноутбук фирмы COMPAQ, с черно-белым монитором, который я постоянно таскал с собой, каждый раз надеясь, что пригодится, и каждый раз убеждаясь, что без него можно запросто обойтись, да и хлопот меньше.
Подошло мясо, даикири охлажден, дневная жара спадала и легкий бриз с моря взывал к общению. Я продолжил свои рассказы о далекой северной стране, о которой Папай и не слыхивал, о подводных лодках и о штрафном батальоне а Афганистане. Я нашел рассказик о своем друге Пашке и стал его переводить, как мог. Сразу влет. О том, как к концу первого полугода службы Пашка впервые попробовал покурить «дряни». В общем-то, ничего о этом он для себя не открыл и удивленно смотрел на ребят из своего взвода, которые, накурившись анаши, сидели и лежали в расслабленных позах. Про опиум и про то, как его добывали. Про сладковатый н удушливый запах дыма, маслянистый привкус в гортани и во рту. Про усиление чувств, тех с которыми куришь эту дрянь. Если весело – смеешься по посинения, захлебываясь слюной. Если тоскливо, то ревешь, плачешь, как последняя пьяная баба, забыв о приличиях и человеческих нормах поведения, до одури, до отключки, захлебываясь соплями. Про непременную жажду после всего этого. Про пустоту и остервенение потом.
Я рассказывал то, что рассказал бы ей. Чего она не знала, да и не могла знать. Ведь она уехала сразу, порвав все известные мне связи. Порвав, чтобы мне не досаждать, чтобы мне не было больно. Уехала при первой возможности. Я это отчетливо понял только сейчас. Она знала, что я никуда не двинусь, так был воспитан. Она была намного умнее меня по жизни, взрослее, что-ли. Она знала уже тогда, что мы никогда не увидимся. НИКОГДА.
На утро мы не пошли на рыбалку. Папай долго связывался по рации с материком, что-там им говорил о катере, о том, что шалит мотор, да и вообще сюда никто не ездит в конце недели, а если и едет, то им все равно куда ехать, а он, Папай, имеет право на отпуск, хотя бы пару дней в год. И эта пара дней наступила. Окончательно и бесповоротно.
Эти два дня мы провели вместе, путешествуя между моим коттеджем и его домом пешком, а по острову на разбитом додже. Папай с гордостью всем представлял меня, как своего друга и всем рассказывал, что я смотрел на этот берег в перископ подводной лодки, и что меня не надо бояться, и что пусть янки боятся, а нам нечего. Вот он какой, Папай, у него друзья даже в тех странах, у которых со всех сторон вода, но до которой надо добираться поездом неделю, где песок белого цвета зимой и где курят дерьмо (так я ему перевел слово дрянь). Мы брали гитару и пели, каждый о своем, такие разные песни. Они - о рыбацких лодках, я о морозах и степях, но вместе - о жизни, о любви и самых любимых людях, которым достаётся нашей любви меньше всего. Про скоротечность времени, про море ..., прощаясь с веком, двадцатым веком, не зная как и с чем войти в двадцать первый. Зная лишь, что надо пройти покаяние, очиститься, что надо идти вперед к ... чему-либо, а не от чего-нибудь, постоянно оглядываясь.
Вот такие вот фотки.