Шувалыч

Ну и вот, значится… Не так давно это было.  Шувалычем все его звали. Даже приезжие. Он, понятное дело, первое время всё удивлялся. Штангель-циркулем всё пробовал свою голову измерять. Типа, может лишние миллиметры не на ту сторону ушли. Так нет же! Всё нормально выходило. Даже лишний микрон без урону получался. Потом пробовал на себя в зеркало со стороны смотреть. И тут конфуз! И так поглядит, и эдак. Глазами разными тоже пробовал разглядывать себя – ну никак не Шувалыч и точка! Подумал однажды – может зеркала у меня дома неправильные какие? Так нет же, везде взгляд со стороны один и тот же результат фиксировал… Ну не беда ли?
Однажды он на крышу дома своего залез. Всё думал, а вдруг не заметят? Так сразу же и заметили! Вон, кричат снизу, Шувалыч на крышу зачем-то залез… И, что самое неприятное, пальцами стали на него показывать. Даже дети… Он на крыши других домов тогда, для проверочки, позалезал несколько раз - такая же петрушка... Шувалыч, - кричали снизу, - а чего это ты на нашу крышу-то залез? Своей что ли мало? Ну, приходилось слезать, конечно же…  Версии всякие для залезания на чужие крыши придумывать, дескать, то голубей хотел в гнёздах посмотреть, то ещё что-нибудь. В конце-концов фантазия на отговорки перестала работать напрочь. Даже сны сниться стали, будто бы лезет он на очередную чужую крышу, а объяснения для чего лезет у него и нету… Просыпался в холодном поту, вся простыня - хоть выжимай да суши. С другой же стороны, надоело постоянно во влажном просыпаться, так и простуду подхватить недолго. К тому же осень уже глубокая началась… Так по грибы за лето ни разу и не сходил… Ну не обидно ли?
В общем, мучался он первое время. Потом привык, понятное дело. Даже оборачиваться стал, когда вдруг слышал где в городе такое буквосочетание. И разговаривать даже, если кто был ему незнаком. Дескать, дела идут нормально. Жизьть, естественно, тоже. Иду вот за хлебом или ещё там чем… И ведь удивлялись все – ну, ты даёшь, дескать, Шувалыч. Береги себя. Вот. Ну не заботливые ли?
А однажды он чуть под машину не попал. Даже сам не удивился. Хотя и переходил дорогу в положенном месте и на зелёный свет, как в школе учили. Тот мужик, из кабины-то, потом уже, оправившись от не наезда, так и сказал: «Шувалыч, ну у тебя и нервы! У меня ж Камаз со щебёнкой, а ты дорогу в положенном месте надумал переходить. У тебя что, совсем не все дома?» Именно так и сказал, а вот при чём тут «не все дома», если он совсем даже и не Шувалыч вовсе, так и не пояснил. Непонятки полные. Ничего он водиле тогда не ответил. Посмотрел только чуть виновато, да и дальше пошёл. Странные они все какие-то были, факт. Ну не люди ли?
А вот ещё по весне случай был.  Год назад, кажется. На работе у них завхозом Клавдия Митрофановна работала. Женщина крайне работящая, сама вся такая представительная из себя - ящики с арматурой там или мешки с цементом одной левой ногой двигала, да и вообще… Ну он и влюбился в неё капитально. Гараж даже начал строить на предмет фундамента будущего семейного счастья. Думал, раз такое дело, надо всё основательно распланировать – она и  раскроет ларец своего завхозного сердца для него. Ну и вот, побрился однажды по утру, приоделся торжественно (17 апреля это было, аккурат на день работников пожарной охраны), да и пошёл окрылённый. Одного только не учёл – его же все Шувалычем звали… Он, как только вошёл к ней в каморку предложение делать на предмет женитьбы, так первое что услышал: «А, Шувалыч… А чего это ты с букетом-то припёрся? Восьмое марта, вроде бы, прошло давно. У тебя всё ли хорошо? Или что-то всё-таки стряслось?» Ну не завхоз ли?
Он, понятное дело, засмущался в раз. Окончательно и бесповоротно. Ну и давай напрямик выкладывать основную цель своего визита. Выходите, дескать, за меня замуж. Я Вас давно, так сказать, люблю… и всё такое. Не могу уже тайну в себе сию культивировать. Вот и гараж наконец-то достроил. И не Шувалыч я вовсе, но коль такое дело, то готов наступить на горло собственной песне… Вот на этом самом месте и замолчал вдруг, на брошку её, к кофточке на груди пришпиленной, взглядом так и «приклеившись»… Ну не тяжело ли? – первый раз в любви признавался…Мужики (из слесарки) потом рассказывали – отказала она ему. Подчистую… Сказала, что муж у неё, вот уже двенадцать лет как имеется, не Шувалычу чета. Букет же взяла зачем-то – ну не женщина ли? Да и он тоже хорош… Нет, чтобы заблаговременно поинтересоваться объектом волеизъявления. Ну не влюблённый ли?
Потом полгода в себя приходил… Сначала угрюмый неделю по пуско-наладочному участку ходил, никого не замечая. Затем и вообще с работы уволился. Расчёт получил. Пришёл домой и шторы все задёрнул наглухо. Посидел, подумал чего-то своё сугубо угрюмое, и радио решительно обрубил как чуждый уязвлённому самосознанию источник информации. Телевизор же обрубать не стал по причине его отсутствия. Решил твёрдо – роман напишу автобиографический, вот тогда-то и станет всем яснее ясного что никакой он совсем не Шувалыч, раз такое дело… Чем уж он там питался эти полгода – неизвестно. Только роман всё-таки написал. Вышел как-то рано утром из дома, поздней осенью это уже было, снегу навалило, да и светало уже поздно. Думал, никто его не заметит по такому де-факто. Ан  нет, дворничиха Федякина в ту раннюю пору последний сугроб догребала. Вот и увидела его, хоть он и крадучись от подъезда к подьезду  из тени в тень перебегал. А всё одно без толку – снег-то под ногами всё равно предательски так поскрипывал… Однако Федякина сделала вид, что не приметила его. Ну всё, подумала, никак роман свой Шувалыч дописал таки, да в редакцию понёс… Ну не деликатная ли?
Весть  эта облетела жильцов мгновенно. Разговоров в то утро среди них только и было, что о Шувалыче да о его написанном романе… Одни говорили: вот, присутствуем при рождении нового Льва Толстого наших дней. Другие на сторону Фёдора Михайловича склонялись… Ну, а кто библиотеки последний раз только в школе видали, те по реалиям журнала «Огонёк» и к Виталию Коротичу наклонение имели… Потом же и вообще круги мощные по городу пошли – ребятишки-то в школу побежали, ну и разнесли обобщённую информацию по городу. О дальнейшем и говорить как-то, право слово, неловко, - поскольку, пока он до редакции скрытно-то так перебежками добирался, ему уже и встречу с хлебом да солью торжественную заготовили. Встренули душевно: «Шувалыч, дорогой! Ну наконец-то, дождались! Давай скорей свою рукопись, мы её немедленно в набор поставим!» Ну не приятно ли?
В другой какой ситуации, конечно же, было бы весьма приятен сей фактец общественного интереса, но вот ведь беда-то – кабы они его кем другим, не Шувалычем назвали, может быть он рукопись-то свою и оставил бы. А так, - нет! Ну уж дудки, подумал  тогда. Гори оно всё ясным пламенем! Каплей последней это оказалось в его до краёв полной чаше. Сначала глаза недобрым огоньком занялись, а потом уж и разум вовсю зашаял… Плюнул он тогда «в сердцах» себе под ноги (хотя плеваться как-то вообще не любил завсегда), да и вышел вон из-под этих дружелюбно расположенных к нему сводов… Ну не признавать же себя во всеуслышание Шувалычем?
Вот Вы теперь наверняка думаете – ну и что, дескать? С кем не бывает? Я тоже так думал всего неделю назад… Вечером это уже было, часов в восемь. Сижу под детским грибочком, что  в песочнице детского сада № 90446 установлен. Я там завсегда песочек  для кактусов своих беру для дренажных делов. Ну и вот, сижу так тихонечко, в мешочек полиэтиленовый ложкой столовой песок из песочницы пересыпаю. Знатный песочек, надобно заметить там, факт. И тут краем своего глаза оченно знакомые очертания на противоположной стороне улицы Просвещенцев отмечаю. Пригляделся – ну точно, он! Вот только что-то в нём меня принуждает насторожиться, а что – ну не пойму и всё тут!… Кричу, эдак, деликатно: «Эй, товарисч! Бросайте сходни у моего пирса. Есть вопросы…» Ну не любопытный ли я?
Ну, он услышал, естественно. Неспешно так дорогу в неположенном месте перешёл, да на оградку детсадовскую безошибочно облокотился. «Ну что, чучело?» – вопрошает – «Опять детей на предмет песка обделяешь?» На этом самом вопросе я вообще в осадок выпал и ложку из рук своих задрожавших машинально роняю… Глазам своим не верю! Что такое???! Глаз левый подёргиваться даже начал…  Извините, говорю, я наверное просто обознался. А он мне и отвечает: «Да нет, не обознался.  Просто я  по паспорту Колыван Матвеевичем Жгутиковым теперь значусь. Да и вообще…» Паспорт достаёт из внутреннего кармана пиджака и мне передаёт, дескать, можешь засвидетельствовать сам, коли не веришь. Я и засвидетельствовал… Их бин. Натюрлих. Колыван Матвеевич Жгутиков. Собственной персоной… Дата, подпись. Круглая печать Дзержинского РОВД г. Крыжопля. Ну не настоящий паспорт ли?
Он же, видя мою крайнюю ограниченность по данному вопросу и всяких там ответов на него, просветил меня по полной, что ни на есть, программе: «Думали, что я дурней паровоза, да? Нет уж. Дудки! Я электровоз типичный. Век на улице сугубо компьютерный. А ещё женился я недавно на Клавдии Митрофановне. Фамилию её взял. Имею такое полное право. К тому же она сама давно подумывала на развод подать. Вот и подала тогда, букетом моим просветлённая и весьма тронутая. Скоро на юг вот, в отпуск двинем. А что касательно так называемого Шувалыча…»  Развернулся он на этих словах, махнул рукой куда-то в сторону, да и дальше пошёл… Ну не Шувалыч ли?
Я вот что теперь думаю: коли такое дело случилось, а может действительно и не было никогда никакого так называемого Шувалыча? А всё есть просто плод моего гипертрофированного воображения? Ведь вон какой рассказец написал-то, прям самому интересно было, факт… И ещё один вопросец крайне будоражит моё сознание: Вот Вы, к примеру, как думаете - ну не графоман ли я? А? Ведь за песком-то для дренажа своих кактусов я действительно в песочницу детского сада № 90446 периодически хожу. Вот и его, по паспорту Жгутикова, там неделю назад встретил. Как сейчас помню, в восемь часов вечера это было… Ну, или, в начале девятого где-то… Теперь уж не вспомнить точно. А вот Шувалыч наверняка вспомнил бы, потому как хороший он всё-таки человек, факт. Вот и Клавдия Митрофановна через него теперь подлинного семейного счастья достигла… Ну не приятно ли за женщину? Мне вот лично –  весьма и очень! Всегда бы так-то вот…

Послесловие: а ещё хочу Гарику Сукачёву спасибо сказать душевное за его песню «Нулевой километр». Да и вообще за всё хорошее, что он делает в этой жизни. Вот. А песня эта оченно жизненная … Меня завсегда на слезу прошибает… Ну, там, где: «На нулевом километре, где столбам снится небо, а по небу шатается стая весёлых галчат…» Да и вообще... Вот Гарик-то точно не графоман, факт! Уважаю.

26-28 августа 2001 г.