Белые бантики

Мы с куклой в парке Петровского. Стою на аллее, смотрю по сторонам, ищу то, что нашла кукла. Я держу ее за руку. Она мой проводник в мире чужих снов и воспоминаний.

Путешествуя по воспоминаниям, необходимо знать некоторые особенности. Все, что ищешь ты, будет проявлено в большей мере, чем все остальное,  не связанное на прямик с целью поиска. Весь парк Петровского выглядит немного призрачно, и поэтому я сразу выделяю почтенного старика на скамейке. Он выглядит очень ярко на фоне призрачных деревьев и людей, гуляющих по аллеям.

Почему этот старик? Ему лет семьдесят, но выглядит довольно бодро. Он Темный, вижу-то по Спектру: вокруг него, словно сильно размытая  тень, от чего он кажется плоской фигурой, вырезанной из журнала для коллажа.

Летний парк превратился в джунгли. Садовники давно не работали ножницами и косилками. Разросшиеся деревья и кустарники смыкались зеленными шевелюрами, образуя тенистые, прохладные туннели, где в жару так приятно отдыхать.

И вот он, тот, к кому меня привела кукла. Бодрый старик. Подхожу к нему. Всматриваюсь. Словно по ссылке в Сети узнаю подробности его бытия.

Он всегда предпочитал выходить в такие места. В обеденное время будничного дня парк почти пустой. По нему могут проходить только те, ради кого он здесь. Тело приятно
вибрировало, в конечностях чувствовалась легкость и молодцеватость, невзирая на преклонный возраст. Прожитые года старили, ночами и на дождь давали о себе знать, однако сам он оставался прежним. Сил предавали чистые, непорочные, хрупкие, нежные, когда с покорностью и со слезами исполняли его волю, стонали и звали дрожащими голосами маму, просили и умоляли не делать больше больно, а он держал их своими
руками, воплощая терзавшие его сущность желания.

Ничто так не заставляло трепетать естество, как трусики с пятнышками первых менструаций. Он обладал не малым опытом, чтоб отличить нижнее бельё женщины от нижнего белья девочки-подростка и когда ранним утром, высыпая мусор, находил их, то непременно подбирал. Дома, один, он втягивал их запах, терся лицом, засовывал в штаны.

Белые бантики. Белые носочки и трусики наверняка тоже беленькие. Хлопчатобумажные или шелковые. Кроссовки на модной, высокой подошве. Как они трогательно сочетаются с белыми носочками, небрежно сползшими по слегка загоревшим голеням! Летнее, легкое платьице. Салатное, с ромашками. Под ним чуть-чуть набрякли сосочки юных грудок. Она не пользуется лифчиком. Так модно, а они, бесстыжие, топорщатся и выделяются темными, остроконечными кружочками.

Так это же Алеська!

Она идет не спеша. Идет прямо к нему. Остановилась. Сосет конфетку: красный, сладкий шарик на палочке. На нежных пухлых губках ещё не целованного ротика поблескивает
растаявший сахар. Через плечико перекинут рюкзачок.

- Дяденька, я заблудилась. Ищу библиотеку... Вы мне не подскажите, как её найти?

-Кого ты лечишь? - произношу в слух, прямо смотрю на девчонку, - оторва, ты в городе все знаешь!

Она меня не слышит. Она воспоминание.

Старик неуверенными движениями достал платок, протёр очки, словно не видел из-за них, кто с ним говорит.

-О, как приятно и неожиданно встретить юную особу, увлечённую литературой. – сказал он в ответ и поднялся со скамьи.

Высокий, добрый дедушка в тройке, шляпе и с зонтиком, служившим тростью. Он очень походил своей элегантной внешностью на великосветского господина. Девочка прищурила глазик, не выпуская "чупа-чупс" из колечка губ. Бровки над ещё веснушчатым, вздернутым носиком, чуть приподнялись.

- Нам на лето в школе задавали прочитать... – пояснила девочка.

- Пойдем, детка, я покажу тебе библиотеку. – Предложил вежливый дедушка.

Девочка шла чуть впереди. Каждое её движение было исполнено беззаботной радостью. Вертела головкой, засматривалась с любопытством на поющих птичек и цветы, окружённые старательными пчёлами. Дедушка немного отставал.

Рюкзачок чуть оттягивался. Что в нем? Расческа, зеркальце, помада, тушь... Может аудиоплейер, кассеты, батарейки... Обязательно пакетик с прокладками. Какие они? "Олвейс с плюсом"? Конечно прокладки, тампонами ей ещё нельзя пользоваться. С рюкзачка свисает покачиваясь пушистый зверек... не то зайчик, не то домовёнок.

Как всё удачно слаживалось... она подошла сама и попросила сопроводить её...

Чувствую его голод. Выходит, эта малолетняя дура обычная, чистая уже вряд ли, но не Темная. На нее охотится Темный.

- Девочка, давай познакомимся. Меня зовут дядя Коля. – Дедушка протянул свою раскрытую ладонь. В неё легла ручка с разукрашенными ноготками и колечками на пальчиках.

- Алеся. - Сказала девочка.

- Алеся. Красивое имя. Алеся, а что ты любишь делать, кроме того, что читаешь книжки?

- Я не очень их читаю. Люблю гулять, смотреть телевизор... Ну ещё танцевать на дискотеке, слушать радио...

- У тебя есть любимые фильмы, передачи?

- Конечно есть. - Ответила девочка.

- А какие?

- Всякие...

- Алеся, ты хочешь сниматься в телепередаче? - Добрый дедушка поправил очки, сползшие на узкий, длинный нос.

Алеся перестала сосать конфетку и пожала плечами.

- Не знаю.

- Как так? - удивился дедушка и положил руку на плечо нимфетки.

Кончики пальцев почувствовали чуть влажную и теплую кожицу, - Неужели ты не хочешь попасть на экран телевизора? Каждая маленькая девочка мечтает стать звездой. Ты знаешь, есть такая передача: "Как стать звездой"?

-Знаю, - девчушка вернулась к конфетке.

Её губки и язычок, увлекшись ароматным леденцом, издавали мокрые, липкие звуки. Дедушка достал платок и протер лоб от выступившей испарины.

- Уф, как сегодня жарко!

-Жарко, жарко дед, - сказал я с издевкой, - если бы ты знал, на сколько обманчива ее внешность!

- А что за передача? - поинтересовалась Алеся, заглядывая дедушке в линзы очков.

- Детская передача. Очень интересная. Тебе понравится.

- А какое название?

- "Тинэйджер". Про твоих сверстников, о их увлечениях. Мода для девочек. Музыка. Тусовки...

- А Вы кто?

- Я художественный руководитель. Так что если ты захочешь, то станешь телеведущей.

- А что надо для этого?

- Сначала фотографию, чтоб мы знали: фотогенична ты или не фотогенична.

-А, когда можно сделать фотографию?

- Прямо сейчас! - усмехнулся старик, показав необычайно ровные и белые зубы вставной челюсти. - Рядом моё ателье. Я вышел на минутку отдохнуть.

- Дядя Коля, а у Вас есть телефон? Мне надо маме позвонить. Я задержалась.

- Есть. От меня и позвонишь.

- Спасибо, дядя Коля.

Не кстати она решила позвонить, но возникшее затруднение не вызывало волнения. Устранить его не сложно. Главное, чтоб она зашла в ателье.

В помещении ателье пахло древесным лаком, а тело окружала приятная прохлада.

Показав девочке телефон, дедушка проскользнул к двери и запер её на
замок, после чего тут же поспешил обратно, прихватив для вида фотоплёнку.

Увидев дедушку, девочка растеряно пожала плечами.

- У Вас телефон не работает...

- Какая жалость! - покачал головой фотограф. – Наверное, на станции поломка. Это не надолго. Подождешь? Я сделаю несколько снимков.

- Ладно. - согласилась Алеся и скинула с плечиков рюкзачок.

Фотограф усадил девочку перед белой тканью экрана. Включил прожекторы. Отошел к фотокамере на треноге и заглянул в видоискатель. Покрутил колёсико, выставляя аппарат в нужное положение. Между расставленными ножками белел треугольник трусиков.

- Всё-таки белые. - прошептал дедушка и продолжил наводить объектив. - О, да! - по телу старика прошла колющая волна. Он рассмотрел на трусиках загнутые крылышки прокладки.

- Алеся, стань на стульчик. - Попросил уверенно фотограф, еле справившись с голосом.

Пока девочка выполняла требование, он взял другую камеру и подошел ближе.

- Этой получится более лучше. Та плохо работает, пояснил
дедушка.

Юная модель оказалась очень способной и наивно выполняла просьбы фотографа. Она не обращала внимания, что снимал на пленку дедушка. Объектив всякий раз старался захватить в кадр ножки вверху под платьицем.

- Алеся, стань на пол, упрись ручками в спинку стула. Вот так, умница, хорошо!

Дядя Коля обошел её со всех сторон, делая вид, что выбирает ракурс. С каждым новым щелчком затвора он приближался к девочке.

Особенно удачным снимком оказался вид сзади, когда фотограф опустил камеру ниже пояса. В кадр попали выпуклые, тугие ягодички с врезавшимися между ними трусиками. Руки предательски увлажнились. Гладкий корпус фотоаппарата заскользил в пальцах. Не мало повидавший член вздыбился жеребцом, как в далекие двадцать, когда хотелось его засовывать во что угодно, имеющее форму отверстия. И он засунул первый раз, после того как отснял на пленку свою первую жертву, соседскую девчонку-малолетку.

Образы из прошлого вскружили голову. Фотограф от напора энергии даже чуть присел, чтоб не спугнуть раньше времени дитя оттопыренной плотью.

- Алеся, ляг на коврик. Вытяни ручки. - Попросил дядя Коля. - Возьми мягкую игрушку.

Рядом с девочкой лежали плюшевые собачки, котики, пингвинчики и медвежата. Девочка выбрала собачку, с оранжевым мехом и большими, грустными глазами. Её она положила рядом.

Так происходило всегда: игрушки были единственными, немыми свидетелями. В их меху теряло сознание не одно дитя. С начало дядя Коля придушивал своих жертв, связывал, а затем...

- Вот так! - захрипел дедушка и склонился над Алесей.

Щелчок. Щелчок. Ещё один снимок. И ещё один. Последний снимок.

Всё.

- Алеся! Алеся! Алесечка! - он опустился на колени.

Старик не выдержал, уронил фотоаппарат, схватил собачку трясущимися руками...

Девочка уклонилась, подтянула рюкзачок и замахнулась им, целясь в голову слюнявого извращенца. Дядя Коля без сознания свалился ей на коленки. Рюкзачок распахнулся. Из него высыпались мелкие вещички и выпала килограммовая гантелька.

-Ах ты старый пидар! - выкрикнула сквозь стиснутые зубы Алеся, - А ну, убери свой хрюльник! Мой папа - следак, тебе на зоне кранты, старый пидор!

Алеся, высвободила ногу и со всех сил ударила фотографа кроссовкой в лицо.

Дедушку отбросило в сторону. Рот странно раскрылся. Выскочила вставная челюсть. Алеся поднялась, отдёрнула салатовое платьеце в рмашках и, воспылав гневом, раза три-четыре пнула бесчувственное тело между ног с таким азартом, словно представляла себе пустую картонку...

Тихий стук в дверь поторопил её. Она подскочила к ней, и открыла замок. За дверью ждали три подростка четырнадцати-пятнадцати лет.

- Что такое? - грубо и взволнованно спросил первый. Он вломился в ателье. - Двери закройте!

- Костя, этот козёл хотел меня трахнуть! - ответила Алеся, поторопившись следом.

Костя... Злейший друг! Ну, здравствуй! Ты же Иной, Костя!

- В следующий раз будешь меньше клювом щелкать! - кинул ей Костя. - Старика надо связать! Он скоро оклемается. Санек, давай веревку!

-О, и Санек здесь! Санька, Санька, ты-то куда?

Пока два его товарища занимались бесчувственным фотографом, он вместе с Алесей чистил ателье, набивая рюкзачок фотоаппаратами, плёнками, инструментами, оптикой...

Вдруг я услышал знакомый шорох, но подростки его не слышали. Лишь Костя завертел головой, однако он не видел еще Дайянцев, зависших под потолком. Я перевел взгляд на старика, и понял, что он уже мертв.

Алеська стала на Темный путь.

-Смотри! -воскликнула Алеся, - Какая странная кукла! Я возьму себе! Она так смотрит!

-Выбрось ее! - парень грубо вырвал из рук девочки старинную куклу и забросил ее куда-то в угол помещения.

Видимо, ему чувства подсказали. Он снова завертел головой по сторонам, недовольно морщась.

Фотографа в последний путь провожал чуть ли не весь район. Присутствовал стар и млад. Утирали слёзы, вспоминали вежливого, учтивого, с аристократическими манерами дедушку. Говорили о растущем бандитизме, неуважении к старшим и маленькой пенсии. В их семейных фотоальбомах хранились фотографии, сделанные в ателье покойного.

Для меня эта история была неожиданной, и я не был к ней готов. Куда теперь меня поведешь, Грустная Эльза?

Конечно, теперь я знал. Куда и кому... И это предстоит увидеть Святославу.

2000-06-10. Николаев