Любвеобильный сверчок

Я проснулся. Вокруг страшная темень, даже скрылась куда-то луна. Я лежал в абсолютной тишине, хотя нет, её изредка нарушал одинокий любвеобильный сверчок, но который сразу же робел после нескольких щелчков своей возлюбленной. Что же разбудило меня...
Внезапно появился свет и я как посторонний увидел его - медленно бредущего старика с небольшим кожаным ведерком. Был сумрак и я плохо мог что-либо рассмотреть.
Да, старик знал кто это мог сделать. Да, только он. Старик вспомнил своё детство, как он прибегал с другими мальчишками послушать стариков, затаиваясь рядом, а те словно их и не замечали рассказывали свои страшные истории. Но они были так запутаны, часто старики забывали на полуслове о чём они говорили, неимоверно много раз повторялись, ворчали между собой, вспоминая и перевирая былые ссоры и потасовки. Но он, единственный из детей, верил в то, что они говорили, он страшно боялся тех историй, но приходил опять и опять, чтобы услышать то же самое, может старики вспомнят что-то ещё. Мальчишки слушали также с почтением, благоговейным трепетом и страхом, но потом смеясь и дразня убегали от них. Они смеялись над его страхами. Вечером он видел их везде в тряпке накинутой на кол, в горшках висящих на заборе. Однажды он рассказал матери о своих страхах и особенно : да он рассказал о стариковских рассказах. О как давно это было. Помню, мать рассердилась и наказала меня не ходить к старикам. Мальчишки, пронюхав об этом, смеялись и дразнили меня. Взрослея, он совершенно забыл об этом, считая это детскими страхами и стариковским бредом. Только сейчас он понял, что нет, это было правдой, истинной правдой, конечно же искаженной десятками пересказов, но правдой.  Сейчас только в этом возрасте, что и те старики, он понял это.
Дочь. Она была единственной их надеждой, единственной. Да у них со старухой детей было много, но только она выжила, остальных же унесли болезни, эти приспешники Ада, пожинатели безвинные детские души. Он уж подыскал ей видного парня с богатым двором, кузнеца. Но её нет, они со старухой прождали весь вечер, думая что она заболталась с девушками у колодца. Луны не было и он пошел с лучиной и только споткнувшись увидел её, страшно бледную, лежавшую навзничь, с опрокинутым на бок ведром, там не осталось ни капли.
В следующий вечер старуха. С которой прожил большую часть своей жизни. Он знал чьих это  рук дело. Да, он твердо знал.
Вдруг какая-то тень отделилась от деревьев и быстро приблизилась к старику, медленно бредущему с ведром, чья правая рука что-то держала и перебирала как чётки. Старик услышал легкий шелест за своей головой, если бы он не знал кто это. Он подумал это ветерок шелестит листву, летучая мышь задела цветок крылом. Он приготовился и надавил на то, что было в руке, повернулся и приготовился к броску. Вампир не ожидал поворота жертвы да, это был вампир, он самый детские страхи старика; о нём говорили давно уж истлевшие те старики.
Уж странен поворот и сжатый кулак, да что он держит там неужели распятие, нет оно не может быть таким маленьким. Тут старик с размаху кинул дольки чеснока, завалявшиеся с последнего урожая. Они были квелые и сморщенные и не издавали своего запаха, иначе вампир  унюхал и ни за что бы не приблизился бы к старику со смертоносным средством. ЧЕСНОК, как же я не унюхал его, мерзкий старик, да он хитрец ведь это высохший чеснок - как молния пронеслось в голове вампира. Вдруг сильный толчок крови прилил к голове старика, он понял это его последние мгновения жизни. Но он сделал это, он защитил десятки, а то и сотни жизней ведь старики говорили, вампиры бессмертны. Последним, что запечатлел старик, это оседающее тело в темном плаще, казавшимся излучающим тьму, но на нем постепенно увеличивались прорехи, их было три. Три дольки чеснока.
Вампир видел, как медленно падает старик и он понял, что единственное его спасение это демоны Ада. Он не любил их, они ненавистны ему торгашеством и мелочностью, но чувствуя, что силы его слабеют и чеснок буквально прожигал его. Он уже не чувствовал ни рук, ни ног, а тлен уже подступал к его сердцу. Он, что есть сил прошептал заклинание вызова демонов Ада. Он ждал мучительно долго, догадываясь что сил было так мало, что его предсмертный, да, именно предсмертный призыв, никто не услышит. Мгновения текли как века, только изредка абсолютную тишину нарушал любвеобильный сверчок.
Но они все-таки появились, нет, это у него двоится в глазах. Он один и даже как-то странно маловат. Нет, это действительно демон - та же рогатая голова, поблескивающие огнём Ада, глаза, зелёная маслянистая кожа, издававшая сильный запах серы, хвост, нервно бьющий по его тумбообразным ногам. Жар окружал его, как аура, да это был даже не жар , а зной - зной Ада; но что-то не хватало в нём. Да, только он мал, у него тощий живот, а ведь в последний раз, когда он видел демона, это при ежегодном сборе податей Сатане, тот был просто гигантом против этого. Живот, у него был большой, колышущий при каждом его смехе, когда он торговался из-за каждого грешника, которых я ему отдавал для  Сатаны, а он требовал и для себя, для оказания уважения ему, как он сам выражался, дико хохоча при каждом своем слове. Я отвлекся, а тлен тем временем приближался.
"Кто ты, может ты бес? " : спросил тихо невнятно произносящий какой-то смердящий и постепенно уменьшающийся кусок тела в почти истлевшем чёрном плаще. Демон страшно зашипел, огонь вспыхнул в его глазах так, что когти отблескивали как зеркала и всё вокруг отбросило неясные тени. Хвост бешено забил по его нечувствительным ногам, издавая свист плётки. "Я демон, хотя я и молод. Я лучший ученик. И кого великого мастера Азело. Я умею поднять на дыбы грешника так, что издать звук ему будет ужасно больно, варить в смоле ... ". Вампир ослабел, он еле различал, что говорит ему этот ученик, ученик мастера Азело. Его сил хватило лишь на этого зеленого, поднимающего себе цену бахвала. "Замолчи ..." : еле просипел вампир (если это можно назвать, то что осталось от того тела). Демон замолк на полуслове, глаза загорелись уже новым огоньком, замолк звук плётки и серой запахло невыносимо сильно.
- Перейдём к делу, - слащавым голосом заговорил ученик.
- Тебя нужно спасать, как видно по тебе, - хохотнул он.
- А сколькими свежими душами ты заплатишь, ну по тебе видно четыре, да четыре, - снова довольно хохотнув сказал демон.
- Покажи их мне; товар вперёд, - вкрадчивым, каким-то змеиным голосом, проговорил демон. Вампир сосредоточил все последние капли своей энергии, жизни истекающей из него всё сильней.
- Ну одного я вижу - старик, так, - в это время мелькнул образ его дочери и старухи в тёмном торгашеском мозге демона.
- Ну, а те две староваты, староваты душеньки, то, - с ехидцей, даже с неожиданной радостью прокричал ученик, увидев двухнедельных жертв вампира, последних жителей той деревушки, после недельного отдыха ему пришлось искать новый небольшой глухой городок, в который не проникли слухи о всякой нечисти.
- Нет, староваты они, - прервал воспоминания вампира, чей разум уже не служил ему, показывая ему важнейшие моменты его жизни. Демон же увлёкся, найдя зацепку по которой можно было бы торговаться, поднимая цену.
- Нет, староваты, но можно выполнить твой заказ, если добавишь еще три души, таких же. Мельком взглянув, демон увидел, как тлен покрыл все остатки тела вампира и превратился в пепел и быстро появившаяся сизая струйка дыма исчезла, как исчезла самодовольная ухмылка ученика мастера Азело.
- Ну, вот не успеешь договориться, как исчезают куда-то.
Прочертив огненный круг когтём в воздухе он огляделся, прихватив таки душу старика, исчез в огненном круге, который бесследно растаял как только кончик хвоста демона исчез из этого измерения...
Раздался короткий стрекот любвеобильного, но робкого сверчка. Исчез свет, глухая темень, только слабый запах серы раздавался в воздухе.

Август 1996 г.
Гуненков Евгений