Щастье

«Солнце то восходило, то заходило. На том месте, где была заря, летела стая птиц. Где-то пастух пас свои стада и какие-то облака носились немножко ниже неба»

А.П.Чехов «Каникулярные работы институтки Наденьки N»

Щастье

Еще несколько дней назад жизнь казалась прекрасной. Открываешь глаза: стрекозы и запах смолы, солнце, пробивающееся сквозь листву, стрекот кузнечиков. С утра до обеда валяйся в траве, жарься на солнышке, подставляй загорелую кожу жгучим лучам и ветру с реки. Гляди в перевернутое ясное небо. Кругом – шевеление растительной плоти, живое море, зеленые волны листвы. Можно лежать, забыв обо всем на свете, о мире людей, о себе самом, наблюдать: за молчаливым движением облаков, за шевелящимися верхушками сосен, за суетливыми толчками гигантской зеленой травинки, закрывающей солнце.

А сегодня, третьего сентября, свежевыкрашенные школьные стены с унылыми портретами на них, и казенные парты со стертыми прошлогодними надписями, и учительница у доски с указкой в руке – все это уже казалось почти привычным и угнетало своей обыденностью, будто не было трех месяцев летних каникул, наполненных радостью, свободой и блаженным бездельем.

Юлия Андреевна ровным учительским почерком вывела на доске тему сочинения. Белая точка в конце предложения осыпалась на пол маленьким меловым водопадиком. «Как я провел лето».

Петя Лакомкин отвернулся к окну, и перед ним сразу же всплыла живая картина недавнего счастья. Он вспомнил, как четыре дня назад спускался к воде по отлогому песочному склону, и розово-желтый песок под ногами оползал, осыпался подвижными живыми пластами, и ноги тонули в нем почти по колено.

Он не стал слушать, что говорила учительница, все ее слова вдруг стали лишними: Петя уже знал, о чем нужно писать. Придвинув к себе листок с неровной линией обрыва по краю, вырванный из новой, еще не опробованной тетради, он старательно вывел в верхнем правом углу: «Лакомкин П.» И затем, на две строчки ниже, посередине листа: «Сочинение».

Живые воспоминания вспыхнули, зароились, просясь наружу, на разлинованную, еще не тронутую синими чернилами белую бумагу. Через минуту Пети уже не было в классе – перед ним проплывали рассыпанные в ночной темноте далекие городские огни, плавно покачивали рессоры, стучал колесами скорый поезд, и предвкушение вольной деревенской жизни заставляло душу трепетать от близкого счастья.

«Летом мы с мамой и папой были в деревне. С начала мы ехали на поезде и я смотрел в окно. Все летело навстречу нашего поезда как-будто-бы в сказке. Мы ехали один день и одну ночь».

В окно врывались иногда далекие паровозные гудки, вспыхивали ослепительным светом  пробегающие мимо станции, бежал нескончаемой размытой грядой черный лес. Можно было на пару минут закрыть глаза, а раскрыть их уже от солнечного света, бьющего в распахнутое окно деревенского дома и кричащего: «Вставайте! Вставайте! Разве можно спать в такое чудесное утро!» -- и мама уже приготовила завтрак, и папа уже собрал удочки, и день готовил море новых знакомств и открытий.

«Мы с папой ходили на рыбалку. Надо было идти через лес, по не большому балоту. Я первый раз видел болото. Сапоги мои чавкали по кочкам как-бутто кочки живали их и хотели всасать. Я боялся и думал, что могу утонуть. Было очень весело».

Можно было, взобравшись на дерево и обхватив руками теплый шершавый ствол, посмотреть вверх, и тогда прозрачно-синее небо с шумящими в вышине верхушками сосен и подвижными облаками обступало со всех сторон и грозило обрушиться. И от этого перехватывало дыхание, и голова начинала кружиться.

«Деревья возвышались огромные и задумчивые как-будто смотрели на нас из своей вышыны а мы были маленькие карлики по сравнению с ними, зелеными Великанами. Мы с папой поймали много рыбы, я окуня и еще одну рыбку, не помню как называетца а папа, несколько больших рыб".

Лодка плыла неподвижно, будто застыв между водой и небом, и было тепло и тихо, и начавшийся мелкий вечерний дождь был заметен только по редким кругам, появившимся вдруг тут и там на воде. Небо начинало неспешно менять цвет, блики костра на той стороне реки отражались в казавшемся таинственным черном омуте.

«Когда ловишь рыбу нужно быть терпеливым и тихим, потому что она хоть и глупая, но хитрая и не любит шумов. Особенно хитрая бывает щука, хотя акулы умнее, но их здесь не водиться».

Ночью сидели вокруг костра, ели приготовленную на огне рыбу, брали ее руками с горячей сковороды и, обжигаясь, роняли в траву и, смеясь, снова подхватывали и ели. Позади, в поле, покрытом туманом, раздавалось иногда лошадиное фырканье. Петя прислушивался, не понимая, что это за звуки, и пугался, но не показывал виду, а деревенские ребята нарочито серьезными голосами объясняли, что это леший вздыхает.

«На костре было так классно што я даже случайно сжог адин кед потому-что он грелся когда я его промочил и упал в костер!  А ищо мы помогали месным убирать сено, я был наверху а папа внизу и падавал мне сено на вилах а я его принимал с другими мальчиками, Витькой и Пашкой, они деревенские, и нам потом за это все время носили молока от настоящей деревенской коровы!»

Воспоминания яркими вспышками наплывали одно на другое, толпились, путались, и хотелось сразу написать обо всем, ничего не забыв, не потеряв, все до последнего штриха перенести на бумагу, стремительно заполнявшуюся шариковыми каракулями.

«А ещо мы смотрели как доют коров, им дергают за сиськи и льется струйка прямо в ведро, а еще ходили с бреднем,  и ищо много много всего. И однажды я подвернул ногу но, это, ничиво, а потом еще один мальчик упал с дерева и не мог дышать, задыхался, а папа ему позвоночник вправил и его мама плакала и гаварила, спасибо, спасибо, потому-что он дышать не мог а папа вправил и он смог! Ищо мы видели в лису живую лису! Настоящую, с огромадным рыжым хвостом! И купатса можно было каждый день в том озере даже щуки водились вот какая вода была чистая! И настроение каждый день было празничное, как на новый год или на день рождение!

Вдруг зазвонил звонок, и через секунду уже класс был наполнен гомоном, криком, хлопаньем парт и звуками отодвигаемых стульев. Петя, очнувшись, увидел, что одноклассники вокруг закрывают тетради, встают и, галдя и толкаясь, сразу по несколько человек вываливаются через узкую дверь в рекреацию. Он с сожалением почесал в затылке, перечитал написанное, исправил несколько ошибок и, чувствуя некую незавершенность своего сочинения, приписал в конце:

«Мне очень жаль-что кончилось лето и я с нетерпенеем буду ждать следущее!

КОНЕЦ»

*

«Раздайте работы», - сказала Юлия Андреевна. Отличница Маша Зацепкина взяла с учительского стола стопку тетрадей и стала с важным видом ходить по классу, перебирая их и кидая на парты. Петя с беспокойством ждал. Наконец Зацепкина двумя пальцами выудила из стопки знакомый листочек и, подойдя, с усмешкой косясь на Петю, положила перед ним. Петя посмотрел. Сердце его застыло и оборвалось… Весь лист был исчеркан красными чернилами до того, что от них буквально рябило в глазах. Под текстом размеренным аккуратным почерком было написано: «Петя! Ты совершенно не следишь за работой в классе! Где план? Где абзацы? Почему не использованы выписки и заготовки? Сочинение надо было писать в тетради, а не на листке! Пожалуйста, сделай работу над ошибками».

В конце абзаца уродливой закорючкой торчала размашистая тройка с двумя огромными минусами.

«Дура!» – подумал Петя с обидой и в сердцах смял листок. На бумагу, размывая чернила, упала горячая капелька.