Ангел светлый

                С заботою выпестованному,
                годами взлелеянному,      
                любимому моему
                одиночеству посвящается...







Москва, 1998-2000




          "ВАСИЛИСК - по древним мифам и средневековым поверьям чудовищное
          животное, выглядевшее как крылатый змей с петушиной головой."(1)
             "Обитающий в Ливии "царь безграничных пустынь... и без яда губящий»
          (по выражению Лукана). Само слово "василиск" происходит от греческого
          basileus" - "царь, базилевс" - и означает "маленький царь". Это - самый грозный
          и смертоносный изо всех змеев."(2)
         

* 1 *

Я хмуро бродил по холодным осенним улицам. Настроение было на нуле, планы на вечер отсутствовали. От скуки я срывал объявления, расклеенные на столбах, все без разбору. Продажа квартир, ремонт холодильников, пропала собака, потомственная гадалка снимет порчу. Вот тоска!.. Я шёл и читал, механически срывая корешки. Их набралось уже много, десятка два наверное, когда мой взгляд неожиданно задержался на одном жёлтом листке. Интересно, что это может значить?
    "ЛАВКА НЕНУЖНЫХ ВЕЩЕЙ. ПОКУПКА И ПРОДАЖА,
     ОПТОМ И В РОЗНИЦУ.
     ЭФФЕКТИВНО И ВЫГОДНО НА ВСЕ СТО!
     АБСОЛЮТНАЯ НЕНУЖНОСТЬ ГАРАНТИРУЕТСЯ!
     СПРОСИТЕ У АДОЛЬФО."
Что нужно было спросить у Адольфо, оставалось неясным. Однако адрес на корешке показался мне знакомым, это определённо недалеко отсюда.
     Так я оказался в Лавке.

* * *

     Над дверным проёмом висел колокольчик с красивым шёлковым шнурком. Я потянул за шнур, и мне ответила тишина. Постояв для приличия ещё пару секунд, я неуверенно открыл дверь.
   - Да, предмет маленькой профессиональной гордости. Стопроцентно бессмысленная вещь, ведь язычок в колокольчике даже не предусмотрен, шнурок идёт с самого верха. Не правда ли, бесподобно!
     Я удивлённо уставился на автора этого странного приветствия. И да простится моё невежество, но право, здесь было на что поглазеть. Весь облик Адольфо (а это, без сомнения, был он) буквально поражал воображение. Длинный сюртук линяло-зелёного цвета и причудливого покроя сиял медными, до блеска начищенными пуговицами. На пуговицах рельефно выделялся презабавный герб, то ли птица, то ли змея, да ещё с крыльями в придачу - в общем, раз увидев такую тварь, уже не забудешь! Сюртук доходил Адольфо почти до туфель, ярко-красных, как у клоуна, с высоко загнутыми носами.
     Хозяин туфель и странных пуговиц производил впечатление чрезвычайно высокого и худого, немного сутулого джентльмена неопределённого возраста. Нечёсаные седые космы обрамляли сморщенную мордочку ребёнка. Небольшой рост и брюшко заканчивали портрет продавца ненужных вещей.
   - Это чего-ето Вы так уставились на мои уши, любезнейший? Уши у меня в полном порядке.[1] - Писклявым фальцетом пробасил Адольфо.
   - ??!
   - Лучше сразу к делу. Держу пари, Вы ведь пришли мне продать какую-нибудь ненужную вещицу, вроде сломанной вилки или рваного плаща.
   - Ээ, по правде... дда нет, - пробормотал я, выбитый из колеи таким напором хозяина, и ощущая себя совершенно не в своей тарелке. Кое-как справившись со смущением, я незаметно оглядел свой плащ (и вовсе не рваный, чего он там выдумывает?). Наконец я нашёл в себе силы заговорить вновь:
   - Какие занятные у вас пуговицы. Наверное, очень старинные?
   - Эмблема рода, мой милый, эмблема рода... Что может быть бесполезней петушиного яйца!
     Окончательно сбитый с толку как фамильярностью, так и очевидной нелепостью ответа, я оставил попытки вести беседу. Мои глаза рассеянно скользили по сторонам.
     Прилавки этого странного магазина были битком набиты диковинами. Вот чашка из цельного куска белоснежного фаянса, без малейшей ёмкости внутри. Дождевой плащ из папиросной бумаги, флейта без единого отверстия. Целая стопка книг со страницами, вместо слов замазанными чернильными кляксами.
   - Глупые люди! Они ничегошеньки не смыслят в истинной ненужности. Думают, выпитое молоко сделает молочный пакет "ненужной вещью". Это просто смешно! Ведь поистине бессмысленным может быть предмет, только изначально никчёмный, никогда не имевший ни малейшего смысла.
   - Вот, взгляните на этот элегантный перочинный ножик. Вся прелесть в том, что даже в его конструкции не было предусмотрено лезвие. Настоящий шедевр для истинных ценителей.
     Разговор наш напоминал игру в одни ворота, и потому как-то сам собой увял.
   - И что, хорошо идёт торговля? - сказал я, чтобы сказать что-нибудь.
     Адольфо посмотрел на меня так, словно только сейчас заметил. Оказалось,  глаза у него были василькового цвета, яркие как небо. Их нестерпимо пронзительный взгляд завораживал, проникая в самую душу. Затем Адольфо зашёлся звонким петушиным смешком.
   - За последние сто тридцать лет Вы - первый покупатель. - Хозяин лавки задорно подмигнул мне, и было неясно, шутит он, или говорит серьёзно.
   - Я знаю, что Вам нужно. Вот шкатулка, за которой Вы пришли ко мне.

# # #

          "Обычно изображают его в виде крылатого змея с головой и гребнем  петуха,
          хвостом дракона, крыльями лебедя и птичьими лапами со шпорами" - Бестиарий.
          Конец XII века, Англия.(3)

* * *

     Жестом фокусника мой собеседник извлёк из-за спины нечто, завёрнутое в зелёный бархат. Когда Адольфо развернул свёрток, слова возражения, уже готовые сорваться с моих губ, так и остались не сказанными.
     Вещь действительно была уникальной. Ларчик красного дерева, явно ручной работы, инкрустированный перламутром и диковинными каменьями. Я взял шкатулку в руки, она была странно лёгкой и как будто тяжёлой одновременно,  от неё исходило почти осязаемое ощущение теплоты и силы. Всё моё существо наполнила уверенность, что в ларце заключено нечто совершенно необыкновенное, нечто огромной важности. Надо ли говорить, что шкатулка не имела ни крышки, ни замка - очевидно, это был просто красивый кусок дерева, полый внутри.
   - По-настоящему бессмысленная вещь! Высший класс! - Адольфо дёргался,  как большая кукла, заговорщически подмигивая то левым, то правым своим васильковым глазом. Я недоумённо посмотрел ему в лицо, и ужаснулся – у Адольфо был взгляд безумца. И захотелось бежать из таинственной лавки, бежать без оглядки. Захотелось запереться в своей квартире на все засовы, выпить холодного пива, и поскорее забыть весь этот бред. И однако было понятно - что-то странное, страшное и притягательное одновременно, уже вошло в мою жизнь, изменив её бесповоротно, безвозвратно.
     Шкатулка! Лишь только взяв её в руки, прикоснувшись кожей к тёплому красному дереву, я уже твёрдо знал, что не в силах буду расстаться с ней. Откуда-то всплыли в памяти строчки из одной прочитанной недавно старинной книги: "БЕССМЫСЛИЦА, ПОЛНАЯ СМЫСЛА ГЛУБИН, БЕЗУМНОЕ - МУДРОСТИ ДРЕВНИЙ ИСТОЧНИК, НЕЛЕПОЕ - ТАЙНЫ ВЫСОКОЙ ПОЛНО..." [2] Да, без сомнения, эта вещь преисполнена тайны самой высокой пробы. Ларец должен стать моим!
   - Сколько Вы хотите за эту милую безделицу? - спросил я у продавца, стараясь говорить как можно более равнодушно.
     И тут уже с Адольфо приключился настоящий приступ смеха. Он трясся всем телом, хихикал, хрипел и сморкался. Вдруг, сразу успокоившись, человечек ссутулился и посмотрел на меня совершенно осмысленно, долгим, внимательным и немного печальным взглядом.
   - Эта вещь не имеет цены, и потому бесценна. Но тайна, тайна, заключённая внутри, возьмёт с тебя свою плату, возьмёт сполна - ночами без сна, дорогами без конца и без начала, горькой радостью встречи на миг, и неизбывной горечью расставания навеки...

* * *

     Я уходил из Лавки ненужных вещей, бережно сжимая в руках заветный свёрток зелёного бархата. В придачу к ларцу я получил от Адольфо ещё одну вещь - весьма необычный дар, кроваво-красный орешек из джунглей южных стран, так называемый "плод раздумий". Величиной с апельсин, плод напоминал по форме высохший человеческий череп.
     Адольфо отдал мне его, пренебрежительно пожимая плечами, ведь "плод раздумий" не был такой уж бессмысленной вещью. Стоило только (старый чудак явно любил выражаться замысловато, но я понял его витийствования примерно так) - "омыть его слезами семи звёзд, оросить кровью семи ветров и овеять пылью всех дорог на земле..." И тогда, тогда вырастет...
     Забыл. А ведь Адольфо повторял дважды, что это важно. Ну да ничего, это подождёт. Главное, шкатулка теперь моя!

# # #

          Согласно легендам, "василиск может родиться только из яйца, снесённого в "дни
          собачьей звезды Сириуса" старым, семилетним чёрным петухом и высиженного
          в навозе жабой."(1) "Узнать такое яйцо нетрудно: оно не овальной, а абсолютно
          круглой формы и покрыто не скорлупой, а жёсткой кожей."(4)

* 2 *

     С того памятного дня прошло больше двух месяцев. По правде сказать, ничего особенно чудесного или сверхъестественного со мной больше не случалось. Серые дни, похожие между собой точно братья-близнецы, сменяли друг друга быстро и незаметно. Так кончилась осень и наступила зима.
     Загадочный ларец стоял в серванте между конфетницей и фарфоровым чайником. И уже казалось, я забыл о нем, забыл странного чудака Адольфо и его нелепую лавку диковин.
     И только "плод раздумий" почему-то не давал забыть о себе, заставлял просыпаться по ночам, и внезапно замолкать посреди оживлённого разговора, вызывая недоумённые взгляды приятелей. Как там сказал этот чудак? Слёзы семи звёзд, кровь семи ветров, нелепица, честное слово! Хотя...
     Чем больше я ломал голову, тем больше смыслов находил в головоломке Адольфо. Перед моим мысленным взором возникали и исчезали вновь смутные образы. Плачущий алкаш с бутылкой вермута (семь звёзд на этикетке); рядом полковник с благородной проседью на висках, роняет скупую мужскую слезу - звёзды на погонах и звёзда на фуражке, итого ровно 7. С кровью семи ветров выходило и ещё того покруче - роза ветров, перекрестье стрел на все стороны света, одна стрела обломана, из неё сочится алая капля...
     Размышляя таким образом, я таскался на работу, подчиняясь круговороту обыденного, и ждал знака. Не знаю, откуда пришла такая уверенность, но знал, нутром чуял - знак будет, и сразу всё станет ясно, что делать со всем этим дальше.

* * *

     Я увидел её в вагоне метро. Юное свежее личико, русые волосы собраны в пучок, серые глаза. Лет двадцать с хвостиком (студентка?). На ней были голубые ботинки и модная дутая куртка с надписью на спине, название популярной группы, "STARS SEVEN". Стоп!
     Старс Сэвэн! Семь звёзд, вот оно... Однако, вопреки пророчеству, девушка вовсе даже не плакала. Напротив, она оживлённо болтала о чём-то со своими спутниками - хмурым долговязым юнцом с кейсом в руке и вторым, ничем не примечательным человеком средних лет.
     Надо было что-то срочно предпринять, ответить на знак, посылаемый судьбой. Однако обстоятельства не располагали к знакомству, и я ждал. Наконец девушка вышла, к счастью, одна. Вот её лёгкая тень скользит впереди меня, и как-то сразу, точно по волшебству, исчезает в лабиринте вечерних московских переулков. "Боже, что я тут делаю? Не пора ли забыть весь этот вздор!" Я рассеянно озираюсь, не зная, что делать.
     На этот раз знак судьбы был истинным. Я снова увидел девушку, она сидела под каштаном на скамеечке, и плакала горько-горько. Вьюга завывала, и снегом засыпало всю её дурацкую куртку. Приключение продолжалось!

* * *

     Подошёл, сел рядом. "Могу я Вам чем-то помочь?" И вот серые заплаканные глаза смотрят на меня растеряно и слегка близоруко.
   - Дебилы! На детской площадке - флюгер в виде снежинки, а лучи, как бритвы, острые. - Девушка опять всхлипнула. - Я хотела просто посмотреть, а потом... флажок закрутился, сразу во все стороны, словно все ветры мира объединились против меня. И рубанул, прямо по ладони! Рука тогда соскользнула, и лучик отломился.
     Не сказать, чтобы я что-то понял. Но рассказ девушки ошеломил меня.
   - Хорошо, что я, а не ребёнок какой. - Девушка протянула мне свою окровавленную ладошку. Сломанный луч флюгера имел надпись "СЗ". Северо-запад.
     Я старался сосредоточиться. Как странно. Слёзы семи звёзд. Кровь семи ветров. А теперь к этому ещё прибавился северо-запад, ведь это край хтонических существ! Я читал об этом в книгах, но действительность казалась невероятней всяких книг.
     Однако ничто так не возвращает к реальности, как девичий плач.
   - Успокойтесь, ну пожалуйста, не плачьте. Вы сейчас сами как ребёнок, - вырвалось у меня. Я осторожно перевязал покалеченную руку своим носовым платком.
   - Я живу тут рядом, давайте сейчас зайдём ко мне, и промоем Вашу рану. А потом придумаем что-нибудь.
     И она согласилась - к моему большому облегчению. Пока девушка не передумала, я взял её под руку, и повлёк за собой. Мы двигались быстро, почти бегом, моя спутница не сопротивлялась, лишь приглушённо всхлипывала.

* * *

     Ника (так её звали) успокоилась на удивление быстро. Похоже, резкие смены настроения были свойством её характера. Накладывая повязку на порезанную руку, я украдкой наблюдал за девушкой. Сейчас Ника казалась вполне безмятежной, только немного отстранённой, ушедшей в себя.
     Мы сидели на кухне, пили чай с шоколадными конфетами, и я довольно сумбурно пересказывал свои осенние приключения. Адольфо, "плод раздумий" и чудесная шкатулка, завёрнутая в зелёный бархат - всё сейчас казалось сказкой, нелепицей, и даже говорить об этом было как-то неловко.
     И всё-таки Ника оказалась благодарной слушательницей. Она восприняла мой рассказ по-детски серьёзно, ни разу не перебила. А потом, в свою очередь, сама стала рассказывать - и рассказ её был достоин удивления.
     Последнее время девушке снится один и тот же сон. Мрачный подвал, на окне решётки толщиной в руку, запах плесени и тлена. Прикованный к стене железной цепью, на полу сгорбился узник - чудовище, покрытое бурой шерстью. Чудище плачет, и его стенания способны разжалобить любое сердце, будь оно даже из грубого камня, как стены его темницы. Слёзы, падая из глаз страшного узника, поливают чудесный цветок, выросший в трещине на полу, между каменных плит.
   - Не знаю, честное слово, что это могло бы значить, - девушка казалась смущённой. - На этом месте я всегда просыпаюсь. И потом весь день мне бывает страшно, мучают мысли разные… 
     Я слушал молча, как заворожённый. Волнение Ники, её непонятные страхи почему-то совсем не удивляли. И только на миг почудилось, будто тень ужасной догадки скользнула по волшебной картине Никиного сна. Словно на миг приоткрылся смысл уродливого замысла, злодеяния, что могло созреть только в голове злого гения или безумца. В комнате вдруг стало очень темно, солнце за окном скрыли тучи, в лицо пахнуло холодом и сырой затхлостью.
     А потом всё исчезло. "Фу, что за наваждение!" Я тряхнул головой и улыбнулся. Мир встал на своё место, передо мной опять была только моя гостья, милая, с глазками круглыми, лицом простым и немного капризным.
   - Вы рассказывали про диковинный плод. Покажите мне, я хочу посмотреть на это чудо.
     Я взял с полки "плод раздумий" и уставился на него, словно баран на новые ворота. Плод был большой и странно тяжёлый, точно каменный. Как просто, Боже, как всё просто. Мой носовой платок ещё влажен от Никиных слёз, а на повязке выступила капелька крови. Слёзы семи звёзд, кровь семи ветров – вот так, и никаких метафор, просто как апельсин. Правда, недоставало ещё пыли всех дорог на земле...
   - Эх Вы! Об этом догадался бы и ребёнок. - Ника поглядела на меня с иронией. Очевидно, я так увлёкся своими мыслями, что последние несколько минут размышлял вслух. Но девушка решительно прервала мой монолог.
   - Все дороги на земле ведут к дому. Вот она, пыль со всех ВАШИХ дорог - на полу.
     Это было нелепо, и это была истина.

* * *

     Положив плод на стул, точно на алтарь, я приступил к священнодействию (чувствуя себя при этом, к слову сказать, страшно глупо).
     Не знаю, как другие, а я человек к чудесам не привычный. Жизнь моя до сих пор протекала нормально, обыденно, немного серо, в общем, как у всех. Поэтому, несмотря на уже произошедшие странные странности, я оказался совершенно неподготовлен к тому, что случилось потом. А случилось вот что.
     Когда ритуал был соблюдён, кровь, слёзы и пыль смешаны воедино, с плодом сразу что-то стало происходить. Он нагрелся, запульсировал и стал медленно увеличиваться в размерах.
     Мы с Никой находились в странном оцепенении и не могли оторвать взгляда от этого злосчастного стула, будто весь мир сконцентрировался в одной точке, прямо перед нами.
      Вот "плод раздумий" уже перерос стул, на котором лежал. Вот он размером с телевизор. Внезапный треск, и плод лопнул, его кожура, больше похожая на кожу живого существа, разошлась по шву.
   - !!!
      Чуть покачиваясь на дрожащих ногах, посреди комнаты стояло престранное создание. Красное человеческое тело, казалось, сделано из живого огня - на него больно было смотреть. Тело венчала белая слоновья голова без бивней. Всё это напоминало сон. Человек-слон глядел на нас, и взгляд его был пронзительно разумен.

# # #

          Согласно одной бирманской легенде бог Брахма, дабы утвердить в мире
          гармонию и красоту, решил удлинить неделю на один день, сделав её
          восьмидневной. Этим он разгневал верховного бирманского бога Тхагьямину.
          В порыве ярости тот отрубил голову Брахмы мечом, но затем,
          смилостивившись, приставил к обезглавленному телу бессмертного бога голову
          золотого слона. Так возник Махапейнне - волшебный покровитель 
          несуществующего дня недели. Этот день существует в Бирме - с заката
          вторника до середины среды.(5)


* 3 *

     Когда я шёл сегодня с работы, неожиданно путь мне преградил довольно занятный тип. Шевелюра растрёпана, какой-то рыжий бомжеватый пальтуган, и в глазах то ли безумие, то ли просто дурь похмельная.
   - Здравствуй, старичок!!! Какие люди! - произнеся такую реплику, тип полез обниматься, щедро одарив меня букетом запахов - перегара, табака и ещё чего-то неопознанного, резкого.
   - Гриша, ты, что ли? Да, давно, давненько было всё...
     Я всё-таки узнал его, хотя Гриша-Чудик заметно изменился. В институте это был блестящий студент, его диплом по классификации трутовых грибов наверняка и сегодня помнят на кафедре ботаники. Чудик всегда много пил, всегда что-то коллекционировал, и вечно спешил по какому-нибудь невообразимому неотложному делу. Вот только раньше Гриша был поспокойней, поопрятней, да ещё этот блеск в глазах появился (наркотики, травка?)
   - Всё, старик, это судьба, что мы встретились сегодня. Тут рядом обалденный кабак, называется "Семь ветров". [3] Мы сейчас же идём туда, и никаких возражений, я угощаю "Туборгом", и расскажу... Ой, что я расскажу, я прямо завидую тебе, что ты сейчас услышишь!..
     Этот словопоток в чудовищном Чудикином стиле прервать было всё равно невозможно. Я посмотрел на часы, потом на Гришу, и покорился судьбе.
     Как ни дико (бывают же совпадения), бар действительно назывался "Семь ветров". Мы пили пиво и вспоминали alma mater - студенческие вечеринки, попойки, песни до утра. Однако разговор не клеился, Гриша заметно нервничал, словно чего-то боялся. Он цедил слова, прихлёбывая пиво, и был не похож сам на себя. Первым не выдержал я.
   - Ладно, не тяни, давай выкладывай, что там у тебя на уме.
     И тут Чудика прорвало, привычный словопад обрушился на мои уши с новой силой. Оказывается, Гриша давно задвинул ботанику, и подался в "науки параллельные" (лично мне осталось непонятно, что в них параллельного), что-то связанное с математикой и с психологией, не то с парапсихологией. Чудик принялся разрабатывать некую диковатую теорию Ребусных форм, или законов природного письма. Этой темой он увлёкся, а лучше сказать, заболел, как заразной болезнью, вкалывая в поте лица в каком-то НИИ, вместе со своим явно чокнутым шефом.
     Я не очень-то хорошо схватывал - мы заказали уже по третьей пинте. Суть этой несуразной заумности вроде как сводилась к тому, что всё происшедшее, и даже то, что только должно случиться, записано в "книге природы", точно в летописи. Главное суметь разгадать природные ребусы, прочитать письмена Судьбы - в трещинах скал, в прожилках гранита, в шумящей листве или извилинах древесной коры, знаки повсюду вокруг нас, невидимые, непрочитанные.[4]
     Вот именно этой расшифровкой природных иероглифов и занимается Гришина лаборатория. Видимо смогли они заморочить импортных спонсоров, получили под это дело деньги, какие-то специальные компьютеры, и теперь рыли носом землю, кору, скалы, или я не знаю что ещё! Мне вдруг стало очень смешно.
   - Это что же, выходит, всё зашифровано, записано до последней точки, что было и что будет? Фатализм какой-то получается.
   - Тут всё сложнее, старичок. - Чудик возбуждённо зыркнул на меня, сделал  большой глоток "Туборга" и долго кашлял. - Эта система - ди-на-мическая, понимаешь? Всё течёт, всё изменяется, это же тебе не написано пером, вырубай топором. Допустим, трещина в скале имеет сегодня наклон 17,386 градусов, а завтра, глядишь, уже все 17,392! Да ещё две других наметились, справа и слева... А это, брат, уже совсем многое другое говорит.
   - Ну и что тебе многое другое твои трещины сказали? - Я вдруг нахмурился, нехорошее предчувствие коснулось краешка моего сознания. Уж больно странной казалась наша сегодняшняя "случайная" встреча, не виделись столько лет, и вдруг на тебе, пьём в баре "Семь ветров". Не бывает так, господа хорошие.
- Григорий, говори, наконец, в чём дело? У тебя неприятности?

* * *

     И он стал рассказывать.
     Оказывается, три разных источника - трещины асфальта, почки сирени и пятна на Солнце, всё указывало на приход в наш уровень бытия некой "сущности нижнего мира", проводника и помощника, прибывшего сюда с весьма конкретной, но плохо ещё читаемой миссией. Зато адрес прибытия был прочитан Гришей вполне определённо. Это был мой адрес, прекрасно знакомый Чудику ещё со студенческих времён, тут ошибки быть не могло.
     А дальше было ещё и того интересней. По его рассказу выходило, что нахождение сей сущности здесь, на Земле, в Москве, было очень и очень чревато необратимыми последствиями для всего нашего миропорядка. (На это однозначно указывал, в частности, узор прожилок на осенних кленовых листьях.)
   - Ну, может, ты мне расскажешь хоть, что делать с этим слоноголовым? И кто это вообще такой? Лупит на меня свои слоновьи очи. Налил молока - пьёт, даром что "сущность". А что он, зачем он - молчит, ни гу-гу.
     Гриша уставился на меня в немом восторге и так закатил глаза, что я подумал, его сейчас хватит кондрашка.
   - Говоришь, у него голова слона? Слушай, старик, ты книжки какие-нибудь читаешь иногда, а? Может, хоть про Ганешу слышал.
   - Постой, это вроде какой-то индийский божок. Ну допустим, а я тут причём? Да и не Индия у нас, слава Богу.
   - Нет, не Индия. Да и не Ганеша это, тут к тебе пожаловал некто поинтересней.

* * *

     Тут Гриша Чудик стал читать лекцию. Любил он это дело.
     Выходило, что весь вопрос в симметрии. Почему заветным, магическим многие народы считают число "три"? Несправедливо. И нелогично, потому что - несимметрично. Вот у индейцев главное число - 4. Четыре стороны света. Четыре стороны квадрата. Четыре времени года.
     А в Бирме чувство симметрии пересилило даже законы природы. Лунный календарь, что поделаешь, устроил людям некрасивые, несимметричные недели, состоящие из семи дней. Так и прозябать бы всем бирманцам в дисгармонии, не явись им удивительный помощник. Невозможный, чудесный бог Маха Пене, с телом человека и головой слона, обманул само время. Так между вторником и средой, балансируя между реальностью и вымыслом, точно воздушный акробат, возник восьмой день.
     Я начинал кое-что понимать. Три условия, поставленные Адольфо, особенно 7 звёзд и 7 ветров, заставили Маха Пене покинуть свою идеальную реальность. Слоноголовый опять явился в наш мир - помочь найти гармонию, помочь разрешить неразрешимое, ведь это под силу только ему.
   - Только архиважная причина могла заставить пожаловать к нам самого Маха Пене. Умоляю, расскажи, что за великая тайна попала тебе в руки. – Глаза Гриши алчно блеснули, он придвинулся вплотную, так что запах табака и перегара стало трудно выносить. Мне не хотелось быть откровенным, но и лгать я не любитель. А по правде, я и сам знал пока очень немного.
   - Спроси у своих трещин на асфальте  - пробурчал я, тихонько продвигаясь к выходу.
   - Ну пока, Гришань, мне пора. Спасибо за выпивку и за компанию.

# # #

          "Василиск упоминался также и в библейских текстах, причём в качестве
          символа злобы и жестокости. Пророк и царь Давид в 90-м псалме восклицает:
          "...На аспида и василиска наступишь!" Святой пророк Иеремия сравнивает по
          жестокости с василиском халдейских завоевателей, вторгшихся в древнюю
          Иудею более чем за 600 лет до Р.Х."(1) "В книге пророка Иеремии именно
          василиски олицетворяют зло: "Ибо вот, я пошлю на вас змеев, василисков,
          против которых нет заговариванья, и они будут уязвлять вас, говорит
          Господь"."(2)
         
* 4 *

     А между тем, в деревне Чистый Дол, что на самой окраине Хрустального королевства, жила женщина, которая очень страдала. Ну а люди, падкие до чужой беды, везде есть. Как говорится, был бы повод языки почесать, да поперемывать кому-нибудь косточки.
   - А вот говорят, - судачили в деревенской харчевне, - говорят, Марыська-убогая совсем головой повредилась.
   - Да уж, чего удивляться... Как давешним летом упавшей сосной её мужа насмерть зашибло, она, говорили, в тяжести была. Да только ребёнок-то так и не родился, эх...    - Не удивительно, что у бабы с горя последний разум отшибло.  Хочу, говорит, себе дитятю растить. Буду, говорит, сына нянчить, тогда и горе стороной обойдёт!" Взяла чурочку сосновую, в пелёнки запеленала, да так и ходит с ней по избе, колыбельные распевает. Дела...
   - А я другое слышал. Давеча Зит-мельник Стёпке моему клялся, будто Марыська наша к Змеиному царьку на поклон пошла, сына просить.
   - Ого! Видать, правда разум потеряла, у этого только смертишки лютой выпросишь. Все знают, кто василиска увидит, умрёт! От омерзения умрёт, больно уж вид его гадок.
   - Выдумал всё Стёпка твой. Да и Зит - собака брехливая, посрамился бы такое про бедную вдову лаять.
   - А вот и не выдумал Степан. И Зит не врёт. Я сам, вот этими глазами видел, идёт вчера Марыська-убогая по выкосу, улыбается так загадочно, и по животу, по животу себя ладонью оглаживает. Лишь в глазах тоска застыла. Сдаётся мне, помог Марыське змеиный царь. Только не задаром, ох не задаром.

* * *

     К себе я возвращался с опаской. Мой дом, как известно, моя крепость, да только крепость эта нынче оккупирована силами нездешними, странными, а возможно, и враждебными. "Сущность", одним словом. Слоноголовый бог.
     Из разговора с Чудиком я узнал многое. И всё же этого было недостаточно, чтобы понять, что с этим всем делать. Придётся действовать наудачу. Восьмой день недели, эта загадочная «терра инкогнита», начинался в ночь со вторника на среду. И я решил рискнуть. Едва звон часов ознаменовал конец дня, я назвал имя бога:
   - Я знаю тебя. Ты - Маха Пене!

     Результат превзошёл все ожидания. На самом деле, результат был просто ошеломительным, только совсем не таким, как я представлял. Труднее всего пытаться передать словами, что же именно произошло. Словно пространство комнаты, включая меня, слоноголового и всё, что в ней находилось, стало сворачиваться в гигантскую спираль, втягиваясь в циферблат настенных часов. Отчётливо помню ужасный скрежет вращающихся шестерней, тошноту и боль  во всём теле. Казалось, я попал внутрь часов, как в мясорубку, и буду сейчас же уничтожен, перемолот, раздавлен и смят.
     Потом всё кончилось. Я вдруг осознал, что стою на твёрдой поверхности. Всё успокоилось, мир перестал вращаться, как обезумевшая часовая стрелка. Но этот мир был мне незнаком. Это был не мой мир.

* * *

     Помог-таки поганый царёк Марыське одиночество своё победить. Только помог по-своему, по-змеиному. И цели тоже, видать, имел поганые, богомерзкие. А дело так было.
     Вызвал Базилискус из нижнего мира Тёмного одного, ибо имел змеиный царь такую власть. Всё рассчитал поганый, знал, что не нарушится закон  гармонии, ведь не может так просто Тёмный на землю родиться. И открылось тогда небо, и заплакали звёзды, и сошёл с неба Светлый, и взял Тёмного за руку. Соединились Два, чтобы стать одним, так был зачат Василий. Засмеялся Базилискус, словно жаба заквакала.
     Понесла Марыська-убогая, довольная, гордая ходила. Родами умерла...
     Три гнёта наложил змеиный царь на младенца. На звёзды не смотреть! На соломе не спать! С цветами не говорить! А нарушишь - страшное случится. Остался сиротка совсем один. Но и мир не без добрых людей. Хотя слухи разные шли, да смерть всё прощает. Порешили, подгуляла Марыська с проезжим коробейником, за то её Бог наказал. А младенчика безвинного Параскева, жена Пита-кузнеца, к себе в семью взяла, да у ней и так уж трое было.
     Рос-подрастал Василёк, василисков сын, и очень скоро троих кузнецовых отпрысков перерос. И силой и удалью вышел - настоящий богатырь.  А глаза василькового цвета привораживали всех деревенских девчат.
     Как исполнилось семь годов, стал Василёк из дому проситься. "Батя, - говорит Питу-кузнецу, - отпусти ты меня, хочу мир посмотреть, себя показать". Осерчал тогда Пит. "Мал ты ещё, сопля сиротская, подрасти, наберись ума-разума". "Нет, вырос я. Давай, батя, бороться. Поборешь меня, дома останусь, буду тебе на кузне помогать, мехи раздувать да молот подносить.  Ну а ежели моя победа, отпусти меня с Богом!" Усмехнулся Пит, размахнулся в треть силы, ударил пасынка - только кулак ушиб. Ударил в полсилы – стоит Василёк, будто вкопанный. Вот оказия, проняло тогда кузнеца, размахнулся, да как ударит что было силы. Словно по скале ударил, всю руку отшиб. Дунул тогда Вася, дунул ласково - отлетел кузнец за полверсты. Воротился, чернее тучи глядит. "Не знаю, кто ты, человек или дух, и от кого такой родился! Да только твоя мать, прежде чем умереть, Параше про три гнёта рассказала. Смотри и ты не забудь, а то страшное случится. А теперь иди, куда хочешь..."

# # #

          "По описанию Плиния Старшего (1 в.,Plin.Nat.hist. VIII 78; XXIX 66) василиск
          наделялся сверхъестественной способностью убивать не только ядом, но и
          взглядом, дыханием, от которого сохла трава и растрескивались камни."(6)
          В представлениях крестьян завораживающий взгляд василиска оказался       
          ассоциативно связан с "особыми качествами василькового цвета - 
          завораживающего, всепроникающего,"бездонного". Соответственно, оказались
          связанными василиск и васильки: на Василисков день (4 июня) запрещалось 
          пахать и сеять - из опасения, что в поле вырастут одни васильки."(7)
               "Василиск убивает людей ядом своего взгляда".("The Parson"s Tale", Дж.Чосер,
          Англия, XIV в.) (8)

* 5 *

     Знаете, в это очень трудно поверить. Я бы не поверил, правда! Но это происходило со мной, происходило на самом деле, здесь и сейчас...
     Я стоял на выжженной каменистой равнине. От полного помешательства спасала лишь давняя любовь к фантастическим фильмам, давая мне некоторую... привычку, что ли, привычку к нереальному. Ибо нереальным казалось всё вокруг. Небо над головой было прозрачным, а цвет его невозможно описать словами - нет такого в природе, оно было белым и одновременно переливалось всеми цветами радуги. Глядя на небо, мне почему-то захотелось плакать.
     Посреди этих сказочных небесных полей распустилось два волшебных цветка, два солнца, одно рыжее, как апельсин, другое же синее. Под ногами, куда ни глянь - камни, поросшие белой травой. Я захотел сорвать траву, и моментально порезал руку - трава оказалась острее бритвы.
     Боль подействовала отрезвляюще. На самом деле, всё в этом мире выглядело довольно гармоничным, даже красивым - разноцветные светила, белая трава, прозрачные камни. И эта звенящая тишина вокруг. Во мне крепла уверенность, что единственным нереальным, даже совершенно невозможным было только одно - моё присутствие здесь.

     Я огляделся, и сразу же осознал ещё один удивительный факт. А ведь я здесь не один! Маха Пене, слоноголовый гость из мира богов и легенд, вылупившийся на днях  из "плода раздумий" в моей московской квартире, Маха Пене стоял рядом, но чудесно преображённый. Теперь он более всего походил на человека, только с очень большим носом и ушами, слоновья голова куда-то исчезла. Он был в алом плаще, серебристый капюшон спадал на лоб. Поколебавшись немного, я решился спросить:
   - Эй, приятель, кто ты? Ты человек?
   - Я - твой проводник. Одному тебе здесь никак нельзя. - У Маха Пене оказался низкий голос довольно приятного тембра. Язык был мне незнаком, но смысл сказанного воспринимался очень легко. Ещё одна из множества здешних загадок.
   - А мы где, на другой планете? В другом измерении? - Продолжал я задавать дурацкие вопросы. Не мог удержаться.
   - Глупо. Нет других измерений. Просто тому, кто всю жизнь смотрелся в мутный осколок бутылочного стекла, нелегко впервые увидеть себя в зеркале.
   - И всё-таки, что это за место?
   - ХРУСТАЛЬ. Но это не место.
   - Ну ладно... - меньше всего мне сейчас хотелось вести с Маха Пене философские диспуты. Я был взволнован, я был по-настоящему сбит с толку. Очень хорошо бы сейчас получить понятную, чёткую, практически полезную информацию.
   - Оставим пока эту тему. Ответь мне, проводник, зачем я здесь? Что мне делать со шкатулкой из красного дерева? И кто он всё-таки такой, ваш проклятый Адольфо, впутавший меня во всю эту фантастическую дребедень?!
   - Ты избранный, наследник, но наследство твоё печально, ибо чёрные дела отцов тяжким бременем ложатся на сыновние плечи. Увы, исправить великое зло по силам только тебе, ведь ты – потомок, единственный из ныне живущих.  ХРУСТАЛЬ совершенен, но хрупок, и он может разбиться. Защити его!..

# # #
               
          В истории документально засвидетельствован случай победы над василиском.      
          Американский зоолог Вилли Лей в книге "Экзотические животные" описывает
          историю, произошедшую в Вене в 1202 году.
               В доме №7 на улице Шенлатернштрассе жил пекарь Гарибль. Его ученик
          Ганс, влюблённый в дочку пекаря, хорошенькую Аполлинарию, надеялся обрести
          благосклонность сердитого папаши.
               Но тут в только что вырытом колодце обнаружили нечто блестящее,
          источающее ужасную вонь. Один студент принялся объяснять всем, что в
          колодце сидит сам король змей василиск. И тогда, мечтая добиться руки своей 
          возлюбленной, ученик пекаря решился на героический поступок. Обмотавшись
          шарфом, чтобы не задохнуться от зловония, юноша спустился в колодец. Там он
          показал василиску зеркало, тот ахнул от ужаса и помер.
               Ганс стал героем и женился. Колодец засыпали, на его месте в память
          потомству был установлен камень с надписью, описывающей те исторические
          события.(5)

* 6 *
   
     И стал Василёк воином, великим рыцарем. Слава его гремела по всему Хрустальному королевству. Страшен бывал на турнирах и в битве, словно Тёмный, затаившийся внутри, показывал свой ужасный лик. У Василька не было врагов, ибо все они умерли. Немало могучих баронов и грозных герцогов полегло от его широкого меча.
     И ещё в одном деле не знал себе равных Марыськин сын. Все женщины в королевстве буквально с ума сходили от любви к нему. Внимательным, нежным обольстителем был Василёк, и страстным любовником. Взгляд его жгучих васильковых глаз привораживал любую - и юную непорочную деву, и почтенную матрону. Иной раз так посмотрит, словно Светлый на свирели заиграет. Немудрено поэтому, что в деревнях и городах, повсюду, куда ни заносила Васю его бродячая жизнь, он оставлял после себя осколки разбитых женских сердец. И наследников, очаровательных малюток с глазами синими-синими, как небо.
     Так вот и жил Василёк, весело жил, с размахом. Лишь одно угнетало, не знал Вася, кто был его отец. Да и слухи разные, нехорошие слухи не прошли мимо ушей. Словно бы сам поганый змеиный царь над матерью его, Марыськой-убогой надругался. Жестоко наказал Василёк болтунов проклятых, а сам призадумался глубоко. И про три гнёта, будто бы самим Базилискусом на него наложенные, забыть не мог. Не глядел Вася на звёзды. Не спал на соломе. И с цветами не разговаривал, да и зачем ему...

* * *

     Замучили героя чёрные мысли, допекли сомнения. Решил Вася на василиска войной пойти. "Изведу, говорит, змеёныша поганого, но правду узнаю!"
     Сказано - сделано. Наточил меч, навострил копьё, отправился к логову царька змеиного, правды искать. Засмеялся тогда Базилискус, словно жаба в болоте заквакала. Вышел на дорогу - встречает гостя незваного.
     Только напрасно Василёк о победе помышлял, как увидел василиска – упал замертво. Ведь не родился ещё на земле человек, способный вид его богомерзкий вынести.
     Очнулся Василёк в плену, в тёмном подземелье. Каменный мешок, сырой и затхлый, имел одно крошечное окошко - наверху, почти у самого потолка. Поневоле печальный узник не мог отвести взгляда от этого оконца, ведь там осталась потерянная свобода. Но сквозь решётку виднелся лишь клочок неба. Сначала он был синим, потом фиолетовым, как чернила. А потом... потом Василёк впервые в жизни увидел звёзды. И гром загремел, и земля затряслась. Нарушил Вася свой первый запрет.
     Ночь не принесла желанного покоя. Жестоко натёрла шею железная цепь. Могильным холодом обнимал тело каменный пол темницы. Лишь жалкая куча полусгнившей соломы обещала сон и отдых измученному телу. И не заметил даже Василёк, как нарушил второй запрет. Содрогнулось небо, застонала земля. Зашёлся в безумном смехе Базилискус поганый на своём троне.
     Медленно идут дни в подземной темнице. Тянется день, словно год, словно сотня лет. И кажется Васильку, что один он остался во всём свете - он, и эти мрачные стены. Да как ни пусто, как ни мрачно в этом каменном склепе, но и здесь жизнь берёт своё. Крошечное маковое зёрнышко забросил сюда ветер- непоседа, и вырос между каменных плит прекрасный алый цветок. Не смог тут удержаться Вася, стал цветку на судьбу свою горькую плакать, поливая его горючими слезами. Нарушил-таки третий запрет!
     И вздохнул тогда Светлый. И разжал свою руку. И оскалился Тёмный оскалом звериным. Обратился Василёк в страшное чудовище, покрытое бурой шерстью, дар  речи утратил. Не было того чудовища страшнее на всей земле, и не будет. Хорошую добычу получил себе нынче змеиный царь.
     А что же Ангел, Ангел Светлый? Печальна судьба твоя, закрыт тебе путь наверх, пока томится в цепях Тёмный Демон. Не зря старался Базилискус, удались его коварные козни.
     Приготовил змеиный царь для Светлого каменный плен из серого гранита. Но не выдержал гранит позорной доли, исторг из себя узника. Лети, Светлый, не поминай лихом!
     Взял тогда Базилискус ядро литое чугунное, будет оно Светлому надёжной тюрьмою. Да и металл не захотел проклятие на себя принять на веки вечные. Раскололось ядро - лети, Ангел!
     Но не сдался царёк окаянный. Знал, что на краю земли растёт злое дерево, небом отвергнуто и тьмой позабыто. С радостью то дерево смерть приняло, что позор для других, для него стало избавлением. Лучше позор – вместо пустоты вечной, лучше проклятие, чем забвение! Так возникла шкатулка, так пленён был Ангел Светлый. И наложил Базилискус на тот ларец тройное заклятие:

     Нет ключа, чтобы отворить крышку.
     Нету крышки, чтобы открылся ларец.
     Нет и самого ларца. Сгинул до срока.

* * *

     Я ошалело глядел на Маха Пене. А, чёрт! Я, кажется, понял. Значит так, вчера мы с Гришаней квасили Туборг, говорили невесть о чём. Ну, перебрали маненько, с кем ни бывает. И вот, пожалуйста - голова болит, во рту, извините, сами понимаете... А теперь ещё глюки пошли. Допился, приехали!
     Я раздражённо пнул ногой прозрачный голубой камень. Послышался звон,  как от бьющегося стекла, и отчаянный крик слоноголового. Я успел заметить, как Маха Пене отчаянно жестикулирует, словно пытаясь от чего-то меня предостеречь. Дальше всё закружилось, завертелось, как в чудовищной  карусели. Мне стало нехорошо, я закрыл глаза.
     Потом я открыл глаза. И снова закрыл.
     Глаза всё-таки пришлось открыть, хотя делать этого жутко не хотелось. Вообще говоря, творилось невесть что, бред какой-то. Вроде я опять был в своём мире, на Земле. Но не в Москве, отнюдь. Наконец, с лёгким запозданием, пришло осознание происходящего вокруг.
     Представьте себе бушующую морскую стихию, волны с бешеным рёвом бьются о скалистый берег. Представьте теперь высокую голую скалу, одиноко нависшую прямо над бездной вод. И на этой умопомрачительной высоте, на самом краю, стоит человек в чёрном зимнем пальто, в вязаной спортивной шапке, с похмелья, и с крышей явно набекрень. В общем, это я стою, ужасно, но факт.
     Как только оцепенение первого момента прошло, моё тело совершило непроизвольное движение. Движение оказалось роковым. Поскользнувшись на мокрых камнях, я с диким криком полетел вниз.

# # #

          Одна девушка повстречалась с гигантской рыбиной Чипфаламфуле, (что в
          переводе значит "речной ставень"), властительницей вод.
             - Иди, дочь моя, - сказала рыба, - войди в моё брюхо, живи во мне, и тебе
          больше никуда и никогда не захочется.
             В брюхе рыбины девушка увидела множество людей, они возделывали поля и
          имели вдоволь еды. Она долго прожила там, ни в чём не зная нужды.
          (Из африканской легенды). (4)
               
* 7 *

     Да, странное это было море. Вода тёплая, как в ванне, находиться в ней было намного приятней, чем на скале, на промозглом сыром ветру. Я улыбнулся, и камнем пошёл на дно.
     Однако это почему-то отнюдь не испортило мне настроение, совсем наоборот. Ощущая во всём теле расслабленность и глубокий покой, я вдохнул полной грудью солёную морскую воду...  Даже не удивившись, что вполне могу дышать, я медленно побрёл куда-то по морскому дну.
     Вокруг простирался диковинный пейзаж. Вереницы экзотических рыб   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .
.   .   . стоял перед зеркалом у себя в спальне. И зеркало давало свой неумолимый
          отчёт. Васильков, Матвей Михайлович, тридцать четыре года. Глаза синие,
          волосы русые, с проседью. Рост высокий, и наметилась уже "склонность к   
          полноте". Да, товарищ, зеркало никогда не врёт! Эти круги под глазами,
          небритая рожа - таких не берут в космонавты, уважаемый товарищ. Налицо
          вредные привычки - курит, выпивает (последнее время чаще, чем раньше).
               Образование высшее. Есть материальные проблемы - у кого их нет? Исправно
          ходит на службу и получает гроши. Коллеги, пожалуй, любят (снисходят?),
          уважают - вряд ли. Что ещё? Холост, разведён. Есть собака, овчарка по имени
          Псина, детей нет. Неудачник?
               Вопрос неоднозначный. В общем, да, наверное, хотя... Нет, конечно нет! Ведь      
          у него.   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   
.   .   .   .   .   .   .   скользили мимо словно тени, исчезая в дремучих зарослях водорослей. Белёсые грибы медуз плыли куда-то вверх, их щупальца ритмично колыхались.
     Забавно, оказывается, на морском дне тоже есть дороги. Я шёл по одной, из песка и разноцветной гальки, шёл как во сне, точно ведомый некой силой. В голове творилось нечто странное, меня одолевали видения прошлого, пугающие своей реалистичностью образы минувших лет.
     Вскоре впереди я заметил нечто, напоминающее ворота, возможно, это был подводный каменный грот. Что это такое, стало ясно только вблизи. Дорога вела прямо в пасть огромнейшей рыбины, пасть гостеприимно ощерилась мириадами ослепительно-белых зубов. Откуда-то сверху смотрели на меня два весёлых внимательных глаза. Могу поклясться, рыба улыбалась!
     Моя воля всё ещё была подавлена волей во сто крат более могучей; словно живой автомат, я шагнул внутрь. Чудовищные челюсти захлопнулись за спиной, я очутился во мраке гигантского чрева.

* * *

     Порог человеческого удивления не так уж высок, очевидно, я его уже достиг. И словно даже спокойно, почти без эмоций воспринимался тот факт, что жизнь продолжается  - на дне океана, и в брюхе проглотившей меня рыбы.
     Постепенно  глаза  привыкли   к полумраку,   и  я  огляделся  вокруг.   Здесь  не было совсем темно, видимо,  внутренности чудища  испускали  слабое красноватое свечение. Должно быть, размеры рыбы-монстра поистине   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .
.   .   .   .   мой, зеркальце, скажи, почему так хочется тебя  разбить? Ведь ты, друг
Зеркало, честно сказать, товарищ никудышный. Готово  каждому встречному выложить всю подноготную. Прямо как заметка в рубрике "Знакомства", и ещё остаётся добавить – осколки сердца имярек пока свободны.
               Фу, плюнул бы в эту рожу, жалко только, она моя собственная.
               А когда-то, ах, когда-то мог нравиться, не на шутку волновал, бывало, чьё-нибудь ранимое девичье сердечко. Вот, помню    .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .  грандиозны, ведь сколько я не присматривался - так и не смог увидеть границ этой живой темницы.
     Зато взгляду предстало многое другое, вещи совсем уж невероятные, пожалуй что поколебавшие мою недавнюю решимость ничему не удивляться. Вокруг раскинулась настоящая деревня! Стояли избы, мычали коровы, слышались голоса и детский смех.
   - Здравствуй! Здравствуй, с новосельем, брат!..
   - Мы тебе рады!..
   - Трижды благословен будь, наш мир-внутри-бога, здесь нет печали и бед!..
   - Счастье, брат... Счастья тебе!...
Голоса звучали всё громче, сливаясь в один восторженный гимн. Лица  окруживших меня людей были серы, как у всех, кто на долгий срок лишён солнечного света.
   - Люди, почему вы здесь? - вырвалось у меня.
   - Нас позвал ЕЁ голос. Нужно уйти оттуда, из мира Солнца и суши (сказала ОНА), там - лишь обитель скорби и слёз...
   - Идите ко МНЕ, позвала ОНА нас. (Будь ОНА трижды благословенна!) Обретите .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   
.   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   рушился. Так в замедленной съёмке разбивается хрустальная 
 ваза - тихо, медленно, но неотвратимо. Нас затягивал водоворот повседневности, пустых хлопот, бесконечных ссор, где примирения - лишь повод продолжить боевые действия. Когда всё кончилось, боли почти не было.
          Осталась только пустота внутри, и ещё имя. Дэлия, любовь моя, как мне   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .      
.   .   .   .   .   . покой в мире-внутри-бога...
     Ох, и странные это были люди! Они казались братьями-близнецами, настолько похожи их бессмысленные пустые взгляды, широкие улыбки и немного диковатые речи, полные показных восторгов. Всё напоминало какой-то балаган, цирк, но мне было совсем не смешно, а пожалуй, даже и жутковато.
     В голове стучало, сознание то гасло, то возвращалось вновь яркими вспышками света. Перед моим мысленным взором, как кадры кинофильма,  возникали неясные образы - из прошлого, а может, из будущего (сейчас я не мог этого понять.)
     Желудок рыбы-монстра выделял особенный светящийся секрет, тонким слоем покрывавший всё в этом мире - дома, скотину, и особенно людей. Словно бы они были одеты в блестящие красноватые трико. Все жители деревни казались страшно худыми, даже не худыми, а какими-то измождёнными. Несмотря на нездоровое оживление, люди едва передвигали ноги – видимо, рыбина уже вытянула из них все соки.
     Тут до меня вдруг дошло. Боже всемогущий, да ведь чудище просто медленно переваривает нас. Хорошенький мир-внутри-бога...
   - Народ! Нужно бежать отсюда, а то скоро вас всех съедят!  Для рыбины мы - не спасённые дети, не дорогие гости. Мы - её корм.
     Я кричал, я цеплялся за их одежду, заглядывал в глаза. На меня же смотрели, как на зачумлённого.
   - Глупец! Чужак! Плохой! Уходи, не говори больше так, ОНА не велит слушать твои ужасные речи.
     Эти люди были обречены. Огромная мощь злой воли рыбы-монстра полностью подмяла под себя их заблудившиеся души. Пора было подумать о своём спасении.

* * *

     Лопатой, отобранной у одного полупереваренного бедолаги, я проделал в боку рыбины огромную дыру. И сейчас же внутрь устремилась вода, но не тёплая и приятная, как раньше. Само море ледяными солёными струями лизало меня, смывая с тела красную светящуюся мерзость, прогоняя из головы мутную дурь, сковывавшую все мысли.
     Стараясь согреться, я энергично взмахнул руками и поплыл к берегу. Вдали замирали стоны подыхающей рыбины и плач её несчастных рабов, лишившихся своей  тёплой тюрьмы.
    
     Из морских глубин раздавалось издевательское кваканье жабы. Но это всё пустяки, показалось, наверное...

# # #

          "В средневековых иллюстрациях василиск символизирует один из четырёх
          аспектов Дьявола, а именно - смерть." (9)
          "Дьявол - обезьяна бога." (приписывается Мартину Лютеру, XVI в.)

* 8 *

     Мокрый, усталый, злой (и абсолютно трезвый), стоял я в своей собственной спальне, напротив разбитых настенных часов. На полу разбросаны шестерёнки, водоросли и рыбья чешуя. Удивления по-прежнему не было, только усталость.
     Я принял душ. Потом пошёл на кухню, покормил Псину, Псина вилял хвостом и обнюхивал мои брюки. Потом я пожарил яичницу из 6 яиц, и запил её коньяком. Потом я спал. Долго.
     Зимняя Москва забросала меня колючим снегом, мороз придал ярости. "У, сволочь! Использовали, втравили, втянули - во что, зачем?" В голове было ясно и морозно, до Гришиного дома  домчался почти бегом. Звоню.
     Дверь открылась, и гневные слова, заготовленные заранее, остались непроизнесёнными. Хозяйка дома, милое личико, глазки серые, круглые, волосы уже не в пучке, красиво уложены в модную причёску. Хозяйка дома. Ника...
     Но в дверях уже суетился Чудик. Его было, как всегда, слишком много.
   - Ах, Матвеша, какие люди! Ну что же ты стоишь в дверях, Веронька, проводи гостя в дом. Познакомься, Матвей, моя жена Вероника. А это, дорогая, товарищ беспутной юности моей, Васильков, да-с...
   - Мы знакомы - сухо уточнил я, стараясь не глядеть в Никину сторону.
   - Знакомы? - Притворно удивился Чудик. - Ну вот и ладненько, вот и хорошо.
   - Да, знакомы, чёрт возьми, и ты это прекрасно знаешь! И вообще, Гриш, тамбовский волк тебе товарищ. Будет комедию ломать. Эх ты! Пивом напоил, и можно, значит, заставлять плясать под свою дудку. А я даже не знаю, что у вас за танец.
   - А ты не кипятись, остынь. Мы тут с тобой не в бирюльки играем. Вещи в мире творятся удивительные, страшные вещи творятся... Но ты, Матвей, лучше скажи, где вот то пальтишко чёрненькое, мы ещё когда в кабаке пили, ты его на  вешалку определил? Хорошее пальтецо, из настоящего драпа, сейчас таких не делают.
   - Опять чудишь? Слушай, Гриша, давай поговорим серьёзно. - Я с надеждой посмотрел на Чудика, но сразу же понял, Чудик задал вопрос, и со своим чудовищным педантизмом ботаника не отстанет, пока я не отвечу.
   - Ну хорошо, пальто... Я из бара домой пошёл, потом - потом ты лучше знаешь, этот ваш хренов слоноголовый меня в другое измерение уволок. Потом ещё хуже, рыбина проглотила, чуть не переварила живьём. У меня вся одёжа её внутренностями провоняла, вот как раз несу с собой, в химчистку сдам.
   - Ой, ну старик, ты даёшь! Значит, с собой гардеробчик, давай-ка поглядим, - быстрые Гришины ручонки уже вытаскивали пальто из пакета. Не успел я и глазом моргнуть, как Чудик срезал с него верхнюю пуговицу, и стал её раскручивать миниатюрной отвёрткой.
   - Вот это называется - техника! Маде ин Джапан, бешеные бабули, между прочим, стоит. Ты только, Матвеша, не кипятись, и на Веру мою зла не держи. Вера у меня верная, вот и сделала всё, как я просил. А потом плакала, стыдно ей, понимаешь. Ну да ничего, поговорим, выпьем, закусим, разберёмся, одним словом...

* * *

     Я ошалело слушал Гришины излияния, больше поглощённый его действиями, нежели словами. Вот он извлёк из пуговицы крошечное устройство, что-то вроде микросхемы, с помощью пинцета аккуратно вставил в гнездо какого-то аппарата. Пошарив ногой под шкафом, Гриша вытащил на свет Божий элегантный ноутбук, подключил своё таинственное устройство, и деловито застучал по клавиатуре, полностью отрешившись от происходящего вокруг.
     Я с упрёком взглянул на Нику, девушка отвела глаза, но потом посмотрела на меня даже как бы с вызовом
   - Значит, всё ложь. Не было ни случайной встречи, ни знака свыше. Один только голый расчёт. Заманить, отвлечь, вставить камеру в пуговицу пальто.
   - Напрасно Вы так! Я ведь не врала Вам, хоть Вы и не верите. Я правда тогда о флюгер порезалась, и встретились мы случайно. Ну честно! Просто Григорий всё это заранее предвидел, на своём компьютере рассчитал - по пятнам на Солнце. Он же рассказывал Вам про теорию Ребусных форм. Только это не фатализм, это наука. А Гришенька мой, он гений. - Вероника посмотрела на мужа, неопрятного, носатого, растрёпанного старого чудилу, с таким чувством, что мне стало завидно. Почему-то, всего на один миг, вспомнилась Дэлия.
   - "Я гений Игорь Северянин!" Бинго! Нет, вы посмотрите только - вот оно, недостающее звено, теперь я найду дорогу.
     На мониторе мелькали фантастические пейзажи. Разнотравье-разноцветье летнего луга, василёк и одуванчик, лёд и пламень.  Небеса как сказка, трижды невозможные, в переливах миллионов оттенков, и два солнца посередине, оранжевое и синее. Прозрачные камни, поросшие острой как бритва травой. ХРУСТАЛЬ!!! Я сразу узнал его. Ведь я был там. ХРУСТАЛЬ. Я должен попасть туда снова.

* * *

     Окреп, возвысился над всеми поганый змеиный царёк, и нет уже князя сильнее в Хрустальном королевстве. Томится Тёмный в глубокой темнице каменной, в его силе - василискова мощь. А Светлый - сокрыт в глубине злого дерева, три заклятия надёжно замкнули заветную шкатулку.
     Почувствовал, распробовал Базилискус свою силу могучую, и возомнил себя "царём малых сих".
     Кто самый великий воин, непобедимый, без страха, без сомнения?
     Кто самый мудрый судья, законодатель, пророк?
     Учёный философ, искуснейший мастер, сладкоголосый певец - кто он?
     Величайший правитель всех времён, кому радостно поклоняться, за кого хочется умереть, не это ли Базилискус I, император Хрустальных земель?!
     Только вот незадача, не мог поганый создать ничего, что имело бы для людей хоть малый смысл и пользу. Музыка василиска, сколько ни хвали её придворный льстец - только шум да скрежет, ни уму ни сердцу ничего не скажет. Его законы и теоремы, такие изысканные, такие своеобычные, - лишены элементарного смысла, любой деревенский дурак рассудил бы резонней.
     А ещё того хуже - вещи, предметы, что создавал змеиный царёк в порыве великой гордыни, нет на них печати Светлого благословения. Книги без слов и ножи без лезвий, свечи, не способные пылать, ибо сделаны были, лишённые фитиля. Воистину пустые, ненужные вещи сотворил Базилискус в свете славы своей. И гордился ими без меры.
     Загрохотало где-то, но ни капли живительного дождя не упало с небес. Стонут люди, медленно гибнет Хрустальное королевство, всё иссушено страшной засухой - годы, столетия без смысла, без надежды. Люди разучились смеяться. Слёзы заменили им воду.
     А под землёй скрежещет зубами страшный узник в каменном мешке.
     Безмолвствует небо. Где ты, Ангел Светлый? Кто спасёт тебя?..




# # #
          (...)
              "Что было пользы проткнуть копьём василиска
               Мурру несчастному? Яд мгновенно по древку.
                разлился,
               В руку всосался ему; поспешно меч обнаживши,
               Он её тотчас отсёк, у плеча отделивши от тела,
               И, наблюдая пример своей собственной смерти
                ужасной,
               Смотрит, живой, как гибнет рука."
          ("Фарсалии", кн.IX, Марк Анней Лукан, Рим, I в. н.э., перевод Л.Е.Остроумова) (8)
         
* 9 *

     Полупустой автобус с замёрзшими стёклами медленно тащился по унылым вечерним улицам "спального" района. Какая жуткая дыра, отметил я равнодушно, ещё одно место якобы Москвы, где раньше не приходилось бывать. И слава Богу, не пришлось бы, да Чудика угораздило найти место работы в этакой Тмутаракани. Впрочем, всё это суета сует. Где-то здесь, среди бетонных сараев, громко именуемых домами, угнездился филиал НИИ, в нём - заветная лаборатория, и "суперкомпьютер шестого поколения, чудо техники!.." (жужжал над ухом Гришин голос), "..который теперь уж точно переправит нас ТУДА."
     А куда - туда? Почему-то вспомнился менторский тон человека-слона: "ХРУСТАЛЬ - это не место..." От воспоминания засосало под ложечкой, и на секунду страшно захотелось коньяку, один большой глоток.
     Институт выглядел району под стать - серое типовое здание из стекла и бетона, старенький вахтёр при входе, на стенах какие-то стенды с фотографиями, диаграммы. Гриша рассеянно поздоровался с вахтёром, кивнул на нас с Никой: "это со мной", поспешно увлекая всех вниз, в сторону подвальных помещений. Глаза его блестели.
     Лаборатория оказалась совсем не такой, как мне представлялась. Я почему-то ожидал увидеть длинные столы, заставленные пыльным оборудованием, где-нибудь в углу - допотопные компьютеры, засиженные мухами машины. Однако здесь вообще не видно было никакой техники - ни старой, ни модерновой. За массивной дверью находилась узкая светлая комнатка, по всей длине которой тянулись белые деревянные скамьи. Было очень тепло, помещение больше всего напоминало предбанник. Ощущение усугублялось множеством крючков и вешалок на стенах. "Раздеваемся!" - подал команду Гриша.
     Как-то быстро, по-деловому они освободились от одежды. Невольно пришло  в голову - у Ники красивая матовая кожа, и фигурка загляденье. "Тьфу, я даже мысленно сплюнул, шпионка двуличная, Мата Хари, причём тут её прелести!" Отогнав ненужные мысли и стараясь выглядеть невозмутимо, я последовал примеру моих спутников - пусть не думают, что я смущён или сбит с толку, не на того напали.
     Гриша подошёл к стене, открыл встроенный металлический шкафчик. На дверце значилось: "ЧУДЬКО ГРИГОРИЙ ОСИПОВИЧ, доктор философии, СНС экспериментальной лаборатории виртуальной парабионики" [5]. Господи, во что я опять впутываюсь? А между тем Чудик уже доставал из шкафа три блестящих прорезиненных костюма. При одном взгляде на них перед моими глазами замаячили образы из голливудских фантастических боевиков - про киборгов, мутантов и инопланетян. Шлемы с выпуклыми очками и антеннами, везде какие-то клеммы, провода и датчики, в общем это было круто!
   - Шеф сегодня в командировке, снимает на видео облака в Новой Зеландии. Я думаю, он не обидится, если ты воспользуешься его виртокостюмом.
     Я покрутил пальцем у виска, но потом всё-таки напялил на себя резиновый маскарад, просто из любопытства. Внутри костюма было жарко, и воняло какой-то дрянью. Я вспомнил, что уже встречал подобный запах - когда пьянствовал с Чудиком в городе (давно, так давно, неужели прошло только два дня?..)
   - Не вороти свой нос, привереда, сейчас придётся это пить. Ничего не поделаешь, Матвеша, препарат обостряет рецепторную чувствительность в 300 раз. Ноу-хау, между прочим, "альфа-тактитон II" - гордость лаборатории виртуальной химии.
   - Ну, с меня хватит, ЭТО я пить не буду! И вообще, по-моему давно пора перебазировать ваш притон наркоманов-маньяков-придурков в ближайший дурдом.
   - Ну и пожалуйста, ну и катись. И никогда ничегошеньки не узнаешь про этот твой хрусталь-фарфор.
     Казалось, Гриша здорово задет за живое. Ника тоже смотрела на меня - неодобрительно? Или с иронией? (Интересно, а мне какое до этого дело?) А, иди всё к лешему, помирать, так с тактитоном. Одним глотком я опустошил склянку с дрянью...

* * *

     Ребята, это было что-то! Ощущение такое, будто с меня кожу содрали живьём. Чудик гнусно захихикал: " Сам виноват, кто же такое дело одним махом, это ведь тебе не водочка. Ничего, в первый раз всем тяжело, привыкнешь."
     Ника нетерпеливо кивнула головой куда-то вбок. В конце комнаты, сначала не замеченный мной, прямо в стене располагался большой блестящий люк.
   - Добро пожаловать в мир высоких технологий! - Чудик, немного рисуясь, набрал на кодовом устройстве необходимую комбинацию цифр, и люк отошёл в сторону. Наконец я понял. Лаборатория - это и есть компьютер, гигантская машина гигантских возможностей. И сейчас мы, что называется, в прямом смысле слова "входили в систему".

* * *

     Миновав шлюзовой отсек, все погрузились в полупрозрачный раствор - "жидкокристаллическая квазиментальная структура" [5] (бубнил в наушниках знакомый голос). Спереди и сверху виднелись огромные экраны мониторов. Боль прошла, но чувства мои под воздействием препарата были обострены до предела. Внезапно в голове будто бы что-то щёлкнуло, и я опять оказался по другую сторону...

     Я сидел на софе в своей старой квартире, а рядом, на полу, на пушистой медвежьей шкуре - женщина моей жизни, Дэлия. И всё хорошо, пока ещё хорошо!
     Её тело пахнет болотными лилиями. Губы слаще дикого мёда, а глаза - далёкие звёзды, от их света сладко ноет сердце, и хочется петь.
     Моя милая девочка, голос твой, как перезвон колокольцев, а в душе поёт вешний ручей. Дэлия! Люблю тебя всю, люблю хрупкие пальцы и узкие, словно детские плечи. Люблю этот дурацкий шум в голове, и ещё маленькую родинку под левой грудью...
     Дэлия, Дэ, ты мой сон, твоя красота пугает. Я был так счастлив, так бесконечно счастлив. Так почему же всему суждено растаять, исчезнуть, уйти...

   - Э-гей, Матвеша, не раскисай, это у тебя реакция такая, в первый раз бывает по всякому. Сейчас введём пароли, и ррраз! - мигом будем на месте. Только чур на этот раз обойдёмся без самодеятельности. Дело нешуточное, тут без башни остаться легче лёгкого. Не давай работы психиатрам, у них и так клиентов много.
     Чудик смешно задёргал рукой, на его "скафандре" замигали лампочки, противно пищал какой-то зуммер. По гигантским мониторам на стене бассейна-компьютера бежали ряды цифр и непонятных символов. На одну секунду промелькнул знакомый образ в алом плаще. Он медленно брёл среди скал из прозрачных камней, и взгляд имел задумчивый и печальный...

     Слоноголовый бог, в алом плаще под серебристым капюшоном, медленно брёл среди скал из прозрачных камней, и взгляд имел задумчивый и печальный. Внезапно Маха Пене остановился, слоновьи очи смотрели будто сквозь меня.
   - Хрусталь очень хрупок, его не пинают ногами. Ты неразумен, как дитя!
     Итак, свершилось!.. Я опять был там, под невозможными небесами, в мире богов и героев, где чудеса так же реальны, как два разноцветных солнца над головой.

* * *

     Здесь всё было таким, как раньше - удивительным, волшебным, немного  пугающим. И в то же время, всё изменилось. Красоту неба заслонили тёмно-багровые громады туч. Белая трава пожухла, местами потемнела. В самом воздухе словно повисло молчание, из тех, что красноречивей любых слов.
     Ожидание? Вопрос? Немая мольба - но о чём? Точно письмена на белом листе памяти, в голове всплывали слова моего проводника, Маха Пене:
   - Хрусталь очень хрупок!..
   - Исправить великое зло!..
   - Победить василиска!.. ПОБЕДИТЬ ВАСИЛИСКА!.. ВАСИЛИСКА!!!

     "Василиск". Откуда мне знакомо это слово? Образ из детства, из далёкого детства, бабушкины сказки, книжка с картинками, потрёпанная и старая, с вырванными страницами и вся исчерченная каракулями. Новогодние игрушки.  Зло в латунной короне, жаба с крыльями петуха. Детские страхи, и глупые детские мечты.
     А ещё вспомнилась ёлка, рождественские гимны, нежные и немного наивные. И ангел, из фольги и картона, с трубой и нарисованным нимбом. Мы с мамой склеивали его долго, старательно раскрашивали, потом повесили на ёлку.
     Ангел, светлый ангел из моего детства, почему мне кажется, я слышу жалобную песню твоей картонной трубы?

   - Белая трава почернела... - Я стоял один, посреди огромной каменистой пустыни. Маха Пене улыбнулся, покачав головой.
   - Это трава Правды, она остра, как нож, но её раны бывают целебны. Однако правда нынче - редкость в мире Хрусталя. Её заменила чёрная ложь.
   - Что мне за дело до этого! Где мои друзья? Чей беззвучный крик о помощи я слышу так отчётливо в этой странной тишине?
   - Вопросы, ты так любишь вопросы. А ведь сейчас пришла пора тебе давать ответ... МАТВЕЙ ВАСИЛЬКОВ! ГОТОВ ЛИ ТЫ ПРИНЯТЬ СВОЮ УЧАСТЬ?

     Действительно, как сильно я изменился. Ещё совсем недавно такой поворот событий вызвал бы с моей стороны лишь новый шквал эмоций. Сейчас внутри была тишина, я размышлял.
     До сих пор был я просто пешкой в непонятной игре сил. Мною играли все, кому не лень - чудаковатый продавец Адольфо, Григорий, жена Григория, всякие там слоноголовые сущности. И что же? Недоумевал, возмущался, кричал, но всегда шёл дальше, всегда делал следующий шаг.
     Не пора ли кое в чём разобраться, расставить, так сказать, точки над "i". Что ж, попробуем. Во-первых, почему я? Я не занимаюсь виртуальной парабионикой, не изучаю пятна на Солнце, не коллекционирую ненужные вещи. Я даже не герой боевика, спасающий мир от вселенского зла.
     "Кто всю жизнь смотрелся в мутный осколок бутылочного стекла, тому нелегко впервые увидеть себя в зеркале."
     Ответ пришёл незамедлительно, но ясности не прибавил. Под ногами по-прежнему сверкали в лучах двух светил прозрачные камни. "Хрусталь очень хрупок!.." Я наклонился и поднял один камень величиной с ладонь. Гладкая, будто полированная поверхность и правда напоминала зеркало, оттуда смотрело на мир моё синеглазое отражение. Как странно... Что-то неуловимое в чертах лица - разрез глаз, а может форма подбородка, вызывало смутные воспоминания. И как я не замечал этого прежде?
   - Ты начинаешь кое-что понимать, Матвей. Это хорошо. Ты уже заглянул за край, осталось шагнуть дальше, в неизвестность.

* * *

     ХРУСТАЛЬ. Восьмой день недели, восьмой луч розы ветров, исправленная ошибка мироздания. Воистину, это не место на карте. ХРУСТАЛЬ – состояние вселенской души, воплощение порядка и гармонии. Сердце мира, Совершенная Сфера, "центр которой везде, а окружность нигде". [6] Мне не встретить здесь друзей и знакомых, ведь у каждого из них свой ХРУСТАЛЬ.
     Передо мной открывались удивительные возможности. Мириады прозрачных камней, как мириады ворот, распахнутых во все уголки Вселенной, манили, звали в неведомые дали. Признаться, я раздумывал недолго.
     Я поднимал их с земли, один за другим. Камни, на которых выросла трава Правды, отдавали мне её образы.

     Вот маленький мальчик, большеглазый и серьёзный, стоит перед новогодней ёлкой и развешивает игрушки из цветного стекла. Змеиный король такой страшный, повесим его на самую дальнюю ветку, пусть пугает сам себя. А это ангел, добрый крылатый человечек с трубою в руке. Поверхность тускнеет, на секунду появляется образ мамы. Но нет, уже чьи-то другие черты заставляют сильнее забиться сердце. Я не могу произнести её имя.
     Осторожно кладу камень на землю, чтобы взять следующий...

     Моё внимание завораживает пугающий дикий пейзаж. Джунгли! Буйство жизни, запахов, красок, тропический лес дышит влажным зноем и лихорадкой. Всё здесь подчинено закону выживания, деревья, лианы и цветы пробиваются к далёкому Солнцу. Лишь одно дерево стоит в стороне отдельно, будто отгорожено от всех стеной страха и ненависти. Кора его черна и неровна, жуткого вида язвы покрывают её, а плоды дерева напоминают человеческие черепа. Даже ветер не смеет колыхать листья в его кроне. Мне вдруг чудится, злое дерево плачет. "Забвение лучше проклятия! Освободи меня, отпусти пленника на свободу!"
     Ещё один камень - и вот уже следующая картина, не менее загадочная...

     Это похоже на один из моих детских снов. В незнакомой полутёмной комнате стоит, немного ссутулясь, человек в маске. Маска слишком уж похожа на человеческое лицо, я мучительно, до боли в глазах всматриваюсь в знакомые черты. Да ведь это лицо отца! Наглец, как он посмел. Я разгневан, маска падает, резким движением сорванная с лица дерзкого незнакомца.
     Но под ней оказывается другая. На тонком шёлке - лицо Дэлии, такое красивое, родное, потерянное навеки. Скорее срываю личину, уже догадываясь, что увижу там следующую.
     Теперь маски летят на пол одна за одной, с тихим шелестом падая на паркет. Школьный учитель. Любимый певец, кумир моей юности. Мама. Опять Дэлия (Боже!) А вот эта - вылитый Чудик, только какой-то благообразный, словно бы настоящий профессор. Так, долой Чудика, даже становится чуточку азартно, кто там ещё?
     Непонятно почему, но следующий образ вызывает настоящий шок. Маска выполнена большим мастером, особенно удались глаза, синие, живые и безумные на белоснежном шёлке. Нет никаких сомнений, это он, зловещий и одновременно  смешной, чудаковатый продавец из лавки Ненужных вещей. Медленно, невыносимо  медленно незнакомец в маске Адольфо поднимает руку. Меня бьёт крупная дрожь,  чувствую, что сейчас потеряю сознание. Тогда он снимает личину изящным театральным жестом. Слышится противный петушиный смешок.
     Как во сне, я гляжу на самого себя.
     Не может быть. НЕТ, НЕ МОЖЕТ БЫТЬ!!!
     Да полно, стоит ли так сходить с ума, ведь это просто маска, обычный кусок шёлка. Движением почти уже привычным вытягиваю руку, чтоб сдёрнуть её прочь. Но под маской ничего нет, пустота...

* * *

     Пустота. Пустота внутри, и вокруг меня. Болит голова, очень сильно, и мутит. Вдруг осознаю, что лежу на кушетке, полуголый, в каком-то чёрном халате. Ника и Гриша стоят рядом с напряжёнными лицами. Человек средних лет и неприметной наружности, делает мне внутривенную инъекцию. (Интересно, где я его видел? Вспомнил, этот тип о чём-то беседовал с Никой в метро, в день нашей первой встречи. Как давно это было, год назад, пять лет?..) Потом всё словно бы поплыло, закрутилось волчком, я опять был там.

     Фигура в алом плаще возвышалась в отдалении, стоя на скале из цельного хрусталя. Потом Маха Пене приблизился. Казалось, у него усталый вид.
   - Твоё пребывание здесь подходит к концу. Увы, время быстротечно, но главное ты осознал. Глядя на своё отражение, ты сумел отделить образ от тени, правду от кривды, а полдень от полуночи. Это большая победа!
   - Однако увидеть врага - ещё не значит взять над ним верх. Тебе понадобится много мудрости, много отваги. И ещё необходимо оружие! Возьми его, Матвей Васильков, это зеркало Правды. Хрустальный камень, без трещин и без изъяна. Я шлифовал его восемь дней последними лучами Оранжевой радости и Синей печали, что сверкают ещё иногда меж свинцовых туч, я покрыл его соком последней белой травы.
   - Покажи зеркало Змеиному царю, и доверься судьбе. Помни, хрусталь так хрупок, и ты - наша последняя надежда. Верю в твою победу.
   - Мы ещё встретимся, Матвей Васильков, хотя думаю, не так скоро...



# # #

          "Способ борьбы с василиском якобы изобрёл Александр Македонский. Он ставил
          перед ним зеркало, и чудовище погибало от собственного отражения." (9)
              "В геральдике василиск - знак могущества, свирепости и царственности." (9)

* 10 *

     Они стояли вокруг меня с побелевшими лицами, и молчали. Наконец Григорий выразил общее мнение:
   - Вернулся, засранец. Милый мой, ты родился не в рубашке, а в костюме от Версаче!
     Тут всех словно прорвало.
   - Тебя же просили, как человека просили - без самодеятельности!
   - Господи, Матвей, я думала, Вы навсегда остались там, за чертой. Восемь часов, как пытаемся вернуть Вас, отчаялись уже.
   - И ведь шустрый какой, только ввели пароли - сам проскочил, проход заблокировал наглухо, и всё, нету зайца. Неблагодарный, нехорошо это, старичок, нечестно.
   - Да нет, Гриш, не он блокировку поставил. Он же новенький, это  т а м  кто-то, с той стороны.
   - А ну-ка, ТИХО, - подал вдруг голос неприметный человек. И сразу стало ясно, кто здесь главный. - В общем так, Чудько. Вам, естественно, строгий выговор, и ещё отстранение от сеансов на месяц.
   - Ой, шеф, только не надо его отстранять, пожалуйста! Он этого не переживёт. Лаборатория для Гришеньки, как воздух.
   - Прекрати, Ника, не унижайся из-за меня.
   - МОЛЧАТЬ!! Разгильдяи! Распустил я вас. Стоит уехать на два дня, и в лаборатории чужой, в моём виртокостюме отправлен по непроверенным паролям за тридевять земель, киселя хлебать. А Вы, девушка, уволены, и это не обсуждается!
   - Извините, но Ника тут совершенно не виновата. Да и я не мальчик, сам натворил, сам и отвечаю за свои действия, - решился наконец и я поучаствовать в разговоре.
   - "Не мальчик...", "я сам..."! Извините, но Вы смешны, молодой человек, и не понимаете, с чем имеете дело. Что же до моей  д о ч е р и,  Вероники, это Вас уж точно не касается. В общем, я Вас больше не задерживаю, всего наилучшего.

* * *

     Чувствуя себя страшно глупо, спускался я вниз по лестнице злополучного НИИ. На работу не пойду, нужно позвонить и соврать что-нибудь поубедительнее, пусть орёт начальство и злятся сослуживцы, после такой ночи работать, значит совсем себя ненавидеть. Всё, скорее домой, купить пельменей, сметаны, хлеба, коньяк пока есть. Выпью и баиньки, остальное подождёт. Да, ещё Псина голодный, троглодит, мяса ему подавай!
     Я убалтывал себя таким образом, стараясь отвлечься от серьёзных мыслей. Никуда не денешься, надо было принимать некое "судьбоносное" решение, но по крайней мере, не сейчас. Сейчас задача попроще - незамеченным пробраться мимо вахтёра, Гришу звать не хотелось, семейных сцен с меня хватит. А вот и дверь на улицу...
   - Молодой человек - надтреснутый голос настиг меня почти на улице, - Вы вещь уронили?
     Невольно обернувшись, я вдруг заметил в руке старика вахтёра маленький круглый предмет. Это было зеркало Правды.

* * *

     Когда я вернулся к себе, Псина бурно выразил радость, и мне это было приятно. Псина требовал любви и ласки, и мяса, и ещё он наделал на ковёр (забыли пса, гулять никто не выпустил, теперь убирайте!)
     Покончив с бытовыми хлопотами, я подошёл к серванту. Там, на заветной полочке, за стеклом - моя шкатулка, по-прежнему наглухо замкнута, по-прежнему несёт тайну внутри. Красное дерево на ощупь было тёплым и как будто живым. Я поставил чудесный ларчик на место, и жизнь расставила всё по своим местам.
     Итак, судьбоносных решений принимать не пришлось, опять решили за меня. Вообще в этой истории мне, как видно, отведена роль пассивного исполнителя. Так-то, "старичок", смиряй гордыню и действуй. И всё же, прославленный рыцарь, истребитель змиев сэр Матвей, сначала отдых. И пожрать.

     Отдохнувший, сытый и умытый, взялся я за составление плана действий. Внутри крепло странное предчувствие - грядут перемены, и пришло время подводить итоги. Не знаю почему, но мосты уже сожжены, обратного пути нет.
     Просто удивительно, как легко оказалось бросить всё, и пуститься в открытое плавание. Лишь на короткий миг возникло сожаление от необходимости разрушить мой маленький холостяцкий мирок. Мягкие тапочки, любимая книга, пузатая бутылочка хорошего коньяка. Довольный Псина свернулся у ног калачом. Привычный быт, привычные мысли в голове, а главное, никаких чудес и подвигов, ничего лишнего, уютно и со вкусом.
     А впрочем, всё это суета сует. С уходом Дэлии исчезло из жизни что-то главное, остальное в счёт не идёт. Дожить до моих лет, и совсем не иметь якорей, интересно, это повод для печали или для гордости? Конечно, сделать пару звонков. Версия для мамы - длительная срочная командировка за бугор. Леночке просто дать отставку (надоела, два месяца это много, она меня забудет через неделю). За Псиной присмотрит тётя Нюра с четвёртого этажа. Псину жалко, он сразу всё понял, заскулил, поглядел на меня с укором и полез под кровать. Сцен устраивать не стал, гордые мы. Ах да, ещё работа... Да чёрт с ней, чёрт с ним со всем. Я вдруг понял совсем отчётливо, что больше сюда не вернусь.

* * *

     Первой мыслью было - немедленно отправиться на розыски Лавки ненужных вещей. Увы, первая мысль не всегда особенно удачна. Хорошая память не входит в число моих многочисленных достоинств, да и Москва, признаться, довольно великовата для таких вот поисков. Поразмышляв пару минут, я полез в платяной шкаф.
     Он всё ещё лежал в кармане куртки. Корешок объявления: "Абсолютная ненужность гарантируется", и т.д., и т.п. Дальше шёл адрес, телефон. И рисунок, сначала-то я вообще его не приметил. Крылатый змей с петушиной головой…
     Постойте, да ведь точно такой зверь красовался на пуговицах Адольфо, того чудаковатого продавца! Василиск, ну конечно... Теперь всё окончательно встало на свои места.
     Внезапно я понял, что ехать по указанному адресу нет нужды. Моя история стремительно двигалась к развязке, время иносказаний и метафор прошло. Что ж, пора было идти прямо к цели.  В ушах звучал голос слоноголового бога: "ХРУСТАЛЬ - это не место!"
     Набрав в грудь побольше воздуха, я открыл дверь на улицу. За порогом раскинулась бескрайняя каменистая равнина, залитая ярким светом дух солнц - оранжевой радости и синей печали. Крепко зажав в руке драгоценную шкатулку, я шагнул навстречу своей судьбе.
# # #

          "(...) змей сам себя приносит в жертву, чтобы обрести золото. Заключение в
          темницу, закапывание в землю оказывается спуском в преисподнюю, т.е.
          смертью. Василиск умирает, чтобы возродиться в золотом виде." (10)
               Существует "два варианта мифа. В одном из них убивают василиска и 
          обретают золото. В другом - василиск сам себя умерщвляет и своей смертью
          приносит драгоценный металл." (10)
              "Можно предложить ещё одну интерпретацию этого рецепта. Змей-
          василиск - хтоническое существо, т.е., по законам мифа, сама Земля, Земля,
          как рождающее начало, как первоматерия. Медь соприкасается с землёй,
          поглощается ею, обращается в золото. Но прежде чем это превращение
          произойдёт, медь эта становится ничем, прахом земным, умирает. Потом
          она оживляется кровью и воскресает в золотом виде."
          (Интерпретация средневекового алхимического рецепта из трактата
          Теофила Пресвитера "De diversis artibus".) (10)

* 11 *
               
   - Здравствуй, родимый, кровиночка моя. Заждался я, а тебя всё нет и нет!
     Это был он, в золотой венецианской маске, вышитой стразами. Зелёный сюртук и остроносые туфли, на блестящих пуговицах изображена эмблема рода. Адольфо, поганый царёк змей, император Хрустальных земель Басилискус I, стоял предо мной во всём блеске своей дурной славы. Василиск в человеческом образе, он смотрел прямо перед собой, и глаза его были моими глазами - такие же синие и немного безумные.
   - Давно это было. Пришла ко мне Мария, пришла сама, никто не принуждал её. И возлегла человечица на ложе змеево, и зачат был сын, и рождён, и наречён Васильком. Велика его мощь по рождению, и свобода дарована самому распоряжаться своей силой могучей. Впервые ради сына человечицы Светлый Тёмного за руку взял, ведь забыли они родство своё единокровное.
   - Но люди глупы и ничтожны, похоть, алчность и гордыня движет даже лучшими из вас. Не по ездоку оказался конь, не по путнику ноша. Нарушил сын человечицы три данных запрета, и сила его перешла мне по наследству.
   - Разжал Тёмный свою ладонь, и вновь стал только собою. Отныне и вовек он покорный раб мне, скован цепью в каменном мешке подземелья. Многое может Тёмный, многое, да не всё. В разрушении нет ему равных, от его лютости – мои победы великие. Вот только не Мастер он, великий разрушитель, и ничто  создать не способен.
   - Выпустил Светлый тёмную длань, да закрыт ему путь наверх. Пленён был Ангел внутри злого дерева, но и не покорился злой воле. Оттого всё, чего касалась рука владыки Хрустальных земель, засыхало, как осенняя листва. Бессмысленные вещи и безумные дела, такова награда за все мои старания!
   - Лишь одна отрада, Василёк-кровинушка, удалой был пострел, широко разбросал семя своё по свету. Много внуков у меня, а правнуков и того поболе.  Но видать, сухая ветка сухой плод родит. В мире ли, в войне, подобру или по-худу, только с каждым веком вырождалась и скудела Василькова поросль. Пока не остался последний потомок. Ты, Матвей. Ведь деток у тебя нету?

* * *

     Как мучительны для нас иные воспоминания. Словно острый нож, брошенный прошлым, мозг пронзила мысль, незваная, пришедшая неведомо откуда, из дальних далей минувших дней. Да, таким оно и было, начало конца. Всё стало рушиться после этого её шага - необдуманного, эгоистичного, подлого. Так  казалось тогда мне, исполненному романтических иллюзий молодому самовлюблённому идеалисту, мечтавшему о наследнике, о сыне. А потом врач сказал, что детей у Дэлии больше не будет. Никогда.

* * *

   - Забудь о прошлом, прошлого нет! Впереди ждёт великое будущее, наше будущее, твоё и моё. Кровиночка, Матвей, единственный наследник, ты - всё, что мне суждено было создать в этом мире. Я змей, мне подвластно зло. Ты  человече, твои помыслы чисты, и Светлый будет служить тебе. Возьми же свет, а тьму я оставлю себе. Вместе мы будем разрушать во имя Созидания, и строить именем священной Войны, это ли не подлинное могущество? Один я велик, двоим нам не будет равных. Посмотри наверх, Матвей, так два солнца сияют на небесах!

* * *

     А я-то надеялся, что удастся улизнуть, уклониться, не принимать решения самому. Какое счастье быть просто орудием, исполнителем в руках сил благих и мудрых, мысли об этом казались сейчас лишь наивной мечтой.
     Как же невыносимо трудно решиться, как велико искушение. Может, это и есть путь к гармонии - уравнять чаши весов, объединив усилия света и тьмы. Но почему в руках так тревожно пульсирует шкатулка из злого дерева. Зачем звучит в моём сердце тихий голос слоноголового бога Маха Пене. "Борись! Не сдавайся!"
   - Адольфо, почему ты в маске?
   - Невинный маскарад, сынок. Подобно всем артистическим натурам, я склонен к внешним эффектам, - жестом, не лишённым изящества, Адольфо снял золотую маску.
   - Но ведь и это не твоё настоящее лицо, верно? Отчего же не хочешь показаться мне в истинном обличье, змеиный царь? К чему все эти личины?
   - Ах, что есть истина, Матвей, её никто не видел. Ты слышал байку про мудреца, мечтавшего найти смысл жизни? Он всё плакал, канючил, просил показать ответ на вечный вопрос бытия. Когда же истина наконец открылась ему, бедняга тотчас повесился. Истина неприглядна, а правда - она у каждого своя.

   - Ты лжёшь, василиск, словесный жонглёр. Пусть истину знает лишь Бог, но правда есть только одна, одна для всех нас!
     Нет, и за сотней личин не укрыться поганому. Словно разящий меч, сверкнуло в моей ладони волшебное зеркало, отражая подлинный облик василиска.

     Я озирался в растерянности - рядом со мной никого не было.




* * *

     В деревне Чистый Дол второй день продолжалось всеобщее веселье. Люди праздновали конец засухи, впервые за долгие сухие годы на землю лился настоящий дождь. Огромные тучи извергли из себя звонкие весёлые струи, потом небо прояснилось и расцвело гигантскими цветами, оранжевым и синим. А между двумя светилами сам собою повис волшебный мост, восьмицветная хрустальная радуга.
     Завсегдатаям деревенской харчевни, любителям чесать языки, тоже нынче было о чём посудачить. Обсуждали последнюю новость, кто извёл поганого царька василиска, самозванца-императора.
   - А я вам говорю, рыцарь это! Великан, ростом более двух метров будет.
   - Егорка хромой вчера от мельника сам слышал, видели его там. Удалец залётный, не нашим чета. В блестящем доспехе, в навершии шлема цветок руты, а на щите зверь ласка нарисован.
   - Всё брехня! Щит у него был, только гладкий и белый, как лёд. Наш поганец-то, себя в том щите увидал, так тотчас и преставился. Рожа у него, я слышал, шибко мерзкая, вот от омерзения и издох, змеёныш.
   - Даа... А ещё говорят, со смертью василиска земля разверзлась, да и прибрала весь его замок прямо в тартарары.
   - Мне ещё моя бабка говаривала (между прочим, её мать там в прачках подвизалась), так вот, в замке змеевом подвал был, каменный мешок. И оттудова по ночам стоны слышались, зело страшные, словно там сам бес на привязи...
   - Ш-ш-шш!.. Видать, совсем ум за разум зашёл. Разве можно вслух о таких вещах болтать!

* * *

      Волнение, душевный трепет, тихая радость с лёгким привкусом печали. И ещё предчувствие чего-то огромного, великого, что скоро должно случиться. Быть может, нечто подобное испытывал сэр Галахад, готовясь причаститься от Святого Грааля.

     Я взял в руки чудесную шкатулку. Драгоценные камни слабо мерцали,  дерево было тёплым, как будто живым. Затаив дыхание, я повернул ключ в замке, и медленно поднял крышку. Зазвучала тихая музыка...
     Долго, очень долго искал я слова, но то, что мне открылось, словами не выразить. Память не смогла вместить в себя тот бесконечно долгий волшебный миг, когда Светлый вылетел на волю, затрепетав крылами в струях солнечных брызг. Помню лишь чувство полного, бесконечного счастья.
     И сразу затем - острая, невыносимая боль утраты. (Вихрем в голове пронеслось: "Адольфо давно предсказал эту горечь расставания навек. Значит, он знал, что я отпущу Ангела, знал с самого начала. Тогда зачем же он отдал мне шкатулку?") Потом я, кажется, закричал. Сознание покинуло меня.

* * *

     Дэлия лежала на спине, на пушистой медвежьей шкуре. Она любила так валяться, раскинув руки и закрыв глаза.
   - Мотя!..
   - Что, любовь моя?
   - Мотя, я должна сказать тебе что-то важное. Милый, я... У нас будет маленький.   
   - Я знаю. Родится мальчик. Мы назовём его Васей.
     На цыпочках подхожу к ней, и коршуном падаю вниз, на пушистый мех. Дэлия смеётся. Да, я действительно знаю, теперь всё будет хорошо.


          P.S.           " Об испанском золоте.

               Бывает также золото, именуемое испанским, каковое составлено из красной
          меди, пепла василиска, человеческой крови и уксуса. Язычники, чьё умение в
          искусстве весьма похвально, выводят  василиска так. Есть у них подземная
          темница, обложенная камнем и сверху, и снизу, и со всех сторон, с двумя столь
          малыми оконцами, что даже свет сквозь них едва ли проникает. Пускают они
          туда двух петухов двенадцати или пятнадцати лет и дают им еды обильной.
          Как разжиреют они, то от пыла, вызванного своею тучностью, спариваются и
          откладывают яйца. Когда яйца отложены, убивают петухов и сажают жаб
          высиживать те яйца и кормят их хлебом. Когда яйца насижены, вылупляются
          петушки, во всём подобные цыплятам, рождённым от курицы, но через семь
          дней вырастают у них змеиные хвосты. Немедля они роют в земле нору, ежели
          нет в темнице каменного пола. Остерегаясь сего, хозяева их держат у себя
          бронзовые сосуды большие, а в тех сосудах проделано множество отверстий.
          Кладут они цыплят в сосуды, закрывают те сосуды медными крышками и
          закапывают в землю. Цыплята там едят лишь тонкую землю, что попадает в
          сосуды. А засим хозяева снимают крышки с сосудов и разводят под ними
          большой огонь, покуда звери не сгорят дотла. Проделав сие и охладив сосуд,
          достают из него пепел и размалывают его со всем тщанием, добавив к нему
          третью часть крови рыжего человека, высушенной и измельчённой. Когда
          соединятся те части, смешивают их с уксусом в чистом горшке. Потом берут
          тонкую пластинку из чистой меди и покрывают той смесью  обе её стороны и
          кладут пластинки в огонь. Пластинки те, докрасна  раскалённые, вытаскивают
          из огня и закаливают в означенной смеси и обмывают их. Проделывают сие,
          покуда смесь не проест медь насквозь, вследствие чего обретает она вес и цвет    
          золота. Золото сие пригодно для любой работы."
               (из трактата Теофила Пресвитера "De diversis artibus"
               ("О различных искусствах"), конец XI - начало XII в.) (10)



                КОММЕНТАРИИ (которые можно и не читать).

    [1]. Имеются в виду заострённые уши у многих фэйри и т.п. Намёк на фэйри не случаен: глядя на фальшивый, изменчивый образ продавца ненужных вещей, невольно вспоминаешь тайное, скрытое от глаз уродство эльфийских красавиц.
    [2]. Признаюсь, нет такой книги в природе. Хотя как знать, где-то в суфийской традиции, а быть может, у североамериканских индейцев вы отыщите сходные идеи (ср., например, "Мудрость идиотов" Идриса Шаха; а также у индейцев - Люди Наоборот, культ Дураков у Ассинибойнов, Противоположные ("хейока") у Сиу).
    [3]. Такой бар действительно существует где-то в Москве. Правда, подают ли там пиво марки "Туборг" - не знаю, не проверял.
    [4]. Борхес, ссылаясь на антологию Фаворо "Галилео Галилей. Мысли, остроты, изречения", приводит такие строки: "Философия записана в грандиозной книге, постоянно раскрытой перед нашими глазами (я разумею Вселенную), но которую нельзя понять, не выучив прежде её языка и букв, какими она написана." См. также "Advancement of learning" ("Введение в учение") Френсиса Бэкона, где мир сводится "к основным формам (температура, плотность, вес, цвет), ограниченное число которых составляет abecedarium nature (азбуку природы) или ряд букв, которыми записан универсальный текст Вселенной". (Х.Л.Борхес, "О культе книг".)
    [5]. С точки зрения этимологии подобные конструкции есть форменное словоблудие (нелицеприятно заметит кто-нибудь, и будет, конечно, прав). Увы! Приходится признать, нет до этого дела автору, объединившему на одних страницах Кира Булычёва и Ветхий Завет, сказку и исповедь. Читатель, будь милосерд! Ведь гармонию можно поверять ещё и геометрией, даже неевклидовой.
    [6]. Формула бога, изначально приписываемая Гермесу Трисмегисту, и прошедшая фактически без изменений от античности через Средние века вплоть  до самого Ренессанса. Так, у Франсуа Рабле: "...и да хранит вас та интеллектуальная сфера, центр которой везде, а окружность нигде, и которую мы называем богом". ( "Гаргантюа и Пантагрюэль" кн.5 глава XLVII)



                ИСТОЧНИКИ:

    (1). Беляев Ю.А. 100 ЧУДОВИЩ ДРЕВНЕГО МИРА. Мифологическая          иллюстрированная энциклопедия. ("Раритет" - "Центркнига" М-1997)
    (2). ЭНЦИКЛОПЕДИЯ СВЕРХЪЕСТЕСТВЕННЫХ СУЩЕСТВ. сост. К.Королёв ("Локид", "Миф", М-1997)
    (3). Рабинович В.Л. ИСПОВЕДЬ КНИГОЧЕЯ, КОТОРЫЙ УЧИЛ БУКВЕ, А УКРЕПЛЯЛ ДУХ. ("Книга", М-1991)
    (4). МИФОЛОГИЧЕСКИЙ БЕСТИАРИЙ: От Алканоста до Ягила. Иллюстрированная энциклопедия мифологических существ. Авторы-составители: Н.М.Голь, Ф.А.Елоева, Д.Н.Норин, Е.М.Стрельцова, ("Янтарный сказ", Калининград, 1999)
    (5). Кир Булычёв. ФАНТАСТИЧЕСКИЙ БЕСТИАРИЙ. ("KN", С-Пб-1995)
    (6). МИФЫ НАРОДОВ МИРА. Энциклопедия, т.1. гл.ред. С.А.Токарев.          ("Советская энциклопедия", М-1991)
    (7). Власова М.Н. РУССКИЕ СУЕВЕРИЯ. Энциклопедический словарь. ("Азбука", С-Пб-1998)
    (8). Борхес Х.Л. КНИГА ВЫМЫШЛЕННЫХ СУЩЕСТВ. ("Азбука", С-Пб-1999)
    (9). ЭНЦИКЛОПЕДИЯ СИМВОЛОВ, ЗНАКОВ, ЭМБЛЕМ. Сост. В.Андреева и другие. ("Локид", "Миф", М-1999)
    (10).Харитонович Д.Э. В ЕДИНОБОРСТВЕ С ВАСИЛИСКОМ: ОПЫТ ИСТОРИКО - КУЛЬТУРНОЙ ИНТЕРПРЕТАЦИИ СРЕДНЕВЕКОВЫХ РЕМЕСЛЕННЫХ РЕЦЕПТОВ. ("Одиссей" №4, "Наука", М-1989)
    и др.