Клетка

Каждый  по-своему представляет себе Чистилище. Для кого-то это что-то за пределами обитаемого мира, для некоторых оно воплощается в темном лифте, за-стрявшем между этажей, когда в шахте горит свет, и этот свет пробивается через решетчатый потолок. В таком лифте как-то раз она провела четыре часа и сорок мучительных минут. Войдя в него самоуверенной свиньей, разрушившей чужую жизнь и впутавшейся в неприятную историю, она вышла с твердым желанием на-чать жизнь с начала, а для этого ей надо было умереть…
Грязный пол, недавно заселенной девятиэтажки, вызывает стойкое отвраще-ние у такой чистоплюйки, как она. Поэтому, инстинктивно избегая безлампочных лестниц, где в каждом пролете таится чья-нибудь уединившаяся фигура со шпри-цом, бутылкой «Балтики» или дешевой сигаретой, она ездит в лифте.
Сейчас они вдвоем в этой клетке, заперты в пространстве, и оно  подмигивает, изредка рывком приспуская натянутый трос. Она вздрагивает, и рука  ищет опору на липких стенах, некогда отделанных полированной фанерой. Сосед по напасти, уже положил кейс на пол и уселся, вытянув во мрак длинные ноги.
Она не знает, какого он возраста, о росте можно судить только по пространст-ву, занимаемому им. На каком этаже он вошел? Кажется, на пятом. Почему ехал вверх? В гости собрался ночью… С кейсом?
- Могу предложить Вам пакет.
- Зачем? – изумилась она.
- Впереди еще много времени, Вы просто устанете стоять. Снимите туфли и присаживайтесь. Нет, не напротив… Осторожно, там ноги. Носки не совсем свежие…
- Спасибо, – стараясь не касаться руками пола, устраивается рядом и, поборов брезгливость, опирается спиной о стену. – Сколько мы уже здесь?
- Не думаю, что более получаса. Сейчас второй час пополуночи, а рабочий день  ремонтной бригады начинается в шесть.
Все ясно. Значит, ночь без сна обеспечена.  Может, и к лучшему, - все равно она уже неделю совсем не спит: совесть иногда мучает, а сегодня как раз наступил кризис. Пришлось бы глотать снотворное, от которого язык по утрам ватный, и мучительно хочется в туалет в неподходящее время, пить кофе, на который у нее аллергия, время от времени включать автоответчик для того, чтобы снова прослу-шать собственную характеристику от одной из подруг.
Она – дрянь. Она  всем мешает жить. Уводит чужих мужей и спит с начальст-вом. Блондинка. Красит губы красной помадой. Водит свою машину и никогда не колесит в общественном транспорте. Одна пара ее колготок стоит в два раза больше моей зарплаты, - совершенно ясно, где она берет такие деньги.
Подруга сказала: «если  друг ее бросит, она перережет себе  вены».
Режь. Это твои проблемы.
Она перерезала. Наплевать, - твои проблемы. Жаль, что бессонница отныне истязает их обеих. Причиной этой бессонницы отчасти стал пакет, пришедший утром по почте.
Двадцать две глянцевые любительские фотографии. Все позы и ракурсы: ле-жа, сидя, стоя, голову назад, - полный компромат. Потрудился даже подписать да-ты. Первая девяносто шестого года, а последняя – девяносто девятого.
 Сегодня она не одинока,  а случайный собеседник назавтра и не вспомнит об этой  встрече. Можно открыть душу и не бояться, что он, даже если и проживает в одном с ней подъезде, использует какое-то неосторожное слово против нее.
- Раз уж мы волею судьбы или по истечению обстоятельств оказались в такой ситуации, предлагаю сыграть в одну занимательную игру, - сосед зашуршал сига-ретной упаковкой, - она называется «История с продолжением».
Она приняла протянутую сигарету и, чиркнув валиком по кремню, извлекла голубую искру, на долю минуты выхватившую из мрака руку соседа, которая ожидала возвращения зажигалки.
Средний палец левой руки украшало великолепный старинный перстень: красный камень  с гравировкой в виде перевернутого зуба и по тусклой золотой ленте надпись на древнем мертвом языке.
- Антиквариат?
- Вы о кольце? Подарок старого друга. Он покинул пост, и сейчас я вместо него вынужден оформлять бумаги и по ночам ходить в гости… Я начну рассказ, а Вы продолжите. Затем, когда Вы устанете, я продолжу развивать сюжет. Сейчас от Вас требуется  внимательно слушать и не терять нить событий. С Вашего по-зволения…
***

Днем она набирала тексты, - бесконечные таблицы, сметы, а ночами танцевала в клетке. Свет пробивался сквозь пыльные стекла зарешеченного подвального помещения, - офиса некой фирмы N, торгующей спиртными напитками подпольно и канцтоварами отечественного производства легально, что, впрочем, не спасало от налоговых инспекто-ров.
Лучи огибали металлические прутья. Прыгали по клавиатуре, напоминая о том, что пришла весна. Дымчато-сереневый май нежит солнцем.  Легкие туфли и короткие юбки, - все по ту сторону окна. А тут, внизу, только мелькание чьих-то пяток, запах котов и сырость.
Вечером все было иначе: лучи, отражаясь от зеркальных стен, разрезали темноту и преображали тело обычной стриптизерши в фантастическое создание неземного проис-хожденияю. Ботфорты из лаковой кожи, такой же лифчик с остроконечными чашечками.
В студенческом прошлом она подрабатывала официанткой в одном из ночных клу-бов, где ее хлопали по худому, вечно голодному заду мужики  с липкими от похоти паль-цами, тянули ее к себе, прижимаясь пузами, и сипя комплименты ее русскому имени Маша. Она дрожала от омерзения и проклинала день своего зачатия.
Маша никогда не мечтала. Да и что значит слово «мечта», если речь идет о челове-ке, привыкшем смотреть на все рационально? Такие, как она, твердо знают, чего хотят, у них есть цель. Они выбирают методы, приемы… Историей доказано, что чаще всего они добиваются своего: вожделенное в кармане, а карман закрыт на железную молнию.
К людям подобного рода относится еще один тип. Некто Иннокентий Драконов, для дам Кеша…

- Теперь Ваша очередь, милая собеседница, - он вздохнул и закурил следующую сигарету.
- Хорошо, - она расстелила пакет поперек кабины. Согнула ноги в коленях,  оперлась рукой в стену и прислонилась спиной к плечу незнакомца. – Пред-ставьте себе, что …

…Кеша был директором банка, находящегося по соседству с конторой, где служила Маша. Их пути пересеклись еще в те доисторические времена, когда Кеша учился заочно на бухфаке, известном любовью к выпивке, а Маша за копейки убирала туалеты на вокза-ле и грела койки «добрых дядь», из-за чего несколько раз  с интервалом в два года наблюда-лась в кожно-венерологическом диспансере.
***
- Почему так мрачно?
- Потому что так было на самом деле.
- Кеша об этом не знал…
- Это по Вашей версии, а по моей он был отъявленным негодяем  и обо всем до-гадывался.
- Уверяю, что нет!
- Я продолжу…

…Тогда их сплачивало одно – стремление выжить в джунглях большого города. Каж-дый сражался по-своему: он распространял одноразовые ручки, бывшие в ту пору новин-кой; она мела улицы и прогуливала чужих собак.
В один из дней сонный бультерьер с величественным видом Маннекен Пис*, поливал гнутую ножку скамейки аммиаком, а Маша тосковала о туши, увеличивающей ресницы в три раза. Именно тогда на горизонте (а как раз туда и был устремлен задумчивый взгляд девушки) возникла сухощавая фигура Иннокентия Драконова.
Фигура перемещалась очень проворно, и скоро из черной точки в конце аллеи превра-тилась в длинную вертикальную черту, явив собой великолепный контраст с белой лини-ей, по которой она двигалась. Бультерьер опомнился, зевнул, дождался момента, пока фи-гура поравняется с ним, и укусил за икру с равнодушием компостера, привыкшего к би-летам
* Писающий мальчик, символ Брюсселя.
Кеша тонко взвизгнул и  обронил очки с толстыми стеклами на гравий. Дужки хру-стнули под неосторожным шажком Маши, запутавшейся каблуком в пустых глазницах прибора зрения.
«Прошу прощения», - сказала девушка. «Сволочь!», - крикнул Кеша и махнул в сто-рону собаки зонтом.
Больница их сблизила. Ничто так не роднит, как общая болезнь. Назад они шли вме-сте, но не потому, что им было интересно или хорошо вдвоем, - просто иначе они не мог-ли. Из четырех ног пара была забинтована.
Аллея была усыпана кленовыми листьями и завалена тополиными сучьями, что чрезвычайно мешало продвижению: острые концы ветвей цеплялись за бинты.


- Когда это успела наступить осень? В начале рассказа был май.
- А вы полагаете, что время стояло на месте, пока  каждый из них шел до пере-крестка, на котором их пути из параллельных  линий внезапно превратились перпендикулярные?
- Совсем нет. Просто в первый раз они встретились еще летом. В ночном клубе, где он на последние деньги пытался заказать приватный танец, а Маша отка-зывалась.
- Конечно. Ведь, она не продавалась, когда в этом не было необходимости.
- Она была «грелкой» для «богатых дядь»…
- А Вы знаете, что значит состояние полного отсутствия  средств для жизни?
- Извините. Я тоже через это прошел.
- Вы не женщина. Вам это никогда не грозило.
- Я бы продался, только меня никто не купит.
- Не прерывайте. Сейчас моя очередь.

…Так они и хромали по направлению к сереющему горизонту. За Кешей, застряв в желтой марле, невольно увязалась оса.
Возле Машиного дома они расстались. В честь состоявшегося знакомства, Кеша по-дарил ей одноразовую ручку, взял телефон, и поковылял к дому, опираясь на сломанный зонтик.
Были у них и постель со смятыми простынями по утрам, холодный душ как лекар-ство от истерик, пьянки в общагах у друзей, где в угаре плечи до синяков сжимали чужие руки, шелушащиеся студенческие руки с цыпками между пальцев, шприцы, - карусель, на-бирая скорость, неслась по кругу, от той аллеи.
Как-то он переехал от нее, сказав, что будет звонить, и встречаться они будут так же часто. Он позвонил, но позвонил только через неделю. От недели до полутора недель, - интервал увеличивался. Теперь их связь походила на вязаное полотно. Выпущенная петля пустила стрелку, постепенно приближающуюся к краю. Но она не распалась на две поло-винки, нет, - зацепившись за последнюю ниточку, осталась единым. Кто бы мог поду-мать, что эта нить окажется прочнее самого толстого троса.

- Пора мне разбавить рассказ пейзажным описанием и подретушировать неко-торые детали. Так сказать, осветить события с точки зрения Кешы, ныне, пола-гаю, Иннокентия Драконова.
- Уступаю место. Уже много времени прошло. Дайте зажигалку. Осталось десять минут до шести!
- Не обольщайтесь. Ремонтники, как правило, всегда опаздывают.
- Вы живете в этом подъезде?
- Да. Совсем недавно въехал.
- Куда ж Вы так поздно направлялись?


- К одной старой знакомой. Я сегодня только нашел ее адрес: оказалось, что мы живем в одном подъезде, только на разных этажах. Я - на пятом, а она - на девя-том. Я в тридцать шестой квартире, а она в  пятидесятой! Такая вот история.
Она вздрогнула. Точно, - он! Надо же, как изменился! Да и не узнала бы она его, - слишком темно внутри. Кольцо! Такое кольцо было только у одного челове-ка, получившего его в дар от друга.
Он ушел для того, чтобы когда-нибудь вернуться. Позвонить и помолчать. Прислать сверток с фотографиями, только что ставшими материальными в пунк-те экспресс печати.
Перепончатокрылая пчела пьет нектар из головки клевера, - безобидная обо-лочка, внутри которой прошлое, то самое незабываемое и не позволяющее о себе забыть.
Чего он теперь запросит? Чем удовлетворится его самолюбие: возвращением прежних отношений, или финансовым вознаграждением? Он настроен реши-тельно, а Маша всегда сдавалась до начала боя.
Снова спать с ним? Зачем? Да и не совпадали они в отношении секса, потому и разбежались. Ущербный традиционалист, он утверждал, что прав, даже когда был далек от истины. Он засыпал после близости. Скандалил и срывался на крик, доказывая, что она настолько скучна, что ничего, кроме храпящего рядом мужчи-ны не заслуживает, - таков был ее первый после самого первого мужчины.
Он вернулся.
Что делать? Кричать? Нет, лучше притвориться, что это не она… Главное, не выдать себя.
– Зачем Вы ее ищите? Просто навестить хотели?
– Нет. Тут дело серьезней.  Остался один должок, требующий оплаты… Я должен все решить как можно быстрее. Как только я буду выпущен из этой клетки ремонтниками-освободителями, тут же отправлюсь к ней.
– Даже домой не зайдете? – выиграть бы время.… Только добраться до квартиры, собрать вещи и бежать, бежать…
– Зайду на минутку, чтобы переодеться, - не могу же я идти в гости к даме в таком помятом виде…Я намериваюсь закончить рассказ. Точку, к сожале-нию, поставить пока нельзя, так как эта история требует логического за-вершения,  но для этого осталось слишком мало времени…

…Иннокентий Драконов всегда был убежденным женоненавистником: «женщины – зло» - так он всегда утверждал.
Он слишком мало мог. Да и весь состоял из комплексов, этим и объяснялась его нена-висть к дамам и зависть к более удачливым коллегам.
На веку их связи с Машей, была история с одной девицей, преследовавшей его, мо-лившей о встрече. Во что она влюбилась? Он ведь был бездарен! При этом имел огромное самомнение, обладал завышенной самооценкой, и считал, что все ему обязаны.
Думаете, он не пошел на свидание, желая сохранить верность? Визави, он боялся, что у него не получится ничего!
Теперь он строчил для одного журнальчика злостные пасквили. Сооружались они сле-дующим манером: выбиралось какое-либо популярное лицо, собирался компромат, и бук-вально вываливалось его имя в грязи. И Маша главным образом опасалась, что Иннокен-тий доберется до нее. Так и вышло…

Вспыхнул свет.  Лифт тронулся, и с тоскливым скрипом потащился по шахте вверх.
- Я как раз ехал к ней.… Но сейчас спущусь пешком домой. А Вы как? На девя-тый?
- Да (спокойствие, только спокойствие).
- Может, Вы знакомы с Машей?
- С Марьей Викторовной?
- Да… Вероятно, это именно она.… В пятидесятой квартире только одна Марья.
- Она сегодня умерла.
- Не может быть! И когда похороны?
- Послезавтра  (почему он так пристально смотрит?).
Она вышла из лифта и направилась в сторону своей квартиры. Мужчина придержал ногой дверь и проследил за ней.
Ключ где-то затерялся или зацепился за одну из безделушек, которой изоби-ловала ее сумочка.
Маша, - раздался голос сзади, - рад, что ты жива  и помнишь меня. Могла бы не притворяться все эти четыре часа…
Она, прижавшись боком к двери, дрожащими пальцами подбирала выронен-ный хлам.
…Я бы все равно тебя нашел. Могла быть и умнее. Думаешь, почему я купил квартиру в этом доме? Потому что увидел твое имя в списке жильцов! Нам надо серьезно поговорить. Видишь ли, я снова влип в историю, и мне нужны деньги.
Я сейчас схожу к себе и вернусь. Не наделай глупостей. Мне пришлось пому-чаться, пока я договорился с одним человеком, который застопорил лифт между этажами. Я потерял много времени в поисках. Прошу, не заставляй меня снова за-ниматься этим. Иначе я просто буду вынужден послать фотографии твоему ше-фу. Не тому, из ночного клуба, - его это только позабавит, а тому, из конторы канцтоваров. Пусть знает все о своих сотрудниках. Может тогда тебе, наконец-то повысят зарплату.
Зайду через полчаса. Коньяк и лимон – вот все мои желания на сегодня… Раз-ве еще душ и дружеское участие, - я так измотан.
Дверь на цепочку. Полчаса. Успеет ли подействовать снотворное? Хватит бе-гать и скрываться от себя самой. Виновата, значит надо расплачиваться, - закон компенсации.
Две таблетки – норма. Сегодня их будет больше – десять. Пусть пятнадцать - так вернее. Фотографии горят в мусорной корзине. Глубокий сон подступает. Те-ло ватное. Позвонить, успеть бы позвонить…
Подруга, это я. Ты меня прости. Я…сейчас… Трудно объяснить, да и некогда уже. Не перебивай… Ладно. Прощай.
Телефон дребезжит от звонков. Что им нужно? Неужели так трудно оставить ее в покое? Звонок. Еще звонок. В дверь? Или телефон.… Уже не важно.

***
Снег. Он падал так густо, будто кто-то невидимый тряс огромную перину. Хлопья летели с неба, кружа тополиным пухом в буранчиках ветра и прилипая к лицу, превращаясь на губах в капли с металлическим привкусом.
Угрюмая ворона, не выпуская из клюва банановую шкурку, уселась на трол-лейбусный провод, застонавший от тяжести. На фоне густого декабрьского неба проступал контур полной луны. Город почивал, угревшись под сводом домашнего очага. За плотно закрытыми дверями подъездов царила ночью. В этот час случай-ный прохожий неизменно становился добычей. На улице не было никого, кроме тени, вот уже полчаса без страха шатающейся от дома к дому, тщетно пытаясь упасть на один из подоконников пятого этажа. Отворенных форточек не было.
Тень продолжала метаться, то, повисая над антенной, то, приседая на синий уличный фонарь.
От стекла веяло стужей. Девушка поежилась, осторожно погладила рубец на запястье, прошептала: «а все-таки молодец Иннокентий, сумел расправиться с ней… Скоро Новый Год.… С новой жизнью, Маша»
Девушка отошла от окна, не обращая больше внимания на мучения призра-ка, который безуспешно пытался пролезть через решетку.
Обратного пути нет. С новой жизнью, Маша.
Ноябрь. 2000 г.