Шоколадный заяц

Замок всегда открывался с двух оборотов, а сегодня его заклинило. Почему именно сейчас, когда у меня наконец-то выдался свободный вечер? Сейчас, когда самая большая мечта, - окунуться в пенную ванну? Приходя в ярость, я крутила ключ то вправо, то влево, - но тщетно. Казалось, что-то застряло внутри и мешало движению.
Зачем надо было вставлять английский замок? "Их редко вскрывают" - пояс-нил молодой небритый человек, с легкого подпития вырезавший не по размеру дыру, в которую могла бы пройти моя нога, наклоненная под определенным уг-лом. Конечно, их не вскрывают! Хотела бы я посмотреть на того безумца, который станет возиться с мизерным, размером в два ногтя ключом.
Замечтавшись, я надавила на замок, он с грохотом провалился во внутрь, и дверь широко распахнулась, ударив по оленьим рогам, висящим на стене. Рико-шетом, проделав тот же круг движения, только в другую сторону,  стукнула меня по щиколотке. Я отдернула уже сделавшую шаг ушибленную ногу. Сдерживая подступавшую тошноту, проявляющейся по неопознанной причине последние два дня  по утрам и перед обедом, оглядела дыру, и вставила на место коварный запор. После, спотыкаясь через шаг об кота, путавшегося в ногах, ринулась к вож-деленной ванне.
Горячая вода бурого оттенка лилась шумно, ударяясь об эмаль, взбивала го-ры снежно-белой ароматной пены. Сегодня я, наконец-то одна. Раздеваясь, скиды-ваю с себя все крючки, косточки, и с блаженством погружаю усталое тело в души-стую стихию.
"Если Вам что-то еще будет нужно, то звоните только мне…" - ну надо же, и визитка есть. "Антон Васильков. Слесарь высшей категории" - Упс! Слесарь с ви-зиткой - высший пилотаж сервиса ЖЭУ.
Роюсь  в изящном кошельке, расшитом бисером, - вещь сделана на заказ од-ним из состоятельных поклонников. Нахожу несколько купюр, достоинством по сто рублей. "Я не возьму с Вас денег" - небритый тип преображается в сказочного принца с голубыми глазами, голубыми как васильки. Васильков - редкий случай полного соответствия своей фамилии. До чего хорош! Последний штрих каран-даша фантазии, и ноги опять томительно заноют как в самый первый раз. Пытаясь отогнать соблазнительное видение, зажмуриваю глаза. Мрак после их открывания не рассеивается: мужская рука потушила свет, нажав на позолоченную кнопку вы-ключателя. Слабея, готова уже сдаться, но сознание пронзает мысль о социальном неравенстве, о необходимости искать пару среди бритоголовых в джипах и хамо-ватых юношей, обитающих за бильярдными столами и на моих любимых иппо-дромах.
Неужели это я - поклонница верховой езды и дипломированный знаток ис-кусства, психолог, в конце концов, - сейчас рву пуговицы с потной рубашки како-го-то слесаря, превратившись в животное, отдавшись нечеловеческой страсти, и начиная постанывать? Боже мой, какая мерзость! Рука нашла выключатель. Лам-почка вспыхивает и тут же гаснет, потушенная через секунду моим же пальцем.… Но как приятно!
Звонок рассеивает призрачные мечты, врывается в хрустальный мир грез. Я вытягиваю руки над водой, привстаю и, снова сдаюсь в плен иллюзий, раздумав идти к телефону. Включился автоответчик: резкий голос моей подруги произнес несколько ругательств и пообещал набирать мой номер до тех пор, пока я не  сниму трубку. Покорившись неизбежности, встаю из пены, ощущая себя отнюдь не Афродитой. Поскальзываясь, оставляя липкие лужи, бегу к рыдающему от не-прекращающихся звонков, аппарату.
- Ты забыла? Я так и знала, что ты забудешь! Взвизгивая на высоких нотах, кри-чит в мое ухо музыкальный  женский голос.
- О чем я забыла? - пытаюсь скрыть раздражение.
- У меня сегодня девичник. Родители уехали, оторвемся на славу!
- По какому поводу сие празднество?
- Опять ехидничаешь? У меня новый жених.
- Очередной бой-френд?
- Жених! Слышишь, жених! Жду в семь.
Ну, вот! Пропали мои надежды на тихий одинокий вечер.
Мы знакомы уже давно. Я почти не помню такого момента, чтобы не было тебя рядом. Наши мамы встретились в очереди в Молочной кухне. Там я, переги-баясь из своей коляски, рискуя вывалиться, пыталась завладеть одной из ярких иг-рушек, натянутых под сетчатым пологом. Это была первая наша драка, первое со-перничество. Две малышки в гофрированных чепчиках с воланчиками, тянули поочередно за красную ручку отчаянно звеневшей погремушки.  В девятом классе во время перемены, в женском туалете на третьем этаже возле учительской, мы устроили гладиаторский бой из-за какого-то картавого Мишки, который писал мне записки, и которого я презирала. Но когда ты сказала, что он тебе нравится, я внезапно поняла, что люблю именно его. Всегда то, что принадлежало одной из нас, становилось тут же необходимым для другой. Ты ничего не понимала в фи-лологических науках, ненавидела литературу, но вместо технического ВУЗа пода-ла документы в один со мной. Ты поступила сразу, а я с треском провалилась на первом же экзамене. Только со второго раза мне удалось пробиться через дебри русского языка. Все было бы ничего, но ты взяла академический отпуск и подож-дала меня.
Твоя дружба - искреннее чувство, но на чем оно основано: на взаимопонима-нии или на извращенном чувстве соперничества, заставляющем вечно быть ря-дом, отслеживать каждый мой шаг. Как лошади, мы идем фаворитами бок о бок. Жесткие краги мешают видеть то, что происходит вокруг, но позволяют наслаж-даться зрелищем финишной черты. Изредка мы фыркаем, друг другу в хвосты, отставая на очередном повороте, но наравне преодолеваем многочисленные пре-пятствия. Довольно часто кусаем острыми зубами холки, вздрагивая мыльными боками, - но это все беззлобно, вкрадчиво ржа. Только племенной жеребец, слу-чайно возникший на ленте дистанции, заставляет нас остановить бег, и биться в смертельной схватке двух упрямых кобыл. Ни одна не уступит. Почему? - Потому что мы одинаковы.
Торт плюхается в картонной коробке в такт моим шагам. Время от времени я с удовольствием поглядываю на красивый ризограф, обещающий, что внутри бу-мажного склепа находится именно  "Полянка" - слоеное, пропитанное холестери-ном творение кондитера, увенчанное кремово-клубничной короной, а не против-ный, облитый шоколадом торт.
На звонок открывается паркетная дверь. Чудо в бигудях, впустив меня, вы-хватывает крученую веревочку из рук, и громко топая, убегает на кухню, выкри-кивая при движении: "Раздевайся! "Полянка"? - Я сегодня такой же купила…". - Надежда быть оригинальной мгновенно улетучивается. - "Кто придет?" - ритори-ческий вопрос, - состав всегда одинаковый: две-три зацикленные отличницы, - скоро сессия. - "Я хочу познакомить тебя со своим женихом. Но он не совсем наше-го круга.… Помогал мне при переезде устанавливать замок, даже мебель расста-вил".
Вынуждена признать, что на этот раз  она обогнала. Да, на одном из поворо-тов выявился фаворит скачек, оставив меня позади, позволив, задыхаясь, фыркать от злости…
Отличницы рассуждают о возникших проблемах русского синтаксиса после реформы в орфографии, и облизываются на сырный салат. Я мну в пальцах хлеб-ный мякиш и думаю о новой чистокровке в пару своему коню Юпитеру. Подруга вертится, наступает под столом на мои ноги. Почему-то это меня сильно раздра-жает, с трудом подавляя желание прикрикнуть на нее, делаю сочувствующее вы-ражение лица. Ей неудобно - жених задерживается на пятнадцать минут.
"Ну, может быть, начнем - заминаясь, выговаривает подруга, - а он попозже подойдет". С энтузиазмом я вонзаю вилку в тело коричневой шпротины и, вертя наколотую жертву по оси, завожу разговор о новом профессоре диалектологии, глотающем гласные, но имеющем такую сексуальную лысину…
Трель оповещает о приходе нового гостя. Я останавливаю движение шпрот-ного хвоста и, вглядываясь в дверной проем, жду появления современного рыцаря. В комнату, галантно расшаркиваясь, входит мой слесарь. Шпрота, изумившись больше меня, в обмороке падает на стол. Слесарь роняет алые розы, цепляющиеся в полете за  бархатные дверные портьеры, и опускается на стул от дорогого гарни-тура. Его расширившиеся васильки глаз хлопают длинными ресницами. Стул ко-сит ножками, подруга с аханьем кидается смотреть: не поломалось ли драгоценное красное дерево. Я начинаю истерично хохотать, затем, заикаясь от судорог в горле, выдаю единой фразой ошеломляющую информацию: "Опоздала, милая, мы уже с ним вставляли замок в мою дверь".
Когда я прихожу в себя, то понимаю, что лежу на мягком, обитом парчой ди-ване. В комнате полумрак. Включенный телевизор показывает что-то из жизни животного мира Австралии: кенгуру с ногами сорок второго размера прыгают по выжженным солнцем прериям.
- Тебе лучше? - Оторвавшись от тарелки с тортом, участливо спрашивает подру-га.
- Все в порядке.
- Хочешь кусочек? - В ответ на мой кивок, протягивает кусок, крашенный сли-вочными маргаритками. Мой любимый бисквит странно горчит, а чай кажется безвкусным.
- Дай еще. - Протягиваю просящим жестом пустое, с прилипшими крошками, блюдце.
- Сколько у тебя недель? - Обычный вопрос, не вовремя заданный, ставит в ту-пик.
- О чем ты?
- У меня четыре.… А ты, если познакомилась с ним раньше меня, то, думаю, не-дель шесть…
- Нет!!! - Чувствую, что торт запросился наружу. Уже из туалета, - не может быть!
- Да ладно! Ничего страшного. На УЗИ ходить вместе будем! Представляешь, они тоже будут подругами.
По стенке нахожу диван и вползаю на него.
- Почему ты уверена, что это девочки?
- Девочки. Но теперь они будут еще и сестрами.
Издавая нечленораздельный вопль отчаяния, глушу его подушкой. Мое ухо улавливает странные звуки, доносящиеся со стороны подруги… Она смеется!
- Чему ты радуешься, дура?
- Как же слесарь будет платить алименты обеим?
Не знаю как, если он даже замок вставить не смог правильно.… Прощай, вер-ховая езда.
Воцаряется долгая пауза. Подруга поглощает торт кусками. Когда он закан-чивается, то берет другую коробку. Ножницы перерезают веревочку.  Картон, из-дав характерный треск, раскрывается квадратным цветком.
- И все-таки, мы с тобой разминулись. - Я немо изумляюсь и смотрю,  как на больного человека,  на создание в кудряшках с забытой парой бигуди в затылоч-ной области. - Не понимаешь? Я купила "Полянку", а ты "Шоколадного зайца". В кондитерской ошиблись.
Ну, хоть в чем-то повезло!
15.06.00.