Misty, как она есть

Я пишу роман… Гениальный роман... Ха! Представляю, как вы хмыкнули и поморщились. Ведь добрая половина  графоманов мнит себя непризнанными гениями, в то время как другая - свято верит, что вот-вот наступит великий день, и они осчастливят прозябающее в невежестве человечество... Но, честно говоря, мне совершенно наплевать, что вы обо мне подумаете. Мое признание уже состоялось, дифирамбы пропеты  и сдался на милость самый строгий критик, которого можно было  отыскать.  Сама жизнь.
  Гениальность моего романа не в его изысканном слоге, не в новом потрясшем умы откровении, напротив, его гениальность -в простоте. В той старой доброй простоте древних, так незаслуженно всеми забытой. Их мифы, песни  и истории  лаконичны, мудры и прелестны в своей наивности. Лишенные патоки и мишуры самолюбия и тщеславия, они представляют собой золотой век человеческой мысли. А сейчас? Возьмите любую книгу с прилавка и вы, за редким исключением, окунетесь в мир графоманов и ремесленников с их смешными потугами придумать новый язык, сюжет или вякнуть свежую мысль. В лучшем случае вы натолкнетесь на приличную цитату, до неузнаваемости изуродованную и выдаваемую за плод работы их собственного духа и воображения. Их бесполезно читать. Они ничего не могут решить сами, ничем не смогут вам помочь - отсюда  их вечные стенания о том, что литература должна ставить вопросы, а читатель  обязан стремиться постичь мир  сущего, через самосовершенствование и посредством их, уж извините за каламбур, посредственных мыслей. Мне так и представляется стадо  коров, пасущихся на сочных травах Эсхила и Овидия, Платона и Аристотеля, тупо  пережевывающих зеленую жвачку и пытающихся втолкнуть ее нам в рот, радостно пуская слюни при удаче... Брррррр... Впрочем, прошу прощения, отвлеклась...
 Так вот. Я пишу роман. Роман, который вы не прочтете (несколько отрывков на прозе.ру - не в счет)... Но о том, как он возник, я с вами не могу, не поделится, а вот в силу  КАКИХ причин вы поймете позже.
 Все началось в один ничем не примечательный летний день. Моя семья в полном составе свалила на дачу, и я осталась одна. Убирая бардак, оставленный  ими я на минутку присела за стол отдохнуть и черкануть обещанное подруге письмо. Я взяла чистый лист, задумчиво покусала  карандаш и неожиданно для себя вывела каллиграфическим почерком, так любимым моими учителями, два слова. МОЯ ЖЕНЩИНА. Роман. Минуту я сидела, тупо смотря на написанное, пытаясь понять чего же я хочу. Потом вздохнула - а ..чем черт не шутит. Почему бы  и нет? Времени свободного у меня навалом, а желание пофантазировать сидит давно...

 А следующее утро началось со звонка в дверь. Позевывая, я куталась в халат, но, приоткрыв дверь, так и осталась с открытым ртом. Передо мной стояла  Ирка и чуть ли не ревела. У ее ног лежала большая спортивная сумка.
- Ирка!! Что случилось?!
Она всхлипнула и вместо ответа бросилась мне на шею. Спустя пару минут я узнала, что она его не любит и жить вместе не может и если я не  возражаю, то она поживет несколько дней у меня. Больше ей не куда деваться.
Мне  было все равно. Мои уехали на месяц. На работе - сезонный застой. Я даже была рада, что кто-нибудь скрасит мое одиночество.
Так началась наша совместная жизнь... А  через несколько дней она стала моей любовницей.

 Вечерами, когда Ирка читала или смотрела телик, я садилась за стол и до глубокой ночи писала роман. Сюжет был незатейлив и прост. Две женщины волею судеб встретились и полюбили друг друга. Одна - безумно и страстно, другая -  холодно и практично. Одна была гениальной писательницей, чье имя не сходило с уст многочисленных поклонников. Другая - ничем не примечательная, обыкновенная женщина, которых миллионы....
.. Все намеки, которые рассыпала до того жуткого дня судьба, я отметала как совпадения и только. Я не замечала очевидных вещей, быть может, просто не желая видеть никакой связи между тем, что я сочиняла вечерами и реальной жизнью... В тот вечер  по сюжету, будучи на  светском приеме вместе со своей возлюбленной, героиня узнала, что ее семья погибла при пожаре... Звонок,  взорвавший ночную тишину, вырвал меня из  Иркиных объятий, мирно сопевшей  на ухо. Звонили из больницы в Твери - мой муж и мальчики разбились в автокатастрофе.
     Ночь казалась выдуманным кошмаром. Ирка вела машину, как зомби,  крепко вцепившись в руль, и курила сигарету за сигаретой. Я, находясь в какой-то прострации  вдруг отчетливо, с леденящим кровь ужасом  осознала, что судьба моя стала зеркальным отражением событий, которые я описываю в романе. Не детально, не до мелочей, но в основном все, что выходило у меня из под пера - находило свое воплощение в моей жизни...

 Я похоронила их в деревне, рядом с могилами моих стариков. На старом заброшенном кладбище. Никому не нужная память.

 На какое-то время я оставила перо, но со временем  старая привычка сочинять вечерами брала свое и я пытаясь забыть прежнюю жизнь,  все больше и больше погружалась в иллюзорный мир своего романа... Со временем все перешло в какой-то азарт. Я будто спорила с самим Богом, с разумом  и видела лишь себя творящую новую жизнь, за которой должен, просто обязан был быть какой-то смысл... 
 После той кошмарной ночи мы больше не спали вместе. Мою холодность и причуды Ирка списывала на шок и старалась, как могла отвлечь меня от мрачных мыслей. Знакомый психиатр посоветовал видно ей не мешать моим вечерним занятиям, полагая, что мне так будет легче пережить утрату и  вновь вернуться к обычной жизни. Знали бы они, чем это кончится ... А я , я не могла смотреть без страха в Иркины глаза. Я теряла ее. С болью, наблюдая, как она удаляется от меня все дальше и дальше. Мы стали реже разговаривать, почти никуда не выходили вместе.  Круг наших разговоров уже не выходил за рамки бытовых мелочей. Она откровенно стала меня побаиваться, и как оказалось в дальнейшем - не зря. Ей бы уехать, сбежать от меня, но ее удерживала ложное чувство вины, что порой держит лучше всяких цепей... И когда  однажды Ирка появилась поздно, старательно пряча от меня глаза, я уже знала, что будет с моей книжной любовницей. За измены надо платить. И платить по крупному. Но я же не бессердечная, я все же решила дать ей шанс...

  На следующий день, я сидела на кухне и, пока Ирка готовила обед, оживленно обсуждала с ней какой-то новый наряд. Лицо ее светилась неподдельной радостью - ей казалось, что  мой кошмар закончился, и я выздоровела. Хмм... Так оно и было. Мне  не надо было притворяться.  Но только вот теперь начинался ЕЕ кошмар... Я смотрела на нее. Я читала ее мысли. Она все раздумывала сказать о своем уходе сейчас или попозже и по рассеянности не заметила, как ее указательный палец  втянуло в мясорубку. Кровь фонтаном брызнула на белый кафель, оросив мое лицо красными каплями...
Она не кричала. Просто тихо осела и потеряла сознание. Проделав все необходимое, я уложила ее в кровать, влила в нее чуть ли не стакан водки и крепко поцеловала запекшиеся губы. Той ночью я не написала ни строчки. Я любила ее как сумасшедшая, даря наслаждение взамен причиненной ей боли. Вслушиваясь в ее стоны, я любила ее вновь и вновь, впитывая каждой клеточкой, каждым нервом ее неожиданную нежность, ее боль.
Прошел месяц. Но, к сожалению, он стал только отсрочкой для  нее...
 Сегодня, она впервые не пришла ночевать, и времени у меня было много... Шел дождь. Всю ночь я писала, а под утро  вышла на балкон. Закурила... Тихо. Зябко. В воздухе потянуло прохладой. Лето  поворачивало вспять. А  впереди была осень и я подумала что, пожалуй, следует вызвать мастера, чтобы тот расширил  дверной проем. Для коляски. Не носить же мне ее на руках. Я стояла, курила и гадала - КАК ЭТО произойдет с ней...?


 PS.   
 Я пишу роман, гениальный роман… и мы - счастливы. Вечерами, пока я сочиняю, она сидит в инвалидке за компьютером и болтает  всякую чепуху с виртуальными подругами. Недавно она сказала, что неплохо бы мне познакомиться кое с кем из них... Я подумываю над этим.… Вот стерва!  Знает же, как я скучаю по  ее стройненьким ножкам!..