Из холодной квартиры

И эта мысль убежала. Уже в который раз теряю нить повествования – догадки, домыслы расползаются тараканами по щелям. Нет единообразия в их лицах, нет улыбки озарения – что за муть? Среди обрывков образов не находится ни одного, ни одного стоящего, стоящего внимания, внимания и описания. Тускловатый жёлтый свет люстры низкого потолка, пара настенных часовых механизмов, шепчущих ход времени асинхронно друг другу, белые стены, белые от извёстки и наклеенных сверху обоев, старые, скрипучие кресла, про себя уже умершие, холодные стёкла окон и шторы поверх них – здесь существует этот разум, не способный остановить мысль, склеить разбитое стекло образов, здесь, под люстрой низкого потолка разум, склонивший глаза к полу, такой маленький и чёрный среди белых обоев стен, чреслами прикованный к креслу, не смотрящий в своё отражение в стёклах окон, зашторенных ближе к вечеру.

Я одеваюсь. Дело не в том, что я собираюсь идти куда-то вовне, как раз наоборот, я остаюсь внутри. Просто холодно. Тело замёрзло, теплится что-то в груди или в голове. Просто не дали ещё тепла. Всё просто – мало тепла – одевайся. Не бежит горячая вода по трубам, зато бежит по венам тёплая кровь – хватило бы только внутреннего тепла. Никто не греет. Руки холодны, особенно кончики пальцев, подушечки. Не хочется двигаться. Замереть и закрыть глаза – пусть течёт медленно время, пусть опускается осень на песок за окном, пусть потихоньку замерзают уши. Просто холодно. Всё очень просто – нет тепла. Пора одеваться.

Вчера на улице умирало бабье лето, хотя и не понимало этого, играя солнцем в постоянных осенних лужах и лаская тёплым почти не ветром, почти стоячим воздухом чьи-то длинные волосы, тёплые руки, светлые лица, желтеющие от осени листья деревьев, холодные кирпичные стены домов и снова длинные волосы, тёплые руки, светлые лица и снова волосы, руки, лица… Умирая, оно смеялось, и не было горя в грустных глазах постоянных осенних луж, и не было счастья в глазах победительницы-осени; оно смеялось, умирая. Сыпало жёлтыми листьями a vol d’oiseau, как говорят французы, на наши маленькие тела – ближе к земле каждый жёлтый листок оставался в одиночестве – законы физики, ветерок и высота разбивали клан жёлтых листьев – начиная падение вместе, ложились кто в лужу, кто на крышу дома, кто на плечо человека. Оно знало об этом, но в своей легкомысленной спешке жить быстро забывало обо всём и кидалось греть воробьёв городских стен и крыш, издавая, наверное, смех вперемежку с хохотом. Оно не понимало того, что умирает, не понимали постоянные осенние лужи, не понимали длинные волосы, тёплые руки, светлые лица, не понимали кирпичные стены, не понимали жёлтые листья и городские стены и крыши с их воробьями – никто не понимал. Всё стало понятно только сегодня, когда оно умерло, вернее, когда оно не проснулось, уснув вчера с закатом, прощальным закатом ушедшее за горизонт.

И этот закат уплыл. В который раз в моей жизни уплывает закат так и не попрощавшись, запоздало дав знать о своём уходе темнотой за зашторенными стёклами окон, в который раз… Хотя жизнь ещё не прожита, всего-навсего, новая осень приходит, лишь новая осень – мужская тоска на смену бабьему лету. Кто знает о мужской тоске? Тоска всех органов тела, тоска всего организма, тоска каждой клетки по своему – по свету, по теплу, по крови, по песне, по лету, по женщине, по девочке, по другу, по свободе, по клетке, по правде, по лжи, по холоду, по темноте, по любви, по ненависти, по грусти, по печали, по взгляду, по объятию, по ласке, по пощёчине, по жизни, по смерти… Пятки, пальцы рук, пальцы ног, ладони, локти, кисти, стопы, голени, колени, торс, плечи, шея, уши, губы, глаза, чресла, бёдра, нос, ягодицы, волосы, щёки, спина, грудь, живот, вены, артерии, желудок, кишечник, мозг, сердце – всё тоскует помаленьку. Но ничего, это пройдёт – приходит и проходит каждую осень, каждую ночь, каждое утро, каждый вечер этой осени.

Я одеваюсь. Я собираюсь уходить – нет тепла в батареях, нет на улице, я одеваюсь и тёплая кровь остаётся тёплой. В моих проводах медленно током течёт тепло. Я одеваюсь. Просто холодно для того, чтобы сидеть не двигаясь – подушечки пальцев совсем заледенели, слишком медленно двигаются стрелки часов. Просто холодно. Всё просто: холодно – одевайся.