Листок четвёртый. пришла смерть пей глицин
Снежаночка очень любила своего троюродного братика Яшеньку, и злобно рдела, когда он отказывался приходить на вечеринки и жрать халявную водку, перемежая её пивом. Ведь, — думала она, глядя на потолок, — я бы даже пожертвовала любимому своему братику половинку своей баночки, или даже две трети, если ему уж так не нравится водка с пивом. А Яшенька всё и не шёл и не шёл. Зато часто была Снежаночкина крёстная, тётя Уля. Она никогда не намекала Снежаночке на то, что тётиулина крестница родилась совсем не девочкой, и даже не монстром, а просто в роддоме всё перепутали и не так записали, не по тем признакам. Однако тётя Уля часто говорила о том, что именно нужно пить, когда близится твоя (т.е. её, Снежаночкина) СМЕРТЬ.
Едва разговор касался этой животрепещущей темы, крёстная обычно начинала неутешно рыдать. О, сколько слёз оставляла бедная женщина на полу или под кроватью! А рыдала-то тётя Уля всё больше потому, что строптивая Снежаночка и слушать не хотела этих истерических разговоров.
— Это же так легко запомнить, доченька!!! — исступлённо рыдала тётя Уля. Ты только начни с первой буковки: «Г». Ну разве трудно запомнить, заинька? Потом «Л». Тоже ведь легко-то как! А потом ещё четыре, они лёгкие: «И», «Ц», потом опять «И», а на конце «Н»!!! Здесь тёте Уле становилось плохо, она судорожно сморкалась, чуть не захлёбываясь слезами, до посинения сжимала воротник своего платья и беспомощно глядела мокрыми глазами в снежаночкин затылок.
— Нет, — говорила обычно Снежаночка.
— Ну почему, крошечка моя, рыбка?! Это же очень легко, ну давай сначала: «Г». Помнишь, да? Потом «Л». Да-да, «Л»!! А потом: «И», «Ц», потом опять «И», а на конце «Н»! Крошечка, ну повтори! — слёзы тёти Ули превращались в непрестанный солёный поток — мечту любого химика.
— Нет, — упорно повторяла Снежаночка.
Тётя Уля рвала на себе посиневший воротник, а вместе с ним и волосы, брызгала пуговицами и заливалась ещё пуще: «Ну как же так, кисонька? Я, наверное, старая дура, неправильно тебе всё объясняю. Прости меня, глупую, прости, прости, птичка!.. Вот как надо: сначала «Г», потом — …
— Нет, — монотонно твердила Снежаночка.
«Умоля-я-яю, золотко!!! — на полу снежаночкиной комнаты изливался ручей-раствор тётиулиных слёз. — Ну ты попробуй хоть немножечко, хоть чуть-чуть, давай я тебе в тетрадочку запишу… сначала «Г», затем —…
— Нет, — настырничала Снежаночка.
В этот момент отчаявшаяся тётя Уля падала ниц на пол и со всего размаху начинала бешено перекатываться от балкона до кровати, где сидела насупленная Снежаночка, во все глаза глядя на крёстную.
«Доченька, доченька моя!..» — безутешный рёв тёти Ули переходил в надрывный хрип. — «Это же так легко запо-о-о-о-о-о…»
— Нет, — тихо отвечала Снежаночка, вжимаясь в угол.
Тётя Уля резко стукалась головой о косяк и теряла сознание.
Снежаночка внимательно взирала на неё, затем снимала лифчик и довольно неаккуратно утирала нос тёти Ули, чтобы та нечаянно не захлебнулась в реке слёз и лужице крови, исторгавшихся из несчастной женщины.
— Расшибусь, а не запомню, — шептала Снежаночка, намереваясь через минуту почувствовать себя очередной стрекозкой и с радостным жужжанием заползти по ковру на потолок.
…гли… — эпилептически шептала в полузабытье тётя Уля, — гли… хр…хр…
— Да сроду не запомню, я ж такая упрямица, — хрюкала про себя девочка и с радостью впивалась пальцами в настенный ковёр.
Так-то оно так, только пинками тётю Улю из комнаты Снежаночка ни разу не выпихивала. Добрая была девочка, сердобольная… А, может, и не девочка вовсе…
Свидетельство о публикации №201091400163